Вечно второй

  • Опубликовано на Дзен
Автор:
Андрей Ваон
Вечно второй
Аннотация:
Если вдруг в спорте осталось что-то достойное
Текст:

Василий подтянул колени к подбородку, скукожил своё по-юношески нескладное тело, воткнул в уши плеер и стал смотреть в окно.

В номер зашёл Гурам Ильич и присел на соседнюю кровать. Кровать скрипнула под его массивным телом.

- Уши вынь, - пробасил Гурам Ильич.

– Лечить будете? - насупился Василий.

Гурам Ильич качнул головой, уперев руки в колени

- Василий, ты не дерзи. Ты лучше бы на финише дерзил

Василий вспыхнул.

- Да я…

- Что ты? – прищурился Гурам Ильич. – И сядь прямо. Согнулся тут, понимаешь.

Василий сел прямо.

- Я нормально ехал, чего вы, – сказал он.

- Нормально? Это на финише-то? Не свисти уж.

- Я не свищу! Я хорошо шёл, Гурам Ильич! Вы же сами видели! – замахал руками Василий.

- Видел. Хорошо шёл, - кивнул Гурам Ильич.

– Я даже на этой горке не задохнулся, где многие вставали. Просто Легков срезал в ёлках, я думал, его снимут. И так обидно стало, когда он выскочил… - руки Василия повисли плетьми.

- Обидно ему… - хмыкнул Гурам Ильич. – А Лёгков первый.

- Так нечестно, - пробубнил Василий.

- А один хрен, Вася! Бороться надо до конца, понял? Лыжи слабоволия не терпят, - Гурам Ильич рубил воздух могучим голосом. – Ой, ой, нечестно - Вася Алексеев на всех разобиделся и встал. Вот и будут тебя всякие подлецы бить. А ты ж сильней его! Только кишка у тебя тонка, Вася. Чуть натянули – дрынь, готово, забирайте тело. Алексеев опять второй. Тебя бьют, а ты нюни распускаешь.

- Я не распускаю! – взвился Василий. – Чего вы из меня нытика делаете?!

- Не нытика, – Гурам Ильич встал, кровать колыхнулась. – Я человека из тебя делаю.

- Я и так человек! – крикнул Василий, а глаза намокли.

- Не знаю, посмотрим… - шевельнул усами Гурам Ильич и добавил уже в дверях. – А Легкова дисквалифицировали… Ты первый.

И вышел.

Василий, шумно дыша, красный от тлеющего ещё возмущения, уже не мог скрыть довольную улыбку.

***

Валил снег, и все чертыхались. Тренеры, сервисёры, лыжники.

Васю Алексеева заботило другое.

Это был его первый старт в Кубке. Да и Кубок был для него первый. В сборную его взяли давно, но только сейчас выпустили, решили, что созрел.

Вася знал, что волнение отпустит, как только стрельнет судья. Заскользят привычно лыжи, и отпустит. А сейчас ни музыка в ушах, ни активная разминка не помогали. Мандраж сковал руки и слабил ноги. Другие поглядывали на него свысока – молодой ещё. Уверенности это не прибавляло.

Зритель трещал, улюлюкал и галдел, торопя старт. Снег глушил звуки, накинув вату на окружающие красоты. Виднелись только ёлки рядом со стадионом и уходящая вверх сразу со старта трасса.

Тридцатка коньком, масс-старт. Значит, "свинорой" вначале, грызня за позицию, а потом долгая игра. Караулить рывок друг друга.

Накануне Вася позвонил Гураму Ильичу. Бывший его тренер год, как вышел на пенсию, но связь они поддерживали. "Не лезь в мясорубку, норвежцев отпусти, они всё равно попрут вместе, выдавят. Иди своим темпом, на рожон не лезь. Пусть отрываются, пусть. Ты нагонишь, Васёк. Наших не слушай. Они на дистанции разорутся, гнать будут. Пущай. Свой ритм лови и иди. На последнем кругу ускорься. Обходи на подъёмах. Это твоё. Если тяжело будет - терпи", - вот и всё. Василий прокручивал в голове слова бывшего наставника. Тренеры сборной твердили совсем другое. И обязательное - "оказано доверие… нужно оправдывать, иначе…".

Встегнулись, приготовились. Василий - в последнем ряду.

- Ready! - крикнул судья и спустя мгновение гулко выстрелил.

Тридцать человек рванули по параллельным лыжням.

Там, где пять стартовых лыжней сходили на нет, где все начинали работать коньком, потолкались. Обошлось без завала, тренеры выдохнули. На подъёме разобрались по местам, в первую группу залезли лидеры зачёта. Кому и положено. А Василий от борьбы уклонился и колупался в последней шестёрке, как и стартовал. С обочины кричали тренеры, а гул стадиона затихал.

Вася отрешился от окружающей действительности. Это он умел всегда, это был его дар, который прочувствовал Гурам Ильич – вот так сосредоточиться, подчинить свой организм единой цели. Только в этом была и его слабость. Если вышибить его из этой колеи, в которую погрузился он, казалось, без остатка, то обратно он уже не войдёт, будет пыжиться, стараться, а организм расслабился, не заставишь.

Тягун был противный: длинный и муторный. Организаторы словно поиздевались над спортсменами – воткнули такую пакость с самого начала. Народ кругом терпел, не форсировал. Примерно на середине подъёма Вася понял, что темп не для него – слишком медленно, тягомотно. Но лыжники пёрли плотно, для обгона и щели не было. Чуть Вася задумался, сбился со своего медитативного ритма и всё, оттёрли. Теперь он замыкал гонку.

Он утёрся. Рано ещё волосья рвать.

Обзор закрывала широченная спина казаха. Вася помнил его молодым, когда тот был на пике. А сейчас всё – слава померкла, время уходить. Но нет, пыхтит, тяжело, а туда же...

- Давай, пролезай чёрт! – обернулся казах. – Сопляк, а на спину уже подсел, - задыхался, а не поленился высказать.

Василия упрашивать было не надо – рванул на обгон. Матюки полетели вслед.

Как раз кончился подъём, лыжники выдохнули. Кроме Васи. Он и так не вспотел. После плоского участка предстоял спуск, там точно без обгонов, там как лыжи поедут. И позицию надо занять заранее. На положняке пелотон растянулся, появились просветы. Сквозь снежную дымку Вася разглядел лидеров. "Не так далеко, нормально", - успокоился он.

Только не спины лидеров увидел во мгле Вася. Группа из четверых норвежцев и одного итальянца ускакала с финиша, оторвалась на подъёме. А спины были тех, кто вёл общую колону в погоню. Пятёрка первых с Васиной позиции не просматривалась. Только он об этом не знал.

Он здорово поработал и к спуску подошёл двадцатым. Он не шёл, плыл по лыжне. Движения его были плавны и широки, казалось, что он еле толкается палками и слишком медленно переставляет ноги. Только в каждом движении таилась пружинистая сила, и будто тянущий за собой невидимый парус позволял обгонять мельтешащих рядом соперников.

На спуске Вася мысленно поблагодарил Саныча, сервисёра – лыжи катили настолько хорошо, насколько это было вообще возможно при такой сопливой погоде. При выходе в очередной подъём, он размашисто выскочил из колеи, а народ залипал в лыжне, отдыхая на спуске до последнего. Все основные скакуны были впереди, здесь народ скопился потише, поспокойнее. Те, кто знал, что очки свои возьмут. Зачем жилы рвать.

Подъём нависал чуть ли не отвесно, одно успокаивало - короткий. Но Вася успел обойти ещё троих. Он не надрывался, он шёл со своей скоростью, опять погрузившись в специфическую нирвану.

Перед выездом на стадион, в противовес стартовому тягуну, трасса вытягивалась длинным спуском с коварным виражом в конце. Лыжники в этом повороте все поголовно неуклюже раскорячивались, пытаясь усмирить непослушные здесь узенькие лыжи, балансируя корпусом, руками и палками. На этом кругу обошлось, никто не упал. Да и липкий снег гасил скорость. Будь льдистее – побилась бы половина.

Василий выкатил на стадион уже пятнадцатым. Первый круг, первый десять километров. Он был доволен собой. Всё идёт по плану.

- Молоток, Алексеев! Не сдохни только, - крикнул ему помощник главного. Вот и весь к Васе интерес. Впереди двое наших, им внимание, может, поборются за пятёрку.

"А сколько до лидеров, не сказал", - пожалел Василий, а табло застил снег, не разглядеть циферки, и он остался в неведении, где он и как.

Лидеры оторвались от Васи уже на сорок секунд. Загрустил бы Вася, если б узнал. Ведь не знал он и того, что все эти секунда набрались, пока он не мог работать в свою силу, пока он глох в толпе, вяз за спинами неторопливых ветеранов.

Стало свободнее. И тягун, нагоняя тоску на других, манил Васю. Он влетел в гору, словно по горизонтали, плавными движениями выталкивая сухое и длинное тело наверх. А многие стали закисать. Не бог весть какая дистанция, тридцатка, да и середина только, но тормозил пластилиновый снег, и с подъёмом организаторы погорячились. Кто чуть не рассчитал силы, кто слишком рванул – они сейчас уже отваливались, выпадали из борьбы.

К середине, к пятнадцатому километру Вася выскочил десятым. Отъев пятнадцать секунд отставания у лидера. Пятёрка первых так и шла вместе. Но увлекшись играми между собой, темп сбавили. А партнёры Васи по команде пали жертвой тяжелого снега и неразумной тактики. На финише второго круга Василий обошёл и их. И уже сам главный орал ему: "Жми, Вся, жми! Не умри в подъёме! Двадцарик до лидера". Васю эти двадцать секунд огорчили, он-то думал, что, вон, в снежной пелене спины - те самые. Он прибавил. Несильно, как и было задумано. Только лёгкость уже ушла. Тягун накинул чугунные свои оковы и на Васины ноги. Пришла пора попахать. Качание широко расставленных рук стало более глубоким, корпус провалился вниз, в глазах появились мухи.

- Терпи, Васёк! – крикнул кто-то.

А в затуманенном мозгу Васи словно голос Гурам Ильича прозвучал. Сколько их было, этих подъёмов, когда ты уже умер, разорвало дыханием грудь, ноги отнялись, а на руки навесили кандалы. Ан, нет! Бас тренера выдёргивал назад, подъём продолжался, кислород поступал в мышцы, и он пёр дальше.

Снег повалил гуще, и стало совсем тяжко. Вася на жилах вытолкнул себя на положняк, не ведая о том, что он объехал почти всех, что впереди только лидеры. Они так и шли пятёркой, не распадаясь. Держались кучно, хотя тоже наелись. И теперь спина последнего из них мутно виднелась Василию. К двадцать пятому километру он сделал и его. Норвежец скис ещё на тягуне, но отвалился только сейчас. Чуть посопротивлявшись Васе, он удивлённо пропустил его вперёд, не узнавая в этом русском привычных соперников.

Оставалось пять километров и всего четыре человека перед ним.

Василий завис в своей натужной работе. Плавность его движений превратилась в дёрганые судороги. Но он не сбавлял темпа, всё так же двигаясь по своему расписанию. Словно удав, он сжирал метры между собой и впереди бегущими. Перед финишным спуском он упёрся в спину итальяшки, которого сплотившиеся норвежцы выжимали из группы. Вася сквозь свою усталость заметил, что худо и его соперникам. Но изжёванные спортом, просоленные бесконечными соревнованиями, они видали в этой жизни испытания и похлеще. Их было голыми руками не взять. А норвежцы, ко всему, работали в команде.

Мокрые хлопья заваливали колею на спуске. В последнем вираже в лыжне образовался надолб и несколько человек на предыдущем кругу не вписались, выпали в кювет.

Поехали вниз.

Вася инстинктивно, безо всяких мыслей о тактических уловках – еле живой организм работал на автомате – отпустил перед перегибом итальянца от себя, спустя паузу ухнув следом.

Как ни липок был снег, скорость набралась быстро, замелькали ёлки по бокам, снег больно заколол кожу на лице. Васины лыжи скользили лучше, и он нагонял синеющего костюмом итальянца. Но зазор сохранялся вплоть до последнего виража.

Как в замедленной съёмке Вася увидел, что второй норвежец заковырялся, третий наступил ему на лыжу, они закувыркались, и в них въехал итальянец. Все вместе они рухнули, сцепившись лыжами. Слева оставался прогал, и через него открывалась чистая дорога к финишу. Самый первый норвежец стремительно уходил. Вася не знал, что это лидер. Перед ним была куча мала, и её надо было объехать. Ноги рефлекторно задавили канты, лыжи выгнулись плугом, скидывая скорость почти до нуля.

В липком тумане Вася остановился возле трепыхающихся тел, пытающихся подняться и мешающих друг другу.

- Гони, Алексеев, чего встал! – крикнули из тумана. – Вторым будешь!

"Вторым", - смысл дошёл до Васи не сразу. Он медлил, то глядя на поверженных соперников, то смотря вперёд. Решение пришло внезапно.

Он снял лыжи и кинулся помогать итальянцу. Норвежцы вставали сами. Один из них, воровато повертев головой, перед тем, как ехать дальше, незаметно подтолкнул Васю. Тот повалился на итальянца, и теперь они вместе барахтались на обочине

Вася лежал лицом в снегу и глотал слёзы обиды. Замелькали мысли: кличка "слабак" в спортшколе; обидные проигрыши на последних секундах в юниорских соревнованиях; слова тренеров про "плохую психологическую устойчивость"; "… а всякие подлецы будут тебя бить" – бас Гурама Ильича.

- Хрен вам! – зло прокричал Вася в снег, и, всё-таки подняв итальянца – тот махнул рукой, мол, беги – впрыгнул обратно в лыжи. Норвежцы, отцепив конкурентов, шпарили метрах в пятидесяти впереди.

Обуявшая Васю холодная злость, вдохнула свежесть в мышцы. Вася полетел, как не летал ещё до этого. Отодвинулись на задний план липкий снег, гул стадиона, голос диктора и свинцовая усталость.

Он настиг эту двойку на финишной прямой. Они удивились, они ещё попытались перекрыть ему кислород. Но Вася давил своей праведной мощью, и не было перед ним препятствий.

Потом всё смолкло, силы кончились. Его подняли, трепыхали и давали нюхать нашатырь. Его хлопали и поздравляли. Кричали что-то на английском и других языках. Но только когда он разглядел свою фамилию на табло после цифры два, осознал, что он второй. Вновь второй.

Другие работы автора:
+5
20:30
817
22:51
После цыфры два — это ТРИ, а перед, это ОДИН.
Блин, Толи лыжи не едут, толи я не понял почему он опять второй???????
Типа: 2 — Вася.
1-Бьерк
2-Вася
3- Ярл
22:59
Но только когда он разглядел свою фамилию на табло после цифры два, осознал, что он второй. Вновь второй.

После цифры 2 это три
sorry
А потом 4, 5 вышел…
23:10
+1
Ну кто мог знать, что там табло — ну ваще все из себя unknown
01:03
Не «после», а «возле»: "… возле цифры два...".
Просто там табло — с «прибалллтийским аксентоммм».
23:07
+1
Щет!!! понял
фууууфф
rofl
09:25
Мне, кажется, первый всё же — Янсруд
22:29
Маловато наблюдаю произведений про спорт. Отличный рассказ, хорошо написан. Так держать автор!
10:52
Спасибо! Да про спорт непонятно, чего писать)
01:07
Не надо мне «как лучше!», верните мне «хорошо!». ©

Понимая, что рассказ написан о борьбе и о том, что понятия «главное — результат!» и «главное — быть собой!», чаще всего — не совпадают, скажу, что мне этот рассказ понравился. Очень хорошо показана ситуация человечного отношения себе в убыток, как говорится.
Загрузка...
Владимир Чернявский