Извращенцы

Ци был маленького роста, щуплого телосложения, с темными реденькими волосами над не красивым лицом, покрытым отталкивающими прыщами. Ци был вьетнамец, хотя и рожденным в этой огромной неприветливой северной стране. Ему очень не повезло с местом рождения – его родители, точнее, мама так и не смогла оформить своему сыночку гражданство страны рождения, маму саму чуть не выкинули из этой страны, как нелегалку, а маленький Ци так и остался лицом без гражданства.

Сейчас Ци было уже далеко за тридцать, а с личной жизнью у него так и не сложилось. Не сказать, что Ци не нравились девушки, наоборот, даже очень нравились, почти все, вот только Ци никому из них не нравился, ни одной, на всем протяжении его 30 лет.

– Не огорчайся, мой сладенький, – ласково успокаивала его мама в детстве, – Ну и пускай эти белые гориллы тебя не любят, пускай, вот закончишь ихнюю проклятую школу, станешь большой и сильный, встретишь белую красавицу, женишься на ней и получишь это проклятое гражданство! – мать держала его на коленях в кабинете директора и нежно гладила по макушке.

А Ци вцепившись одной ручонкой в мамкину шею, хлюпая носом и глотая сопли отчаяния, размазывал маленькой ладошкой соленую жидкость по свежему фингалу. При посторонних они всегда общались на родном языке, хотя дома, мать заставляла его говорить с ней по-русски.

Да, тогда Ци было всего 12 лет, хотя и выглядел он гораздо младше. Сколько воды утекло с тех пор!

Ци с трудом отвлекся от детских воспоминаний, надо было работать. С работой Ци, как он считал, несказанно повезло, он очень долго дожидался этого места, выдержал сложнейший тест и прошел жестокий конкурс, в общем приложил максимум усилий, чтобы занять это место. Ци работал с удовольствием, с энтузиазмом, вкладывая в работу всю душу. Вот и сейчас, он весело развернул огромный черный пакет, поправил инструменты и взявшись за красивую гладкую ручку, выкатил, налегая вперед всем телом, свою верную металлическую тележку и направился к дверям, помеченным треугольничками, одна вершиной вверх, другая – вниз.

Торговый центр уже закрывался и комнаты с треугольниками были пусты, как душа Ци и он, напевая себе под нос детскую песенку на вьетнамском языке, принялся за любимую работу. Он шумно спускал воду, смывая урину, блевотину и симпатичные какашки, наслаждаясь производимыми звуками, потом брал тряпочку и усердно натирал унитазы и писсуары, ничуть не чураясь пахучих клякс и разводов. Он вычищал даже ершики, оставляя после себя идеальную чистоту. Начальник АХО его очень ценила, ставя в пример всем остальным уборщикам на других этажах. Вдруг он услышал, что в соседней комнате хлопнула дверь, помеченная перевернутым треугольником, Ци замер от страха. Там было еще не убрано! Может это запоздавший клиент или кто-нибудь из продавцов?

Ци медленно, стараясь не шуметь, вышел в коридор и встав у соседней двери, прислушался. Тихо. Может быть это ему показалось? Ци очень осторожно приоткрыл дверцу с перевернутым треугольником, и на носочках прошмыгнул в просторную комнату. Это помещение он любил больше всего, он с упоением мог копаться в корзинах, стоявших во всех кабинках, перебирая мотки грязной туалетной бумаги, разноцветные пульки тампонов и, похожие на свернутые газеты, использованные прокладки. Вдыхая весь букет незабываемых запахов, он представлял, как все это соприкасается с женскими телами, помогая им сохранять чистоту и свежесть, однажды в детстве он стал свидетелем, как это делала мама, их тогда не пустили в общественный туалет, так как у мамы не было денег, и она, отыскав укромный уголок под окнами одного из жилых домов, отправляла свои дела прямо на глазах малолетнего Ци. Эта картинка навсегда врезалась в память ребенка, извратив его психику на всю оставшуюся жизнь. Ци даже не предполагал от чего его так влечет именно женский сортир, но поделать со своим тайным увлечением, увы, ничего не мог.

Тут, из средней кабинки Ци услышал характерный звук струи льющейся в воду. Сердце упало куда-то ниже печени, от страха затряслись коленки и Ци с быстротой молнии шмыгнул в открытую дверцу соседней кабинки. Сердце бешено колотилось, звук струи то прекращался, то усиливался. Ци, стараясь не шуметь, медленно закрыл дверцу в кабинку. Вокруг нестерпимо пахло мочой. У Ци перехватило дыхание – он может это увидеть, почти как у мамы! Сладостное чувство возникло внизу живота и начало наполнять силой его маленького друга. Ци знал – скоро он станет далеко не маленьким и перестанет помещаться в штанишках, причиняя Ци массу неудобств. За перегородкой, в соседней кабинке послышалось тихое кряхтение и раздался приглушенный хлопок, последовавший за ним тихий плеск воды, привел Ци в настоящий экстаз, он расстегнул застежки на рабочем комбинезоне и медленно опустил его до колен. Далеко не маленьких друг Ци уже торчал в боевом положении, вылезая из трусов. За стеной послышалось разматывание туалетной бумаги, Ци не мог больше сдерживаться, изнемогая от желания, он опустил трусы вниз к лежащему у ног комбинезону и самозабвенно, обхватив ладонью, принялся дергать крайнюю плоть. За перегородкой послышалось шуршание передвигаемой по телу одежды, Ци почувствовал, что вот-вот умрет, не в силах стоять на ногах он упал на край испачканного чем-то подозрительно розовым унитаза, продолжая раздергивать своего, ставшего большим и горячим, маленького друга. И тут за перегородкой спустили воду – Цы показалось что весь торговый центр взорвался, он содрогался всем телом, зажмуренными глазами Ци видел на внутренней стороне век причудливые узоры невероятных цветов, из приоткрытых, по-детски пухлых губ Ци несся стон больше похожий на предсмертные хрипы, его дружок извергался точно вулкан белой раскаленной лавой, так хорошо Ци еще никогда не было.

И тут, нарушая нирвану Ци, дверь в его кабинку с шумом распахнулась, он с трудом разлепил зажмуренные веки и слезящимися от счастья глазами смог рассмотреть, стоящую на пороге охранницу с их этажа.

– Охренеть можно! – сказала здоровенная баба в черной форме, – Это наш гомпленчик, а я-то думала маньяк какой-то забрался! Смотри-ка какой у нашего гомпленчика, ну-ка иди сюда! – и, сграбастав Ци толстой лапищей за шиворот рубашки, выволокла стреноженного из кабинки.

– Я нецаяно… – пытался оправдываться Ци, – Не надё минё к нацальству!.. – захныкал, опомнившийся от экстаза, маленький вьетнамец.

– Ну за нецаяно бьют отцаяно, – передразнила его огромная охранница, – Ща разберемся! – сказала она деловито и поставила его перед собой у стены туалета.

Эта охранница пришла на работу не так давно, Ци уже работал тут, и в разговоре других охранников между собой Ци как-то услышал, что ее выгнали из полиции за излишнюю жестокость.

– Ну-ка давай делай своим этим, как только что делал, вон всю кабинку обдрызгал! – приказала она Ци.

Ци опустил руки к животу и закрылся ладошками, он очень боялся этой медведеподобной женщины.

– Ну, что встал, гомплен, покажи что ты можешь!? – прикрикнула она ему.

Но Ци парализованный страхом стоял не шевелясь, закрывая ладонями, ставшего маленьким и дряблым, своего дружка.

– Давай мож, мне еще понравиться! – подбодрила она ласковей.

Ци резко присев, схватил края трусов и штанов, и встав, начал быстро натягивать их на себя. От стыда он готов был провалиться сквозь плитку, лопнуть, сгореть – никогда ему еще не доводилось переживать такого позора.

– А ну стоять! – рявкнула на него охранница, так что Ци от неожиданности выпустил из рук свою одежду, штаны тут же упали обратно к его ногам, а трусы остались наполовину одетыми.

– Ах ты, сученок узкоглазый! – в злости прошипела бабища и размахнувшись правой ногой, с силой впечатала черный форменный ботинок на грубой подошве в пах Ци.

Мир Ци сжался до двух маленьких яичек, размозженных страшным ударом, наполнился пронизывающей болью парализующей все тело. Ци согнувшись, в позе эмбриона повалился на холодный пол, ловя открытым ртом воздух, ставший вдруг тяжелым.

– Будешь знать, как за нормальными девушками подглядывать, мелкий извращенец!!! – нагнувшись, назидательно прокричала ему в ухо охранница.

Она выпрямилась и с брезгливостью стала рассматривать прыщавое лицо узкоглазого Ци. Он, справившись с первоначальным шоком, наконец смог вдохнуть в себя воздух и застонал, не в силах сдерживать боль.

–Фу, какой чмошный! – выдавила она из себя, насмотревшись на мучения маленького извращенца и снова размахнувшись ударила его носком ботинка в грудь, от чего Ци отлетев от нее по скользкому полу, перевернулся на спину.

От новой боли перехватило дыхание и Ци захрипев попытался перевернуться на бок.

– Ща ты сдохнешь, тут таракан узкоглазый! – подошла к нему его мучительница и снова пнула его ногой в живот, не позволяя перевернуться.

Затем толстая бабища в черной форме и с резиновой дубинкой на поясе, стала ожесточенно пинать распластанное перед ней желтое тело в рыжей футболке и белых трусах. Лицо ее раскраснелось, пот выступил на пухлых щеках, короткие крашенные волосы прилипали ко лбу, попадая в глаза. Это злило ее еще больше и она вымещала свою злобу на безмолвном теле маленького уборщика.

– Сссука,– плюнула она на лежащего перед ней Ци и повернулась, что бы уйти, но тут, словно вспомнив о чем-то вернулась к Ци и, поставив ему на горло свою ногу в грубом ботинке, с силой, налегая всем весом, нажала. Послышался еле слышный щелчок и тело Ци конвульсионно дернувшись, замерло навсегда.