Ингуз

Чайхана «Султан» была широко известна в узких кругах города Москвы. Среди жителей округи она же имела не самую добрую славу. То и дело были слышны жалобы на самые разные малоприятные вещи: громкая музыка, непристойные выражения, вечное наличие мусора неподалёку. Целевую аудиторию, в основном, составляли граждане непонятных национальностей разных возрастов. «Султан» ими кишел. В любой день недели здесь что-нибудь нет-нет, да происходило: семейный ужин, свадьба, потасовка. Это было их место. Дилеры отдавали клиентам товар, мужики водили сюда юных девок, а кальян дымил круглосуточно. Одним словом - злачное заведение.

Именно тут и работал Артём. Казалось бы, что здесь делать простому русскому пареньку, студенту 4го курса факультета филологии. Конечно же, деньги. Деньги тут крутились немалые, поэтому официант с завидной лёгкостью терпел этот бедлам. Тем более смуглый и раскосый Артём легко сошёл здесь за своего, что позволяло ему оставаться на плаву уже второй год. За это время он уже отдал деньги за обучение и даже купил поддержанный отечественный автомобиль.

Этой зимой начались проблемы. В «Султане» сменилось руководство (старое сместили из-за какого-то весьма громкого дела). Новая метла раскидала всё на свои места и начала отчитывать подчинённых по всей строгости по любым мелочам. То и дело были слышны возгласы администратора: «Артём, подушки на диване криво лежат? И это ты называешь ровно?!», «Артём, кофе стынет! Какой же ты не расторопный, откуда только такого взяли?». Так и возникает неврастения. И хорошо, если гости попадаются адекватные, а бывают и те, которые недовольны всеми и всем. От этого и администраторы недовольны, и повара и все остальные.

В этот декабрьский день юноше явно не везло, наверное, звёзды не так сошлись. У Артёма не сошлись ни подача блюд, ни напитков. И вообще, администратор был вне себя, на кухне играла какая-то кавказская попса вперемешку с хитами 90х, плюс ко всему ещё и гости попались чересчур агрессивные.

- Арсен, что ты скажешь по поводу мяса? Как по мне - худшее, что я ел в Москве!
- Что это за пиво? Оно всё выдохлось! Дайте жалобную книгу!
- Артём, блюдо остыло и я вычту его из твоей зарплаты!
- Заберите вы уже наконец эту сёмгу!
- Артём, не до тебя сейчас…
Артёма в этот момент утешало только одно - завтра будет Йоль- скандинавский праздник зимнего солнцестояния, столь ожидаемый в среде реконструкторов. Это означало то, что официанта ждали пляски у костра и почитание павших героев брагой. Это внушало уверенность в завтрашнем дне. Он занимался реконструкцией не так уж давно - чуть больше года. В среде каких-то сомнительных личностей и любителей клубов это было его, возможно, единственным утешением. Только там Артём Воскресенский становился собой. Но почему он этим занимался - не мог ответить даже сам себе

В этот вечер он забрал зарплату и вышел из «Султана» в ужасном расположении духа, хотя чего скрывать, это продолжалось уже не один месяц. Артём вышел со служебного входа и направился к метро. Настроение было поистине ужасным, и не поднимали его ни обычные сигареты, ни электронная, ни, тем более, пятнадцатиминутная дорога в снегопад. Зайдя в магазин и купив колбасы и пакет молока, молодой человек продолжил свой путь.
На дворе 21 декабря, Москва преображается в предновогодней суматохе. Куда не взгляни – всюду гирлянды, ёлки и мишура. Многие приезжают сюда из окрестных городов на выходные, чтобы попасть в эту сказку: пройтись по Мясницкой и Лубянке, утопающих в ярких огнях; покататься на коньках в Сокольниках, выпить глинтвейна; заглянуть в ГУМ, чтобы только посмотреть на тамошние бешеные ценники; и, конечно же, погулять по Детскому Миру, чтобы хоть на часок, но почувствовать себя снова 10-ти летним ребёнком, который с замиранием сердца будет ждать подарок от Деда Мороза.

Москвичи носились по магазинам в поисках подарков, а особо предприимчивые уже запасались продуктами для праздничного стола. Совсем скоро все жители города поделятся на 4 части: первые, побогаче, отправятся в аэропорты, чтобы встретить Новый год на Кипре; вторые поедут в родной Ульяновск, где их уже ждут родители и бабушки, которые подарят им тёплый вязаный свитер; третьи останутся в своих хрущёвках, достанут банки с соленьями, приготовят салаты и позовут друзей; а четвёртые… четвёртые – самые несчастные представители рода людского – им суждено остаться на работе. Артём же, хоть и был гол как сокол, не хотел оставаться в этом противном ему городе.

В метро было тепло, но и это не добавило ему энтузиазма. Набитые людьми станции и вагоны выводили из себя. Все пихались, одна старуха начала возмущаться. Хаос от неё стал распространяться по всему вагону и вот - дошёл до Артёма. Молодой человек только сильнее натянул капюшон и сделал музыку в наушниках погромче. Обозлившиеся люди всё не унимались. Они что-то судорожно доказывали Артёму, но благо он их не слышал, ибо в таком подвешенном состоянии мог бы и в ответ наорать.
Кое-как добравшись до дома, юноша был опечален ещё одним событием – отключили горячую воду. Опять. Артёму ничего больше не оставалось кроме как положить промокшие носки на батарею, а самому расхаживать по дому, надев сухие. Так он, стиснув зубы, и поступил.

Начистив картошки и сделав пюре, парень поужинал и стал готовиться к завтрашнему дню. Подготовка, в общем-то, была недолгой: Артём просто переложил свой костюм, представлявший собой кафтан, сапоги и прочие предметы одежды древних людей из шкафа в спортивную сумку и положил термобельё с шерстяными носками на видное место. А еду в дорогу лучше собрать перед выходом. А теперь спать. На часах было без семи минут одиннадцать. Подъём в четыре (из-за раннего сбора и дальней дороги). На сон пять часов. Что ж, бывало и хуже.

Артём выключил свет, и забрался под одеяло. Как обычно, лёг на живот и обнял подушку. Он по-прежнему злился на администрацию «Султана». Да что там, на весь рабочий состав. И то, что вставать придётся в 4 утра, немытым, ехать за тридевять земель в какую-то глушь, по сугробам, да ещё и задарма его не приободряло. Именно в такие моменты хочется бросить всё и не ходить ни на работу, ни на какие-либо ещё собрания людей. Хочется сладко спать, прямо таки выдрыхнуться до лежалых красных складок на руках, а проснуться непременно от солнечных лучей, пробивающихся через окно, часов в 10 утра. А лучше в 11. Но, как правило, лучшее, что нам достаётся в подобных случаях – поддержка и объятия любимых и близких. А в итоге ты обнимаешь подушку. И на том спасибо.

Артём перевернулся на спину, не зная куда деть руки. Ему совсем не вдруг вспомнилась его девушка, с которой он разбежался почти год назад.
Они с Аней были из разных кругов общения. Оба были подростками, обделённых вниманием противоположного пола. И через природную страсть нет-нет, да и проскакивала расхожесть характеров. Она искала в нём ели не рыцаря в сияющих доспехах, то как минимум любящего «папочку» и бесстрашного защитника, а нашла – лучшую подругу. Он же искал в ней ту, которая в трудные минуты обнимала бы его и говорила, то всё образумится.
Артём снова перевернулся на бок, сон никак не приходил. Будучи на боку он свернулся калачиком и вспомнил как однажды так же лежал рядом с Аней и просил её обнять его.
- Я?! - Возмутилась в ту же секунду девушка. – Вообще-то ТЫ должен меня обнимать!
- Да не делай ты из девчонки стерву. - Сказал Артёму внутренний голос. – Она просто удивилась в этот момент. И, в конце концов, это ты её бросил. А теперь валяешься и страдаешь. Тряпка!
- Эй!- Ответил Артём. - Выбирай выражения! И да, я это сделал. Потому что не хотел больше этого терпеть. Да и она тоже, просто боялась признаться.
- Да ей просто замуж хотелось!
- Да ей просто на море каждые полгода хотелось! И в Европу. Чтобы фотками хвастаться! Ну а что я? Сижу в четырёх стенах, практически на голом полу… Ей лучше.
- А тебе? – Не унимался Голос.
- А мне- тем более! – Сон совсем улетучился.- Мне нужна такая женщина, такая…
- Как Оля?
- Да при чём тут Оля? Оля яркая, местами даже экстравагантная барышня.
- И что же тебе в ней нравится? – Голос будто опёрся на руку в ожидании отличного рассказа.
- Ну-у… Она интересная, неглупая… целеустремлённая. Я с ней не слишком хорошо знаком, но думаю, что она очень добрая и талантливая.
С Олей Артём познакомился пару месяцев назад. Её друг – собрат Артёма по оружию – как-то привёл скучающую без хобби и компании студентку. Оля – завсегдатай всех пирушек и душа компаний только что съехала от родителей и совершенно не знала ни как себя содержать, ни чем себя увлечь. Она перебралась в город из Подмосковья, потому что поступила в университет. И, живя на съёмной квартире, принимала лишь минимальную родительскую помощь. Из-за юношеского максимализма и стремления всем доказать, что и она чего-то да стоит.

Артём, которого с детства бесили тусовщики и песни под гитару на квартирниках и у костра, просто шёл рядом с ней до метро и просто сыпал историями. Она улыбалась, как улыбается ребёнок, которому дали конфету.
Виделись они нечасто, но и этого Артёму хватало, чтобы чувствовать себя воодушевлённым ближайшие несколько дней.
- …И чем-то она мне напоминает Аню. Такая же цаца, ждущая исполнения желаний.
- Да, но…- Вымолвил голос. - Почему ты решил, что она тебя не будет обнимать?
Артём молчал.
- Да и потом любая женщина ждёт исполнения своих желаний.
- И в конце концов, чего это я так прицепился – похожа – не похожа. Будто мне завтра под дулом пистолета жениться нужно будет.
-Ты на часы смотрел, жених? - Голос явно съехидничал. Смартфон показал половину первого.
«Чёрт!»
Артём повернулся на другой бок, накрылся одеялом с головой и через пару минут заснул.

***

Встал юный реконструктор, на удивление, отдохнувшим. Он знал – это обманчивое злое чувство и уже через час он почувствует, что вот-вот свалится на прямо ходу. Отключив будильник и выбравшись из кровати, Артём отправился на кухню – ставить чайник и делать бутерброды. Но сначала он, конечно, умылся, думая: «4 утра. Ха! 4 ночи! Нормальные люди ещё с клубов не приехали, а вы – вставать!». Это было странно, ведь именно к этим людям он питал ярую антипатию и им себя оппозиционировал. Ну да ладно.
На кухне официант заварил чай, налил его в термос, завернул свеженарезанные бутерброды в фольгу и сделал себе кашу быстрого приготовления. Подкрепившись, он сложил еду в дорожную сумку. Ну что ж, пора выходить!

На улице было по-зимнему свежо и темно. Артёмова машина – старенькая «Лада» с побитым крылом – стояла во дворе, засыпанная снегом. Парень с трудом открыл её, кинул на заднее сидение сумку, включил двигатель, чтобы машина прогрелась и достал из бардачка щётку, чтобы стряхнуть снег. Закончив с этим делом Артём забрался в свою «ласточку» и покатил в сторону МКАДа. «Удивительно, как эта колымага ещё не развалилась?» - сказал Голос. Артём его не слышал.

Молодому человеку нравилось это время суток. Нравились эти совершенно пустые, залитые фонарным светом улицы. Если бы он вышел сейчас из машины, то он непременно бы услышал собственные шаги и даже дыхание. За этим и лучше всего выезжать в долгие поездки в такое время – на дорогах нет никого кроме одиноких дальнобойщиков и редких полицейских. Конечно, могут встретиться такие же энтузиасты, но это уж совсем редкость.
Проехав город, Артём попал в другую Россию. Спустя час от МКАДа в сторону Калуги, закончились любые признаки большого и шумного города, который вот-вот лопнет от магазинов, фастфудов и вездесущих людей. Началась Россия, мысли о которой возникают у иностранцев при одном только упоминании о ней. Эта стереотипная вечно холодная держава, где мужики носят бороды и папахи, а женщины – платки, где днём и ночью льётся водка, заедаемая икрой, а по дорогам ходят медведи. Смешно конечно. Хоть медведей тут и нет, зато чем-то торгующих бабушек в платочках увидишь запросто, причём в любую погоду, в любое время дня и ночи. Или романтиков, которые прямо в лесопосадке недалеко от обочин устраивают пикники с палатками и кострами.

Луна и звёзды освещают дорогу и лесной массив. Живые деревья, совсем не такие как в городе, были засыпаны снегом. Всё вокруг просто сияло. И, хотя не было никаких фонарей, было светло как днём. Ночной мир утопал в этой белизне. Как странно, что люди, живя в городах, довольствуются синтетической красотой искусственных елей и глупых блестяшек. Да, новогодняя сказка – это не ГУМ и даже не Детский мир. Это белоснежный ночной лес и хруст снега под ногами.

Места здесь красивые. Проезжаешь себе, а мимо тут и там мелькают деревеньки с маленькими покосившимися домиками. И так легко представить, что в этих деревеньках никогда не слышали про интернет, кабельное телевидение и другие чудеса техники. Где местные новости ставят важнее мировых, потому что они важнее… и добрее. Так легко представить, что и сейчас где-то живут люди как и сто лет назад. Что сейчас молодая женщина, укутавшись телогрейкой и пуховым платком выбежала в валенках во двор и идёт себе к колодцу, утопая в снегу. Затем приходит домой с полным ведром воды и начинает топить печь. Потом заплетает косу и садится за шитьё, ожидая когда же муж воротится с охоты. У неё большая семья. Дети играют на полу, старенький дед рассказывает им сказки, а бабка по хозяйству хлопочет. Остальные тоже рядом, всякие дядьки – тётки. Это раньше люди друг за друга держались, пытались быть вместе. А сейчас – чуть двадцать, и один.
- Так что плохого в самостоятельности и ответственности? – Спросил Голос.
- Плохого ничего, это да, но не в этом дело. Мы забываем корни, не хотим их помнить. Мы хотим помнить только о своих делах и жить только для себя.
- Не нагнетай пурги. Ты то своих никогда не забываешь. И не забудешь. А на другие семьи тебе плевать должно быть.
- Да, - Согласился Артём – что нам другие? Другие только и делают, что ноют. Это им не так, то им не эдак.
- Успокойся ты со своим «Султаном», наслаждайся выходным.
Голос всегда утешал Артёма и всегда говорил правильные вещи. Иногда ему даже казалось, что Голос – и есть идеальная для него пара.
- Другие пусть что хотят, то и делают. Пусть верят в то, что где-то трава зеленее. А нам и так хорошо.

Артём чуть приспустил секло машины и закурил. Здесь, за городом, даже воздух другой.
- В том то и дело, что нигде не лучше. Помнишь что Митрич рассказывал?
Сергей Дмитриевич (которого бравые варяги называли просто Лансом) был почтенным мужем, имевшим учёную степень и множество других заслуг, главной из которых он называл создание исторического клуба, на сходку которого Артём, собственно, и ехал. Сергей Дмитриевич создал его на основе школьного кружка и за пару десятков лет вырастил не одно поколение бойцов. На деле всей своей жизни он неплохо поднялся: именно его детище звали выступать на всех городских мероприятиях, международных фестивалях и выставках, приглашали на киносъёмки. Главным в своём деле он считал историчность и общественную пользу. А пьянки, фолк – метал и другие развлечения своих воспитанников ему были фиолетовы. Эх, молодость!
В свои 53 Сергей Дмитриевич мог гордиться прожитыми годами. Он объезди, кажется, весь земной шар, кроме, может быть, Океании. И возвращаясь из таких поездок он говаривал: «Где вы, говорит, жить лучше? В Европе? Чем же, скажите на милость, там лучше? Был я в вашей Европе много раз, всё тоже самое там. Такие же цены (относительно зарплат, конечно), такая же преступность, такая же бедность, даже цыгане у метро те же. Те же веруны и безбожники. Единственное отличие – в отношении людей ко всему. К чужому мнению, к труду, к терпимости и ко всему остальному. Но отношение мы можем и здесь поменять. Так что, ребята, не относитесь ко всему слишком предвзято, и будет у вас своя Европа. Запомните, хорошо там – где мы есть!»
После подобных слов он, обычно, широко улыбался.

Да, приятный мужик. Артём вспомнил как он принял его под своё крыло, неуверенного в себе паренька, в глазах которого горел пожар. Тогда он, немного пообщавшись с новичком, подарил ему руну.
- Это Ингуз – Сказал Сергей Дмитриевич, протягивая парню маленький камушек. – руна свободы. В гадании символизирует готовность в один момент откинуть старое и познать новое, освободиться от оков. Всё что тебе нужно – преодолеть страх и тогда у тебя за спиной появятся крылья, и ты поймёшь, что готов буквально на всё что угодно.
Артём разглядел камень поподробнее. Это был гладкий кусочек глины на верёвке. На нём были начертаны полосочки – два тупых угла, скрещенных наподобие буквы «Х», один входил в другой, образуя ромбик по центру.
- Ингуз. – Тихо повторил Артём, крутя руну в руках.
«Когда же ты подействуешь?» - думал парень, подъезжая к лесу.
Официант пробирался через ночной бор, такой густой и загадочный, твёрдо зная, что приехал сюда отнюдь не первым. В этом он убедился, выезжая на знакомую полянку. На ней стояла машина, возле курил Шамиль.

***

С Шамилем Артём познакомился на фолк – фестивале. От обычного рок – феста он отличался обилием аутентичной и не очень атрибутики. Торговцы развешивали налево и направо всё, на чём только можно было изобразить восьмиконечный закрученный крест, который те гордо называли «коловратом». Волки, руны… Футболок, кружек, браслетов сумок и брелков с этим добром там было навалом, люди охотно брали. Сами же посетители данного мероприятия тоже были кто во что горазд: кто в футболках с логотипом любимой группы, кто в косухе (даром, что жара стояла), кто в костюме коренного славянина, а кто и вовся в одном купальнике. Кто-то приехал сюда послушать музыку, кому-то нужен безудержный угар в режиме «нон-стоп», а кто-то просто хотел вырваться из городской суеты. Артём относился к последней категории. Каким-то ветром сюда занесло и Шаму.

Дело было так: в перерыве между выступлениями на середину поля выходили члены клуба реконструкторов и устраивали показательные бои. Подчас они больше напоминали дефиле славянской моды. Все изрядно навеселе. Тут кто-то из толпы и крикни:
- Рубахи то у вас неправильные!
Все живо переглянулись. Это был кавказец, на вид не больше двадцати пяти, с обильной щетиной и в чёрной футболке.
- Рубахи были до колена, ну минимум - до середины бедра. А у вас, господа реконструкторы, - чуть ниже пояса.
Гости оторопели. Смеялись и ахали. Мужичок, на котором была злополучная рубаха, а значит и принявший на себя обязанности «господ реконструкторов» начал стремительно краснеть, не то от стыда, не то от злости.
- А ещё, - Не унимался пришелец с гор – ворот должен быть до груди, и не прямой, а косой…
- А обезьянам слова не давали! – Огрызнулся мужичок. Все громко и раскатисто захохотали. Кавказец, будучи несогласным с положением вещей, сделал шаг навстречу обидчику. Толпа замерла, а разъярённый славянин просился вперёд, приговаривая «Ну всё, рожа хачёвская, сейчас договоришься!», и толкнул неприятеля. Кавказец сделал то же самое и через секунду получил кулаком по лицу.
Началась драка. Как ни странно, вместо того, чтобы позвать охрану, близстоящие ринулись на выручку «брату - славянину» . Так, под аккомпанемент криков «Гаси его, братва!», «За Русь!» и «За Одина!», межличностный национальный конфликт превратился в обыкновенное месиво. Лишь потом, когда охрана разняла забияк, начались разбирательства. «Да что они себе позволяют?», «Куда люди то смотрят?». А потом кто-то предложил выпить и всё утихло.

Артём в это время решил развеяться и вышел за территорию фестиваля. Там он увидел одиноко сидящего на лавочке с сигаретой недавнего героя дня. Немного помявшись, он подошёл к нему.
- Привет! Эмм.. э-э-э…. Классно ты ему врезал!
Кавказец косо глянул исподлобья и пустил дым. Артём понял, что разговор не клеится и начал мяться ещё сильнее.
- Ну то есть, эм.. я… мне жаль, что так вышло. Они неправы. Никто. Ты это… не бери в голову, придурков везде полно!
- Да всё нормально, - Сказал кавказец. – не впервой. Просто людей жалко.
- В смысле? – Не понял Артём и, поймав одобряющий взгляд, присел рядом.
- Дурят вас. Точнее дурят всех, но вас, русских, особенно жалко. Нацепили клоунские наряды и думают, что они исключительные. «Мы славяне! Мы едины! Кирдык вашей Америке!». Они думают, что их дурит Запад, а они дурят себя сами. Обвешались коловратами и ходят гоголями. А и коловраты то эти не такие. Знаешь как выглядит коловрат?
- Знаю! – Уверенно сказал Артём. – как свастика. Или же как звезда с закруглёнными концами.
- О! – Удивился бородач. – А ты не промах! Вернадского читал?
- Нет, Рыбникова.
- Интересно, интересно! – Оживился кавказец. – Ты то сам не рекон случаем?
- Случаем. – опустил глаза Артём.
- Ну ты то хоть пограмотнее этих свиней будешь! И что такой образованный юноша забыл в сей синюшной обители?
- Тот же вопрос. – Уголки губ парня потянулись вверх.
- На «Сваргу» поглядеть хочу. – С улыбкой ответил горец и закурил повторно.
- Да ладно! И я. А ещё что слушаешь?
- Да что на сердце ляжет, и хардкор, и блэк, и хип-хоп, и электронику.
- Слушай, - Сказал Артём, стрельнув у нового знакомца сигаркту. –Может, раз такое дело, по пивку? Я угощу.
- Не, - Отмахнулся кавказец. –мне сегодня в ночь ехать.
- Оу, а куда?
- В Королёв.
- Да ладно! Слушай, мне, право, страшно неудобно, но ты бы не мог помочь единомышленнику? Не подкинешь до Мытищ?
- Если не сдохнешь по дороге в моей «Калине» - хоть на край света.
Затем они вернулись на фестиваль и всё говорили, говорили, говорили.
- Как зовут то тебя?
- Шамиль.

Так и познакомились. Шамиь оказался студентом исторического факультета университета имени Ломоносова и был компитентен в вопросах не только славянской, но и кельтской, и китайской, и одному только Одину известно каких ещё культур. Курил вагонами, ел свинину, жил в квартире уехавшего в другой город какого-то родственника. Жил же за счёт случайных подработок.
После того, как Артём вышел из его машины в Мытищах, новые знакомцы друг о друге быстро позабыли. Встретились они через год в одном из московских клубов на концерте какой-то там группы. В порыве веселья и оживлённых разговоров их застала ночь. Машина Шамы была в ремонте, а общественный транспорт уже не ходил. Артём к этому времени уже квартировавшийся в одном из спальных районов столицы, с радостью позвал его остаться у себя. Так и началась их дружба.

За одну бессонную ночь эти двое разработали кардинально новый реконструкторский проект и даже план его воплощения в жизнь. Однако колоссальными успехами в ближайшем будущем и не пахло, поэтому Шамиль просто примкнул к Артёмовым соратникам, в обществе которых вскоре весьма преуспел. И вот сейчас они стояли посреди зимнего леса и болтали. Шамиль докурил, и парни залезли в свои машины, чтобы переодеться.
Артём нацепил термобельё, шерстяные носки, порты, льняную рубаху и укутался тёплым зимним плащом вместо парки. У плаща была одна особенность – между двумя слоями шерсти таился теплоизолятор, которым простые смертные забивают щели в худых стенах. У реконструктров же это было настоящей тайной, который некоторые даже гордились, как будто знали о существовании волшебного мира неподалёку.
Надев сапоги, Артём выбрался из машины и вдохнул морозный воздух. Шамиль уже стоял перед ним в необычном для нег о облачении: шитый золотом красный кафтан, высокие кожаные сапоги, за которыми почти не было видно порток, дополняла образ добротная бобровая шапка.
Кавказец не стал русским. Его черты, которые и в обчной жизни были благородными, не изменились. Но в его виде появилось что-то новое, что-то великое. Не величавое, а именно великое. По одному только его взгляду можно было понять, что перед тобой человек, готовый покарать до седьмого колена семью того мерзавца, кому не посчастливилось оскорбить его род.

Лес шумел. Завывал холодный ветер, снег хрустел под ногами. Что-то мистическое, неземное таилось в чащобе, пропитывало этот мир своей волшбой. Было трудно понять – наступал ли день или ночь. Двум мужчинам, пробиравшимся заметёнными тропами было всё-равно.
- А что, Рагнар, славный сегодня будет день! – Сказал высокий чернобровый воин.- Да, брат, верно…
Артём молчал. Он вспоминал былое. Думал о том, зачем он здесь. Не в лесу, в обличие варяга, а на земле. Для чего боги дали ему эту жизнь в Мидгарде, самом бренном из девяти миров. Зачем он каждое утро просыпается спозаранку, чтобы успеть до часа пик, где он за гроши терпит оскорбления со стороны начальства, коллег и хамла, которое он дожжен называть «гостями»? На что он откладывает деньги (хотя «откладывает» - одно название, ибо большая часть заработка тут же спускалась на незаметные пустяки)? И почему же, наконец, он идёт на эту пирушку чудаков в костюмах, ради которой пришлось вставать в 4 утра? Не лучше ли заниматься в кружке авиаконструкторов или коротать вечера в онлайн - игры? Не потому ли, что жизнь Рагнара со своими приключениями намного лучше жизни Артёма Воскресенского?
- А помнишь как мы в прошлую зиму брали Клонтарф? Вот это была битва!
Зачем люди становятся старше, если не взрослеют? Большие дети арендуют лазертаг – арену и играют в войнушку. Не потому ли, что хоть раз, но нужно забыть о должности старшего бухгалтера, взяться за топор и проломить им череп заклятого врага? А потом в пышной зале отведать сладкого мёда, упасть в объятия своей женщины и достойно завершить этот день?
- Не тоскуй, Рагнар, уже пришли.
Перед воинами открылась большая поляна. Светало. На поляне горел большой костёр, вокруг которого грелись люди в таких же плащах, как и у двоих пришельцев.
- Мир вам, братья!
Мужички заулыбались и полезли обнимать старых друзей. Казалось бы, какие они викинги: кавказец и какой-то плюгавый недомерок, но сколько же уважения и братской любви они вызывали в глазах окружающих.
- Вечер в хату, Шамиль Абдурашидович, или как там тебя, запамятовал… - смеялся один бородач.
- Херлиф.
- Хех! Знаете чем «Херлиф» отличается от «парикмахера»? – Сострил кто-то. Все разгоготались.
- А помните как мы этому балбесу имя давали?
- Да – а, славное было время, вот как сейчас помню…
И тут, как водится в добрых компаниях, понеслись разговоры с байками и бражкой.

Десяток молодых мужчин сидел в комнате. Бородатые дядьки кричали наперебой.
- Один, Оскар, Олаф, Лансет, Гуннар…
-Да нет, всё не то.
- А как у нас, славаян, просто – по святцам.
- Ему лучшее имя – Эрланд – чужак.
Шамиль оскалился. Никогда его не перестанут тыкать в его национальность.
- Ой, Шам, не слушай ты их! Слава из деревни, там имена всем по святцам дают.
Компания расхохоталась.
- А Ульф как тебе? Волком будешь!
- О, мне нравится, сказал Шамиль – группа есть такая, «Ульвер».
- Волчара…
За тот день они ни к чему не пришли. Так он и ходил безымянным, пока на фестивале клубов не защитил честь своих товарищей. Тут кто-то и выкрикнул его будущее имя. И в торжественной обстановке новообретённый воин стоял перед мудрым наставником в лице Сергея Дмитриевича, говорившем: «Сегодня умер Шамиль и родился Херлиф, что означает «Выросший в боях»! Носи это имя с гордостью!»
Сердце кавказца трепетало от восторга. Его признали. Но наибольшей радостью для него было то, что в этот момент он забыл о всех своих житейских проблемах… И тут с небес на землю его вернул обрушившийся из ниоткуда поток холодной воды. Мокрый варяг оторопел. Сзади стояло двое молодцов с пустым ведром и довольными минами на лицах. Все засмеялись. Новичок тоже улыбнулся.

- Да, весело было.
Байки всё продолжались, а новые люди всё прибывали.
- Нет, товарищи, - Начал мужчина в кольчуге. – Мы не викинги. Ну не все из нас уж точно. Димка вон – чистый славянин. А Слава – пшек, бахтерец у него пшекский.
- Ой, ну началось в деревне утро! Славяне – не славяне. Мы вместе – и это главное.
- Нет, так нельзя! Мы творцы истории. Точнее её сыновья… Э –э-э, короче нельзя так.
- Денис, ты достал уже. Как про историчность говорить – ты первый. А как для всякого сброда коммерцию творить этим же снаряжением – тоже ты. Как-то не по – варяжски.
- Да ну его! Лучше меня послушай…
Так за разговорами стало совсем светло.
- Мужчины! И леди… - Сказал, глядя на дам в очельях важного вида мужик, старше всех прочих – это и был Ланс – напоминаю зачем мы здесь. Сегодня приедет съёмочная группа для создания видео и репортажа о нашем клубе. Поэтому, господа реконструкторы, прошу держать себя в руках. Ну и подготовляться, дума, уже тоже можно.
Настроение у всех поднялось, чего нельзя было сказать об Артёме. Он, кажется, стал ещё задумчивее и грустнее. Его грызли злые думы. О том что пора наконец уходить с работы и садиться за диплом. О том, что ели он это сделает, то родители вряд ли смогут помогать ему материально. А дальше что? Работать по специальности за копейки? Или идти в магистратуру и потерять ещё один год в никуда?
Выговориться, как назло, тоже было некому. А та, о кой он грезил, хоть и приехала сюда, но даже не удостоила его длительным задушевным разговором и куда-то испарилась.
- Ланс! – похлопал он по плечу наставника.- Ланс! Сергей Дмитриевич! Ты Олю не видел?
- Олю? Ты про Хельгу? Да в лес пошла. Да, Рагнар, верни её, а то скоро начнём.

***

Удивительная тишина царила в лесу. Артём, по щиколотку тонув в снегу, пробирался через чащу. Ему было плевать на то, что он пропустит праздничный обряд. Думал он совсем о другом.
На маленькой лужайке над обрывом стояла женщина. Когда она вошла в поле зрения Артёма, он даже подумал, что она вот-вот расправит руки в стороны и бросится вниз. Только не падёт, а непременно полетит.
- Хельга! – крикнул парень.
Женщина обернулась. Взору открылось её совсем ещё девичье, но какое-то по старчески серьёзное лицо. Увидев юношу, она удивилась.
- Рагнар? Почему ты не на празднике?
Он, тяжело дыша, подбежал к ней.
- Мне нужно поговорить, Хельга.

Это было даже забавно. Все эти костюмы, имена. Олю они точно забавляли. Да и вообще для неё это всё было не более чем игрой. Возможно это в ней как раз и привлекало Артёма.
Забавно… В душной Москве его ужасно раздражал олин характер. Её вечное желание сделать всё наперекор, её величавые, царственные манеры, её гордость, её… боги, и откуда столько всего в этой маленькой 19ти летней девочке? Нет, Оля была хорошей воспитанной мудмуазелью, но представить её рядом с мнительным и немного нелепым Артёмом было сложно. Но что бы он ответил, если бы у него спросили, чем же она ему нравится? Он бы без раздумий сказал: «Взглядом!».

Да, взглядом. Этот неуловимый, невероятно лёгкий выстрел двух голубых, как весеннее небо, очей. В этом взгляде не было любви, нет. Но не было и какого-то призрения, не было холода. Были понимание и поддержка. Было желание поделиться чем-то важным. Была нежность с ноткой страсти. А может всё это и есть любовь? Артём не знал. Но хотел, чтобы этот взгляд всегда был с ним.

В переполненной людьми Москве ему не хватало этого взгляда. И даже если они встречались в города, Артём не чувствовал его. Да и поговорить с ней не мог. А сейчас не может оторвать своих глаз от неё.

Завыл ветер. Хельга, в платье, в головном уборе с височными кольцами, была похожа если не на богиню, то как минимум на валькирию. Её небесные глаза наполнялись азартом, дух захватывало. Ей было всё-равно на древние скандинавские культы, на реконструкцию и мифы. Она с таким же успехом могла надеть ковбойский костюм или корсет французской куртизанки. Она хотела быт кем угодно, но только не молодой москвичкой, которую сразу после переезда от родителей втянуло в рутину повседневной жизни в мегаполисе. Её юная душа требовала приключений. Она требовала свободы. Когда она только приехала в этой огромный город, он поразил её своими яркими красками. Он завоевал её сердце своим бесконечным круговоротом событий, своими людьми. Но дни складывались в недели, недели – в месяцы, и даже самые сумасшедшие вечеринки превратились в мешанину серых дней. Какой смысл в куче знакомых и друзей, если с ними даже нельзя поговорить о чём-то отвлечённом, о чём не принято говорить в светских кругах, а уж тем более нельзя совершить какое-то узаконенное безумие. И в этом случае повседневность её просто втаптывала в землю. А ещё Оле очень хотелось быть маленькой и хрупкой. Но почему-то ни один массивный быдлан не был удостоен ТЕМ взглядом. А в этом неженке – официанте она нашла родную душу.
Да, она была безусловно чем-то похожа на Аню. И в той же степени была совершенно на неё непохожей…

Ветер усиливался. Облака собирались в стаях, и, казалось, сама Дикая Охота Одина начинала своё шествие. Мороз оставил на щеках валькирии лёгкий румянец. Рагнар сделал ей шаг навстречу. Он сделал ей шаг навстречу. Он чувствовал, что ему никуда не надо возвращаться, что он готов остаться в этом лесу навечно.
- Хельга… - Голос молодого воина дрожал.- Хельга, ты будешь моей?
Она расплылась в улыбке. Он чувствовал, как за спиной расправлялись крылья.