Соль в глазах

  • Опубликовано на Дзен
Автор:
Ёлка
Соль в глазах
Текст:

Пять сорок пять. Красивые цифры. Элегантные, аккуратные, точеные. Ага?

Эти красные цифры в тридцати сантиметрах от лица. Они горят. Они орут. Резко, высоко, так, что руки разбили бы к черту табло, на котором эти цифры, но телодвижения сейчас невыносимы.

Каждое утро рядом с этими цифрами в голове пульсирует вопрос: почему люди покупают такие часы? Почему красные? Есть синие цифры. Зеленые. Желтые.

Есть люди, которые живут без часов!

И почему звук такой острый? Где все эти звуки природы, мягкий шум воды, сладкое пение птиц. Откуда этот визг макаки, лапа которой застряла в пасти крокодила?

И, главное.

Зачем в очередной раз вставать в пять сорок пять утра?

Что такое случится, если сейчас послать всё на хрен и остаться лежать в кровати.

Повернуться на спину. Натянуть одеяло до самого носа. И закрыть глаза. Чтобы эти шершавые яблоки наконец перестали вызывать желание выдрать их. В них насыпан не просто песок. Не просто какой-то там безобидный царапающий нежную роговицу песочек.

В них насыпана мелкая, очень мелкая соль. Такая, что цепляется за любую крохотную ворсинку. И никакой, даже самой живой водой, не вымыть эту чертову соль из этих чертовых глаз, которые сжигает даже тот небольшой свет, что исходит от часов.

Чертов красный свет.

-Ненавижу свою жизнь.

Это первые слова, которые произносятся в этом доме каждый день. Они здесь весь этот чудесный год, где по утрам в распоряжении Леси пять минут для разговора с часами. Пять минут для торга с одеялом. Пять минут для размышлений, где дорога свернула не туда.

Шесть тридцать. Стоит у порога одетая, причесанная, с нарисованным заново лицом. Надо успеть на автобус. Тот, что вывезет в город до начала пробок.

Зимой особенно тяжко.

Пешеходные дорожки еще не расчищены. Сапоги за ночь потяжелели килограмм на двадцать. Не меньше. На улице никого. Только Леся — тот смельчак, который протаптывает утренние тропинки в свежевыпавшем снегу.

В автобусе лица хмурые и зеленые. Зато спасают тетки в огромных шубах. Лесин внутренний воробей ликует, тело её прижимается к этим пушистым фигурам и становится чуть теплее.

Сегодня, как и триста дней до этого, приезжает на работу на час раньше. Вместе с ней в офис заявляется сменщик ночного дежурного. Это Маша. Пока дежурные передают дела, глаза Леси посылают в мозг данные ночных отчетов, после ноги идут пить кофе.

Тот божественный напиток, что соберет тело в единую кучу.

Маша размешивает сахар и говорит:

— Я решила, что надо искать хорошего мальчика. Хватит с меня мудаков.

— Тебе-то и хватит, — сонно хмыкает Леся. — И где ты этого хорошиста собралась искать? В библиотеке?

— Отличника. Мне не нужен хорошист, мне нужен отличник. Помирать, так с музыкой.

Собеседница улыбается. Серьезно Маша настроена или нет — не знает никто. Даже сама Маша. Год назад она заявляла, что семья и брак — это самое важное в её жизни. А полгода спустя развелась.

— Каждая девочка должна получить свою долю мудаков, чтоб начать ценить хороших мальчиков, ага? — Леся обхватывает кружку и керамический бок обжигает сначала подушечки пальцев и холмики на ладони, где под кожей прячутся соединения костей; затем жар пробирает до шеи и спускается по позвоночнику вниз. Горький утренний кофе уговаривает тело её перестать жить отдельной жизнью. Маша кивает.

— Я бы согласилась с тобой, — продолжает Леся, — да только мой хороший мальчик недавно окончательно свалил в закат.

Маша знает эту историю. Она улыбается и пожимает плечами. Маша после развода расцвела буквально через неделю. Что это? Радость освобождения? Долгожданное облегчение? Или всё же растиражированное всеми женскими журналами: чем хуже у бабы с личной жизнью, тем лучше она выглядит?

Черт его знает. И черт знает эту Машу.

Прекрасную женщину, которая открывает рот и говорит главные на сегодня слова:

— Костя возвращается на работу.

***

Первый раз Леся поцеловала Костю пять лет назад.

Он провожает её до остановки. Долго рассказывает что-то про работу. Про маленького брата. Про кота-придурка.

В девушке три бокала шампанского с корпоратива. Легкие пузырьки щекочут нос и разлетаются на брызги где-то под самым черепом. Сотни маленьких блестящих брызг. На ней первая в её жизни норковая шуба и Леся бесконечно красива. Первый поцелуй получается легкий, быстрый, ни к чему не обязывающий. Даже не поцелуй, а так — быстрое прикосновение к уголку Костиного рта. Сладкое прикосновение, разлетевшееся на сотню теплых искр.

Её губы до сих пор хранят то внезапное тепло.

После Костя брал девушку за руку под столом на общих встречах. Танцевал с ней на всех праздниках. Рассказывал бесконечные истории. И радовался каждый раз, когда она заходила по рабочим вопросам в их маленьких кабинет на четырех человек.

А во время её отпуска, Костя уволился. Вернулась она спустя три недели и с кольцом на безымянном пальце.

***

Второй раз Костя встретил Лесю случайно пару лет спустя.

Тот день был из тех, когда для выживания надо напиться и сделать это без адекватных уравновешенных знакомых под боком.

Кафе подходило идеально.

Шумно. Накурено. Гул голосов дарит прекрасное ложное ощущение сопричастности. Что в этот зимний вечер она, словно героиня мелодрамы, ждет за столиком в углу шумную компанию друзей, шикарного мужчину, просто умиротворения. Не спеша пьет белое вино и прислушивается к разговорам вокруг.

И через пять минут Вселенная послала и шумную компанию, и шикарного мужчину.

В помещение зашел Костя с друзьями. Сердце сделало «ту-тух», а пальцы мелко задрожали.

Костя отмечал день рождения и Леся прекрасно умела делать неожиданные подарки. Уходили из кафе уже вдвоем.

Светофор горел красным. Костя молчал, а девушка смотрела на его губы.

— Почему ты все ещё не целуешь меня? — шампанское не взрывалось в голове. Вино тормозило мысли и вызывало какую-то нетерпимость.

— Я смущаюсь, — ответил он. И щеки его действительно розовели. То ли от легкого мороза, то ли от спиртного.

Тогда она сама его поцеловала. И это был десятисекундный сладкий поцелуй, лучше которого в жизни Леси ещё не случалось.

Снег сыпал на вечерний город, застывал шапками на фонарях и щекотал лицо. Они шли дворами и непопулярными переулками.Светящиеся вывески складывались в одно, никому непонятное, послание.

А Костя целовал её на каждом светофоре. Сквозь смех и попытки что-то сказать. Затем тянул вперед, по-детски радостно и возбужденно рассказывая, как ездил в 10 классе на экскурсию в пещеры. Как его поразили и очаровали сталагмиты и сталактиты. Как в первый раз ходил на свидание. Как вылавливал вареный лук из супа. И ещё десятки историй, которые толком не запоминаются. Которые на самом деле не нужны. Но воздух такой пьянящий, что слова просто льются и льются.

И они остановили машину, чтобы поехать греть замерзшие ноги, замерзшие руки, замерзших себя.

— Мой муж прекрасный человек, — сказала она в середине ночи, когда тело её получило всё, что хотело.

— И поэтому ты сейчас здесь?

Улыбка в ответ получилась слабая, а свитер никак не получалось вывернуть.

— И поэтому сейчас такси отвезет меня домой.

Муж не жил дома уже пару месяцев, но Косте она об этом не сказала.

А утром час стояла под душем, стремясь смыть это липкое гадкое месиво, которым была покрыта. Так описывают позор?

Отвечать ему на звонки в последовавшие за тем дни было выше её сил. И спустя две недели он получил только короткое «Прости».

А ещё через три в квартиру вернулся муж. Задумчивый, уставший и слабо обнимающий за плечи.

— Прости, Лесь. Был дурак.

***

И это третий раз.

Улыбаясь, она встретила Костю на лестнице.

Не бесконечно красива. Не окутанная вечерним гулом голосов.

Мешки под глазами, тревожные руки и десять кило стресса.

— Тебе надо больше спать, — приветствовал её Костя.

— А тебе — меньше говорить.

Костя улыбнулся и прошел мимо. Спокойный. Умиротворенный. Становясь с каждым шагом всё более далеким и невероятным.

На верхней ступеньке он обернулся.

— Ты все ещё ходишь на обеде в парк?

— Соскучился что ли?

— По белкам, — усмехнулся он. — Встретимся внизу, да?

Леся кивнула. И улыбнулась. Широко. Радостно.

Счастливо.

Что творится в голове у только что разведенной женщины? Черт его знает. Вполне возможно, что там пляшут макаки под африканские барабаны. Выбивают неровный ритм сердечника и вбрасывают в кровь лошадиные дозы запрещенных здравым смыслом веществ.

То ли одинока, то ли свободна.

Выбирай.

А пока не выберешь — танцуй, детка. Танцуй.

Костя пришел с подарком.

— Держи. Это из Норвегии. Был там в прошлом году. Ты вроде любишь открытки.

— Люблю, — Леся забрала карточку с бесконечными просторами.

— Ты, говорят, развелась. И как оно?

— А ты, говорят, женился. И как твои ощущения?

— Моя жена прекрасный человек.

Костя замолчал. Под ногами снег. Хррр-хррр-хррр. Вена на шее парня пульсировала. Он не смотрел на Лесю. Зато девушка рассматривала в дневном свете гладкие щеки, морщинки у глаз и одинокий седой волос в жестких темных волосах. И тогда в голове заиграли барабаны. И Леся рассказала.

Как мучительно было тогда перед свадьбой приходить домой и видеть своего хорошего мальчика. Любящего её, мечтающего о детях, готового защищать от всего и всегда. Он же спас её. Обогрел, залюбил.

Как ужасала сама мысль, что вот — её хороший мальчик — последний, она проведет с ним всю жизнь.

И как она увидела Костю. Как его спокойствие и невозмутимость раздражали. И хотелось влепить ему пощечину за каждую неотмеченную юбку и каждое нерассмотренное декольте.

Как стыдно было после того первого поцелуя. Стыдно и сладко. Ох, как сладко.

Как в тот второй раз тоска и одиночество погнали её к людям. В кафе. К алкоголю и сладкому. Тоска при живом муже. Её хорошем мальчике, которому надоело спасать.

Как в пустоту сваливались все Костины рассказы и все желания были всего лишь желаниями её тела. Отчаянной просьбой о восторге. Обожании. Другого, желающего её, Лесю, тела.

Как мерзко было утром смотреть на себя в зеркало. И тошнотой оборачивалась мысль, что кто-то когда-нибудь ещё раз прикоснется к этим рукам, этому лицу, погладит этот живот.

Как вернулся её хороший мальчик и это подарило облегчение на жалкие две недели. Как каждый вечер Леся перед сном видела себя в другом месте, в другом городе, в другой жизни.

Как Леся чуть не бросилась к Косте на шею прямо там — на лестнице утром. И что она совершенно не представляет, что будет, если он поцелует её прямо сейчас. Но ей хочется этого. Безумно. Невероятно.

Макаки в её голове исполняют ритуальный танец и бубнят: «ДайДайДайДай».

К концу рассказа они уже вернулись к офису. Костя молчал.

— Скорее всего ты просто опять меня кинешь, так?

— Так.

Парень кивнул и зашел в здание.

Леся уехала домой на час позже. Как и все предыдущие триста дней. Дремала в автобусе. Пересчитывала цифры.

Дома долго лежала на полу и рассматривала трещину на потолке.

В 10 вечера на пороге появился Костя.

Хмурый. Какой-то серый и абсолютно, напрочь, замерзший.

— Я не женился. Не смог. Я дурак?

— Дурак, — согласилась Леся.

— Пустишь?

— Пущу.

Лицо медленно светлело. Костя снял ботинки и посмотрел на девушку.

— Я еды принес.

И улыбнулся.

Другие работы автора:
+1
08:41
471
23:02
+1
Кто-то сказал: «Нет неправильных решений, есть разные пути».
Загрузка...
Светлана Ледовская №2