Я должен быть один

https://music.yandex.ru/track/9052686

Дмитрий отстранённо водил пальцем по экрану планшета. В приложении «Knights of the Brush» развернулось полотно звёздного неба: размытое, с едва заметными переходами из ночной сини в берлинскую лазурь, местами углубляясь в сине-чёрный. Совсем не похожее на бесконечную даль вне космической станции, где работал Дмитрий.

На рабочем мониторе управляющая программа лениво вела отсчёт времени работы планетарного автоматизированного комплекса по добыче экстерума. Скука смертная – изо дня в день наблюдать за показателями. Не будь у него возможности рисовать в перерывах между обслуживанием программной системы космической станции и добывающего комплекса, Дмитрий наверное уже давно сошёл с ума.

Не сошёл бы, – вклинился в его размышления Ин-Во. – Ты слишком любишь звёзды.

– Скажешь тоже, – пожал плечами Дмитрий.

Но всё же мысленно согласился с Ин-Во, системой поддержки принятия решений, встроенной в его мозг. Да, звёзды успокаивали, шептали своими холодными, едва уловимыми голосами, что так легче. Без людей. Дмитрия вполне устраивало общество Ин-Во: тот хоть и не являлся искусственным интеллектом, но легко мог проконсультировать по рабочим вопросам, да и на некоторые отстранённые темы поддержать беседу – тоже. И, самое главное, с ним просто. Он не обижался, не требовал соответствовать чему-то. Только рекомендовал и соглашался. Идеально.

В контрольную рубку вошёл Фергюссон, на ходу откидывая со лба льняного цвета волосы, но они моментально устремились на прежнее место, скрывая брови и касаясь кончиков ресниц.

– Тебе подстричься не помешает, Фергюс.

Тот вяло отмахнулся и уселся в кресло рядом с Дмитрием. Мгновение сидел спокойно, а затем склонился над планшетом.

– Звёздное небо? Которое по счёту? – вытянул шею в надежде разглядеть в углу окна приложения название файла, сморщился, увидев лишь блики. – Ладно, пойдём обедать.

Дмитрий устало зевнул и сохранил файл под именем «Звёзды-5628». Они вместе проследовали в обеденную зону. Есть не хотелось, но надо. Биометрические показания с персонала станции снимает медицинская система дважды в день и отсылает в центральный офис. Обычно, если что-нибудь не так, поднимают нехилую шумиху. Фергюса даже однажды госпитализировали на ближайшую колонизированную планету. Дмитрию покидать станцию не хотелось.

За обедом Фергюс между делом предупредил, что система охлаждения вошла в стадию самокорректировки, возможны незначительные колебания температуры в отсеках. Дмитрий коротко кивнул и в очередной раз попытался съесть хоть ложку супа, но его едва не стошнило. В конечном итоге, он отказался от этой затеи и просто слушал бормотание техника.

Затрещал наручный передатчик: на линии ожидал сам мистер Раттнер, менеджер по персоналу межгалактической корпорации «Экстерум Фаундейшн». Дмитрий принял вызов. После взаимного обмена приветствиями, мистер Раттнер перешёл к главному:

– Совет директоров оценил твои трудовые достижения и настоятельно рекомендует занять соответствующую должность. Руководитель производственного направления. Как тебе? – он подмигнул. – Офис на Кеплер-22b, лучшие условия для отличного сотрудника.

– Офис? – Дмитрий ощутил, как тело окутывает жар, во рту пересохло. – То есть, никаких звёзд?

– Эм, ну да, – замялся мистер Раттнер. – Но Кеплер! Это тебе не захудалая космическая станция на отшибе цивилизованного пространства! Не тянет вдохнуть чистого воздуха? А окунуться в лазурное море? Не жизнь, а сказка!

– Я отказываюсь.

На секунду Раттнер опешил, но потом взял себя в руки, разом перейдя со свойской манеры беседы на холодно-профессиональную.

– Это не предложение, а приказ генерального директора. Ты подписывал документ, в котором чётко прописано, что ты обязуешься выполнять все инструкции руководства в части кадровой политики, а также…

Мистер Раттнер продолжал открывать рот, но Дмитрий его уже не слышал. Всё не так, всё плохо, совсем. Тело напрочь забыло, каким образом должно функционировать. Сердце вдруг с удвоенной силой принялось колотиться о грудную клетку. Лёгкие без толку качали воздух, Дмитрий не мог толком ни вдохнуть, ни выдохнуть. На лбу и спине выступил холодный пот. Обеденная зона размылась, словно стала безрадостным серым фоном в «Knights of the Brush», на котором вырисовывалась искажённая фигура, доживающая последние минуты. Вот так всё и закончится.

Дмитрий, успокойся. Мы сможем справиться, если ты успо…

– Заткнись! – едва находя силы на протест, выдавил Дмитрий.

Я сказал, успокойся. Это – наиболее перспективная модель поведения для данной ситуации.

Дмитрий не мог последовать совету Ин-Во, тело отказывалось верить «внутреннему голосу», да и разум тоже. Реальность отдалялась с каждым пустым вдохом.

Ладно, давай попробуем другой вариант, – не стал настаивать Ин-Во. – Диссоциация. Представь, на мгновение, словно всё это происходит не с тобой. Ты независим от своего тела. Давай.

Дмитрий судорожно вдохнул. Затих. Смотрел себе под ноги и ни о чём не думал.

Ин-Во ощутил странную пустоту и… Злость? Обиду? Как правильно сказать? Дмитрий знает, но он… Холодно! По лицу Дмитрия стекает вода, рассыпается по полу прозрачной дробью. Ин-Во хотел утереть лицо, но не смог. Программное ограничение не позволяло управлять телом носителя в отсутствие его сознания.

– Мать твою, Дима!

Трясёт за плечи, голова Дмитрия безвольно болтается из стороны в сторону. Что-то нужно делать. Если Дмитрий не может, тогда должен Ин-Во. Так? И он применил наиболее эффективный в данной ситуации сценарий: дезинтегрировал личность своего носителя.

– Слышишь меня?! – заорал Фергюссон ему в ухо.

Ин-Во ощутил пробуждение сознания носителя. Не Дмитрий, кто-то ещё. Поток мыслей едва улавливался в гуле яростного отрицания происходящего.

Все хорошо, – начал Ин-Во. – Я с тобой, мы справимся.

Носитель, кем бы он ни был сейчас, издал низкий разъярённый рёв. Грудная клетка резонировала, звук обретал почти ощутимые формы, пытался вырваться наружу и заполнить всё пространство. И опять всё не так. Ин-Во ухватывал обрывки мыслей, скорее даже не мыслей, а осколков образов: ярких, тревожных, подобных вспышкам молний.

– Эм, Дмитрий? – вкрадчиво произнёс мистер Раттнер. – Я перезво…

Носитель сфокусировал взгляд на голографическом изображении, мгновение сомневался между страхом и гневом, и набросился на бесплотную фигуру. Мистер Раттнер хоть и находился в безопасности в своём кабинете далеко отсюда, всё равно резко отстранился и, громко выругавшись, оборвал связь. Носителя била гневная дрожь, гормоны насытили кровь решительной яростью, требуя разобраться в чуждой, неправильной ситуации раз и навсегда.

– Димка, ты чего? – нервно смеясь, Фергюссон положил ему руку на плечо.

Носитель наконец нашёл объект для вымещения своей злобы. Рукой ухватил чужака за волосы в районе макушки и, не встретив особого сопротивления, одним мощным движением приложил его головой о поверхность стола. Послышался характерный хруст, Фергюссон гнусаво застонал. Носитель раз за разом повторял это простое действие с лёгкостью, которой Ин-Во мог только позавидовать. И ужаснуться.

Хватит, слышишь? Перестань! Уходи!

И он ушёл, оставив звенящую пустоту. И злобу. Теперь Ин-Во точно смог дифференцировать свои чувства. Сознание носителя опять начало проявляться, на этот раз едва ощутимое, лёгкое и невесомое. Ин-Во обратился к памяти Дмитрия. Так он ощущал себя в детстве. Ребёнок, значит. Вот и славно.

Привет, малыш.

– Ты кто? – голос Дмитрия изменился до неузнаваемости, тонкий и наполненный эмоциями.

Я – твой друг, кто же ещё? И я всегда буду рядом.

– А я – Тимми. А где мама?

Вот как. Дети – они на то и дети. Тимми даже не подумал о том, как попал сюда, почему рядом с ним лежит окровавленный мужчина, и что за голос звучит в его голове. Главное ведь не в этом.

Не знаю, Тимми. Давай поищем её вместе. Но осторожно, здесь очень много разных кнопок, если нажать не ту, может случиться что-то плохое.

– С мамой? – испугался мальчик.

Главное, слушай меня. Мы найдём твою маму, идём.

Они исходили всю станцию, Тимми с большим любопытством обшаривал все углы, а когда видел какие-то управляющие панели, сенсоры или кнопки, всегда спрашивал у Ин-Во разрешения. Хороший мальчик, не то что предыдущая личность, с которой даже знакомиться не хотелось.

– Я хочу спать, – зевнул Тимми.

Засыпай, друг, я буду рядом. Всегда.

– А потом мы поищем маму?

Разумеется.

Тимми улегся прямо на полу и, едва сомкнул веки, отключился.

Ин-Во ждал, но ни перехода в «спящий режим», ни пробуждения Дмитрия или любого другого носителя не произошло. Ин-Во сосчитал для верности до сотни, но ничего не изменилось. Тогда он попробовал открыть глаза. Дмитрий такое проделывал по нескольку десятков тысяч раз в сутки. Легче лёгкого, но вот только так быть не должно. «Оторопел»: вот самое правильное и самое приятное на вкус слово, описывающее нынешнее состояние Ин-Во. Корректна ли ситуация, когда он может влиять на тело своего носителя? Пожалуй, нет. А что это означает? Скорее всего, его отключат. Неприемлемый вариант. Значит, нужно смоделировать ситуацию, в которой он, Ин-Во, останется при своём носителе. Живым.

Он двинул рукой, и та послушно шевельнулась. Так просто! Нет, нельзя отвлекаться. Ситуация. Мёртвый Фергюссон, расщеплённая личность Дмитрия, мистер Раттнер, который видел большую часть пробуждения другой личности носителя. Вышлют психиатра и других врачей, и конвой. Так? И будут лечить расщепление личности посредством реинтеграции. Выбирать, кто из личностей наиболее пригоден.

Ин-Во растянул губы в улыбке, и внутри, в районе грудной клетки, сразу стало тепло и просторно. Вот и ответ: он станет этой пригодной личностью. Он знает, как правильно. Он может всё взвешивать и принимать решения. Единственный, кто сможет адекватно проанализировать ситуацию. Нужно просто придумать человекоподобную маску, которая пришлась бы по душе добрым докторам. Ин-Во сел, скрестил ноги и начал прорабатывать свою очеловеченную историю жизни.

Для начала он решил подобрать себе имя. Акей. Да, подходит. Со смыслом. В конечном итоге, он останется один. Лишь такой исход будет наиболее эффективным в сложившейся ситуации.