Двигатель прогресса
– Я закончил подсчеты.
Ойон кашлянул. Никто не обратил внимания на его заявление. Его коллеги из Бюро Общей Статистики откровенно страдали ерундой, сидя за столом конференц-зала. Михаил на пару с Горготтой смотрели сериал на умнофоне, Малик храпел, закинув копыта на соседнее кресло, Тарцуг колдовал над кофеваркой.
– Я повторяю, Я ЗАКОНЧИЛ ПОДСЧЕТЫ.
Горготта устало подняла голову, услышав Ойона. Она пихнула в бок Мишу, который ее проигнорировал. Тарцуг наконец налил в кофе чашку и пролевитировал обратно к столу. Малик храпел, как ни в чем не бывало.
– Учитывая скорость общественного транспорта, временное распределение воздушных пробок, скорость лифтов в многоквартирных блоках, усредненное количество знаков, необходимых для заполнения каждой анкеты, усредненную скорость печатания с поправкой на закон убывающей скорости печатания, и то, что нас всего пятеро, время, необходимое для составления полной переписи населения планеты Занзы, составит пятьдесят три года девять месяцев двенадцать дней четыре часа и тридцать две секунды. Плюс-минус два часа. Не спешите расстраиваться, помните, что наше отделение отвечает всего лишь за один район, на который нам потребуется всего-навсего три месяца две недели пять дней четырнадцать часов сорок три минуты шестнадцать… прошу прощения… восемнадцать секунд.
– Кто-нибудь объяснит мне, какого черта в 22 веке необходима ручная перепись населения, учитывая, что на Занзе даже в туалет нельзя сходить, чтобы не быть где-то отмеченным? Утрирую, конечно, но тем не менее.
– Напоминаю Горготте, очевидно, забывшей, что два месяца четыре дня девятнадцать часов сорок минут и тринадцать секунд назад Занзу накрыл электромагнитный шторм, стеревший все существующие базы данных на этой планете. Отдел Общей Бухгалтерии держится на честном слове и цистернах кофе, пытаясь восстановить зарплатные ведомости хотя бы планетарных работников. Новое руководство, пришедшее к власти в ходе 20-минутной гражданской войны, решило навести порядок на Занзе и восстановить все данные. Нам поручено провести перепись всего разумного населения Занзы, в которой необходимо отразить корреляцию по полу, возрасту, количеству конечностей, количеству детей, супругов и видовой принадлежности каждой первичной ячейки общества, то есть семьи.
– Можешь смело вычеркивать Малика, – проворчал Миша, убрав умнофон в карман. – В стуле, на который он закинул свои копыта, больше мозгов, чем в его башке. Эти идиоты из правительства вообще в курсе, что это практически невозможно?
– Руководство в курсе ограниченного числа наших сотрудников, – при этих словах Миша фыркнул, закатив глаза. – Нам выделили бюджет в сто тысяч кредитов и дали неограниченный лимит времени для проведения переписи.
Тарцуг отхлебнул кофе и что-то быстро прострекотал.
– Нет, Тарцуг, «неограниченный лимит времени» не означает, что мы можем просто забить и разойтись по домам. С моей стороны как руководителя это было бы крайне безответственно. Для этого я и собрал всех вас, дабы коллективно найти разумный выход из данной ситуации. У кого есть предложения?
– Найти другую работу.
– Эмигрировать на Эмпорию.
– Напиться!
– Малик, другого предложения от тебя я и не ожидал. На самом деле у меня уже есть план действий.
– Тогда какого черта тебе было нужно наше мнение? – недовольно спросила Горготта, поправив свою замысловатую прическу, представлявшую собой нечто среднее между человеческими дредами и противотанковым ежом, увитым колючей проволокой.
– Для соблюдения демократического момента, моя дорогая. Прежде чем начинать активную работу, нам необходимо прощупать почву. Для начала мы возьмем один из многоквартирных блоков…
Тарцуг возмущенно застрекотал, потрясая пустой кружкой.
– Да, Тарцуг, мне прекрасно известно, что типовой блок состоит из двух тысяч квартир, спасибо. Нас пять человек, и за несколько дней мы должны управиться. Пообщаемся с жителями, заполним анкеты, привыкнем к ним – и дальше уже посмотрим. Малик, будь так любезен, достань из той коробки в углу ваши рабочие планшеты и раздай.
Кабанец нехотя поднялся со своего стула и выполнил просьбу Ойона. Сотрудники Переписного отдела (название придумал Ойон) углубились в чтение.
– Так, возраст, раса, пол, количество конечностей… – бубнил Миша, который не умел читать про себя, – количество детей/личинок/яиц в кладке. Яиц в кладке?
– Зиппы, Зуланы и ряд других рас, размножающихся путем откладывания яиц, законодательно закрепили за яйцами статус полноценных живых существ. Что-то связанное с вопросами размеров пособий по многодетности, – пояснил Ойон, чья безграничная память вмещала в себя колоссальное количество информации.
– Проклятые земноводные… Состояние в браке: холост, имеет супруга/супругу, разведен-разведена, вдовец, вдова… Особая отметка «по биологическим причинам». Это еще что за хрень?
– Самки некоторых рас убивают самцов после спаривания, примерно как ваши богомолы.
– Религиозные убеждения: верующий, атеист. Ага, верующий разбит на подпункты: монорелигия, полирелигия, ага, это типа многобожия, мутарелигия… Давай, всезнайка, что еще за мутарелигия?
– На самом деле это одна из многих неточностей, которые я нашел в данной анкете. Под мутарелигией можно понимать как процесс теологической эволюции, то есть перехода от многобожия к верованию в одно божество; либо, как в случае с сородичами Тарцуга, переменчивое отношение к религии и к верованию в принципе в зависимости от ряда внешних факторов. Иными словами, сегодня они верят в своих богов, а завтра не верят. Еще вопросы?
– Так, посмотрим, профессия… Нет, я даже открывать этот список не хочу. Почему бы просто не вносить его вручную?
– Потому что различные трактовки внесут сумятицу в итоговую таблицу. Уж ты-то, как представитель расы, которая придумала с десяток синонимов слову «продавец», должен это понимать.
Тарцуг что-то прострекотал, прикрывая рот хитиновыми лапками. Человек бросил на него испепеляющий взгляд, но ничего не сказал.
– А можно мне вопросец?
– Конечно, Малик.
– А ежели я читать не умею? – кабанец хитро улыбнулся (что для незнакомых с расой кабанцев выглядело как раззевание пасти перед тем, как откусить тебе голову), и подмигнул закатившей глаза Горготте.
– Хорошая попытка, но неудачная. Я осведомлен, что ваша раса имеет проблемы с начальным образованием, но в том, что ты умеешь читать, я более чем уверен. Еще вопросы?
– Когда начинаем? Поскорее хочу закончить этот фарс.
– Горготта, мы уже начали. Попрошу всех приступить к работе. В ваших планшетах указан перечень этажей, который вы должны обработать. Вперед, мои верные статистики!
…
Малик уже пять минут молотил кулаком в металлическую дверь. На нажатия дверного звонка никто не откликался, поэтому кабанец здраво рассудил, что он не работает. Он мог бы развернуться и отправиться к следующей двери, благо их было еще три с лишним сотни, однако он был упорен в своем начинании. Именно за это его и ценило начальство. Ну, и за то, что одно его появление начисто сбивало всю спесь у многочисленных верениц жалующихся и недовольных, ежедневно стекающихся в городскую администрацию.
Дверь, наконец, полуоткрылась. На пороге стоял маленький ростарианец, полутораметровый гуманоид с планеты Ростар. Он недовольно посмотрел на Малика, возвышавшегося над ним на добрый метр, и спросил:
– Чего нужно? Ничего не куплю!
– Да я не впаривать чего пришел, я по делу важному. Сколько рук у тебя и твоей семьи?
Ростарианец опешил. Вопрос, очевидно, сбил его с толку. Постояв с минуту в недоумении, он неуверенно спросил:
– Эм… Вам в сумме или среднее количество?
Малик сообразил, что начал не с того.
– Ой, не-не. Щас. Короче, я из правительства, проводим перепись населения этой поганой планетки. Ща я буду вопросы задавать, а ты будешь отвечать. В конце закорючку свою поставишь, и я свалю. Лады?
– А чего мне за это будет?
– Я те башку не скручу, – пообещал Малик. Ростарианец быстро кивнул головой. – Так, полное имя?
– Корон Получин.
– Количество полных галактических лет?
– Тридцать пять лет.
Дальше все пошло относительно по маслу. Малик спрашивал, Корон отвечал. Спустя пятнадцать минут ростарианец уже ставил свою подпись на планшете.
Весело насвистывая боевой марш кабанийских штурмовиков, Малик пошел к следующей двери. Первый блин вышел совсем не комом – Малик справился просто превосходно. Даже руки не пришлось никому отрывать.
Однако хозяева следующей квартиры были уже не столь любезны. Вместо того чтобы открыть дверь и любезно ответить на все вопросы, в адрес Малика полетели проклятия, а в морду ему сунули ствол дробовика. Тут пришлось вспомнить былые годы в армии, учинив небольшой погром. Через десять минут хозяева квартиры, накладывая жгуты и повязки, шепеляво отвечали на вопросы работника статистической службы. Шепелявили они потому, что Малик повышибал им половину зубов.
Парочка оказалась выходцами с Земли, два года назад эмигрировавшими на Занзу в поисках лучшей жизни. Во время анкетирования они вступили в небольшую перепалку друг с другом, на почве их религиозных убеждений, однако их спор быстро прервал Малик, резво записав обоих в атеисты.
Напомнив им, что жгут нужно ослабить через полтора часа, дабы конечность не начала отмирать, кабанец двинулся дальше.
«И чего эти хлюпики жаловались, – думал кабанец, двигаясь по коридору, –Отличная работенка!». Ему вспомнились слова его сержанта, который любил говорить, что служба в кабанийской армии позволит всем молодым кабанам повидать мир, познакомиться с новыми существами, а затем убить их и втридорога загнать барахло с их хладных трупов.
…
Горготта заскрежетала зубами. Это была уже пятьдесят третья квартира за сегодня, и она уже успела порядком запариться. А еще эта семейка окончательно выводила ее из себя.
Начиналось все относительно мирно, до того момента, пока жильцы не выяснили, что она из правительства. Семейная пара оказалась заядлыми оппозиционерами, бурно выражавшими свое недовольство существующей властью на просторах галанета. Когда электрический шторм накрыл Занзу, обрубив все средства коммуникации, слушателей у них не осталось. До того момента, пока к ним не постучалась Горготта.
Они сопровождали каждую ее фразу ехидными комментариями, через слово отпуская ругательства в адрес планетарной администрации, и всем своим видом показывали, что они на порядок выше Горготты, «жалкой шестерки режима». Горготту это выводило из себя, но работа есть работа.
– Количество детей, отпрысков, либо яиц?
– А вам зачем? Хотите рассчитать, сколько потенциальных рабов можете от нас получить? Не дождетесь! Мы не дадим промыть мозги нашим деткам вашей лживой пропагандой!
– Мне глубоко наплевать на чистоту мозгов ваших детей, мне просто нужно их количество.
– А у нас их нет! Все потому, что в этом болоте их невозможно заводить, из-за того, что вы набиваете карманы, вместо того, чтобы заботиться о нашем благополучии.
– Тем лучше для них. Вероисповедание?
Устопорианка вся побледнела. Этот вопрос оскорбил ее до глубины ее ноосферы. Она театрально закатила глаза, словно вот-вот рухнет в обморок. Ее супруг кинулся к ней, бросив уничтожающий взгляд на Горготту.
– Да вы там совсем с ума посходили от количества кредитов, которые наворовали? Будто мы не знаем, что религией вы промываете нам всем мозги?
– Если хоть что-то, чем вам не промывают мозги? – не выдержала Горготта.
Дверь захлопнулась прямо перед ее носом. Она хорошенько пнула ее, оставив приличную дыру и под громкие крики пошла дальше по коридору, наугад ставя галочки в нужных полях.
Горготта отличалась весьма буйным нравом, даже для представителей своей расы. И если бы не принудительные общественные работы, к которым она была приговорена за то, что в горячке разбила лобовое стекло полицейской машины, ноги бы ее не было в этом департаменте. В ее работе ее раздражало все – обилие бюрократии, глупые правила и распоряжение, она всеми фибрами души ненавидела Ойона за его снобизм, Малика за тупость, и Тарцуга, просто потому, что так и не удосужилась выучить его язык и все время принимала все сказанное им как оскорбление в свой адрес.
Единственным, кто ее не раздражал, оказался Михаил, человек с весьма туманным прошлым, поразительным стремлением к безделью и схожими музыкальными вкусами. Он был для нее отдушиной, против чего он был совсем не против. Они часто после работы напивались в местных барах, ввязывались в потасовки и неприятности, из которых раз за разом выходили сухими из воды благодаря исключительному чутью Миши, которое подсказывало ему, в какое мгновение надо все бросить и «рвать когти вон в тот переулок». Горготта не совсем понимала, кому он каждый раз грозился вырвать когти (и вообще сомневалась, что тот на это способен), но неизменно следовала за ним. На какое-то мгновение она даже пожалела, что им нельзя работать в паре… но быстро отогнала от себя эту мысль.
Последняя квартира на этаже, пятьдесят четвертая. Горготта глубоко вдохнула и нажала на дверной звонок. Через минуту дверь осторожно открылась и в проеме показалась голова лупоглазого гуманоида.
– Здравствуйте, планетарная служба статистики, мы проводим перепись населения, не уделите несколько минут, спасибо… – привычно забубнила Горготта, не отрывая глаз от планшета.
Если бы она подняла их, то увидела бы, что за спиной гуманоида промелькнуло еще несколько существ, бросавших оценивающие взгляды на Горготту.
– Ну так как, будем переписываться или мне дверь вынести?
Гуманоид быстро закивал головой, открыл дверь и жестом пригласил Горготту внутрь.
– Не желаете ли кофе?
Девушка втянула ноздрями ароматный запах кофе, и поняла, что не может устоять от этого предложения.
– Пожалуй, не откажусь. Только побыстрее, у меня еще куча дел.
Горготта зашла в темный коридор. Дверь за ней захлопнулась, через секунду она почувствовала болезненный укол в шею и отключилась.
…
Горготта пинком открыла дверь конференц-зала. Бормоча под нос самые мерзкие ругательства из своего языка, она широкими шагами дошла до кофеварки. Она не стала размениваться по мелочам и взяла сразу весь кофейник, после чего плюхнулась в кожаное кресло. Только после того, как она осушила половину кофейника, она заметила Мишу, мирно дремавшего на кушетке. Инопланетянка запустила в него первое, что попалось под руку – им оказался степлер, – что вызвало бурю негодования и появление огромной шишки.
– Ты какого черта тут валяешься, хренов короткозуб?! Только не говори, что ты был здесь весь день!
– Не скажу, – потирая ушибленное место, ответил человек. – Я спускался вниз за пиццей.
Следующим в него полетел уже стул, но Миша был готов к этому, ловко увернувшись и перебежав в другой угол.
– Ты в курсе, что чертов синекожий нам все мозги отделает за это?! Он пятнадцать минут зудел о том, что мы должны выполнить норму за сегодня и вечером он все проверит!
– А я выполнил норму. На, смотри, – Миша кинул Горготте планшет.
Та проворно поймала его и судорожно начала проверять список. Человек не соврал – согласно программе, население блока D многоквартирного дома номер тысяча тридцать восемь составляет триста восемьдесят пять особей мужского пола, триста женского, сто восемнадцать среднего. Дальше был длинный список вероисповеданий, количества вдов и вдовцов с разбивкой на категории и даже среднее количество конечностей (три целых восемнадцать сотых).
– Как?
– Я все выдумал, конечно же, – Миша невозмутимо плеснул себе кофе. – Я не прельстился идеей пешей прогулки по жилому блоку и общения со всякими неадекватами, поэтому нашел такой элегантный выход из ситуации. Странно, что ты до этого не додумалась. Кстати, что с твоей прической?
– Какие-то выродки с Малондуса попытались меня усыпить и распилить на органы. Следующую партию добытых глаз и конечностей им придется оставить для себя. Ты все это сам выдумал? Выглядит как-то… правдоподобно.
– Я взломал личный компьютер Ойона, скачал оттуда его прикидки по примерному составу населения и прочим факторам, написал простенькую программу, выдающую случайный разброс по всем показателям, после чего прогнал ее через логический анализатор, отсеявший выпадающие значения, ну, чтобы не получилось ситуации с одной рукой в семье Тарданцев, у которых по двадцать конечностей, например. Потом наугад проставил некоторые значения, дабы внести элемент неопределенности – и все, перепись блока готова.
У Горготты отвисла челюсть.
– Ты сделал все это, просто потому, что тебе было ЛЕНЬ ходить и записывать все самому?
- Именно, – человек невозмутимо взял последний кусок пиццы и с аппетитом принялся его жевать. – Не люблю общаться с людьми, а уж с нелюдьми и подавно. Как говорят на моей планете: «Лень – двигатель прогресса».
– Кажется, я начинаю понимать, как ваша раса так быстро вырвалась в лидеры. Думаешь, Ойон ничего не заподозрит?
– Да этот придурок только рад будет, что его прикидки соответствуют реальному положению дел. Так что насчет этого я спокоен.
Горготта с благоговением посмотрел на Мишу. Такого она от него точно не ожидала.
– Как думаешь, почему он такой зануда?
– Наверное, потому что в известной галактике наберется с пару тысяч ситурианцев. Вымирание и все такое. Говорят, так себе действует на общий эмоциональный фон. Посмотрим игру? Сейчас как раз идет планетобол.
…
Весело насвистывая, Малик открыл дверь конференц-зала. Внутри он застал двух сотрудников планетарной безопасности, Михаила, Горготту и Тарцуга, который почему-то был в наручниках.
- Чо тут происходит? Чо жучара в браслетах?
– …. Тем самым спровоцировав конфликт, в ходе которого гражданин Тарцуг получил перелом второй сверху левой лапки и трещину в левом надкрылье… – проигнорировав вопрос Малика, продолжал один из СПБ-шников.
– Наш тараканообразный затеял религиозный спор с одним из своих сородичей – что-то связанное с необходимостю молиться одному из пары тысяч своих божеств – и получил по хитиновой морде, – ответил на вопрос кабанца Михаил. – Как видишь, ему крепко досталось.
– А наручники на нем потому, что он никак не хотел успокаиваться, из-за чего пришлось его скрутить и заковать. Хорошо, хоть наручников хватило, – пояснил второй сотрудник. – Протокол мы вам зачитали, распишитесь и забирайте своего героя. Подойдите завтра в местное отделение, получите образец заявления, если до завтра, конечно, новые тупоголовые секретари догадаются, как пользоваться принтером. Долбаный шторм…
Когда СПБ-шники ушли, сотрудники разбрелись по конференц-залу: Тарцуг, потирая почти сросшуюся конечность, колдовал над кофеваркой, Малик, как обычно, храпел на диване, а Горготта с Михаилом сели досматривать игру по планетоболу. В этот раз матч проходил на гористой карликовой планете, обладающей сильным магнитным полем, что внесло дополнительную сумятицу для пилотов машин – незапланированные штопоры, случайные столкновения и непредсказуемое поведения мяча здорово поднимали накал борьбы.
Ойон заявился под конец рабочего дня и сходу принялся проверять выполненную работу. Сразу же посыпались упреки, недочеты и допущенные ошибки – особенно сильно досталось Малику, который был в неладах с орфографией и грамматикой. Горготту он пожурил за то, что она часто пропускала многие графы, а Тарцуга за непомерно большие абзацы, посвященные вероисповеданию.
– Итак, посмотрим, что нам покажет наш товарищ с планеты Земля…
– Вообще-то с Венеры, – ненавязчиво поправил его Михаил.
– Прошу прощения, конечно же с Венеры… Хммм… Интересная корреляция по количеству конечностей, вот уж не думал, насколько блок D многовидовой… Так, ага, ага…
Так продолжалось несколько минут. Как и предполагал Михаил, Ойон решил, что его выкладки очень похожи на те, что ему предоставил человек, отчего его эго воспарило куда-то в стратосферу. Михаил победоносно сложил руки замком на затылке и откинулся на спинку стула, когда синекожий суртарианец натуральным образом побледнел.
- Нет, не может быть… Я не верю в это… Это правда?! Отвечай!
Ойон вскочил со стула, опрокинул кофейник, подскочил к Михаилу и схватил его за куртку.
– Отвечай, в блоке D живет СУРТАРИАНКА??!
Горготта совершила нечеловеческое усилие, чтобы не засмеяться, Тарцуг от удивления совершил оборот на триста шестьдесят градусов, Михаил побледнел еще сильнее, чем Ойон. Один лишь Малик остался невозмутим:
– А чо такого-то? Живет и живет.
Ойон повернул голову и так посмотрел на кабанца, что тот почувствовал, как по его спине бегут мурашки. И это учитывая, что кабанец был раза в три крупнее босса и мог сломать ему шею двумя пальцами.
– В известной галактике наберется с пару тысяч ситурианцев. Вымирание и все такое… – под конец фразы Михаил почти перешел на шепот, поняв, как сильно он облажался.
Вслух это не обсуждалось, но все в галактике знали о трагичной судьбе расы суртарианцев. Достигнув небывалых высот в интеллектуальном развитии и использовании способностей своего мозга, они зашли слишком далеко. 99,9% всей расы умерло по совершенно идиотским причинам – одни забыли, что во сне нужно дышать, другие не обратили внимание на то, что сердце не гонит кровь по венам. С бессознательными функциями мозга шутки плохи. Выжили лишь те, кто успел вовремя опомниться и в спешном порядке обратно закупорить участки своего подсознания, отвечающие за базовые биологические функции, но опомнились они слишком поздно – почти вся раса погибла, и выжившие покинули свой родной мир, превратившийся в один большой некрополь.
И теперь Ойон узнает, что в блоке D, совсем под боком, якобы живет его сородич.
– ОТВЕЧАЙ!!! – не своим голосом прорычал Ойон, снова повернувшись к Михаилу.
– Ну да, это правда, босс, – Михаил краем глаза поймал взгляд Горготты, которая не знала, от чего больше приходить в изумление – то ли от невероятного прокола человека, то ли от того, что он продолжает врать. – Живет себе, поживает.
Ойон еще секунд десять пристально смотрел в глаза Михаилу, после чего отпустил его. Огоньки ярости в его глазах начали угасать.
– Я прошу прощения за мой эмоциональный всплеск. Это, разумеется, недопустимо и непрофессионально.
Повисла гнетущая тишина. Первым ее нарушил Малик:
– А чо, босс, ежели там чувиха живет, надо идти знакомиться, я считаю!
Все уставились на кабанца. Михаил чувствовал, как стремительно седеет. Он беззвучно прошептал: «Заткнись, тупоголовый сын жирной…».
– И я полностью согласен с тобой, мой клыкастый друг! – Ойон заметно повеселел. – Разумеется, я, как разумный и ответственный представитель своего вида, просто не могу не проведать другого разумного и ответственного представителя своего вида для оказания моральной и интеллектуальной поддержки. Само собой, все вы пойдете со мной, как свидетели этого невероятного воссоединения.
– Ага, чтобы не пришлось далеко за нами бегать, дабы головы пооткручивать, – пробурчала под нос Горготта. Михаил, кажется, совсем лишился чувств. Несмотря на все свои недостатки, он не был настолько плохим человеком, чтобы не понимать, на какую больную точку он сейчас надавил. И какое разочарование ждет Ойона. И какие муки ждут самого Михаила, босс которого по счастливой случайности является представителем расы сильнейших псиоников галактики, который запросто забудет обо всех своих моральных устоях и принципах, когда вскроется обман.
– Жду всех вас завтра в 20:00 возле входа в блок D. Никаких опозданий и прогулов.
Последнее предложение было произнесено так, что все тут же поняли, что лучше им послушаться.
…
– Повтори.
Михаил залпом выпил уже пятую стопку бурборианского виски. Малик ожесточенно колотил руками пинбольный автомат, который никак не хотел отправлять шарик туда, куда было нужно. Горготта сидела рядом с человеком, уткнувшись в свой умнофон.
Бармен налил еще виски, которое незамедлительно оказалось в желудке человека. Легче ему от этого не стало. Он покосился на Горготту, которая делала вид, что ничего не случилось.
– Ну давай уже, скажи, что у тебя на уме, – раздраженно бросил Михаил. – Тебя так и подмывает сказать какую-нибудь гадость, я же вижу.
– Вовсе нет, – не отрывая глаз от экрана ответила Горготта. – Я вообще-то переписываюсь. Кстати, ты не задумывался, почему шторм никак не повлиял на галанет? И раз уж не повлиял, почему бы просто не провести ту же перепись онлайн? А нет, не отвечай, – наверное, затем, чтобы кто-то смеха ради не записался как член ВЫМИРАЮЩЕЙ РАСЫ.
Под звонкий смех Горготты к стойке подлетел Тарцуг. Он заказал себе тройного Шаи-Хулуда и приземлился на стул рядом с Михаилом. Тарцуг положил пару лапок на плечо человека и прострекотал что-то ободряющее.
– Спасибо, Тарцуг, только на тебя я и могу рассчитывать. Ну кто же мог знать, что это будет именно суртарианка? В галактике десятки вымирающих видов, но почему-то в мой отчет попала именно она? За что мне все это?
– Наверное, за то, что ты такой ленивый короткозуб, – ответила Горготта. – Но ладно. Дело и впрямь очень серьезное. Синекожик будет очень-очень зол, и его вполне можно понять. Что будем делать?
– А какие у нас варианты? Завтра придется идти с ним. Я постараюсь принять удар на себя, а вы драпайте что есть сил. Авось вам не достанется.
– Не, дружок, так не прокатит, – пророкотал нависший сзади Малик. – Синекожик нас все равно найдет и вскипятит нам бошки к едрене фене. И ваще, кабанцы своих не бросают! Я останусь с тобой.
Тарцуг также подтвердил, что завтра не бросит Михаила и мужественно останется с ним. Все трое уставились на Горготту. Та недовольно убрала умнофон в карман и одним глотком осушила пинту пива.
– Да черт с вами, конечно же, я останусь. Будет забавно, если последним, что я увижу в своей жизни, будет перекошенная морда этого синекожика. После такого и умирать не страшно. И вообще мне кажется, что все ограничится лишь истерикой и увольнением. Правда, меня сразу же отправят в тюрячку…
–…Меня обратно швырнут в этот поганый центр распределения, штоб закинуть на еще более унылую работенку, – сказал Малик.
– А Тарцугу придется вернуться в свое родное гнездо, из которого он с такой радостью смотался, – подытожил Михаил.
Горготта с Маликом недоуменно глянули на Тарцуга. Тот смутился и недовольно проскрипел что-то, обращаясь к Михаилу.
– Ай, да брось, - отмахнулся тот. – Все равно рано или поздно я проболтался бы. Но это сейчас совсем не важно. Важно то, что из-за моей оплошности мы все потеряем работу и всем нам придется возвращаться туда, куда бы мы совсем не хотели. Поэтому, дабы загладить свою вину, сегодня я угощаю. А завтра будь что будет.
Предложение было принято единогласно.
…
На следующий день, в назначенное время, четверка стояла возле входа в многоквартирный дом. Вот-вот должен был появиться Ойон. Все заметно нервничали.
– Эй, смотрите-ка, вон тама наш зануда идет, – Малик ткнул пальцем в приближающегося начальника.
Ойон был одет в подобие балдахина, волосы были убраны серебряной диадемой, на ногах у него были потрепанные сапоги, которые когда-то были в моде у его расы. Очевидно, что он бережно хранил эти вещи для особого случая. Такого, как сегодня.
– Большое вам всем спасибо за то, что вы решили составить мне компанию в такой знаменательный для меня день, – светясь счастьем, провозгласил Ойон.
В ответ он услышал невнятное бормотание в духе «конечно, босс, такой день…», «не могли пропустить», и все в таком духе. Суртарианец приосанился и двинулся навстречу своей судьбе, жестом пригласив остальных проследовать за собой. В лифте Ойон поинтересовался у Горготты, как он выглядит. Та приложила все возможные усилия для того, чтобы не засмеяться и кратко ответила, что выглядит тот просто превосходно. Малик также не остался в стороне.
– Да, босс, цыпочка не сможет устоять перед таким прикидом!
Михаил в этот момент представил, как переезжает голову кабанца бульдозером. Эта мысль немного успокоила его.
Поднявшись на нужный этаж, процессия двинулась к нужной двери. Ойон встал напротив звонка и занес руку. Все затаили дыхание.
В повисшей тишине раздался звук дверного звонка. Все навострили уши, улавливая малейшие шорохи в квартире.
И тут дверь отворилась.
…
– Повторите всему столу, пожалуйста!
Восьмищупальцевая официантка кивнула, собирая со стола пустые бокалы. Вся четверка сидела за столом в баре «Пьяный инсектоид». Тарцуг считал это название оскорбительным, но вкус местного пива его задобрил.
Когда принесли еще выпивки, вся компания подняла бокалы. Малик торжественно произнес:
– За Михаила, самого везучего сукина сына во всей галактике!
Ответом ему были одобрительные возгласы его коллег.
– Нет, правда, кто бы мог подумать, что там ДЕЙСТВИТЕЛЬНО живет СУРТАРИАНКА?, – сказала Горготта. – Нет, ну правда – кто?
– Я ее када увидел, я аж офигел. Подумал, что мне примерещилось, ну, знаете, желаемое за действительное и вся фигня.
Тарцуг сказал, что, по его мнению, Ойон удивился еще больше. Если бы Миша и Малик не схватили его за плечи, он рухнул бы прямо там в коридоре. Суртарианку поймать не успели, и Горготте пришлось уложить ее на диван и привести в чувство.
– Веселее всего было, когда они осознали, что они увидели. И мы, которые дружно свалили, понажелав кучу всякой банальной ерунды, ха-ха! – Горготта залпом опустошила стакан.
Михаил ничего не говорил. Он сидел с умиротворенным видом, потягивая виски и наблюдая за тем, как его друзья веселятся. Сегодня в очередной раз человеческая лень и непрошибаемая вера в собственный успех сделали свое дело.
– Хотя мне все равно кажется, что цыпочка его отошьет. Даже по меркам синеньких он редкостный придурок.
– Да, и придется лицезреть страдания его разбитого сердца. Но это лучше, чем быть уволенным или получить ожог мозгов, – заключила Горготта. – Но пару дней он будет ходить просто как шелковый.
Им принесли еще. Михаил встал с бокалом в руках, дабы произнести тост:
– За лень – главную движущую силу в галактике!
И на всей Занзе сейчас не было никого счастливее их.
