Енот
Артем зашевелился и, неприязненно морщась, перевернулся на другой бок. Солнце поднялось высоко и теперь жгло лицо мальчика, гоня прочь остатки сна. В конце концов, не в силах больше терпеть жар и духоту, он резко сел, взлохмаченный и недовольный. Ночью Артем долго не мог заснуть из-за донимавших шумов и скрипа половиц, теперь же чувствовал себя совсем разбитым. Зевая и потирая веки, мальчик прошаркал в ванную. Из кухни доносились плесканье воды и голос диктора, вещавшего привычные “новости часа”. Артем с щеткой во рту скучающе оглядел коридор и вдруг удивленно застыл на месте. Пальто отца в прихожей он не заметил, да и обуви нет, а значит тот на работе, тогда кто же... Отложив в сторону щетку, мальчик потихоньку стал красться по коридору. Ему понадобилась вся его воля, чтобы не дать деру, когда звук льющейся воды утих, и просвете между закрытой дверью и полом появилась тень, шаги стали все отчетливее, незваный гость приближался. Он застыл перед дверью с бешено колотящимся сердцем, с силой сжал губы, напружинился весь. "Сейчас или никогда, я прошибу его тараном!”. В этот момент дверь распахнулась, и мальчик с диким воплем бухнулся головой в чей-то живот.
- Ай! – Пронзительный женский голос, толчок, и в следующую секунду Артем лежал на полу, потирая ушибленную голову и приоткрыв рот от изумления.
Над ним страшно рассерженная возвышалась старшая сестра. Глубокая складка между бровей и покрасневшее от ярости лицо не сулили ничего хорошего.
- Ты сдурел, Артем, зачем бросаешься?
- Я думал, ты вор, - тихо проговорил мальчик. От смущения щеки и лоб его тоже порозовели.
- Вор, - девушка, кажется слегка опешила, она медленно присела на колени рядом с братишкой, - воры, по-твоему, моют посуду, только потом крадут, так что ли...?
Артем ничего не ответил, он опустил глаза и больше не смотрел на Олю, только насупился и пожал плечами. Внезапно теплые сильные руки сжали его в объятиях, вышибив воздух из легких. Артем сдавленно ойкнул.
- Как же я скучала, сорванец. - Улыбнулась она, выпуская его из медвежьей хватки и напоследок взлохматив его рыжие кудри. – Что на завтрак?
Медленно поднявшись с пола и уцепившись за спинку стула, мальчик молча наблюдал, как сестра нарезает батон и разбивает яичную скорлупу, напевая что-то себе под нос. Внутри у него что-то кольнуло.
- Разве ты не должна была вернуться в июле? А экзамены?
- Ну, так сложились обстоятельства, - не отрываясь от готовки пробурчала Оля. – Нужно поговорить с отцом, выяснить кое-что. – Голос ее стал каким-то бледным при упоминании об отце, она торопливо кашлянула, - ну, так что, яичница и тосты?
Мальчик вяло кивнул. Противное чувство досады подкатило к самому горлу, ему не хотелось есть. Ведь отец почти согласился отдать ему комнату сестры, хотя бы до ее возвращения, а теперь получается, все старания напрасны, и он опять не сможет заснуть, в оцепенении прислушиваясь к скрежету и бурчанию в темной комнате.
Она протянула ему горячий завтрак и медленно опустилась на стул.
- Я схожу, умоюсь, - буркнул Артем и быстро шмыгнул из кухни, с тяжелым вздохом принявшись обдумывать свое неприглядное положение.
Артем долгое время лежал на своей кровати, свернувшись калачиком. Смотрел, как парят, медленно оседают на пол пылинки, будто намагниченные солнечным лучом. Живот мальчика предательски заурчал, но он не сдвинулся с места. Чувство несправедливости, обиды, разожгло в нем небывалую упрямство. Он готов был пропустить завтрак и даже обед, для которого Оля обещала съездить на другой конец города за его любимым пирогом с ливером, если бы только это заставило отца прислушаться к его просьбам, принять всерьез. В прихожей послышался знакомый голос, Артем быстро встал. В поисках второго носка, он залез под кровать, нетерпеливо отшвыривая в разные стороны скопившиеся обертки из-под конфет и шоколадных батончиков. Прежде чем подойти к отцу, Артем предусмотрительно оглядел себя в зеркале, пригладил растрепавшиеся рыжие кудри и попытался оттереть пятнышко на футболке, но безуспешно.
- Мы не станем это обсуждать, - послышался раздраженный усталый голос, и в коридор вышли двое, - ты вернешься и закончишь учебу.
- Но пап...
- Нет, не начинай снова. Этого хотела твоя мать. К тому же...
Заметив Артема, отец запнулся и начал торопливо стягивать с шеи галстук. Вид у него был страшно загруженный. Обычно аккуратно расчесанные рыжие пряди топорщились, под глазами пролегли полукруглые тени. Сделав пару шагов навстречу, Артем остановился в нерешительности, открыл рот, чтобы что-то сказать, но мужчина только кивнул дергано и, хлопнув сына по плечу, зашагал в сторону своей комнаты, бросив по дороге:
- Нужно закончить, обедайте, не ждите. - Перед дверью он замер и обернулся, – Завтра, возможно, мне придется уехать ненадолго, это возможно... раз уж ты здесь, пригляди за братом. – Задержав взгляд на Оле, он тяжело выдохнул. - Поговорим, когда приеду.
И дверь за ним захлопнулась. Артем перевел удивленный взгляд на сестру. С тревогой, пробудившейся от тона отца, в мальчике зародилось горячее любопытство. От чего мог отец так злиться на Олю? Щеки у нее горели, ноздри раздувались от возмущения, но вместе с тем в ее дерганных движениях читалась робость. Она было занесла кулак, чтобы постучать, но вдруг опустила, будто обмякнув.
- Навалилось на него всякое, - прошептал Артем, подходя к сестре.
- Разве? Да нет, это с ним уже давно. – она шумно выдохнула и обернулась, внимательно разглядывая мальчика – А ты где весь день был?
- В комнате...
- Все это время? Ну даешь, там на столе пирог ливером, будешь?
Мальчик с энтузиазмом закивал. На лице сестры расцвела мягкая улыбка. За обедом они разговорились. Уплетая за обе щеки пирог, мальчик слушал рассказы о большом городе, жизни вдали от дома, но по большей части это были причитания о долгих, невыносимо долгих лекциях, о горах домашней работы и бессонных ночах над конспектами и подготовкой к экзаменам.
- Зачем тогда ты поехала? – с удивлением спросил он.
- Ты знаешь, мама была медиком...
- И что?
- Ну... - она притихла, задумавшись, - ну, разве у тебя нет таких штук, чтобы страшно было о них думать, а потому просто плывешь себе...
- Может и есть, - Артем со всей возможной таинственностью отвел глаза к потолку.
Оля расхохоталась
- Тебе же десять, что тебя вообще может беспокоить?
Смерив ее долгим взглядом, Артем наконец сказал:
- Мне ночью плохо спится. Всякие шорохи… – Он точно не мог сказать, почему решился довериться сестре, но теперь стало немного легче на душе. – Отец сказал, там никого нет, но я знаю, я же слышу.
Он опустил глаза. Сестра не рассмеялась, а спустя некоторое время тихонько спросила:
- Хочешь, я останусь с тобой сегодня? Покараулим вместе...
Мальчик пожал плечами.
- Я тебе верю, братик, а может даже смогу помочь. Вдвоем ведь не так страшно.
Сердце мальчика учащенно забилось, он кивнул. Доедая остатки пирога и запивая их сладким чаем, мальчик с радостью думал, что ничего вкуснее он еще не пробовал.
Укладываясь спать, Артем не стал выключать настольную лампу. Где-то через час, сквозь подступающую дрему услышал, как дверь тихонько отворяется. В комнату вошла сестра. Усевшись рядом с братом, шепотом рассказала, как пришлось караулить комнату отца. Убедившись, что тот не заподозрит неладное, на цыпочках добраться до Артема вниз по скрипящей лестнице и по коридору.
- Никогда бы не подумала, что наш дом такой жуткий. – Она подобрала под себя ноги и кивнула на лампу, - что теперь?
Мальчик, потянувшись через кровать и выдернув шнур из розетки, тоже уселся прямо.
- Будем ждать.
Когда сквозь стекла на них полился синеватый лунный свет и тени от веток, когда глаза уже могли отличать очертания предметов в комнате, послышался приглушенный шорох. Оля разом выпрямилась. Кажется, звук доносился из-под кровати. Прождав еще немного, дети судорожно ухватили друг друга за руки. Шум становился все громче. Внезапно раздался писк, будто кто-то чихнул. Все затихло. Артем от волнения забыл дышать как следует, он весь напрягся, сильно-сильно сжав руку сестры, глядя прямо перед собой... на острую морду, высовывающуюся из-под кровати. Принюхавшись к воздуху и повертев носом из стороны в сторону, зверь опять пропал из вида. Тут уж Оля не сдержалась, с диким криком она соскочила с постели и, ухватившись обеими руками за перекладину, с силой встряхнула ее, так, что Артем чуть не рухнул на пол. Через всю комнату вне себя от ужаса рванул теперь уже ничем не прикрытый енот. Врезавшись в стену, заскребя когтями по обоям, запрыгал, а потом вдруг отскочил и побежал вдоль шкафа и стола, юркнул в зияющую в полу дырку за кроватью. Кровать с грохотом опустилась на своё место. Ребята, пытаясь отдышаться, быстро переглянулись.
Сердце мальчика колотилось, как бешеное. Он соскочил с кровати и бросился к сестре:
- Ты прогнала его, прогнала! – закричал он, забыв, что за окном глубокая ночь.
Оля торопливо прижала палец к губам, призывая его утихомириться. Но вид у нее был счастливый. Испуганный, но счастливый.
- Вот тебе и приведение... - улыбнулась она, взлохматив рыжие кудряшки брата.
На следующий день Артем проснулся только после полудня, он долго нежился в постели, мысленно вновь переживая вчерашнее приключение. В комнату постучали. Дверь скрипнула, вошла Оля с подносом в руках.
- Принесла тебе кашу, соня. – Артем скривил недовольную гримасу. - Ну, ну, отец тебя совсем разбаловал. Знаешь, что я нашла у тебя под кроватью сегодня утром?
Мальчик неопределенно махнул головой.
- Конфеты, обертки всякие. Артем, - она продолжила, поймав его взгляд, - тот енот приходил полакомиться мусором, который ты оставлял, ты это понимаешь?
Вид у нее был как никогда серьезный. Мальчик кивнул, отправляя очередную ложку овсянки в рот. После завтрака, сестра отправила его умываться, а сама тем временем, достав из верхней полки шкафа инструменты и отодвинув кровать, принялась заколачивать дыру в полу. Артем молча наблюдал за ней.
- Может лучше дождаться папу? - Спросил он неуверенно, когда очередной гвоздь был вбит в доски.
- А смысл? Опять уйдет в комнату, не дослушав, - она с силой обрушила молоток, вбивая последний гвоздь. Тяжело вздохнула.
- Послушай, - мальчик подошел чуть ближе, - это из-за учебы, да? Ты не хочешь возвращаться... - он присел рядом, обхватив коленки руками, - если ты решилась, надо идти до конца. Ты сама так учила...Чем ты хочешь заняться, а?
- Ты имеешь в виду...я не знаю, все не так просто.
- А, по-моему, проще некуда! - Мальчик решительно встал и подошёл к стене, вдруг со все дури дернул располосованные енотом обои. И прежде чем Оля успела остановить, громко сказал:
- Давай, помоги мне. Я все время боялся этих шумов и ничего не делал. А потом пришла ты и выгнала зверя, как будто ничего проще на свете нет. – ещё кусок оторван и теперь лежал на полу, - я раньше ненавидел эту комнату, а теперь, - дерг! – теперь, мне кажется лучше всего синяя краска будет смотреться.
Он обернулся, вгляделся в лицо Оли, он должен был знать, поняла ли она. Оля как-то странно смотрела на него, будто бы увидела впервые, по-настоящему. Эти старые мрачные обои, похожие больше на жухлые листья, сорваны. В глазах Оли читался испуг и вместе с тем какой-то неудержимый восторг, ярость, как после встречи со зверем. Подойдя к стене, она провела по ней ладонью, коснулась пальцем отстающего куска. На секунду застыв, она рванула его вниз и весело расхохоталась.
Следующие несколько часов они потратили, занимаясь самым счастливым на свете делом. Правда перестановка шкафа им удалась с трудом, но затем, очистив всю стену, они притащили из кладовки банки с красками, кисти, перчатки – всего того, что осталось у них со времен недоделанного ремонта. Желтые, синие, красные линии заспешили вверх и вниз по стене. Оля начала разрисовывать стену, как океан, и у нее здорово получалось. Волны вздымались, как живые. Артем завороженно наблюдал за сестрой. Скрип открываемой двери донесся до них, как сквозь туман. Они резко обернулись. На пороге стоял отец. На лице у него читалось полнейшее недоумение. С минуту все троя молчали, глядя друг на друга в упор. Затем отец перевел взгляд на изрисованную стену, сделав несколько шагов, он медленно присел на кровать. Артем и Оля переглянулись. Мальчик ободряюще кивнул.
Сжав кисточку в руке, Оля приблизилась к отцу:
- Пап, выслушай меня, пожалуйста... - она запнулась, видя, что отец не отводит глаз от стены. -... мне, мне правда нужно, чтобы ты послушал...я не хочу больше учиться там, я не вернусь! – Голос ее приобрел силу, - и мне плевать, мамы давно нет, и ты не сможешь вечно...
- Ладно
- Не сможешь вечно удерживать это, ты должен отпустить!
- Ладно
- Я хочу...постой что ты сказал?
- Ладно, - уже чуть громче ответил папа. Голова его тяжело опустилась. Он снял очки и стал протирать их краем галстука, смежив веки. Затем он вновь взглянул на волны и к удивлению детей, улыбнулся. Улыбка эта была бледной, вымученной, но все же какой-то мягкой. Артем в изумлении открыл рот и хотел было что-то сказать, но так и не смог.
- Куда бежал, м? Дурак я, дурак... но теперь, кажется… как же я устал, дети... – Речь его стала совсем неразборчивой. Он зевнул и закрыл глаза, - Оля, сделай, пожалуйста, сладкий чай. Да, две ложки...
Оля молча кивнула. Она повернулась к двери и, крепко сжав руку брата, повела за собой в коридор, прикрыла дверь. Когда, через несколько минут, они заглянули в комнату, Артем с удивлением обнаружил отца, скрутившегося в позе эмбриона, мирно посапывающего. Оля, стараясь двигаться как можно тише, бережно накрыла его одеялом, а потом еще несколько минут сидела рядом, пристроившись на краешек кровати.
Они стояли на кухне, полушёпотом обсуждая случившееся. На душе у Артема было светло и спокойно. Да и сама Оля, казалось, светилась от радости. Она попивала свой чай и широко улыбалась, кидая в сторону двери быстрые взгляды.
За окном догорало солнце. Лиловые и оранжевые облака неспешно оплыли горизонт и попрятались за кронами деревьев. Артем живо забрался на широкий подоконник. На заднем дворе дома, пересекая тропинку, торопливо семенил енот. Он вдруг остановился, поджав к телу передние лапки, уставился в сторону мальчика. Тот только приветливо улыбнулся, и енот, дернув напоследок хвостом, заспешил дальше.
