ЧИП (часть первая)

«Скоро в продаже! Новый ЧИП! Теперь с функцией обратной связи! Каждый сделавший предзаказ получит возможность установить его в первый же день продаж! Торопитесь! Предложение ограничено по времени!»

Реклама была навязчивой, как и всегда. Она врывалась в сознание в самый неподходящий момент, обрушивая потоки бесполезной, но крайне запоминающейся информации. Оставалось только отгородиться от неё, выключив трансляцию. Стоун прервал сигнал, затем открыл глаза и огляделся.

Такси только что прибыло в пункт назначения и начало останавливаться возле тротуара. Полностью автоматический процесс регулировался компьютером вместо водителя, который здесь даже не предусматривался.

Детектив выбрался из салона, закрыл дверцу, и машина тотчас же двинулась дальше, обслуживать очередной заказ.

Время перевалило за три часа утра, и на улицах было пустынно. Лишь возле входа в прачечную дежурил патрульный, на случай появления зевак, что в такое время было крайне маловероятно.

Патрульный почтительно отошел в сторону, освобождая путь, как только Стоун приблизился. Его знали в управлении, и даже молодые ребята, только недавно заступившие на службу, были наслышаны о Сэме Стоуне. Его методы работы устраивали не всех, но он практически всегда действовал в рамках дозволенного, добиваясь достаточных результатов.

Детектив вошел в распахнутую дверь и, спустившись по маленькой лесенке, оказался в прачечной. Вполне типовое помещение, вдоль стен - дешевые стиральные машины, в центре - длинный стол для разбора белья. Некоторые агрегаты еще работали, заканчивая фазу отжима, другие же пустовали, глядя на посетителей безмолвными открытыми дверцами.

Однако сегодня здесь было чуть больше народу, чем обычно по ночам. Причина для такого явления - лежащее на кафеле тело мужчины, в растекшейся возле него луже темной подсыхающей крови.

Из живых же здесь находился второй патрульный, напарник того, что остался на улицу. Наверняка, это он вызвал детектива и представителя криминальной лаборатории, который неторопливо осматривал место происшествия, и готовился собирать образцы найденных улик.

Стоун кивнул ему в знак приветствия, они были немного знакомы, кажется, того звали Льюис.

- Я пока еще не начинал, босс. Вас дожидался.

Потом кивнул в сторону жертвы.

- Давно уже такого не бывало, да?

Стоун промолчал, аккуратно приближаясь к жертве, внимательно глядя под ноги. Труп лежал на животе, голова его была повернута в сторону. Застывшие глаза уставились куда-то вдаль. Без детального осмотра можно было сказать не многое. Мужчина, лет тридцати пяти, брюнет. Одет не примечательно: темный плащ, потертые серые брюки да темные прочные ботинки. В ладонях его ничего не было, но рядом на кафеле валялся нож. Короткий, с деревянной ручкой и широким лезвием. Пятна крови на нём говорили о возможной причастности к происшедшему.

- Еще есть свидетель. - раздался сбоку голос второго патрульного. Он произнес эти слова и указал рукой в дальнюю часть прачечной. Там на стуле, в углу, сидела девушка. Она, казалось, мысленно находилась не здесь, и связь с реальностью была потеряна. Стоун заметил её сразу, как только вошел, но по опыту знал, что не стоит бросаться к ней и приступать к сбору показаний. Не в том она состоянии, чтобы так сразу сотрудничать, а деваться ей из прачечной некуда, сюда вел только один вход.

Детектив понаблюдал несколько секунд за работой эксперта, а потом двинулся внутрь. На его появление девушка не отреагировала, она сидела без движения и смотрела в одну точку. Такое поведение бывает при шоковых состояниях, Стоун уже такое видел.

На вид лет двадцать пять, русые волосы, средней длины. Одета в униформу работника прачечной. Видимо, она была дежурной, и сегодня к несчастью, выпала её смена.

Тонкие черты лица немного портил след от удара, ссадина в области левой скулы. Возле носа - следы запекшейся крови, скорее всего он недавно был разбит. Волосы встрепаны, она даже не пыталась привести себя в порядок.

- Мэм, вы меня слышите?

Девушка вздрогнула, потом медленно подняла глаза, возвращаясь из глубин мыслей.

- Меня зовут Сэм Стоун, я детектив. Мы можете сказать, что произошло?

Она ответила не сразу, голос её был тихий и дрожащий.

- Я плохо помню, что случилось. Вроде бы я была на смене, и внутрь никто не входил. А потом я очнулась на полу, лежащая рядом с тем мужчиной.

Она кивнула в сторону тела.

- Я лежала рядом с ним, но что случилось - не помню.

Стоун неотрывно смотрел на неё, она всем видом показывала, что говорит правду. Похоже, она действительно ничего не помнит.

- Вы его знаете?

Она яростно замотала головой.

- Нет. Впервые вижу. Я даже не помню, откуда он взялся, - прошептала она. На глазах выступили слезы. - Я его не убивала, я не виновата.

Казалось, что это действительно так. Но Стоун за свою работу уже убеждался, что важней всего следовать протоколу.

Он наклонился к ней ближе, посмотрел в глаза.

- Я обязан просмотреть вашу память за последние шесть часов, и задержать до выяснения. Не более чем на трое суток.

Она всхлипнула, потом опустила голову вниз и протянула детективу правую руку. На запястье, ближе к ладони, поблескивал маленький серебряный кругляш, вживленный прямо в кожу: чип-контакт. Стоун приложил к нему своё запястье, подключился к памяти девушки и скопировал всю её воспоминания за последние шесть часов, как и обещал…

******

Чувствительно-информационный преобразователь, или как его еще называли, ЧИП, впервые появился чуть меньше двадцати лет назад, и сразу приобрел неслыханную популярность.

По своей сути это был уникальный микрокомпьютер, который мог встраиваться в организм любого человека. Он становился частью нервной системы, и использовал в своей работе ресурсы мозга, никогда ранее не задействованные. Скорость такого компьютера была поистине громадной, и позволяла обрабатывать огромные информационные потоки. Вместе с этим значительно расширялись возможности памяти.

Для сравнения, раньше человек изучал книги, пытаясь запомнить самую суть, и при этом формировалась нейронная связь между клетками мозга. Он усваивал информацию и развивался. ЧИП сделал рывок вперёд: он просто записывал в практически бесконечное хранилище всё, что человек видел, слышал и чувствовал. Словно на магнитную ленту или диск. И в любой момент к этой записи можно было вернуться, лишь отдав компьютеру правильную команду. Только одно свойство нового организма было сомнительным, являлось и плюсом и минусом одновременно: информация записывалась и никогда не стиралась.

Разумеется, конструкция предполагала источник энергии для работы. Рассматривались всяческие варианты, вплоть до микроскопических атомных генераторов, которые могли функционировать десятилетиями. Но решение нашлось намного более изящное и простое. Однажды был изобретён прибор, позволявший получать энергию из химической реакции расщепления глюкозы. Количества этой энергии было достаточным для работы микрокомпьютера, а для человека такие потери не оказывались заметными. И оптимальным местом для внедрения и генератора, и компьютера оказалось пространство между оболочками головного мозга.

Но любой компьютер нуждается в связи с внешним миром. Круглый блестящий участок искусственной кожи, чаще всего на запястье - служил для непосредственной связи ЧИПа с другими устройствами и людьми. Провода в теле были не нужны - их функцию прекрасно выполняли нервные пути человека.

Однако, для некоторых людей такое благо, как ЧИП, могло оказаться и вредом. Любое противоправное действие, любой проступок становился легко доказуемым. И именно поэтому устанавливать электронику себе в голову хотели далеко не все. Конечно, без согласия владельца никто не может влезть в его память, но даже сама возможность пострадать от технологий была поводом отказаться.

Со временем люди постепенно привыкали к таким устройствам, как в своё время свыклись с мобильными телефонами, и число ЧИПованных граждан увеличивалось. Качество образования пошло вверх, снизился уровень преступности. Со временем стало возможным использовать не только личный опыт увиденного, но и специально подготовленные знания, которые закачивались в память без нудного пролистывания целой кипы специализированной литературы. Стало возможным сохранять в памяти электронные книги, фильмы, которые можно было смотреть и читать для удовольствия в свободное время. Например, во время поездки на метро.

Но прогресс не стоял на месте. Появилось следующее поколение ЧИП: более мощные, более компактные, и разумеется, более дорогие модели. Они позволяли с помощью встроенного приемники воспринимать сигналы эфирного телевидения, слушать новости и читать прессу, тиражы которой выходили теперь только в электронном виде. Отпала необходимость искать информацию, она всегда была под рукой.

И, наконец, в последние полгода начали появляться анонсы третьего поколения. В него будет включаться не только приемник, но и передатчик. Перспектива была радужной и многообещающей: отпадала необходимость внешних устройств связи: телефонов, компьютеров, почты. Сетевые ресурсы будут использоваться лишь как хранилища информации, антенны и ретрансляторы - в качестве усилителей сигнала. Всё остальное возьмет на себя самый мощный компьютер в мире - человеческий мозг.

******

Стоун возвращался домой на метро. Он не имел своей машины, предпочитая общественный транспорт. Отчасти он не испытывал потребности в личном автомобиле, до любого места можно было добраться на такси, поездки оплачивались управлением. А другой причиной была его любовь находиться среди людей. Он часто подолгу сидел в вагоне, прикрыв глаза, и наблюдая из-под опущенных ресниц за другими людьми. Они наверняка думали, что он подключился к какому-нибудь каналу ЧИПа и просто выпал из реальности.

Так и сейчас, вагон был полупустой, лишь в противоположном конце сидело несколько людей. Все с закрытыми глазами, будто спят. Но бегающие под веками глаза говорили об обратном. Если не знать, что они смотрят трансляцию, можно было подумать, что эти люди находятся в быстрой фазе сна и видят картины, рождаемые подсознанием.

Детектив устало прикрыл глаза. Но не для развлечения, ему нужно было поработать над полученными от девушки воспоминаниями. Дело его заинтересовало, главным образом тем, что убийства в последние годы практически не встречались, только по случайности. Но здесь и не пахло непреднамеренностью. Конечно, девчонка была в состоянии потрясения, но ЧИП должен был записать всё в малейших деталях.

Он вызвал в памяти полученный фрагмент воспоминаний. начал просматривать с самого дальнего конца, как кинопленку. Ничем не примечательная работа дежурной по прачечной. Время приближается к десяти часам вечера, редкие клиенты еще заходят, но ничего подозрительного. Вот уже после полуночи запоздалая посетительница выставляет на трех соседних машинках самый долгий режим стирки, на несколько часов, загружает в них поровну большую корзину белья. Возможно, это служащая какой-нибудь близко расположенной гостиницы, отправит грязные постельные принадлежности в работу, а утром перед сменой хочет забрать.

Дальше события были еще более скучными. Следующие часы Стоун просто перемотал в ускоренном режиме, никаких подозрительных действий, посетителей и событий.

За час до случившихся событий он вернул воспроизведению обычную скорость, принялся смотреть внимательнее. Девушка просто сидит, взгляд её направлен в одну точку. Кто знает, возможно она о чем-то задумалась, ЧИП такие вещи не фиксирует. Внимание её привлек скрип двери. Она медленно, будто просыпаясь ото сна, поднимает глаза, и не успевают они сфокусироваться, как Стоун видит летящий в лицо кулак. Нападавшего рассмотреть не удается, и запись ненадолго прерывается.

Через несколько минут она приходит в себя. Она лежит на полу, уставившись в потолок. Звуки доносятся как сквозь плотную пелену, взгляд фокусируется не сразу. Она поворачивает голову и видит рядом с собой лежащего на животе мужчину, в расползающейся луже крови. Он уже не дышит, но пальцы еще судорожно сгибаются в агонии.

Рядом лежит нож, с коротким лезвием и деревянной рукояткой. Вязкие капли, смазанные пальцами, окрашивают его в неприятный багряный цвет.

Она поднимается на ноги, пошатываясь идёт вглубь прачечной. Скорее всего, соображает плохо, взгляд плавает по стенам и, наконец, упирается в телефон. Секунду спустя она дрожащими пальцами набирает номер спасения. Только произносит: «помогите», и трубка выпадает у неё из рук.

Девушка опускается на одинокий стул, и сидит так, без движения, стараясь не смотреть на неподвижное тело в центре зала.

Через несколько минут дверь открывается, входят двое патрульных, которых Стоун уже видел сегодня. Один остается возле входа, второй же, опустив одну руку на кобуру на поясе, поднимает другую перед собой, показывая девушке пустую ладонь, и начинает к ней приближаться.

«Спокойно, мэм. Держите руки так, чтобы я их видел.»

До девушки доносится голос из рации полицейского. Слова малопонятны, но ясно: детектива и криминалистов вызвали, скоро будут.

И действительно, через несколько минут на подъехавшем такси появился еще один человек. Худощавый, жилистый, с прямым носом и пронзительным взглядом. Он входит, перекидывается парой фраз с патрульным, потом направляется к девушке.

«Мэм, вы меня слышите? Меня зовут Сэм Стоун, я детектив. Мы можете сказать, что произошло?»

Чуть позже запись заканчивается, это всё, что он скопировал из памяти девушки. Стоун выходит из опустевшего вагона метро, до дома остается всего ничего. В голове после просмотра возникла какая-то гудящая пустота, думать о чем-то в такое позднее время не хотелось. Дома он снял ботинки, плащ, и не раздеваясь, улегся на диван.

- Завтра, - пробормотал он сам себе. - Всё буду делать завтра.

******

Проснувшись через два с небольшим часа, он чувствовал себя намного хуже, чем лег. Глаза щипало, как будто в них попала какая-то едкая жидкость, они слезились и не могли видеть нормально. Дрожь в теле поддавала нервозности, и сама собой повышала тонус. Спать бы он уже не смог.

Он заставил себя принять душ, после чего уже мог вполне разумно рассуждать. Недосып был для него почти привычным состоянием, он придавал его поведению необходимую жесткость, столь нужную в работе.

По дороге на службу он взял в уличной забегаловке крепкий черный кофе - лучший способ проснуться. Сочетание горячего бодрящего напитка и холодного ветра в лицо делали своё дело, к моменту появления в отделении он уже был в привычном тонусе. Холодный ум, точный расчет, целенаправленность и неизбыточность действий.

В отделении царил шум и гам, как и обычно по утрам. Всем обменивались новостями, разбавленными последними событиями и сплетнями. И конечно же, о ночном происшествии они тоже всё знали.

- Эй, Стоун! Как дела? - это был местный заводила, Джош Уэрби. Балагур и весельчак, он не упускал случая больно подколоть любого из коллег. Стоун полагал, что такое случалось из-за зависти - полицейский он был так себе, и серьезных дел ему не поручали. И Уэрби старался, скорее подсознательно, переключить внимание со своей персоны на любую другую жертву. - Поговаривают, ты за убийство взялся! Нашел виновного? Судя по внешнему виду, всю ночь расследовал, уже должен быть на грани раскрытия…

Шум вокруг мгновенно прекратился. Все с интересом ожидал ответа: Уэрби был колок на слова, но со Стоуном вообще никто никогда не связывался.

Тот ни на мгновенье не остановился, даже не взглянул на нападающего, пока направлялся к себе в кабинет. Но путь его лежал возле стола назойливого копа, и проходя мимо, он «случайно» зацепился краем своего стакана с кофе о столешницу. Бурое содержимое выплеснулось прямо на разбросанные в беспорядке бумаги, мгновенно впитываясь и превращая их в грязную бесформенную массу.

Стоун сделал удивленное лицо, словно для него это тоже было неожиданно.

- Ой, извини, друг. Это ведь были твои бумаги? О пропавших плюшевых игрушках.

Уэрби резко изменился в лице, брови его сдвинулись, о шутке уже не могло быть и речи.

Со всех сторон раздался веселый хохот, окружающие оценили сарказм. Стоун развернулся и продолжил путь в свой кабинет.

******

Войдя в свой небольшой кабинет, он скинул плащ и уселся за стол. В последние годы работы для детективов становилось все меньше, из-за повальной установки ЧИПов всем подряд. Однако дело прошлой ночи было еще не закрытым.

Он подключился к внутренней полицейской сети и скопировал в электронное дело снятые воспоминания девушки. Информация о ней уже появилась в том же деле, Стоун с интересом начал читать.

«Аманда Дрейк, родилась 12.06.2015 (в настоящее время возраст 25 лет). Росла в полной семье до семи лет, после чего при невыясненных обстоятельствах потеряла мать. Подозревался отец, вина не доказана. В дальнейшем, спустя восемь лет, при неизвестных обстоятельствах погиб отец. Получила тяжелую психологическую травму, в дальнейшем воспитывалась в органах опеки, наблюдалась и лечилась у психиатра.»

Телефонный звонок оторвал детектива от чтения.

- Стоун, - коротко бросил он в трубку.

- Босс, это Льюис, из отдела экспертизы.

- Слушаю.

Он, как обычно, был немногословен. Через секунду голос в трубке начал говорить.

- Только что отправил отчет по ночному происшествию. Вы ведь этим занимаетесь? - не дождавшись ответа, продолжил: - Решил лично позвонить и уточнить. На ноже отпечатки пальцев девушки, но нужно еще кое-что проверить, я попозже дополню. И по поводу трупа, патологоанатом работает.

- Хорошо, Льюис. Спасибо. Еще к тебе дело есть.

- Что, босс?

Он уже не первый раз общался со Стоуном, но больше никто не обращался к нему таким образом.

- Я подшил к делу воспоминания подозреваемой. Пусть техники поработают с записью, может удастся что-нибудь вытащить.

Льюис «угукнул» в трубку

- Пока всё?

- Да, до связи.

Стоун повесил трубку. Его мысли в очередной раз возвращались к записи воспоминаний. Смущал факт отсутствия большого фрагмента, как будто она потеряла сознание. А люди в отключке обычно лежат без чувств и ножом не размахивают.

Он вернулся к делу.

«После лечения признана психически стабильной, зафиксирована стойкая ремиссия, в связи с чем разрешена установка ЧИПа. После внеднения устройства получила среднее образование, трудоустроена (дежурный работник прачечной). Семейное положение: не замужем. В отношениях не состоит. К уголовной ответственности не привлекалась.»

Краткая выписка из её дела заканчивалась. Это был необходимый минимум, по надобности Стоун мог запросить более подробные детали. Но пока было достаточно.

Технический отдел работал прямо сейчас, и пока детектив читал одни данные, в деле появились сведения по убитому мужчине.

«Майк Эшби, родился 27.04.2010. Рос в полной семье, окончил среднюю школу с отличием, затем получил высшее техническое образование. Родители погибли в 2032 году (автомобильная авария). С 2035 года работал техником в корпорации «ЧИП», откуда уволился три недели назад по собственной инициативе.

Семейное положение: холост. В отношениях не состоит. К уголовной ответственности не привлекался.»

На этом краткие сведения заканчивались. Хоть и мало, но общее впечатление уже начинало складываться. Стоун знал, что медицинские карты почти всегда хранились на бумаге, а потому запрашивать их через базу не имело смысла. Он нашел адрес клиники, где девушка наблюдалась до совершеннолетия. На счастье, учреждение находилось недалеко, в нескольких кварталах.

Детектив записал себе в память адрес, затем встал, оделся и вышел из кабинета.

******

Клиника представляла собой старинное трехэтажное здание, ближе к окраине города. Вероятно, много лет назад, оно были жилищем каких-нибудь богатых людей, архитектура заметно выделялась на фоне соседних домов. Рядом располагался городской парк, и в целом место было тихое и спокойное.

Стоун поднялся по ступеням, открыл дверь и вошел внутрь. Холл был просторный, с высокими потолками, поддерживаемыми декоративными колоннами. Арки, старые барельефы и лепнина подтверждали догадку о бывшем богатстве прежних обитателей. Из новшеств резко бросалась в глаза относительно свежая стена, в самой глубине холла. В центре её была стандартная дверь с надежным электронным замком, которая жестко ограничивала проход во внутренние помещения клиники. И один вид её сразу же напомнил, для чего служило это здание. Сейчас же здесь было чуть ли не безлюдно, лишь возле стойки регистратуры находилась немолодая уже медсестра.

Тишину помещения нарушили шаги детектива, когда он направился к стойке регистратора.

Медсестра оторвалась от бумаг, подняла глаза на гостя, но ничего не сказала.

- Добрый день, я из полиции. Детектив Стоун.

С этими словами он предъявил удостоверение. Медсестра за стойкой внимательно изучило его содержимое, потом делано улыбнулась.

- Чем могу помочь?

- Мне нужна информацию об одном вашем пациенте. Здесь в начале тридцатых годов лечилась девушка, которая сейчас проходит по одному важному делу. Я хочу ознакомиться с её делом.

- В начале тридцатых? - уточнила сестра. - Наверняка её история болезни уже в архиве, мы их отправляем туда по истечении пяти лет. Если немного подождёте, я сделаю запрос и уточню.

- Хорошо, - быстро согласился Стоун. Он развернулся и отошел к ряду стульев, стоящих вдоль стены напротив. Присел, откинулся головой назад, оперевшись затылком в стену, и закрыл глаза.

Через секунду он уже активировал свой ЧИП, намереваясь просмотреть текущие газеты. Не прошло и пары минут, как его внимание привлек кричащий заголовок. «Психи среди нас!». Очень совпадало то, что Стоун читал статью, находясь почти среди этих же больных людей. Буквально за парой стен, плотно обшитых звукоизоляцией, наверняка находились люди, чьё поведение рассматривалось в лучшем случае как «ненормальное».

Статья в красках освещала события прошлой ночи, с указанием места и времени. А дальше следовали измышления репортера о возможных причинах действа. Что обычный человек зашел туда с банальным намерением постирать белье, а в результате получил ножом под ребра. Человек, писавший статью, наверняка обладал или чрезвычайной прозорливостью, или хорошими связями в определенных кругах. Иначе откуда он мог взять предположения о психическом недуге Аманды Дрейк. А указания на это разве что не были напечатаны открытым текстом.

Стоун закончил читать и открыл глаза. Заметив, что он проснулся, медсестра за стойкой слегка кивнула ему, приглашая подойти.

- Вы знаете, историю болезни найти не могут, а электронной копии не существует. Они обещали еще посмотреть, но пока только сообщили имя лечащего врача. Его зовут Роберт Зонненфельд.

- А можно хотя бы с ним поговорить?

Женщина за стойкой с сожалением пожала плечами.

- Он уже пару лет как закончил практику, и ушел на пенсию. Адрес его, к сожалению, подсказать не могу.

Стоун прекрасно видел, что сожаления она не испытывала, но решил доиграть роль вежливого полицейского.

- Спасибо и на том. Можно воспользоваться вашим телефоном?

Они мило улыбнулась, но этот жест вышел чересчур фальшивым. Стоун снял трубку и позвонил в управление. Назвал свой личный номер, и сделал запрос о текущем адресе доктора Зонненфельда. А через минуту уже спускался по лестнице, покидая тихое старое здание, наполненное человеческим безумием.

******

Поездки на автоматическом такси не отличались сложностью и замысловатостью, с управлением справился бы и ребенок. Нужно было всего лишь сесть в салон и назвать адрес. Компьютер сам закрывал и блокировал двери, выбирал наиболее оптимальный маршрут, исходя из времени суток и количества машин на дорогах. Также этот вид транспорта был наиболее дешевым и безопасным из всех существующих на данный момент.

Но и небольшой минус в нём всё-же был: существовали места, где не проходили маршруты электронной системы сообщения. Трущобы. Транспортные компании предпочитали не отправлять туда автоматические машины во избежании их потери. Если такое раньше и случалось, то автомобиль сразу же становился объектом вандализма и последующей потери. В лучшем случае его отключали и разбирали на детали. Раскрыть такую кражу было практически невозможно, по причине отсутствия улик. В трущобах не жили люди с имплантированным ЧИПом, что затрудняла поиск свидетелей и сбор показаний.

Там жили люди, считавшиеся отбросами общества, и район являлся в некотором роде запретным. Он был свободно доступен, но большинство людей старалось обходить его стороной. Там была своя инфраструктура, свои методы правосудия и условия жизни. У Стоуна там тоже имелись контакты, и хотя он не был желанным гостем, всё же чувствовал себя там намного свободнее, чем большинство окружающих его людей.

Однако сегодня о трущобах он вспомнил случайно, направляясь на встречу с доктором Зонненфельдом. Такси привезло его в приятных тихий пригород, усеянный небольшими типовыми домиками с декоративными белыми деревянными заборчиками, цветочными клумбами и мощеными пешеходными дорожками.

Стоун выбрался из такси, и двинулся к дому, похожему на другие, стоящие чуть в стороне. Поднялся на узкую веранду и постучал в дверь.

Через несколько секунд он услышал звук приближающихся шагов, потом наступила тишина. В дверном глазке возникла темнота, затем замок отомкнулся и дверь распахнулась.

Перед Стоуном оказался уже пожилой человек, довольно интеллигентного вида. Среднего роста, с начавшими редеть седыми волосами, и глубокими умными глазами. Он вопросительно посмотрел на гостя, не отпуская дверную ручку.

- Добрый день. Детектив Стоун, полиция, - он предъявил удостоверение. - Вы господин Зонненфельд?

- Да, это я, - уже более расслабленно ответил старик. - Чем могу помочь?

- Не возражаете, если я зайду? - спросил полицейский. - У меня к вам есть несколько вопросов.

Пожилой доктор отступил в сторону, жестом приглашая гостя войти.

- Не желаете чаю?

- Нет, спасибо.

Они оба прошли в гостиную. Комната была небольшой , но довольно уютной. Пара окон выходили на солнечную сторону, пропуская внутрь достаточно света. Небольшой диван, два кресла возле журнального столика. В углу старинный шкаф, плотно занятый потертыми книгами. Коридор в прихожую, из которого они оба появились, и второй - в кухню.

Стоун занял одно из кресел, а пожилой доктор не спешил садиться.

- Вы не возражаете, если я всё же заварю чай?

- Да, разумеется.

Через секунду старик уже исчез на кухне, и детективу пришлось говорить чуть громче, чтобы быть уверенным, что его слышат.

- Я расследую одно дело, и в нем фигурирует ваша бывшая пациентка, она пока является единственной подозреваемой. Но цель моего визита к вам немного другая. По ходу расследования я изъял у неё часть воспоминаний, но они довольно странные. Отсутствует несколько минут, как будто она отключалась и ЧИП не вел запись. Я с таким раньше не сталкивался, и предположил, что это может быть связано с её психическим заболеванием. Вы меня слышите?

- Да, разумеется, - раздался голос старика, сопровождавшийся звуком льющейся в чайник воды и зажигающейся плиты. Через секунду обладатель голоса уже показался на пороге комнаты.

- И кто же эта таинственная особа?

- Вы помните Аманду Дрейк? - ответил вопросом на вопрос Стоун. - Наши записи не информативны, а история болезни куда-то пропала из архива клиники.

- Аманда Дрейк, Аманда Дрейк… - доктор задумался, непроизвольно поднял руку и почесал правый висок. Затем медленно подошел ко второму креслу, тяжело опустился в него и только после этого посмотрел в глаза детективу.

- Да, я помню эту девушку. Я расскажу вам её историю. Но думаю, это займет немного больше времени, чем вы предполагали.

******

Стоун слушал пожилого доктора. Слушал очень внимательно, и его мысли постепенно растворялись в рассказе. За это время старик не спеша заварил чаю, налил в две аккуратных фарфоровых чашки, себе и детективу. Сам Стоун поймал себя на мысли, что забыл ощущения от живой беседы со свидетелем, каково это - слушать, а не просто снимать показания.

Доктор не устанавливал себе ЧИП, и просто не мог передать воспоминания каким-то другим способом, кроме рассказа. Он вообще не считал это изобретение чем-то революционным. Полезным - да, без сомнения. Но устанавливать себе не хотел, и на то были свои причины. Он уже давно жил в уединении, об изменениях в мире узнавал из газет. Обычных, напечатанных на тонкой сероватой бумаге, которые уже почти никто не выписывал. Телевизором он не пользовался, предпочитая всем информационным благам современного общества старые бумажные книги. Не было у него и телефона. Он так и считал, что звонить ему было некому, а если вдруг кому-то понадобится - всегда можно было приехать, старик был рад гостям. Он предпочитал общение с живым человеком, а не с пластиковой трубкой и раздающимся в ней голосом, измененным статичными помехами.

Сейчас его гостем был Стоун, и доктор рассказывал ему историю…

******

Аманда поступила в нашу клинику после несчастного случая, произошедшего с её отцом. У полиции, конечно, были разные предположения, но доказать они ничего не могли. Поэтому девочку отправили в психиатрическую клинику для проведения экспертизы и, возможно, лечения. Разумеется, это было причиной, и не более. Просто никому не хотелось с ней заниматься. Оставшаяся без родителей пятнадцатилетняя девочка-подросток, социально не приспособленная, забитая – кому она была нужна.

Когда Аманда попала к нам, выглядела она очень плохо. Практически не разговаривала, часто отказывалась от еды, постоянно сидела в одиночестве, никого к себе не подпускала. Конечно, в практике встречались подобные случаи. Постепенно контакт с ней наладился, она стала общаться со мной, с персоналом, иногда с другими пациентами. Но происходило это довольно медленно, к концу первого года её пребывания. Однажды, во время нашего сеанса терапии, она призналась, что у неё есть тайна. Тайна, которую она тщательно скрывала, но которая была мучением и для неё самой.

Она призналась, что у неё бывают провалы в памяти. Длятся они всегда разное время, возникают спонтанно, и она совершенно не помнит, что делает в тот момент. Но что-то определенно происходит. Когда она приходит в себя, оказывается, что она может находиться где-то в другом месте, или делать то, что не собиралась.

Она рассказала, что всё началось после смерти матери, когда кто-то убил её. И она постоянно чувствует вину, что не помнит, кто это сделал, хотя сама находилась рядом. В дальнейшем, такие провалы стали возникать у неё по несколько раз в год, а последний раз – во время смерти отца. Но за последний год провалы не развивались совсем, и поэтому она решилась мне об этом рассказать.

Она доверилась мне, и попросила только об одном. Чтобы я её обследовал, как можно более тщательно. Она была уже достаточно взрослой, и начинала рассматривать свои перспективы на будущее. Дело в том, объяснила она, что ей нужно знать, чем она больна, и больна ли вообще. Она хотела чего-то добиться в жизни, но время показывало, что обычному человеку, без ЧИПа, всё сложнее и сложнее устроиться и найти достойное место в этом мире. Не многие знают, потому что никогда не касались этого вопроса: нельзя устанавливать ЧИП людям с психическими заболеваниями. На ранних стадиях тестирования, еще первого поколения преобразователей, среди группы добровольцев оказались несколько людей, страдавших раздвоением личности. Эти подопытные находились под пристальным вниманием. Предполагалось, что с ними будет не всё гладко. В теории, у такого человека две личности, соответственно, два набора воспоминаний, жизненного опыта, эмоций и прочего. А при записи в память всего происходящего может произойти какой-нибудь сбой, и одна личность увидит воспоминания другой. Конечно, оставалась небольшая вероятность, что мозг справится, и всё будет в порядке. Но получилось так, как и ожидалось: у этой группы людей постепенно наступало ухудшение психического состояния, появилась агрессия к окружающим, паранойя. Они становились отчужденными, общаться с ними стало опасно, можно было пострадать. В итоге всю группу отправили на лечение в психиатрическую клинику. В нашу клинику, именно поэтому я об этом знаю. В итоге, все они так или иначе погибли. Кто-то наложил на себя руки, кто-то просто отрешился от всего вокруг, переставал общаться, реагировать на окружающих, прекращал есть и погибал от истощения.

Аманда хотела раз и навсегда выяснить свои перспективы в этом мире. Она понимала, что если ей нельзя будет установить ЧИП, то она ничего не добьется. Даже если схитрить и подделать документы, всё равно её разум не выдержит, и будет только хуже.

Я начал обследовать её. В течение последующих двух лет мы с ней проделали очень много работы. Долго беседовали, изо дня в день, проводили огромное количество обследований и тестов. Даже моделировали разные жизненные ситуации. Но в итоге ничего так и не нашли. В конце концов, я пришел к определенному выводу. Это была или нечастая форма эпилепсии, так называемая височная эпилепсия. В этом состоянии человек может не контролировать себя, совершать сложные действия, ходить, иногда говорить. Потом, после окончания приступа он ничего не помнит, провалы таким образом объясняются. Другой вариант, что это на самом деле могло быть расщепление личности. Но её другое «Я» себя никак не проявляла в течение трех лет. И подобных провалов я у неё никогда не видел. А с юридической стороны вопроса - если подобные состояния не развиваются в течение двух лет, то это состояние принято считать стойкой клинической ремиссией, в результате все ограничения на установку ЧИПов снимаются. В итоге получилось, что Аманда была признана здоровой, я со спокойной душой дал своё заключение о её психической стабильности, и она благополучно покинула наше заведение. Вот и всё, что я знаю о ней, детектив.

******

За время этого монолога Стоун сидел в кресле, внимательно слушал, не перебивая доктора, иногда делая глоток чая. Ближе к окончанию он погрузился куда-то в себя, скрестил руки на груди, но тем не менее продолжал слушать своего собеседника. И вот, после окончания рассказа он вновь поднял глаза и спросил: - Часто ли вы в своей практике работали со случаями освидетельствования годности к установке ЧИПов?

Тот вспоминал ненадолго, и ответил: - Нет, это был первый и единственный раз.

Детектив вновь задумался, затем спросил:

- Что вы можете сказать об Аманде? Какой она человек?

- Насколько я помню – ответил доктор, - человеком она была спокойным, уравновешенным, скромным и тихим. Вполне адекватна в суждениях, даже в свои пятнадцать лет она рассуждала как взрослая. Никакой агрессии с её стороны никогда замечено не было. Но разумеется, это та личность, которую я знал. Если вдруг её провалы в памяти вернулись, возможно, что-то их спровоцировало.

Стоун подался чуть вперёд.

- А что могло повлиять на появление этих вещей?

Старик взял в руки чашку, сделал глоток.

- Если это была эпилепсия, то спровоцировать могло какой-то напряжение, перегрузка, стресс, недосыпание или что-то подобное. А если это было расщепление личности, то как правило, второй вариант «Я» формируется на фоне чего-нибудь, не просто так, из воздуха. Скорее всего, это следы старой психологической травмы. А провоцирующим моментом в этом случае будет выступать то, что позволило этой личности появиться. Насколько я помню, провалы в памяти у неё начались, когда погибла её мать. Доказать не смогли, но подозревали отца. Вполне возможно, что эта личность появилась как способ защититься от той угрозы. Потому что сама Аманда сказать не могла, как она возникает. Она не помнила событий, предшествующих провалам в памяти, так называемая ретроградная амнезия. Может быть…, может быть её отец был действительно виновен. Может быть, он действительно убил её мать. И возможно, хотел убить и Аманду. Девочке пришлось защищаться. Но так как восьмилетняя девочка не может защитить себя от взрослого мужчины, появилась вторая личность, более сильная, более агрессивная, более яростная. Когда человек в ярости, силы его возрастают многократно. Вполне возможно, это был провоцирующий момент. Но в наших экспериментах мы никогда не допускали возникновение угрозы для Аманды. Возможно, она это чувствовала подсознательно, и вторая личность не могла проснуться. А то, что случилось сейчас, я имею в виду, ваше текущее расследование… Сложно сказать, возможно она почувствовала какую-то смертельную угрозу, и поэтому вторая личность пробудилась. Но это только лишь мои догадки и предположения.

Детектив помолчал несколько секунд, поднялся с кресла, произнёс:

- Большое спасибо за уделенное мне время, за полезную информацию. Будем работать дальше.

Доктор наклонил голову в знак почтения, они пожали друг другу руки. Стоун направился в прихожую, открыл входную дверь и вышел на улицу.

******

В управление он вернулся часам к двум, самое время обеда. Здесь почти никого не было, большинство сотрудников отправились в столовую, кто-то, возможно, и вовсе домой. Самому ему есть не хотелось: может быть, перебил аппетит чаем. А может, просто мало спал ночью, и потребности в еде становились меньше, чем во отдыхе, и не казались заметными.

Он прошел в свой кабинет, уселся за стол и включил монитор. В текущем деле появились изменения: поступило заключение судебно-медицинского эксперта, и было еще сообщение от Льюиса.

Стоун начал с заключения. Как обычно, оставил без внимания заголовки документа, подробный протокол о вскрытии, перешел сразу к результатам.

«… Исходя из вышеописанного, смерть наступила между двумя и тремя часами ночи от проникающей раны в области живота справа. Повреждение нанесено колюще-режущим оружием, глубина раневого канала составляет около 20 сантиметров. Поражена воротная вена, что привело к возникновению массивной кровопотери. Предположительно, смерть наступила через 2-3 минуты после нанесения раны. Других видимых повреждений не выявлено.»

Стоун прекратил читать, задумался. Какие еще 20 сантиметров глубины? Он активировал ЧИП, просмотрел запись ночного посещения прачечной. Нож, лежит на полу возле тела. Длина его вместе с ручкой – не больше двадцати пяти сантиметров, само полотно лезвия – не больше половины от всей длины. Таким ножом нельзя нанести столь глубокую рану. Или истинное орудие убийства до сих пор не найдено, а этот нож - только для отвода глаз?

Он поднял телефонную трубку, набрал номер лаборатории. Раздалось два длинных гудка, потом кто-то снял трубку, откашлялся: «Лаборатория»

- Это Стоун, дайте мне Льюиса.

- Минутку – ответил голос. Шуршание (видимо, прикрыл рукой), голос вдалеке: - Льюис, тебя.

Прошло несколько секунд, снова шуршание, звук улучшился.

- Льюис, слушаю.

- Это Стоун. Ты читал отчет о вскрытии?

- Этого парня? Эшби? Да, читал. Тоже сразу в глаза бросилось, что не совпадает?

- Да, не сходится. А почему?

- Я тоже спросил у эксперта, почему. Он только руками разводит. Я, говорит, что нашел, то и написал. Но, - тут Льюис стал говорить тише: – между нами, он сказал: «Либо это не тот нож, либо удар нанёс крепкий мужчина. У девчонки столько сил не наберется.» Получилось, что при ударе не только лезвие вошло в тело, но кто-то порядочно на него еще и надавил. Но я проверил – на ноже только кровь жертвы, больше ничьей нет.

У Стоуна в голове прозвучали слова доктора Зонненфельда : «Когда человек в ярости, силы его возрастают многократно».

- Еще кое-что, босс – раздалось на том конце линии. - Ребята сейчас работают над записью воспоминаний. Там тоже не всё гладко. Когда её ударили в лицо, видно, что брызнула кровь, да и потом я сам заметил, что нос у неё разбит. Но у парня руки чистые, на кулаке ничего нет, ни пятнышка. Может, это и не он был? Они обрабатывают последний кусочек записи, говорят, что сохранились какие-то фрагменты нападавшего. Как только закончат, я перезвоню.

- Хорошо, до связи.

В трубке раздались короткие гудки.

******

Он сидел у себя в кабинете, откинувшись в кресле, прикрыв глаза. Он не читал газет, ничего не смотрел по ЧИПу. Он не спал. Ему не давало покоя то, что он сегодня узнал. Он размышлял. Почти все ниточки сходились к этой девушке, Аманде Дрейк. Она была одна на месте преступления, она ничего не помнила, она могла страдать психическим заболеванием и могла убить человека в целях самозащиты, даже того не подозревая. Но все остальные факты уже не укладывались. Ножа при ней не было, по крайней мере, за последние шесть часов памяти он не появлялся. Но нож мог принадлежать жертве. Тогда почему на нём нет его отпечатков? Зачем он вообще пришел в эту прачечную? Грязного белья при нём не было, да и не похож он был на исправную домохозяйку. И кто-то еще ударил девчонку по лицу. Если это был тот парень, почему у него на руке нет никаких следов удара. И зачем было её бить, она угрозы не представляла. Вполне возможно, он пришел в прачечную по каким-то своим делам, например, на встречу с кем-то. Вот тут уже возможны варианты. Да, похоже, был еще кто-то третий, кто порезал парня и вырубил девчонку. Вполне вероятно, что она ни при чем. Но тогда это просто совпадение, что она раньше фигурировала в деле об убийстве и предположительно страдала психическим недугом…

Его размышления прервал очередной звонок.

- Босс, вы здесь? – осведомился Льюис на другом конце провода.

- Да, здесь. Что нового?

- Просто звоню сообщить, ребята смогли восстановить из памяти девушки изображение нападавшего. Я прикрепил его к делу, сейчас поищем по базе, если найду, прикреплю данные. – и повесил трубку.

Стоун положил трубку на место, придвинул к себе клавиатуру, нажал несколько клавиш. На экране появилось изображение. Не очень четкое, но можно было довольно неплохо различить лицо. Наверняка, ребята из лаборатории сделали всё, что смогли. Он вновь воспроизвел в голове последние секунды показаний перед потерей сознания. Только в замедленном режиме можно было заметить какое-то мутное очертание справа от кулака. А сейчас на экране монитора из этого размытого пятна вырисовывалось лицо человека. Это был мужчина, лет сорока с небольшим. Волосы светло-русые, короче среднего. От лба поднимались залысины. Брови прямые, темные. Глаза посажены глубоко, взгляд не виден, но кажется агрессивным. Не очень большие скулы, под ними впадающие внутрь щеки. Рот небольшой, губы сжаты. Подбородок средних размеров, гладко выбрит. Усы опускаются из-под носа, вдоль рта вниз, и прорастают в жидкие бакенбарды, а те поднимаются к ушам и теряются в растительности на висках.

Раздался тихий сигнал, в документах дела появилась новая запись, прикрепилась к изображению.

«Хайгер, Джон.

Дата рождения: 21.02.1998 г.д. - 42 года.

Адрес: постоянного места жительства не зарегистрировано

Место работы: официально не зарегистрировано

Социальных статус: холост

ЧИП: не установлен

Дополнительная информация: Неоднократно привлекался в качестве подозреваемого более чем в 25 уголовных делах, вина доказана в 7 случаях. Отбывал наказание в колонии общего режима, суммарный срок заключения составляет 6 лет 4 месяца. В криминальных кругах известен как «Фикс». В настоящее время местонахождение неизвестно, предположительно, район трущоб.»

Стоун прочитал текст, откинулся в кресле, ненадолго задумался. Затем встал, одел свой плащ и вышел из кабинета.

*продолжение следует* ссылка на вторую часть