Письмо из сахарницы
«Одиночество — это то, чего боится почти каждый человек, то, чего мы все пытаемся избежать. Я не одинока. Каждый седьмой день мои дочки со своими детьми приходят меня навестить. С утра и до вечера я не знаю покоя и тишины. Но это хорошо. Это правильно. Старикам нельзя долго оставаться одним».
Попытавшись утопить в кастрюле с кипящим супом луковицу, беловато-зеленоватым шариком плававшую в мутном вареве, старушка отбросила ложку, вздохнула и медленно повернулась, взглянув на шкафчик. Отражение радости от вчерашнего посещения внучат секунд пять еще светилось на лице, а потом тихонько угасло в глубине поблекших от возраста, грустных мыслей и катаракты, когда-то темно-карих глаз.
Вытерев руки о замызганный фартук, женщина открыла стеклянную дверцу шкафа, на который некоторое время задумчиво смотрела, взяла сахарницу в зеленых горошинах с золотистой окантовкой из древнего, давно не чищенного сервиза. Неловко звякнув керамической крышечкой (как-никак рука в семьдесят семь лет была уже не так тверда, как раньше), старушка вытащила старый, сложенный втрое конверт.
Одной из самых бесполезных и даже вредных вещей в этом мире — это сомнения. Упущенные возможности, не реализованные мечты и горькие разочарования — это, порой, лишь самые безобидные плоды сомнений, от которых, зачастую, уже невозможно избавиться никогда. Этот самый конверт, замаскированный под официальное письмо из пенсионного, пожелтевший от времени и покрывшийся темными пятнами от частого теребления в руках, и был, видимо, той самой возможностью. С одной лишь разницей: ее было невозможно упустить.
Пробежавшись глазами по привычным и выученным за сорок с лишним лет официальным словам обращения и своему имени, вписанному от руки, старушка в который раз остановила взгляд на последних строках письма, загадочных, смешных, пугающих и вселяющих надежду одновременно.
«...в рамках означенных выше поправок и изменений в законодательстве, Вам предлагается возможность остановить для себя ход времени и оставаться вечно молодой, в возрасте получения Вами данного письма. Для того, чтобы реализовать данную возможность, Вам достаточно позвонить по указанному ниже телефону...»
Чья-то злая шутка? Глупый розыгрыш? Развод на деньги, как дочка давеча выразилась? Надо было выбросить его еще тогда, сорок пять лет назад.
Она и выбросила. А потом нашла. Через месяц снова выбросила... В конце концов, после нескольких экскурсий в помойное ведро, письмо оказалось в старой сахарнице, много раз сложенное, почти смятое. Письмо «из пенсионного».
Ей было тридцать четыре, когда она обнаружила этот конверт, тогда еще белый и хрустящий, в своем почтовом ящике. Она была счастливой женщиной, имевшей мужа и двух маленьких дочек — некогда и незачем было даже задуматься о том, чтобы воспользоваться возможностью сохранить свою молодость. Потом мужа не стало — пропало даже желание жить, а мысль навсегда оставить себе облик убитой горем женщины казалась кощунственной. Много пролетевших далее лет ушло на то, чтобы вырастить и выучить детей, с замиранием сердца наблюдая, как они находят свое место в жизни, свои половинки, как появляются внуки — куда уж там, до себя самой и тогда времени не нашлось.
А теперь... Возможность, которую невозможно упустить, была упущена, ведь она рискнула, позвонила и... сожгла, кинув на решетку газовой плиты. Пока чернел на работающей конфорке потрепанный конверт, с желтоватой бумаги незаметными струйками испарялись мокрые пятнышки от слез.
«Сожалеем, — прошелестел в телефонной трубке сочувствующий женский голос в ответ на ее вопрос, — но шесть лет назад было принято решение останавливать старение в возрасте звонка, а не в возрасте получения письма. Вы желаете продолжить?»
«Нет. Я не желаю продолжать».
