Тюрьма
Тюрьма, хоть и датская, не самый сладкий сон. Мне повезло хотя бы уже в том, что она, как уже сказано, была датской и сидеть мне было всего восемь несчастных дней. Отсидел севь, день скостили то ли за хорошее поведение, то ли день задержания засчитали в эту восьмерку. Пусть будет восемь суток для ровного счета. В то время я со второй женой и маленьким сыном жил в лагере для беженцев. И утром приносят мне письмо. где было сказано: через две недели явитесь в полицейский участок, вам нужно отсидеть восемь дней. А преступление я совершил полгода назад, немножко все комично. Спускаюсь к начальнице лагеря, показываю повестку в тюрьму, интересуюсь, скажется ли это как-то на моей беженской судьбе. Гитта ее звали, ответила, что просто-напросто отсижу и через пять лет стану чище любого датчанина.
Собираем с женой тюремную сумку: трусы, носки, носовые платки, блок сигарет, из-за которых я и пошел в отсидку, зажигалка, книжка (уж не помню какая), две-три футболки, спортивки Адидас. Восемь дней - гигантский срок, две недели были заполнены энергичным сексом. Когда собираешься в тюрьму, трудно все предугадать, но я вроде все взял. Лагерь вышел меня проводить, собственно вся улица вышла. Я ведь сел как контрабандист: что они без меня курить и пить будут, несчастные?
Да и мне было не веселее. Сел в поезд, контролер спрашивает: предьявите билет. Отвечаю: какой билет, если в тюрьму еду? Не верит: предьявите билет в тюрьму, а то ссажу с поезда. Показываю повестку, он в шоке.
Что совершили, спрашивает? Никого не изнасиловали, не убили? Не побили контроллера? Когда узнает, что сяду за контрабанду сигарет, то успокаивается: какая ерунда, говорит, за такое сажать смешно, докатилась страна. А мне ему возразить и нечего. Вы, интересуется, серьезный контрабандист или так себе, любитель? Отвечаю, что серьезный, беру сигареты коробками по пятьдесят блоков, водку беру, спирт, у меня в беженском лагере киоск. Елки, говорит он, палки, у меня свадьба скоро, нужна водка, коньяк, сигареты тоже помешают. Ладно, отвечаю, если только выйду живым из тюрьмы. Все вам будет. Много лет спустя мы поселились в одном подьезде, а еще спустя столько же много лет он стал жить совсем рядышком со мной. Если я возвращаюсь с работы утром, то пересекаюсь с ним. Он едет на работу, а я иду домой спать. Он меня дружески хлопает по плечу, я его тоже, он падает, но встает с улыбкой. Про него еще будет, чем-то он мне приглянулся, будь гомосеком, взлег бы с ним, но мне по душе женщины лет сорока пяти, плюс-минус двадцать лет. Хотя пусть и пятьдесят, главное, чтобы не столетние. Возвращаемся к тюрьме.
От станции до тюрьмы идти совсем ничего, минут десять, если знать дорогу, а не зная можно пробуждать в городе и полдня. Прекрасно помню, как десятилетие спустя возвращался с женой с работы, время позднее, где-то восемь вечера. Остававливается рядом машина, открывается дверь, молодой человек интересуется, где в нашем городе тюрьма? Рассказывать долго, отвечаю ему, везите нас туда с женой, я покажу дорогу, сидел там в девяносто втором году. Тюрьма хорошо спрятана, боятся, видимо, гнева. На перекрестке останавливаю парня-водителя, говорю, что мы с женой пойдем дальше, а ему ехать теперь направо. Интересуюсь в голове и спрашиваю жену: зачем ему в тюрьму в такое позднее время. Она в ответ качает головой: откуда ей это знать, ведь ни разу не сидела. Продолжаем путь, от тюрьмы до дому всего те же десять минут.
Вспомнилось, как идем с женой Дафной по улице, что вдоль тюрьмы, а из окон раздаются крики: Миккель, привет! Из двориков для прогулок (три их вроде было), тоже крики: Миккель, рады тебя видеть, девушка-женщина жена? Да, отвечаю. Как зовут? Дафна. Прекрасное имя, кричат все дворики и тюремные окошки. Жена Дафна говорит, что такое внимание ко мне ей очень не нравится, но что значит "не нравится?" Это уважение, его заработать нужно. Ей кажется, что в жизни дается просто так, будто я не дрожал перед отсидкой, будто во мне сидят триста бесстрашных спартанцев. Не скрываю, что было страшно, что дрожал, знал, что кого-нибудь может убью и получу гораздо более долгий срок размером в годы. Но обошлось. Об этом завтра.
Тюрьма, хоть и датская, не самый сладкий сон. Мне повезло хотя бы уже в том, что она, как уже сказано, была датской и сидеть мне было всего восемь несчастных дней. Отсидел севь, день скостили то ли за хорошее поведение, то ли день задержания засчитали в эту восьмерку. Пусть будет восемь суток для ровного счета. В то время я со второй женой и маленьким сыном жил в лагере для беженцев. И утром приносят мне письмо. где было сказано: через две недели явитесь в полицейский участок, вам нужно отсидеть восемь дней. А преступление я совершил полгода назад, немножко все комично. Спускаюсь к начальнице лагеря, показываю повестку в тюрьму, интересуюсь, скажется ли это как-то на моей беженской судьбе. Гитта ее звали, ответила, что просто-напросто отсижу и через пять лет стану чище любого датчанина.
Собираем с женой тюремную сумку: трусы, носки, носовые платки, блок сигарет, из-за которых я и пошел в отсидку, зажигалка, книжка (уж не помню какая), две-три футболки, спортивки Адидас. Восемь дней — гигантский срок, две недели были заполнены энергичным сексом. Когда собираешься в тюрьму, трудно все предугадать, но я вроде все взял. Лагерь вышел меня проводить, собственно вся улица вышла. Я ведь сел как контрабандист: что они без меня курить и пить будут, несчастные?
Да и мне было не веселее. Сел в поезд, контролер спрашивает: предьявите билет. Отвечаю: какой билет, если в тюрьму еду? Не верит: предьявите билет в тюрьму, а то ссажу с поезда. Показываю повестку, он в шоке.
Что совершили, спрашивает? Никого не изнасиловали, не убили? Не побили контроллера? Когда узнает, что сяду за контрабанду сигарет, то успокаивается: какая ерунда, говорит, за такое сажать смешно, докатилась страна. А мне ему возразить и нечего. Вы, интересуется, серьезный контрабандист или так себе, любитель? Отвечаю, что серьезный, беру сигареты коробками по пятьдесят блоков, водку беру, спирт, у меня в беженском лагере киоск. Елки, говорит он, палки, у меня свадьба скоро, нужна водка, коньяк, сигареты тоже помешают. Ладно, отвечаю, если только выйду живым из тюрьмы. Все вам будет. Много лет спустя мы поселились в одном подьезде, а еще спустя столько же много лет он стал жить совсем рядышком со мной. Если я возвращаюсь с работы утром, то пересекаюсь с ним. Он едет на работу, а я иду домой спать. Он меня дружески хлопает по плечу, я его тоже, он падает, но встает с улыбкой. Про него еще будет, чем-то он мне приглянулся, будь гомосеком, взлег бы с ним, но мне по душе женщины лет сорока пяти, плюс-минус двадцать лет. Хотя пусть и пятьдесят, главное, чтобы не столетние. Возвращаемся к тюрьме.
От станции до тюрьмы идти совсем ничего, минут десять, если знать дорогу, а не зная можно пробуждать в городе и полдня. Прекрасно помню, как десятилетие спустя возвращался с женой с работы, время позднее, где-то восемь вечера. Остававливается рядом машина, открывается дверь, молодой человек интересуется, где в нашем городе тюрьма? Рассказывать долго, отвечаю ему, везите нас туда с женой, я покажу дорогу, сидел там в девяносто втором году. Тюрьма хорошо спрятана, боятся, видимо, гнева. На перекрестке останавливаю парня-водителя, говорю, что мы с женой пойдем дальше, а ему ехать теперь направо. Интересуюсь в голове и спрашиваю жену: зачем ему в тюрьму в такое позднее время. Она в ответ качает головой: откуда ей это знать, ведь ни разу не сидела. Продолжаем путь, от тюрьмы до дому всего те же десять минут.
Вспомнилось, как идем с женой Дафной по улице, что вдоль тюрьмы, а из окон раздаются крики: Миккель, привет! Из двориков для прогулок (три их вроде было), тоже крики: Миккель, рады тебя видеть, девушка-женщина жена? Да, отвечаю. Как зовут? Дафна. Прекрасное имя, кричат все дворики и тюремные окошки. Жена Дафна говорит, что такое внимание ко мне ей очень не нравится, но что значит «не нравится?» Это уважение, его заработать нужно. Ей кажется, что в жизни дается просто так, будто я не дрожал перед отсидкой, будто во мне сидят триста бесстрашных спартанцев. Не скрываю, что было страшно, что дрожал, знал, что кого-нибудь может убью и получу гораздо более долгий срок размером в годы. Но обошлось. Об этом завтра.
В жизни страшно все, что происходит в первый раз, второй раз уже не такой страшный, третий раз вообще уже бесстрашный. Люди идут в бой. Страшно? Конечно! И в жизни все именно так, все страшно, налево пойти — страсно, так же страшно и направо пойти, а пряйти еще страшнее. Можно, конечно, замереть, что большинство людей и делает. А можно рискнуть и поставить рекорд, пусть даже скромненький, с мизинчик.
И вот я иду в тюрьму, оттягиваю каждую секунду, в животе все сжимается. Позже уже смотрел фильм, где главный герой проводил сутки до посадки отрываясь как следует. Попросил друга, чтобы тот избил его как слеует, сделал из него урода, чтобы его не изнасиловали в первый же день. Я шел примерно с таким же чувством, но убил бы любого, кто прикоснулся бы ко мне, такой я. Ходьбы было десять минут, но эти минуты я растягивал до долей секунд. Взвешивал каждый шаг, точно он был последним. Об этом все будет завтра.
Еще бы и понять, что вы написали
Все, вздремну чуток… и снова в тЮрьму. Хорошая выходит книжка, а я ведь всего лись ее начал. Мне еще сказку сегодня дописать, талантливая девушка озвучит ее… и все такое. Очень хорошая девушка, не хуже моей сказки. И нисколько не любовница.
;