Живи сам и не мешай жить другим. Глава 39 из романа "Одинокая звезда"
Проводив Паршикова, Ольга отправила Верочку в отдел кадров за личными делами сотрудников кафедры. По договоренности с начальником отдела их выдали на два часа. Но поскольку рабочий день заканчивался, появилась возможность задержать дела до следующего утра. Чем она и решила воспользоваться.
Сложив дела в папку, Ольга отпустила Верочку и обошла всю кафедру. Убедившись, что окна и краны везде закрыты и свет выключен, она тоже отправилась домой с твердым намерением не ложиться спать, пока не изучит все дела и не сделает необходимые выписки. Не успела она пройти и полквартала, как возле нее притормозила вишневая "Лада".
— Ольга Дмитриевна! — окликнул ее голос Лисянского, — позвольте вас подбросить до дому, нам по пути.
— Ну, подбросить меня вам вряд ли удастся, — мрачно пошутила Ольга, — комплекция у вас не та да и я не мячик. Благодарю, но мне недалеко.
— Но и не близко, — возразил Лисянский, — а вы, как я понимаю, с утра не были дома и работу с собой взяли. Садитесь, не упрямьтесь — мне действительно в ту же сторону.
— А вам откуда известно, в какую мне сторону? — поинтересовалась Ольга, садясь в машину. — Пусть подвезет, решила она, есть ужас как хочется и Леночка, небось, заждалась.
— Так у меня в отделе кадров свои люди — они меня и просветили. И насчет вашего адреса, и насчет личных дел. Круто начинаете, Ольга Дмитриевна. Вы что, действительно, хотите поломать систему приемных экзаменов?
— Обязательно.
— И зачем вам это нужно?
— То есть — как зачем? Вы что, не поняли? Чтобы в наш институт поступали те, кто имеет знания, а не мохнатую лапу. Вам, Гарри Станиславович, не противно читать лекцию аудитории, половина которой ничего в ней не понимает? Вам не жаль своего времени и государственных денег?
— А почему мне должно быть противно? Вторая же половина понимает. Пусть противно будет тем, кто спит на лекциях и прогуливает. Вы всерьез полагаете, что вам удастся что-то изменить? Да вы не представляете, каких могущественных врагов себе наживете. Никакой ректор вас не спасет.
— Ничего, в Ленинграде справились и здесь справимся.
— Э нет, здесь вам не Ленинград, здесь провинция. А у нее свой закон — живи сам и не мешай жить другим.
— Гарри Станиславович, у вас есть дети? — спросила Ольга, теряя терпение.
— Есть дочь.
— Сколько ей лет?
— Скоро шестнадцать.
— Значит, у нее выпускной возраст, впереди вуз. Что она будет чувствовать, о чем думать, если узнает, что родители за ее поступление заплатили деньги?
— Нормально будет себя чувствовать. А что здесь такого? Все платят.
— Неужели все?
— Ну, почти все. Если, конечно, их дети не круглые отличники и не вундеркинды. А моя дочь не из таких. Найму ей в выпускном классе репетиторов из вуза, который она выберет, и подстрахую на экзаменах. И пусть знает, чего мне это стоило. Чтобы чувствовала ответственность.
— Нет, похоже, мы с вами говорим на разных языках, — вздохнула Ольга, — остановите машину, я уже приехала. Обещаю и клянусь, что ничего подобного в нашем вузе больше не будет. По крайней мере, пока я нахожусь на этом посту.
— Жаль. А я хотел вам предложить парочку учеников. Родители очень влиятельные люди. И богатые. На норку, под норку хватит и еще останется.
— Спасибо, у меня зарплата неплохая. Больше не обращайтесь ко мне с подобными предложениями.
— Понял. На чашку чая не пригласите?
— Не приглашу. Думаю, вас жена заждалась. До свидания!
— До свидания, непреклонная женщина. А над моими словами все же подумайте.
И он уехал.
