Старый безумец

Старый безумец.

Отбросил он в сторону ручку, опрокинул на пол стол и стул, ушиб свою ноги и со слезами на глазах начал проклинать этот бренный мир. Мир, в котором нет места для мечтаний, чудом считают обыденное, бурной фантазии не рады. Весь мир – просто серая каша с солью и сахаром. И, как говорится, у каждого своя консистенция.

Но он не мог с этим мириться. Он поставил стул и стол на место, перебинтовал ногу и взял в руку старинное дедушкино перо. Это вещь была как память, как источник вдохновения, как что-то необычное среди каши настоящего.

Достал он из тусклого шкафа пожелтевшую бумагу и старую чернильницу, которая ещё не была и не будет пустой. И поехало перо выводить ровные буквы по бумаге, и случилось чудо.

Он писал о летающих зайцах и пресмыкающихся четырёхкрылых воробьях. Писал о том, что вместо трамваев по соломенным рельсам ездит скелет длинной сколопендры. Небеса в его мире закрыли тучи стрекоз, а солнце окрасилось в пурпурный цвет. Стулья оживали, словно в старой сказке. На придуманных улочках появились огнедышащие драконы и рыцари, которые дерутся не за прекрасных дам, а за свинью, которую подковали золотыми подковами.

Он писал и кричал от удовольствия. Его белая слюна брызгала во все стороны. Правая рука была под контролем пера. И уже не человек выводил слова, лишь посредник, лишь проводник для пера в этот мир, лишь инструмент, полный отчаяния и безумия. Инструмент, который вскоре обретёт свободу.

Вот летающие кареты, вот глупые простолюдины, вот добрый король с доброй королевой. Его мечты начинают сбываться. Вот армии гоблинов, вот белокожие остроухие эльфы. Ему начинало казаться, что всё это реально. Вот рыжеволосая и зеленоглазая мери Сью, вот прекрасный вампир, вот королева фей, вот баталии на всё милое. Ещё чуть-чуть, и он покинет этот тусклый мир и попадёт в сказку. Вот великаны с дорогой-бобом, вот старый шляпник пьёт с безумным кроликом чай. Вот-вот он перейдёт в тот мир, сердце начнёт биться в унисон со всеми, и захлебнёт его истинная гармония.

Старый безумный писатель вечно что-то пишет. На протяжении всей жизни он писал, но его миры никто не принял. Но не сдавался никогда и прожил свою жизнь он зря. Хотел он денег, славы, уваженья. Но подарила ему жизни лишь нескончаемое разочарованье.

Горе и обида друзьями ему были, но он не видел. Искал он счастье в мире, хотя сердце билось в унисон с грустью, одиночеством.

Зря старый безумец на протяжении всей своей жизни писал о том, о чём писали все. Ибо не смог он выделиться из толпы оригиналов. Он считал, что мир недостоин его знаний и его миров. Но потом вдруг понял – а чего вообще достоин этот мир? Жизнь в нём красива своею тяжестью, красива испытаниями. В нём много лжи и лицемерия, повсюду твари, ценящие лишь чёрные души. В этом мире правит техника, и чтобы быть свободным, ты должен вечно работать. Но безумец устал.

Он бросил перо на стол и приготовился умирать. Но напоследок решил написать о своей жизни. О школьных днях, где на уроках он писал стихи. Об армии, где под марш он рифмы создавал. О техникуме, где он придавал двигателю волшебные характеристики. Даже на работе, он считал, что ток и есть истинное чудо, а напряжение его тень. Сопротивлением считал он этот мир.

По вахтам ездил он и собирал рассказы, подобно злому гению мутировал вовремя сна их. Он создавал шедевры и носил их в бесконечные редакции, выслушивал лишь злую критику и сквернословие.

Нет сына, и нет дочери. Нет женщины, что греет постель. Всю жизнь он посвятил писательству. Расплата же шла долго и пришла. Лишь поставив точку, написав о своей жизни, его схватил инфаркт в свои колючие объятия. И умер величайший разум в тишине, во тьме закрытых окон шторами.

Прошло сто лет, и вот красуется история его жизни на проклятых экранах. Подобно Винсенту он прожил всю свою жизнь, не обретя в ней покоя. И каждый человек капал в его память солёную воду из глаз. Его книга стояла на первых местах во всех жанрах. Настолько великолепная, настолько уникальная. В ней были идеальные конструкции абзацев и предложений. Удобный для всех стиль написания. Истинные эмоции, среди которых доминировала грусть.

И вот теперь безумный автор обрёл истинный покой. Он блуждает по выдуманным мирам в своей голове. Вот армия стрекоз, вот гусеницы паровозы. Вот цирк линеек, вот Олимп, на котором сражается воин с драконом. Вот на коленках сидит маленький счастливый поросёнок с золотыми ножками. И даже семью он имеет. Дети хитрые, рыжеволосую жену зовут Сью.

Тут трава зеленей и нет машин. В воздухе пахнет захватывающей весь сказочный мир сиренью. Длинный воробей с двумя парами крыльев и двумя парами ножек жадно сосёт соки из фиолетовых цветов, подобно колибри. И в воздухе происходит баталия из комаров и стрекоз.

Весь выдуманный мир старого безумца освещает не солнце, не луна. Тут вечно светит огромное гусиное перо – единственный источник вдохновения уже молодого и веселящегося безумца, который, наконец, освободился от оков тяжёлого и нудного бытия. И прыгает теперь он по шляпам грибов, которые твари в настоящем бы заменили батутами.