Волшебники страны слёз

  • Опубликовано на Дзен
Автор:
Жан-Поль То
Волшебники страны слёз
Текст:

Телефонная будка. Помните такие? Стеклянный короб в тонкой стальной оправе. Почти сакральный портал для бесед. Единственное место в городе, где можно остановиться, сбежав от городской суеты. Где можно быть собеседником, оставаясь в одиночестве.

Парочки влюблённых очень любили телефонные будки. В них можно весело забиться, прячась от дождя. Ощутить интимную близость, распробовать первые поцелуи, и застрять, как в лифте, надолго. И оставить это в памяти навсегда.

Я помню, как одним дождливым летним утром меня разбудили громкие голоса и лязг железа. В окно я увидел группку цыган, третий год упорно собирающих металлолом в моём городке, где нет и не было металлопроизводства. Сейчас цыгане тащили в гнилой грузовичок ржавую телефонную будку. Отрезанная от проводов, с выбитыми стёклами и сорванным таксофоном, в век мобильников она стала ненужной, а местные гопники превратили её в помойку. От сноса будку спасала только массивная бетонная платформа, залитая в основании. Хулиганы ленились ковырять бетон, но для жадных металлоломщиков несколько килограмм стали были добычей. Когда я выглянул в окно, цыгане корячились, пытаясь втащить будку в кузов. Работали они без тросов, без перчаток, голыми руками: двое пытались приподнять будку за основание, а третий, в кузове, облизывал раненные осколками пальцы.

Повинуясь какому-то ностальгическому порыву, я наспех оделся, схватил кошелёк, ключи, и растрёпанный, в тапочках, выбежал к металлоломщикам.

- Я покупаю эту будку. Сколько?

Увидев меня, цыгане сперва насторожились, но услышав, обрадовались.

- Тли.

- Тли тысити!

Я заглянул в кошель.

- Две… Три, если довезёте будку до моей дачи. Это недалеко.

Цыгане согласились, и я помог им загрузить покупку в кузов, припорошенный металлическим хламом: там были обломки труб, два старых велосипеда, прогнившие вёдра и гнутая арматура. За всю эту ржавчину, сданную на вес вместе с железом будки, цыгане выручили бы рублей семьсот. Но я не стал торговаться – деньги у меня водились, а сберечь память, заключённую в облупившийся каркас советского таксофона, сохранить эту память о счастливом детстве и об ушедшей эпохе, мне было необходимо.

Через сорок минут, промокший, не завтракавший, но счастливый, я стоял вначале одной из улиц дачного посёлка, и с улыбкой провожал взглядом грузовичок радостных металлоломщиков. Сегодня был наш день, и каждый получил, что хотел. Однако я решил не показывать цыганам, где живу, и мне предстояло несколько сотен метров тащить добычу к себе на участок.

Впрочем, ещё загружая будку, я обратил внимание, что сам каркас весит немного. Сбегав домой, и переодевшись в рабочее, я вернулся к будке, везя на тележке молот, и быстро разбил им бетонное основание… Уже к полудню я вернулся в город, а освобождённый каркас телефонной будки, точно такой же, в какой жил Чебурашка, лежал на заднем дворе моей дачи, и ждал перемен. К лучшему.

Восстановлением будки я занялся в свободные выходные. Зачистил старую краску и ржавчину, измерил проёмы и заказал стекла для них, изучил в интернете цвета каркаса, купил краску, кисти, и начал реставрацию. Уже через две недели моя телефонная будка была готова. Новая рубиновая краска, новые стёкла, кусок нового линолеума на крохотном полу. Не хватало только основного – самого аппарата. Кроме него, у меня не было понимания, где установить и как использовать восстановленный раритет. Не в музей же его отдавать. Да и не нужен он музею. Был бы нужен, давно бы взяли. А дачу я старался не захламлять.

Впрочем, раздумья о месте постепенно отходили на задний план. Сперва я всерьёз заинтересовался таксофоном. Зависал на форумах, изучал, пытался найти и купить хотя бы короб аппарата с диском и трубкой. За этими поисками прошел остаток лета. Наступила осень, а с ней заканчивался дачный сезон, и все выходные становились городскими.

На даче красная будка в

обрамлении палых листьев, свисающих с крыши и налипших на мокрые от дождя стёкла казалась изысканным украшением пейзажа. И все же я никак не мог понять, что делать с ней дальше, куда ставить, какой функцией наделить. Соседка по участку посоветовала мне складывать в будку лопаты и грабли, вилы и тяпки. А я отвечал, что будка создана для звонков. Но… За два месяца поисков я так и не смог найти раритетный таксофон. Изначально я хотел начинить его короб чем-нибудь современным, вроде спутникового телефона, или сотового, разобранного и собранного так, что бы из будки можно было действительно звонить, набирая номер на диске и говоря в старую пластмассовую трубку. Однако год заканчивался, а ничего путного не находилось.

Оказалось, что все советские аппараты, даже просто коробки, или отдельные запчасти найти невозможно. А найдя, не купить. Коллекционеры годами собирали по винтику, по детальке каждый аппарат. Что же говорить обо мне, новичке-любителе, когда опытные профи оказались в тупике. Но выход я всё же нашел.

Деньги. Они реально решают почти все проблемы, ускоряют поиски, приносят результат там, где отступает везение и бессильны связи. Заметив, что большинство собирателей крайне ограниченны в средствах, я решил пожертвовать частью накоплений, и написал многим знакомым и незнакомым коллекционерам о том, что ищу советский таксофон, и готов заплатить за него любую сумму.

Почти все выходные января прошли у меня в переговорах. Писали, звонили и хотели приехать ко мне с полдюжины продавцов. Однако от всех предложений я отказался. Битые, разломанные, искореженные короба, обломки трубок и осколки дисков меня не устраивали. В начале февраля я прекратил поиски. В конце концов, я не был коллекционером, фанатом идеи или образа. А будка… Она была символом, но символ не обязан быть оригиналом. На то он и символ, чтобы давать пищу для воображения. А будь моя будка реально работающей советской будкой-автоматом, я совершил бы воровство. Но я лишь спас частичку разрушенного целого от исчезновения. Мне нужно было только найти для этой частицы правильную оправу, не более.

К началу весны я уже совсем решил оставить будку у себя в саду, приберечь её до времён, когда она сможет заинтересовать кого-то из собирателей, или музейных работников. И я устал от поисков и общения с технарями-коллекционерами, не способными, как оказалось, мне помочь.

Жизнь отодвинула все заботы о таксофоне да задний план, и я уже начал забывать об идеи воссоздания телефона, когда получил в сети письмо от пользователя, предлагавшего мне помощь.

Человек под ником Parazet писал, что может продать мне советский аппарат с интересной судьбой. Писал, завлекая меня, что этот аппарат «способен на многое», что «его трубка не раз вершила судьбы», и подобное. Сперва я хотел заблокировать Parazet’а, но что-то заставило ответить ему. Ну не люблю я незаконченных дел.

Продавец предлагал встретиться на праздники. Он жил в столице нашего края, в двухстах километрах от моего городка. В итоге договорились встретиться примерно на середине пути, в маленьком городке под названием Узловое. И вот, ранним утром в начале марта я сел на поезд, и отправился навстречу с Parazet’ом, о котором толком ничего не знал. Не знал его имя, и, как не смешно, не видел даже фото его таксофона. Я вообще плохо представлял себе, как он привезёт аппарат, и как я повезу обратно эту махину. Но мне хотелось проветриться, хотелось увидеться с заинтриговавшим меня человеком. О своих деньгах и жизни я не переживал. За ту сумму, какую просил Parazet, никто не стал бы меня убивать, а в Узловом был привокзальный ресторан-столовая, где мы договорились встретиться, так что я весь день был бы на людях.

В назначенный час я сидел в столовой, попивая кофе, и разглядывая безвкусный интерьер заведения. Посетителей было много, в основном парочки пенсионеров или молодые семьи с детьми. Был единственный праздничный день года, когда кавалеры обязательно приглашают дам в ресторан. Или, как в Узловом, в столовую.

Parazet не появлялся, а время до отправления моего поезда сокращалось. Изучив уже всех посетителей ресторана, я был уверен, что никто из них не является моим продавцом, и беспокойно поглядывал на дверь, ожидая увидеть в Parazet’е кого угодно: угрюмого бородача с деревянным ящиком, старичка-алкаша, волокущего таксофон на ручной тележке, компанию гопников-разводил, или спортивную девушку с рюкзаком. Parazet’ом мог быть кто угодно.

Но не решился быть никто.

За пять минут до отхода поезда я расплатился за пять чашек кофе, и ушел, в прямом смысле несолоно хлебавший. Испорченный выходной казался мне потерей. Ещё хуже была сорванная сделка. Мысленно я клялся, что если в следующий раз под моим окном кто-то будет тащить хоть Кремль, хоть мавзолей, хоть гроб самого Ленина – я останусь безучастным. Не моё это дело – реставрация и коллекционирование древностей.

Дома меня ждало сообщение от Parazet’а. Едва открыв письмо, я удивился большому объёму текста. Обычно продавец писал ёмко, немногословно, но интересно. Сейчас я увидел длиннющее письмо, где Parazet выдавал какую-то интересную ему историю, связанную с телефоном… Ни объяснений, ни извинений за сорванную встречу. Только рассказ о каком-то неудачнике: писателе и запойном пьянице, который ночами и в праздники работает психологом-консультантом на платной горячей линии для самоубийц. Этот алкоголик записывает истории звонивших ему людей, отчаявшихся, нуждающихся в слушателях, в советчиках. Он горюет и плачет вместе с ними, а потом рассказывает им офигенные истории о том, как трудно жить другим людям, и что надо бороться и побеждать. В общем, успокаивает и утишает за деньги, а дома перерабатывает услышанное, печатает, и выдаёт за собственные рассказы о жизни. Себя, своих коллег-операторов и телефонные аппараты, на которые им звонят, писатель называет «волшебниками страны слёз». Вроде как они ангелы добра и милосердия, утешители и кудесники... Мне же от этого рассказа на ум сразу пришла перепетия романа Поланика «Уцелевший».

«Плагиат» - подумал я, и удалил присланный Parazet’ом рассказ, а вдогонку и всю нашу беседу, а её создателя-трепача отправил в чёрный список. В конце концов, каждая история заканчивается каким-то выводом, каким-то итогом.

В майские праздники, попивая пиво на террасе своего дома, я смотрю сквозь листву цветущих яблонь в глубину сада, где в зарослях винограда спрятана моя телефонная будка, чьи красные стенки контрастируют с зеленью молодой листвы, и в чьих стёклах отражается буйство новой жизни. Если ближайшую четверть века эта будка проведёт в моём саду, ничего в мире не изменится. И хочется верить, что однажды пара влюблённых, смеясь, укроется в ней от дождя, почувствует интимную близость, и распробует сочные поцелуи. И ощутит себя в будке, как в долго летящем вверх лифте. И оставит это в памяти навсегда.

Другие работы автора:
0
19:30
394
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...
Ольга Силаева

Другие публикации