золотинский чудик
Золотинский чудик .
Пригородный поезд шёл от Кургана .За окном мелькали околки* , поля , речушки ,деревни . В вагоне негромко беседовали .На станциях кто-то выходил, появлялись новые лица.
Высокий сухой старик с желтоватыми от курева усами, лохматой седой бородой и жёсткой тоже седой шевелюрой ехал от самого города .Вид у него был несколько помятый. Он сидел около окна ,положив тёмные тяжёлые руки на столик . Вначале хитроватым взглядом окидывал попутчиков , прислушивался к разговорам ,но вскоре что-то забормотал, тяжко завздыхал, зашмыгал носом и даже стал вытирать глаза вытащенным из кармана старого пиджака несвежим платком.
Колёса ритмично постукивали , вагон покачивался , и вместе с ним всё сильнее раскачивался и причитал дед . Слёзы текли по усам , нос и глаза покраснели . - Чё я бабке-то скажу-у…- стонал он .
Окружающие запереглядывались .
Мужик, свесившийся с верхней полки (вагон был плацкартным ), сочувственно пробасил :
- Отец , случилось чё ?
Тот глянул на него , потом на других соседей и скорбно прошептал - Сыны , сыны… на Даманском…- и махнул рукой.
Весть о том , что в вагоне едет старик , у которого погибли на острове Даманский сыновья , быстро облетела всех. Поглазеть , послушать , посочувствовать приходили из других вагонов . Деда жалели , успокаивали .А он повторял одно : - Сыны-то бабкины . Чё я ей скажу… Поезд прибыл на станцию Сумки . Старик сунул платок в карман , надел картуз , подхватил авоську с какими-то свёртками и, провожаемый жалостливыми взглядами, покинул вагон.
На следующий день в сельмаге деревни Золотое можно было стать свидетелями странной сцены. В магазин вошла полная пожилая женщина в белом платочке с кошёлкой . Она приветливо поздоровалась со всеми и заняла очередь. – Баб Дунь ,- осторожно обратилась к покупательнице молодая продавщица,- давайте я вас отпущу.
Женщины у прилавка ,сочувственно переглядываясь, расступились. Баба Дуня недоумённо смотрела на них.
-Вы чё, бабы ?- удивилась она.
–Дак это…-протянул кто-то из присутствующих и рассказал о том, чему оказался свидетелем накануне , возвращаясь поездом из Кургана.
- Ишь чё удумал варнак*-то,- приговаривала баба Дуня, ходко идя домой . Дед Иван Михайлович Жабоедов смолил табак ,сидя на крыльце. Пригревало нежаркое осеннее солнце , кудахтали куры . Собака Майка преданно смотрела на хозяина: сегодня он был трезв, пьяного его она не выносила и даже коров пасти с ним отказывалась.
Запыхавшаяся баба Дуня появилась перед Жабоедовым неожиданно. Поставив кошёлку, уперев руки в бока, она напустилась на деда :
–Ты чё навыдумывал-то, старый ? Каки таки сыны у тя на Даманском полегли ? Чё людей обманывашь ?
Старик хитро прищурился , выпустил дым , хрипло засмеялся:
- Дак чё они все сидят,молчат , никто на мене вниманья не обращат, вот я и…- он махнул рукой с зажатой между пальцами самокруткой ,затянулся и продолжил. – Ну дак чё все сразу мене… зауважали . Так-то.
Поворчав ещё для порядка на старика , баба Дуня занялась по хозяйству и не заметила ,как Иван Михалыч исчез со двора. Лишь в обед увидела прошмыгнувшую с улицы под калитку Майку, которая понуро проплелась до сараюшки и улеглась в тени.
-Ишь чё,- проводила она взглядом собаку ,продолжив хлопотать и зная наверняка , что хозяин придёт навеселе. Он не заставил себя долго ждать , картинно нарисовавшись в калитке ,грязный , весёлый и нетвёрдо держащийся на ногах. Приплясывая, вошёл во двор .
-Евдокия Карпе-е-евна , Дуняша,- дурашливо отвесил поклон и угнездился на порожке дома. Баба Дуня, проходившая из сарайки в избу , остановилась перед ним :
- И не стыдно тебе, сколь раз говорено : не пей . Гля-ко, весь выгваздался. Глаза бы не смотрели. Позорищще !
- Пошто костеришь* , Карпеевна ?
- Дак , каво робишь* ? Опеть в луже сидел ? Ты ж вспомни , вспомни ,как в прошлом разе было: люди идут по дороге , а Иван Михалыч им из лужи : «Здрас-сси-и-и» . И кепку снимат , раскланиваца. Стыдобища! А робята мои приезжали , ты чё по деревне плёл : «Жиды приехали, молоко моё пьют ». И-и-и бесстыжие глаза твои. С этими словами она , обойдя сидящего , зашла в дом. - Дак ты и говорить со мной не хошь? Ругаешьси…Не нужон я тебе… Не нужон я никому …- буровил пьяница , свесив голову. Казалось , что он засыпает , но вдруг , встрепенувшись , Жабоедов решительно сказал : -Не нужон никому - утоплюсь .
При этих словах он поднялся и , шатаясь ,побрёл со двора к видневшемуся в проулке между домами озеру.
Евдокия Карпеевна слышала ,что сказал старый чудила, но ворочать его не стала. Тихохонько вышла из дома и огородами двинулась вслед за пожелавшим свести счёты с жизнью . Дойдя до озера , она увидела ,как «самоубийца» взошёл на лавы* , где обычно бабы стирали бельё . Постоял, озираясь вокруг ,топнул раз , другой ногой и прямо в старых валенках , в которых ходил почти круглый год , ступил с мостков в воду. Стоя в воде , умылся, затем ещё осмотрелся(на берегу не было ни души , лишь ветерок шуршал прибрежными камышами) и вдруг выдал: - Кажись, нет никого . Не видит никто. Чё топиться-то . Он выбрался на берег и поплёлся домой .Мокрые валенки чавкали при каждом шаге . Хозяин их что-то бормотал , жестикулировал , почёсывал затылок . А огородами торопилась попасть к себе во двор раньше своего чудика усмехающаяся баба Дуня. За озером садилось солнце , делая его золотым. В деревне слышалось мычание коров, звяканье подойников , раздавались голоса людей . Надвигались сумерки. В домах зажигались экраны телевизоров. Показывали «Печки-лавочки».
Примечания. В тексте сохранены особенности речи жителей Зауралья и использованы некоторые диалектизмы :околки*- берёзовые рощицы ; варнак*- нехороший человек ( у староверов) пошто костеришь *- за что ругаешь; каво робишь*- что делаешь; лавы*- мостки.
