Закон пылесоса

Если кто думает, что пылесос — страшный враг пыли, то он может смело записать себя в жертвы рекламы и потребовать сатисфакции за навязывание заведомо ложных идеалов. Этот жужжащий завывающий агрегат, пропускающий через себя кубометры атмосферной смеси, крайне схож с ситом золотоискателя, в котором осаждаются крупицы золотого песка, омытого тоннами проточной воды. Поглядев на пылесос с этой стороны, можно легко убедиться в его коварной двусмысленности. Снаружи – это вполне респектабельный домашний любимец, в меру покладистый и востребованный. Внутри же – тайный обожатель пыли, её алчный накопитель и фетишист. Сам же процесс «пылесосания», при ближайшем рассмотрении, оказывается одним из самых распространённых в природе, а при более внимательном изучении вполне потянет на всемирный закон, ничем не худший, чем тот же закон тяготения.

Материя имеет слабость к настойчивому засасыванию, приобретая при этом, так восхваляемое нами движение. Осознавая этот очевидный факт, каждый желающий, вне зависимости от чина и популярности, имеет возможность хитрить и испытывать в этом потоке свои сокровенные фильтры. Ну, например, фильтр на деньги, фильтр на славу и даже фильтр на кандидата в понтифики. И тут самым важным является то, чтобы точно попасть в материал этого самого фильтра, и в верную величину его же ячеек. И тогда, вне всяких сомнений, вожделенная мечта обязательно застрянет в подстроенной ей ловушке, как всё та же вездесущая пыль в утробе лицемерного пылесоса.

Принцип этот лежит в основе абсолютно любых отношений. Вселенский закон фильтрации работает, как на Сатурне, так и в общежитии Ивановской мануфактуры. Забредший, к примеру, туда потенциальный жених-красавец (ну, естественно в общежитие, а не на Сатурн) беспрепятственно пропускающий поток снующих ткачих, осаждает на себе ту единственную, на которую был настроен его фильтр. Бывают, правда случаи, когда в чётко тарированные ячейки попадается и два, а то и три экземпляра… но это уже частный случай. В перевёрнутом варианте событий происходит всё то же самое – попади какая перспективная девица-библиотекарша в бравую воинскую часть.

Если же любознательный индивид видит для себя бОльшую полезность в проходящем через него потоке, а не в осажденной материи, то в нашем случае, он из потенциального жениха переходит в разряд активного женолюба, в простонародье - кобеля и бабника, что тоже для него совершенно не смертельно, а может быть даже и познавательно.
В связи с этим, как не трудно заметить, всемирный закон пылесоса работает во всех случаях…

***

Иван Кузьмич закрыл глаза и представил себе тот жизненный поток, в который ввергла его судьба. Поток этот нёс Кузьмича то, ускоряясь, то замирая, сквозь сплошное нагромождение всевозможных уловителей и накопителей. Причём принципы их работы были настолько различны, что Иван Кузьмич даже не пытался разобраться ни в их назначениях, ни в их конструкциях. Для этого у него не хватало ни знаний, ни усидчивой въедливости, в отличие от тех докторов и кандидатов наук, что всю свою жизнь ползали по какому-нибудь одному фильтру и открывали его законы.

Кузьмич же просто фиксировал свой пролёт, и те силы притяжения и удерживания, что заставляли его прилипнуть к той или иной ловушке.
Самой загадочной для Кузьмича особенностью этой заградсистемы было то, что все фильтры обладали исключительными свойствами. Они двигались и «дышали», проникая друг в друга, то увеличиваясь в размерах, то наоборот, сокращаясь, меняли свою форму и плотность. Единственной возможностью выделить из всей этой массы какой-то конкретный элемент, было принуждение себя любимого к сосредоточенному осмыслению той или иной жизненной загадки. Вот тогда определённый участок в этом переливчатом коловращении, озарялся внутренним светом, принимая чёткие очертания.

И только при этом было возможно разглядеть – где, когда и во что ты вляпался, и чем тебя притянуло и притормозило – дружбою-любовью ли, служебным рвением или же ложью-корыстью…

Сегодня Иван Кузьмич изучал своё попадание в фильтрующие области своей же авторитетной важности и важной авторитетности.
Вознамерившись более подробно изучить окружающую среду, Иван Кузьмич поднял кратность увеличения своего восприятия, и стал вглядываться в детали. А вглядевшись, вполне отчётливо различил, как его, Кузьмича, честно заработанный авторитет безмятежно пребывает в тёплой бледно-жёлтой субстанции, зацепившись своими медальками, значками-регалиями и брючным ремнём за какие-то цепкие крючья.

Проходящий сквозь всё это поток, тормозил в желеобразном фильтре, и слегка покачивал из стороны в сторону умиротворённую значимость Кузьмича. При этом сомлевшая значимость довольно похрюкивала и жирела на глазах.
Испытав чувство тревоги с примесью некоего омерзения от увиденного, Иван Кузьмич, было решил отцепить от пойманного авторитета и ремень и брелки-медальки, чтобы того как следует тряхнуло и вынесло в чистые воды из липкого ласкового болота. Но тут же, Кузьмич и окоротил себя, подумав: «Э-э-э… А как же он там выживет-то?… И что же это будет за авторитет – без наград, без штанов,… да ещё и с голой задницей?»
Прикинув и так и эдак, Иван Кузьмич решил пока не трогать убогого – как бы ни сделалось хуже…

Вот это самое «как бы ни сделалось…» и сыграло с Кузьмичом злую шутку. Пытаясь преодолеть свою нерешительность, Иван Кузьмич стал вертеть головой по сторонам и думать сразу о десятке своих проблем, наблюдая как, то тут, то там загораются разноцветные пятна притаившихся ловушек. Они откликались и на чувства, и на дела Кузьмича, и на его мечты и планы, ясно давая понять, что всё это, если ещё не прилипло к их утробе, то обязательно прилипнет в самое ближайшее время.

Глядя на это весёлое перемигивание, Иван Кузьмич развёл руками и в голос вопросил: «Постойте, постойте… А где же тут я? Где тут я сам-то? Я?..» И выходило так, что тут было всё – и его переживания, и его взлёты с падениями, и даже тайные, ни разу не озвученные желания… А самого его, Кузьмича, не было. Не было – хоть провались!

Пошарив вокруг себя руками, как слепой в поисках очков, и не найдя ничего кроме всё тех же расставленных сетей, в которых трепыхались его же свойства и качества, Иван Кузьмич испытал глубочайшее разочарование…

Так он и сидел с полчаса, выкуривая сигарету за сигаретой и, глядя в одну точку. Пока к нему в голову не пришла простая и обнадёживающая мысль, — что там, в крайней задней стенке этого вселенского пылесоса его ждёт самое последнее препятствие, шмякнувшись о которое с него сдерёт всю его, Кузьмича, мясо-кровь с налипшими на них горе-радостями… А через тончайшие поры выдавит и выкинет во вне только его, Кузьмича, «Я». Живое и ничем не обременённое…