Ритуальная жертва. Глава № 4. Шайка Бартала
Он аккуратно проделывал в коже дырочки, стараясь создать ботинки, которые захотела бы купить любая модница. Это должны быть не просто хорошие ботинки. Любую из сделанных пар он считал хорошей, и покупатели были с ним согласны. Ни разу не получал он от них жалобы на свою продукцию. Но теперь ему нужно было нечто настолько идеальное, что даже страх быть убитым шилом в его руке не смог бы удержать их от покупки.
Илдо, продающая платья по соседству, как и раньше посматривала на него украдкой. В этот раз предметом её любопытства стал кувшин. Она все смотрела на него, пока Иштван не поймал её взгляд. Она тут же уставилась себе под ноги, а потом и вовсе отвернулась.
– Знаешь, ты всегда можешь прийти к нам в дом и лично поговорить с Ледой. Если уж боишься спросить меня… – обратился он к ней.
– Знаю. – буркнула она.
– Ей стало хуже. Почти не ходит. Спрашивала, почему ты не приходишь.
Илдо обернулась. Она встревоженно смотрела куда-то в сторону, покусывая нижнюю губу. К груди она прижимала небольшой льняной мешочек. Зная её, можно было догадаться, что Илдо опять испекла печенье, пирог или хлеб.
– Передашь ей? – Она неуверенно протянула мешочек.
Иштван мотнул головой.
– Ты её подруга. Сама ей и отнеси. Я послежу за твоим прилавком. И не бойся, за тобой я не пойду.
Она вздохнула. Не успела она обойти прилавок, как перед ними выросла высокая фигура.
– Если хочешь, я передам. Скоро мы с ней часто будем видеться.
Этот широкий нос и вечно покрытые щетиной щеки он узнал бы из тысячи. Бартал всегда смотрел на него с некоторым ехидством. Это была их первая встреча после праздничной ночи, и Иштван не мог не заметить, что теперь к его затаенной ненависти добавилась уверенность и радостный огонек в глазах.
За ним стояли ещё двое. Посматривали то на него, то по сторонам. Иштван не был с ними знаком. Знал только, что там, где Бартал, там и они, а если их рядом нет, значит, они где-то поблизости. В отличие от своего дружка, они смотрели на него с опаской. У того, что стоял ближе и нервно постукивал ботинком, он заметил прицепленный к поясу топорик.
– Почему ты решил, что Леда хочет тебя видеть? – спросил он, продолжив украшать ботинок узорами.
– Всех убийц казнят. Иногда им отрубают головы, иногда травят. У нас принято вешать. – Бартал заложил руки за спину и принялся медленно расхаживать вдоль прилавка. Илдо прошмыгнула между мужчинами и скрылась из виду.
– Так вот, когда тебя повесят, кому-то придется утешать Леду, и этим кем–то буду я.
– Все никак не можешь смириться с тем, что она выбрала меня, а не тебя? Кажется, это было так давно. – ответил Иштван небрежным тоном, делая вид, что очень занят работой. Над ним нависла большая тень. Ему пришлось поднять голову и встретиться с ним взглядом. Нос Бартала стал еще шире от того, что ноздри раздувались, как у дракона, собравшегося сжечь замок дотла.
– Она вышла за тебя из жалости…В любом случае, я должен предупредить её о том, что она в опасности. Ты же можешь выбрать её своей жертвой. Ты можешь убить своих детей, или правильнее сказать…моих детей. – В его глазах забегали огоньки. Он широко ухмыльнулся, довольный реакцией, но радость эта была недолгой.
Через секунду он уже корчился, стоя на коленях перед прилавком. Из его руки торчало шило. Оно крепко вошло в деревянный брус под ладонью.
– Не смей… прошипел Иштван и выдернул шило. Придерживая окровавленную ладонь, Бартал медленно поднялся. Топорик, у того, что был справа, быстро перенесся с пояса в руку.
– Нет, остановил его Бартал. – Так даже лучше.
Встретившись с Иштваном взглядом, он злобно усмехнулся и пошел прочь. Его помощники последовали за ним. Только когда прохожие стали расступаться, рядом появились блюстители порядка. Иштван мог поспорить на лучшие, пока не готовые, ботинки, что и через 100 и через 200 лет они будут являться с опозданием, которого хватит, чтобы одна из конфликтующих сторон успела разделаться с другой.
Он собрался было вернуться к работе, но заметил, что кувшин пропал. Бежать за тройкой он не мог – они уже скрылись, и кто-то должен был присматривать за двумя прилавками.
Это все из-за Пири? рядом стоял его сын. В руках у него был сверток с обедом.
Закатное небо вспыхивало из под тёмных туч. Солнце пылало как раскаленная головешка. Окаймленное тучами, оно кидало лучи в разные стороны, тем самым напоминая всевидящее око.
Ишван шёл по неровной, бугристой тропе в окружении высокой травы. В тележке, которую он волок за собой, лежал мешок с обувью. В нём не было лучших ботинок – он продал их Илдо за полцены. В его положении разумнее было бы наоборот попытаться продать за максимально возможную цену. Так он мог бы хоть немного перекрыть отсутствие дохода. Но сам факт того, что Илдо сама предложила купить их, приятно удивил его. Жаль, только к вечеру на базарной площади осталось мало свидетелей, которые могли бы рассказать об увиденном остальным, объяснить им, что покупка его обуви никак не увеличит шансы на смерть от его руки.
Иштван тяжело выдохнул и ему вдруг показалось, что выдохнул кто-то ещё, будто у шёпота могло быть эхо. Он задержал дыхание, но это не помогло – он отчетливо слышал чье–то дыхание.
Он продолжил идти дальше. Скрип колёс и еле уловимый звук барабанов, доносившийся издалека, навремя вытеснили другие звуки. Над ним стремительно сгущались сумерки.
Внезапно барабанный бой оборвался и он услышал, как кто-то пробирается сквозь кусты. Бартал решил отплатить за раненную руку и привселюдное унижение?
В это мгновение Иштван осознал, что кроме шила на дне мешка, которым он всё равно не успеет воспользоваться, у него ничего нет для защиты. Он мог бы разбить о голову кувшин с ведьминским варевом, если бы его не утащили, пока он разбирался с Барталом.
Он резко поднял мешок с обувью и закинул его в кусты, после чего со всех ног рванул с места в сторону дома. Благо, тропа была наклонной, и его ноги быстро перепрыгивали с камня на камень. Топот был слишком громким – то ли снова зазвучал барабан, то ли стучало его сердце. Недалеко от калитки своего дома он остановился. Тяжело отдышавшись, он разогнулся и посмотрел назад.
Сумерки уже сгустились. В тяжелеющих оттенках синего было трудно рассмотреть лицо, но силуэт… Он был виден отчётливо, точно его вырезали на картонной поверхности. Плечи фигуры поднимались и опускались. Видимо, от тоже устал. В какой–то момент Иштвану показалось, что за ним гонится целая шайка, но на вершине холма был только один мужчина. Он мог ждать остальных, чтобы продолжить погоню… Нет, фигура развернулась к нему спиной и скрылась за холмом.
– Иштван! – окликнул его знакомый голос. В дверях стояла Леда. Её выдавал не только голос, но и пышные кучерявые волосы, подсвеченные светом, исходящим изнутри дома. Не успел он сделать и нескольких шагов, как она побежала к нему навстречу.
Тёплые руки обвились вокруг шеи.
– Удивлён, что я хожу? – Вблизи он увидел её широкую улыбку, но вот она растворилась в темноте. – Где тележка с обувью? Неужели всё продал?
– Оставил в одном месте, чтобы не тащить домой.
– Уверен, что она останется целой?
Леда направилась на кухню и он последовал за ней. В бледном желтом свете свечей он разглядел детей за пустыми тарелками. Пламя одной единственной свечи в центре стола колыхалось от легких дуновений ветра, несущихся из черного провала окна.
Когда он снова взглянул на детей, они показались ему чертятами. Тёни под глазами и ртом придавали им злобное выражение лица. Они повскакивали с мест и радостно понеслись навстречу. Он ещё мог поднять Илону, но Энр уже стал слишком тяжелым. Он опустился передним на колени и потрепал по голове.
– Никому больше не нужна моя обувь, Леда, какой бы хорошей она не была. Ещё одно пророчество и меня погонят отсюда с факелами в руках.
– Скоро они поймут, что ошибались. сказала Леда, разливая суп по тарелкам. – Так странно, ещё вчера я не могла встать с кровати, а сегодня чувствую себя просто замечательно.
Иштван закрыл ставни и осмотрелся. На печи он заметил кувшин. Рядом с ним лежали лоскут ткани и крышка. Он мог поклясться, что это тот самый кувшин, который ему дала Пири. Он был почти пуст. В мешочке за ним осталось немного печенья Илдо. Она все–таки решилась.
Он опёрся на стену и сложил руки на груди.
– Как его рука? Надеюсь, болит.
Леда нахмурилась.
Ты проткнул ему руку шилом! возмутилась она – Он сказал, ты хотел его убить, но он увернулся. Я не хотела обсуждать это при детях, но раз уж ты начал…Ешьте. – обратилась она к детям и подошла к Иштвану вплотную. – Выйдем во двор.
В воздухе запахло ночной свежестью. Он сделал глубокий вдох и запрокинул голову. Облаков почти не осталось. Он уставился на небольшую группу звезд. Одна из них несколько раз мигнула и исчезла. Возможно, на его глазах только что исчез целый мир. Возможно, он единственный видел его прощальные огни. А был ли этот огонёк или ему всё померещилось?
Она стояла рядом и буравила его взглядом.
– Давно ты с ним? – Он пытался скрыть растущее раздражение, но желваки на скулах выдавали его с головой.
– Ты…Как ты…Можешь так говорить? – Леда была ошарашена. Платок спал с плеч, но она будто и не заметила. Её глаза блестели как те звезды, только до них, в отличие от последних, было подать рукой.
Камень на его груди пускал корни, разрастался, делал его тело жестким и неподатливым. Он не давал ему дышать, сковывал горло. И все же ему хватило сил произнести.
– А дети…Дети тоже от него? Он так сказал.
Две звезды перед ним задрожали подобно той, что недавно потухла. Он видел, как с ресниц одной из них скатилась слеза.
– Знал бы ты, как унижаешь меня этими словами. прошептала она дрожащим голосом. Брови сдвинулись и она вперила в него гневный взгляд. – Ты ведь прекрасно знаешь, что он ненавидит меня за то, что я его отвергла, и тебя, потому что я стала твоей женой. Как смеешь ты говорить мне подобные вещи?
Иштван громко вздохнул, снова закинув голову и взглянул на звезды. Он с удивлением обнаружил, что потухшая звезда горит на прежнем месте. Или, может, это уже другая?
– Куда ты смотришь?
Он ощутил тычок в районе груди.
– Смотрю, не погасла ли звезда… Прости, я не должен был… – начал он, но Леда его оборвала.
– Я думала, у нас всё хорошо. – быстро зашептала она, – Но, как оказалось, достаточно какому-то идиоту сказать обо мне что-то плохое и ты ему веришь! Я хотела предложить нам всем навремя уехать к моим родителям, пока люди не забудут об этих дурацких пророчествах. Но теперь я думаю, тебе лучше остаться. Может, это поможет мне забыть о твоих словах.
Она хотела его обойти, но он схватил её за плечи. Леда медленно подняла глаза. От накативших слез светло-голубая радужка стала напоминать взбаламученную озёрную воду. Ещё секунду назад ты отчетливо видел в ней свою руку, а теперь она превратилась в очертания чего-то неясного и от того пугающего. Он видел, каких сил ей стоило сдержать себя и с показным спокойствием посмотреть ему в глаза.
Он хотел умолять простить его и жить вместе как прежде, но вдруг вспомнил темную фигуру на пригорке и понял – они должны уехать. Если кто-то желает смерти ему, он сможет добраться до него через жену и детей. Иштван не хотел пугать Леду рассказом о недавнем происшествии. Он был уверен, что даже сейчас, при всей обиде, которую она испытывает, стоит ему рассказать о погоне, как она сама начнет упрашивать его уехать с ней. Он просто не мог этого допустить – он должен восстановить свое доброе имя.
Завтра он снова пойдет к пророчице и потребует объявить всем о том, что пророчество о нём не сбудется. Чего ей стоит придумать историю о том, что ей пришло новое видение, которое отменяет предыдущее? Он поблагодарит её за лекарство для Леды, расскажет о том, что на него охотятся, и, может быть…может быть, она согласиться сыграть на публику. Пири не может быть бездушным камнем. Он попытается найти её слабое место, то, что сломит её упрямство.
Он притянул её к груди. Леда была неподатлива как камень, но всё же не сопротивлялась. Он обнял её за плечи и прошептал.
– Уезжайте завтра же. Как можно раньше.
Он машинально обернулся на скрип. Щель между ставнями исчезла, а вместе с ней и тонкая полоса света.
