Может, чаю? Конец
Эпилог.
— Маш, ты дедам чаю давала? — спросила молоденькая санитарка, убирая за уши непослушные белые пряди.
— Ага! И бутерброды с икрой! — не отрываясь от заполнения журнала дежурств, ответила полненькая Маша. — У меня ж работы нет, только чай подавать! — язвила она.
— Это значит — не давала? — спокойно переспросила первая.
— Да, именно это и значит, — Маша оставила записи, подняла миленькое личико к собеседнице и, глядя ей прямо в глаза, откровенно призналась:
— Не давала и не буду давать. И так все — окей.
— Ладно, я пойду, чай поставлю.
— Ага, давай, мать Тереза ты наша! — Маша устало потянулась и вернулась к записям. — И сделай что-нибудь с волосами.
— Какими?
— Своими, разумеется, — умиляясь непониманию собеседницы, улыбнулась Маша.
— А что с ними сделать?— обескураженно переспросила санитарочка.
Что-что… — заворчала советчица. — Подстриги, уложи?! Такой роскошный природный оттенок — платиновая блондинка, а ходишь, как чумичка! Завтра сама за руку отведу тебя в салон! — нетерпящим возражений тоном Маша закончила разговор и одновременно захлопнула журнал.
Тем временем в палате не утихал политический диспут.
— А я тебе говорю, дурень ты старый, это все американцы подстроили!
— Ой, Кир Ильич, я вас умоляю… — Аркадий Игнатьевич не стал договаривать.
— Раскудрить твою в качель! Умоляет он! — рокотал лежачий инвалид.
— Да чтоб вы в этом понимали?! — с вселенской тоской в голосе вопрошал его оппонент.
Спор прервал тихий стук в дверь. В палате моментально воцарилась тишина. Кир Ильич расплылся в улыбке, а Аркадий Игнатьевич, стал поспешно застегивать пуговицы фланелевой рубашки.
— Луша пришла, чай принесла, — нараспев пробасил Кир Ильич.
— Лушенька наша всегда стучится, на редкость деликатная девочка!
— Вечер добрый, дедуленьки, — неслышно ступая, по обыкновению скрипящему полу, девушка вошла в палату стариков.
— Добрый, добрый, детонька! Он у нас всегда добрый, когда ты на дежурстве, — весело улыбаясь, отозвался Кир Ильич.
— Чайку не желаете?
— Как же, как же! Очень даже желаем, — засуетился вокруг нее Аркадий Игнатьевич. — Особо из ваших золотых ручек. Чаек у вас, Лушенька, всегда особенный получается!
— И ничего особенного, — смутилась Луша, — такой же, как у всех.
— Не скажите, не скажите, деточка. Вы — просто волшебница!
— Да хватит тебе, Игнатыч, — оборвал комплименты соседа Кир Ильич. — Совсем девчонку смутил. Она вон уходить засобиралась!
— Нет-нет! Куда ж вы, Лушенька? Деточка! — не на шутку заволновался старик. — Мы же еще и не поговорили...
— Да я, дедушки, тут, не ухожу я, — мягко улыбаясь, успокоила стариков Луша. — Я с вами побуду, приберу у вас, а вы чаек пейте, пока горяченький.
— Спасибо, Луша. Ну давай, рассказывай, как поживаешь?
— Да спасибо, хорошо всё.
— Братья как? Вернулись?
— Да, — Луша расплылась в улыбке. — Пришли оба, худющие!
— А то! Служба, она вещь суровая. Ну, ничего, откормишь, — улыбнулся Кир Ильич.
— Это точно, — засмеялась Луша.
— На работу-то устроились?
— Устроились. В детский дом.
— Это ладно! Сиротам хорошие люди во, как нужны! — Кир Ильич подкрепил свою фразу движением ладони в районе подбородка.
— Да, это они прямо молодцы, и трудности не боятся и за деньгами не гонятся, — размешивая сахар, одобрил Аркадий Игнатьевич. — А что младший? Не забрала его из той семьи?
— Нет, — Луша заметно погрустнела, замолчала и активно заработала тряпкой, протирая окно.
За ее спиной разыгрывалась немая сцена. Кир Ильич угрожающе выпучил глаза на собеседника и поджал губы, мясистым пальцем размашисто подкрутил у виска. Аркадий Игнатьевич, раскаиваясь всем лицом, картинно зажал рот сухонькой ладонью и, сокрушаясь, качал головой.
— Ну… ты не грусти, Лушенька, — стал утешать девушку Кир Ильич. — Сложно все в жизни! Прикипел, видать, к новой семье.
Луша не отвечала. Оконное стекло противно скрипело под ее яростным напором.
— А звери твои как? — робко попытался поменять тему проштрафившийся старик.
Луша встрепенулась, отложила уборку и вернулась к разговору.
— Ой, эти в порядке, — улыбнулась она и с охотой продолжила. — Галочка никуда больше не улетает, все дома сидит, столько слов новых выучила! С ней Прохор все разговаривает.
— А что говорит?
— Да много чего! Все не упомнишь! Чаще всего: «Я — красавица!»
Старики засмеялись.
— Ишь ты! Надо же! — удивленно ухмылялся Кир Ильич.
— А пес? — заинтересовался Аркадий Игнатьевич. — Касьян, кажется?
— А Касьянка убегает часто, — охотно ответила Луша. — Дня по три не приходит, бродяга, и лапа хромая не мешает.
— Вот ведь, гулена какой! Куда только бегает?
— Да известно куда, к младшему. То у них живет, то у нас.
— А его не прогоняют хозяева? — с беспокойством в голосе спросил Аркадий Игнатьевич.
— Нет, наверное, — задумалась Луша. — Там дети, а он детей любит. Вроде кормят там его. Ошейник красивый надели.
— Значит, полюбился, — подытожил Кир Ильич.
Ну все, дедуленьки, пора мне,— Луша собралась уходить. — Скоро доктор придет.
Она поправила одеяла Кира Ильича и направилась к двери.
— Спасибо, что пришла, — сдавленным голосом прохрипел, лежащий старик. Слезы душили его.
— Ты только не забывай к нам заглядывать. Мы ж тебя целыми днями ждем не дождемся! — Аркадий Игнатьевич шаркал следом, провожая дорогую гостью.
— Не беспокойтесь, дедушки, не забуду. Посидим еще, чайком побалуемся, — она улыбнулась старикам и неслышно притворила дверь.
— Удивительная девочка! — с улыбкой выдохнул Аркадий Игнатьевич.
Да-а, — протянул Кир Ильич. — Словно майский ветерок, теплота и свежесть от нее на душе. И чай, правильно ты, Игнатьич, сказал: «Волшебный»!
И они одновременно подняли стаканы.
Вошел доктор в сопровождении группы студентов.
— Здорово, бойцы! — гаркнул он, задорно прищурясь.
— Хе-хе-хе … какой уж там! — заскрипел Кир Ильич. — И тебе добре, Игорь Дмитрич!
Он неуклюже приподнялся и, кряхтя, протянул руку для приветственного рукопожатия. Доктор охнул, притворно затряс кистью, засмеялся. Могучий старик расхохотался в ответ, срываясь на оглушительный кашель.
— Здравствуйте и вы, гости дорогие! — обратился он, прокашлявшись, к студентам.
Те робко поздоровались в ответ и смущенно сбились в кучу.
Аркадий Игнатьевич в свою очередь не отреагировал на шуточное приветствие врача. Напротив, вдруг надулся, демонстративно улегся на кровать и отвернулся к стене.
— Ну-с, на что жалуемся? — Игорь Дмитриевич пододвинул стул к постели рассерженного старика.
Ответа не последовала. Доктор вопросительно поглядел на Кира Ильича, но тот в ответ лишь недоуменно пожал плечами.
В тот же миг Аркадий Игнатьевич порывисто повернулся к доктору и разразился визгливой тирадой ему в лицо:
— На что жалуемся, спрашиваете? На вашу медсестру Марию мы жалуемся! Не понятно за что только деньги получает? Все за нее Луша делает — и чай, и уборку. А какой душевный она человек!
— Простите, Аркадий Игнатьевич, — прервал распылившегося старика доктор. — С Машей, мне, предположим, более менее ясно. Но кто такая Луша?
— Стыдно! — визгнул возмущенный старик. — Стыдно, доктор, не знать младший персонал! А они ведь тоже люди! Тем более Лушенька!
Старик всхлипнул и, давясь рыданиями, продолжил:
— Доктор, я знаю, вы хороший, душевный человек! — он крепко ухватил врача за край халата и тут же сорвался на крик. — Прибавьте Луше зарплату!
— Да что ты, Игнатьич, привязался то? — не выдержав, вступил в разговор Кир Ильич. — Как он прибавит? Из своего кармана, что ль? Это ж государство зарплату дает.
— Тише вы!— шикнул в ответ Аркадий Игнатьевич. — Не знаете, так не говорите! Игорь Дмитриевич похлопочет, я знаю, у него там наверху связи, влияние…
Он нервно соскочил с кровати и суетливо засеменил из стороны в сторону.
— Понимаете, — продолжал он, активно жестикулируя, — у Лушеньки тяжелейшее положение! Девочка — сирота. Из многодетной семьи. Братья — на низкооплачиваемой работе! Младшего забрали в чужую семью. Девочка страдает! Поверьте, у нее золотое сердце! Да если б она имела возможность, она бы давно поступила в медицинский и была бы врачом, а не санитаркой. И даже, несмотря на тяжелейшие жизненные обстоятельства, она не ожесточилась! Понимаете?! — он внезапно остановился. — Она находит доброе слово для нас, брошенных стариков! У нее есть на нас время! — в полный голос крикнул он, в тайне надеясь, что равнодушная Маша слышит его намеки. Но только сильнее перепугал без того ошеломленных студентов-медиков.
— Доктор, послушайте! — он порывисто кинулся к Игорю Дмитриевичу и мертвой хваткой вцепился в отвороты халата. — Вы великодушный человек! Я знаю это! Помогите бедной девочке! Устройте ее в институт. Она должна учиться! Это ее призвание!
Доктор послушно кивал, поглаживая не отпускающие его руки старика. Перепуганные студенты боязливо жались в углу, Кир Ильич сокрушенно мотал головой.
— Похлопочите! — требовал Аркадий Игнатьевич.
— Непременно! — преданно глядя в слезящиеся глаза старика, уверял психиатр, одновременно мягко высвобождаясь из рук пациента. — Сделаю, что могу!
— Ну вот! Что я говорил?! — с победным пылом старик переключился на соседа по палате. Но Кир Ильич только махнул на него рукой.
После обхода один из студентов поинтересовался у Игоря Дмитриевича непростой судьбой санитарки со старинным именем.
— Понятия не имею, — буркнул психиатр. — Нет у нас никакой сироты казанской.
— Значит, бред? Галлюцинация? — восторгался пытливый студент.
Вероятно…к тому же — навязчивая идея, — рассуждал доктор. — Я вам больше скажу, у нас и медсестры Маши — тоже нет.
В толпе студентов раздались непонимающие и удивленные вздохи.
— А вот так, — торжествовал врач. — Есть пациентка Мария, выдающая себя за медицинскую сестру. Интереснейший случай, кстати! А вот собственно и она.
Доктор заспешил к Маше, сидящей на стуле посреди зала и прилежно записывающей что-то в замызганный и помятый журнал. Строчки ложились одна поверх другой, разобрать что либо, не представлялось возможным.
— Здравствуйте, Маша!
— Игорь Дмитриевич! — Маша расплылась в улыбке и кокетливо поправила за ухо прядь выбившихся из прически волос.
— Как дела?
— Да как? Как всегда! — отмахнулась мнимая медсестра. — Работы по горло!
— Это точно, — печально улыбнулся доктор.
— Игорь Дмитрич! — умоляюще подняв неровно нарисованные брови, обратилась к доктору Маша. — Можно я на завтра отгул возьму?
— Можно, Маша, — еще печальнее выдохнул доктор.
— А чем займетесь? — искренно заинтересовался доктор.
— Да мне тут надо нашу санитарку в парикмахерскую сводить! — заговорческим шепотом произнесла сердобольная Мария. — А то сама она не соберется! Девчонка хорошенькая, но запущенная, ужас!
— Какую санитарку? — с едва заметной тревогой в голосе спросил доктор. — Это, случаем, не Лушу ли?
— Ее самую! — радостно подхватила Маша. — Все-таки поражаюсь я, насколько вы, Игорь Дмитриевич, внимательный человек!
Доктор улыбнулся, не ответив.
По пути в приемный покой он увлеченно рассказывал ребятам про редчайший случай массового психоза, который им посчастливилось только что наблюдать. Потрясенные студенты ловили каждое слово.
— Ну-с! Кто тут у нас? — спросил он дежурную, оформляющую только что поступившую пациентку.
— А у нас не скучно! — бодро ответила ему сестра в приемном покое. -У нас тут знаменитость!
— Как? Опять? Что вы говорите? — в тон ей радовался доктор. — И кто же на этот раз?
— «Бойню колдунов» смотрите?!
Доктор неопределенно кивнул.
— Так вот! Сама Аделаида Глазунко!
— Да-а ?! И с чем же она к нам?
— Галлюцинации. Говорит, что ее знакомый домовой женского пола работает у нас в отделении санитаркой и очень советовала ей подлечить здесь нервы.
— Ух, ты! — психиатр заметно опал с лица.
Пациентка, поняв наконец, что ее давно уже обсуждают, оживилась и утвердительно закивала:
— Доктор! Какое счастье! Она мне очень вас советовала!
— Да-а? — Игорь Дмитриевич, боролся с внутренним беспокойством. — И что же она вам конкретно говорила? — спросил он, взяв себя в руки
— Что вы волшебник!
— Да-а?!
— Доктор, пожалуйста, вылечите меня!
— Конечно, вылечим, о чем речь! — заверил врач, не отрываясь от заполнения карты. — Осталось выяснить от чего, и сразу вылечим.
— Да что тут выяснять, мать твою! — настроение пациентки резко изменилось. — От нее, от Лукерьи вашей! — в гневе вскрикнула она.
— От Лукерьи, значит? — ровным тоном переспросил доктор, незаметно нажимая под столом кнопку вызова санитаров.
— От нее, окаянной, — внезапно всхлипнула только что негодующая пациентка. — У вас она в санитарках днем, а ночью у меня домовихой! — жаловалась она на обидчицу.
— Доктор, дайте мне лекарство, чтобы она ко мне не являлась! — законючила больная. — И я домой пойду. А то меня по телевизору показывать будут, а меня дома нет! — она на время задумалась. — Только сначала лекарство! — забормотала она. И вдруг заорала, в приступе бешенства. — Слышь, ты?! Тебе, говорю! Лекарство, говорю, давай!
— Я уже все сделала! — всхлипывая и оправдываясь, объясняла она уводящим ее санитарам. — Домовят я отпустила, из бизнеса ушла, даже палец закопала! А она все ходит, и ходит, ходит и ходит ко мне!
— Да? — доктор, казалось, с пониманием слушает исповедь больной. — И что же хочет?
— Да всегда одно, чтобы я чаю с ней пила! А я чай этот видеть уже не могу! Мне бы водочки! — и она с неизъяснимой тоской взглянула на доктора, видимо, надеясь, что он поймет ее прозрачный намек.
— Та-ак! Оформляйте Белую горячку, и в процедурный, будем снимать интоксикацию, — распорядился доктор, подписывая направление.
— Ну, надо же! Редчайший случай! Массовые галлюцинации! — пробормотал доктор под нос то ли себе, то ли ошалевшим студентам и заспешил в кабинет, стремительно пройдя прямо сквозь Лукерью. Та, в свою очередь, тоже не обратила на это никакого внимания и продолжала подметать больничный коридор золотой метлой.
Надо выпить.
— Что!
— Новой Хозяйке!
— Надо!
Еще могу порекомендовать шурупы — самолезы. Часто спрашивают.
Огромное спасибо, что прочли это до конца! Прямо благодарность всего домовячего коллектива.
Забыла, что хотела)))
Хотел отдариться ответно в профиль. Но получилось только вот так (там веничек эвкалиптовый). Незатейливый обережек от меня.
Вещь шикарная, читала не отрываясь все части подряд. Честно сказать, маловато написано, скомкано, можно было расписать это получше. Но делать это должен автор, а тут уже звучало, что автор домовой, потому увы (развожу руками). Ему указывать не смею. А вот грамматику-пунктуацию подправить надо бы, есть ляпы.
Спасибо огромное за такое произведение, как дома побывала. Душа отдохнула, петь захотела )) очень
подозреваюнадеюсь, что стихи пойдут )) Жаль только, что повесть получилась жестокая. Домовят жалко до слёз. Страшно представить, что кто-то посмел их обидеть. Судьба Евражки для домового вообще кошмар. Собой быть перестал ((( Но тут таки не ведьма, а колдунья чёрная и бездушная.Мораль прослеживается весьма чётко: уважать домовых и своих предков не пустой звук, а непреложная обязанность всех и каждого. Иначе кончатся домовые, и всем миром завладеют аделаиды. А надо наоборот.
Еще раз примите, пожалуйста, слова благодарности. Для меня очень важен любой интерес к этому тексту, мне нужно многое самой понять и разобраться.
Остальное, собственно, можно объяснить и додумать легко.
Да, еще немного жаль незадачливую ведьмочку-колдунью. Ведь вспомним, почему она такая злая-жестокая была, да потому что детство тяжелое было. Все проблемы оттуда. И это не совсем ее вина.
В целом остался целый букет послевкусий. Тут и сказочность, и Булгаков, и Гоголь, и наш «слоновый» автор Ионов. Это мое мнение, мое РНМ. Я остался доволен. Если будет продолжение или ответвления — прочитаю обязательно.
На вопрос ответить не могу. Ибо не знаю ответа)))) скажем так, жили-были...)
Из этих героев в другую книгу перешёл только милиционер Рыженков. Там он один из гг, несёт службу честно, за него не стыдно. А Луша повзрослеет, очеловечится))) и будет отыскивать пропавших детей, типа детектива. Но про это не написано ни строчки.
Мне было очень важно понять, стоит ли вообще этим заниматься. Спасибо, что вы и все меня поддержали! Я бесконечно благодарна!
Иди лучше в дворничих. Вот это — твоё!
Мне просто даже любопытно, исходя из чего сделан такой вывод?
(Виктория, прошу прощения, что влезла)
Сплыл
Спасибо!
Занимательная вышла история.
Понравилось.
Рад, что закончилось всё хорошо. Относительно, конечно, хорошо.
Евражка-то не вернулся :(
В целом получилась такая сериально-мелодраматичная история.
И к вопросу о возрастном цензе. Кто потенциальный читатель?
Я бы выставил 16+. А интерес проявит больше женская половина. Для мужского читателя мало жести происходит и крутых разборок. Хотя, и любовной линии как таковой нет, чтобы заставить женскую аудиторию заинтересоваться.
Получился такой середнячок по сюжету.
Мое мнение надо либо в одну сторону
только без запачканных подштанников, хотя кому-то здесь это нравится, либо в другую докручивать, а может сразу в обе и выйдет годняк годняцкий.Спасибо за труд.
Вы прекрасно пишите! Вы очень прекрасно всё обдумали – это было неожиданно и ярко. Особенно, мне понравился момент, когда показали детство Аделаиды. Сразу стало жаль эту девочку, именно девочку, а не женщину. Это был сильный пример того, как можно неправильно «слепить» ребёнка, как одним большим постепенным взмахом надломить душу хорошего человека.
Спасибо, Виктория! Буду в следующий раз думать, как приниматься читать Ваши повести)) Шучу, конечно. Просто это, правда, очень печально.
Пятая часть не вычитана маленько. Будет время — хорошо будет пройтись, поправить.