МАМОЧКА РЯБА ИЛИ КАЗУС КОТЁНКИНА

  • Опубликовано на Дзен
Автор:
ILIA SHULTS
МАМОЧКА РЯБА ИЛИ КАЗУС КОТЁНКИНА
Аннотация:
Для того, чтобы совершать великие подвиги, вовсе не обязательно быть Гераклом, достаточно родиться Брониславом Котёнкиным... и из яйца
Текст:

Памятный неожиданный и сладкий итог праздничного выездного партхозактива Центрального НИИ химии и механики: ведомственный дом отдыха в Михнево, четыре часа утра, на растерзанной кровати сидит молодой парень без трусов, светловолосый, голубые глаза, веснушки по всему лицу и рукам, рыжий волос, узкие плечи, хилый животик полоской вылезает из под короткой маечки, худые белые ноги смешно рыскают по холодному полу в поисках тапочек. Я могла бы его двумя пальцами – как спичку, а вот подишь ты — умаял, всю ночь не давал заснуть. Сладко-то как! Но… Ему двадцать три, а мне — сорок пять. Он молодой специалист, комсорг отдела, а я — секретарь парткома. Это же совращение молодого поколения, да ещё в сильно нетрезвом виде, - выговор с занесением (в лучшем случае!), а то и прокуратура!

- Вот твои тапочки, не забудь надеть брюки! Пока все спят — брысь отсюда. И никому… Ты понял? И не надо меня хватать. Ну и что, что в первый раз! Забудь. Ничего не было.

Ушёл. А теперь забыть, забыть всё срочно!

А как забыть, когда чуть ли не каждый день в институтских коридорах встречаемся. Вот угораздило!

Остаётся одно — заявление об уходе. В горкоме партии есть место старшего инструктора.

****

После той ночи прошёл год, но когда она наткнулась на фамилию Котёнкин в списке тех, кого райком партии должен был сегодня принимать в КПСС, эта картина во всей красе выскочила как чёрт из табакерки из мрачных глубин подсозания. И когда! - в долгожданный первый день её назначения на должность первого секретаря Красногвардейского райкома партии.

Алла Афанасьевна Низова немного расслабилась, когда в зал заседания вошёл и застыл в конце длинного стола по стойке смирно высокий, широкоплечий гигант. Светлый в полоску костюм индпошива, роговые очки с затемнёнными стёклами, небольшая опрятная бородка, высокий лоб, короткая стрижка светлых волос, - это всё, что смогла рассмотреть в далёком полумраке сквозь ленинский прищур страдавшая близорукостью Алла Афанасьевна. Облегчённо вздохнула, освобождаясь от не прошенного наваждения, чуть повела плечами: мало ли Котёнкиных проживает в стране, пусть даже Брониславов.

Кто-то из членов президиума попросил у парня документы, которые тот придерживал в папочке под мышкой. Но он будто не заметил протянутую руку, молча обошёл стол и подал папку лично первому секретарю. Вместе с папкой перед глазами Аллы Афанасьевны возникло покрытое веснушками и редким рыжим волосом запястье. Она вздрогнула, почувствовав лёгкий запах озона.

Что это?! Юноша последний раз со стоном вздрагивает и замирает на мне, уткнувшись носом в шею; с трудом расцепляю его руки и скидываю с себя; он застывает на краю кровати спиной ко мне, по плечам, с одного на другое, перекатывается небольшой, с китайский теннисный мячик, голубой шарик, шарик этот светится таким нехорошим голубым светом, и рыжие волоски этого молодчика так и тянутся к нему; те волоски, что касаются шарика, тут же сворачиваются в спиральки, будто чем опалённые; парень сидит и как бы не замечает, что с ним происходит, потом вдруг ловко так хватает этот шарик, кладёт на ладонь, поворачивается и дует в мою сторону, шарик застывает в воздухе прямо перед моим носом, и я замечаю, что поверхность у него прозрачная, в внутри бегают нехорошие серебристые змейки, слышно, как они там внутри шепчутся, переплетаясь, у меня глаза до боли в точку сходятся, а шарик стоит, не шелохнется, и всё это время мне, Алле Афанасьевне Низовой, первому секретарю парткома центрального института отрасли какой-то щенок втолковывает, что я обязана принять его в нашу родную коммунистическую партию, иначе ему не стать кандидатом наук и начальником лаборатории; я не выдерживаю, открываю рот и хочу крикнуть всё, что я думаю об этой сволочи, но он вдруг прикладывает палец к губам, берёт этот шарик двумя пальцами и дует на него в сторону открытого окна, через секунду, раздаётся страшный такой, сухой, противный, вот как пальцы хрустят, но в тысячи раз громче, треск и гипсовая статуя девушки с веслом — гордость известного на весь район скульптора, члена Союза художников, между прочим, - разлетается вдребезги.

Всё это время вынужденной ссылки в горкоме она не могла объяснить себе, почему так резко прервала свою карьеру секретаря парткома, позорно бежала, испытывая жуткий страх. По большому счёту секс с молодым специалистом не аргумент для шантажа. Его слово против её авторитета ничего не стоило. И вот он ключ — та часть воспоминаний, подавленная чужой волей, загнанная в подсознание, которая начисто вылетела из памяти, оставив только жалкую сцену расставания. Тогда, год назад, даже развалины девушки с веслом, обнаруженные поутру, не дали этого ключа. Успевшие опохмелиться товарищи по партхозактиву убедили её и себя, что переборщили ночью с пиротехникой, запуская в небо фейерверки.

И вот теперь он стоит перед ней, победно ухмыляется: добился своего! В личном деле всё чисто. Родился, вырос, школа, институт, красный дипломом, младший, старший инженер, научный сотрудник. Диссертация — кандидатская, а завтра… докторская? Прохвост электрический! Нет, таким не место в партии. Но товарищи проголосуют «за» - зуб на холодец. Надо что-то делать. Найти повод отказать. Ага! Что это за имя такое — Бронислав?

- В роду иностранцы имеются? - задала вопрос Алла Афанасьевна и парень перестал улыбаться.

****

Схватки следовали одна за другой, с перерывом на вдох-выдох. И вдруг всё кончилось. "Ух ты, как, оказывается, легко рожать-то" - подумала мама и через несколько секунд ощутила себя необычайно свободной и какой-то воздушной. Однако осознание того, что это преждевременные роды, пришло к ней ещё между схватками, и она сразу начала молить небеса, чтобы всё получилось не так уж страшно. Теперь, в состоянии эйфории, ей стало даже интересно посмотреть, что там и как… Мама схватила с кресла попонку и вытерла лицо, затем медленно опустила руку между ног. Ощутила что-то округлое, тёплое и влажное, оно всё еще лежало там и молчало (ведь оно должно кричать, или его шлёпают по попке, чтобы закричало!?).

Осторожно перенесла ноги в сторону, встала на колени. С экрана телевизора на неё задумчиво смотрел штандартерфюрер СС Штирлиц. Только что он узнал: радистка Кэт родила девочку, но прокололась при родах, запричитав по-русски. Единственный источник света в комнате высветил в центре тёмного от влаги пятна на ковре что-то похожее на яйцо. Оболочка светло-коричневого цвета с крапинками покрыта кое-где пузырьками слизи. Оно не подавало признаков жизни. Мама закрыла глаза, энергично потрясла головой, затем вновь открыла. Яйцо продолжало лежать, не подавая признаков жизни. Мама наклонилась и прижалась ухом к плоду. Если что-то и было слышно, так это её собственное дыхание. Оттуда… не исходило ни звука. За окном и в комнате было уже темно, и мама осторожно взяла плод и приблизила его к экрану телевизора.

Именно тогда мама в первый раз сказала: «Ты родился зря». И вдруг стало совсем черно, и наступила тишина: погас торшер, экран телевизора стал чёрным, а муж всхрапнул и повернулся на другой бок лицом к спинке дивана. «Что это? Как же…» - мама в панике заметалась по комнате, но бросив взгляд в окно, немного успокоилась: в соседнем доме не горело ни одного окна. Такое бывает, когда на подстанции случается авария, вот оно и случилась в очередной и самый неподходящий момент.

«А почему неподходящий?!» - мелькнуло в голове у мамы. Решение пришло само собой. Она завернула «это» в платок, заколола булавкой, осторожно положила на тумбочку и, пока надевала пальто, следила, чтобы яичко не скатилось. Вышла из подъезда, быстро пересекла дорогу и прошла вдоль ограды Коломенского музея, затем свернула в заброшенный сад и оказалась над краем оврага. Где-то там впереди была неофициальная свалка, куда местные жители и вездесущие строители сбрасывали всякий мусор. Мама приняла решение и это придавало ей силы. Свёрток лежал в сумке, и редко встречающиеся прохожие не смогли бы определить, что там. Перед самым подходом к свалке, который обозначился белеющими в темноте обрывками бумаги, развороченными картонными коробками, за ней увязался какой-то тёмный тип, но и он растворился в темноте, когда она подошла к краю оврага.

Плод, завёрнутый в мамин платок, выскользнул из рук, описал короткую параболу и скатился в овраг по подушке из бумаги, щепы, остатков и останков чего-то или кого-то. В самом конце он немного задержался, зацепившись за рогатину корня чахлой берёзки, и затем соскользнул и плюхнулся в тёплую вонючую лужу.
«Ты родился зря…»: твердила она эти слова по дороге обратно сквозь горькие и жалобные рыдания, прижимая к ещё надутому но уже полому животу опустевшую сумку.

****

Маму звали Лена и сегодня ей исполнилось тридцать, и сегодня ночью она могла стать мамой. У Лены были красивые каштановые волосы, аккуратная спортивная фигура, длинные и стройные ноги, особенностью которых были «улыбающиеся» круглые коленки. Именно в них с первого взгляда влюбился её будущий муж Игорь Котёнкин. Сейчас он с заботливо помогал ей накинуть пальто, стараясь не задеть выпирающий живот жены.

- А где вторая? - спросил он.

- Что?

- Серёжка.

- Наверное ночью соскочила и лежит где-то в кровати. Ладно, времени нет, и так сойдёт, - Лена вынула из уха осиротевшую серёжку, повернулась и поцеловала сухим губами мужа в щёку, стараясь избегать его взгляда. - Ты не обиделся?

****

Сразу после свадьбы Игоря направили в качестве специалиста на ликвидацию последствий аварии на Чернобольской АЭС. Вернулся через месяц и сразу попал в спецклинику Минатома. Лена молча выслушала приговор доктора: детей у них не будет никогда. Приехала тёща и со скандалом забрала дочь к себе. Прощаясь, Игорь не сказал ни слова, только поцеловал её влажные от слёз глаза.

Месяца через три она решилась заехать в их квартиру, чтобы забрать свои вещи, но встретила там только мать Игоря Матрёну Ивановну. От неё она узнала, что сын уволился с кафедры МИФИ, где они с Леной познакомились, съехал с квартиры и поселился в деревне у родителей. Собственно свекровь и заехала, чтобы забрать тёплые вещи Игоря.

Только через год они «случайно» встретились на встрече одноклассников Игоря, куда её пригласила «заботливая» подруга. В тот день они снова оказались одни в своей квартире.

С этого дня в их отношениях появилась некая хрустальная хрупкость и чистота. Поначалу в постели не очень получалось, но они, особенно Лена, старались перевести неудачные моменты в шутку, а удачные старались растягивать до бесконечности ласковыми прикосновениями и словами.
Они старались и у них получилось!

****

Лена тяжело вздохнула. За завтраком она настояла, чтобы день рождения отметить у родителей мужа. Всю ночь и с утра в голове пульсировала страшная мысль, что она поступила поспешно, не по-матерински, жутко глупо. Теперь, как преступника, её тянуло к оврагу, но одна она идти боялась. Хорошо, что нашёлся повод.
Родители Игоря жили в деревне Диковка. Несмотря на то, что деревня стояла прямо в городе, – рядом Коломенский музей, через дорогу новостройки, дальше по краю оврага – МИФИ, - о её существовании часто не знали даже жители окрестных домов. От проспекта Андропова её отделял небольшой пригорок, после которого земля круто уходила в низину к оврагу, так что даже с последнего этажа многоэтажки, где жили дочка с мужем, сквозь ветви старых яблонь можно было различить только печные трубы.

****

Под утро погода успокоилась. Ветер стих, облака приостановили свой быстрый бег над крышами сереньких деревенских домиков. Матрёна Степановна Котёнкина, доцент кафедры МИФИ, толкнула оконную раму и растворила окно. Вздохнула полной грудью свежий воздух, пришедший с реки. Она чувствовала себя прекрасно в этот ранний час: на работу идти не надо — суббота. Потихоньку, чтобы не разбудить мужа, оделась, вставила ноги в резиновые боты, взяла большую пластиковую сумку и вышла из дому. Она повернулась к альма матер спиной и бойко двинулась в сторону оврага. С недавних пор, как началась «перестройка» и перестали регулярно платить зарплату, она занялась бизнесом – находила на свалке более-менее годные вещи, латала их с помощью старой швейной машинки и продавала на барахолке возле метро. Дочь с зятем ничего не знали о её промысле.

Таких как она в деревне было несколько бизнесменов – конкуренция! Поэтому поднялась бабка Матрёна пораньше. Через несколько минут по нахоженным тропкам и тропиночкам она оказалась на дне оврага. Через полчаса сумка наполнилась и она уже собиралась подниматься наверх, как что-то ей подсказало заглянуть под корень берёзки с нависшим на нём комом земли с травой и не зря: прямо под корнем светился и играл на солнце красивый цветастый платок, в который что-то было завёрнуто. Она попробовала расстегнуть булавку, стягивавшую края платка, но уставшие и застывшие от утренней прохлады пальцы не слушались. Свёрток был не очень тяжёлый, поэтому Матрёна Степановна решила отнести его домой, как есть, а там посмотреть, что внутри. На всякий случай, чтобы уж явную гадость в дом не тащить, только приоткрыла незакреплённый краешек, брезгливо понюхала через тёмную дырочку, но ничего не почувствовала. В доме она тихо прокралась на кухню и положила находку на ещё сохранившую тепло печь, чтобы муж не заметил. Дед Матвей, орденоносец Великой отечественной, не одобрял её деятельности. Он объявил нынешнего генсека предателем, предал сталинской анафеме «перестройку» и причислил Матрёну и её товарок к клевретам международного империализма.

Матрёна разожгла в печи огонь и поставила на плиту котелок с кашей.
Дед Матвей сел за стол и потребовал самогону.

- С утра? Ты сдурел старый! - воскликнула Матрёна.

Дед усмехнулся, встал и сам достал из шкафа заветный щтоф.

- А сегодня день какой, знаешь? - ухмыльнулся он.

Матрёна всплеснула руками. За своим приключением она и забыла про день рождения дочери. «Господи! И подарок не купили!» И тут же подумала про свою находку — платок-то хорош!… постирать, и как раз сгодится. Дед наблюдал, как она таинственно улыбаясь, подошла к печи, забралась на табурет и достала…
Матрёна Степановна развернула платок.

- Ишь ты! И что же это такое? Не звучит, не пахнет.

Дед протянул руку к предмету, похожему на яйцо размером в полторы ладони, и тут же её отдёрнул. Яйцо шевельнулось… или показалось?

- Стоп. Матрёна, ничего не трогай.

Дед зажёг настольную лампу и направил плафон на объект.

- Ой, там внутри что-то есть, - вскрикнула Матрёна.

Действительно, скорлупа или плёнка на яйце оказалась достаточно тонкой, чтобы свет смог проникнуть внутрь и выделить слабой тенью, то, что заполняло почти всё внутреннее пространство.

- Цыплёнок, - как-то неуверенно заявил дед, – но уж больно большой. Ты слыхала, говорят, на рынке страусинные яйца появились…

Но Матрёна, похоже, его не слышала. Она поднесла руку к верхней стороне яйца – из скорлупы торчал какой-то маленький, сверкающий в проходящем свете нарост. Осторожно подёргала и легко отделила его от поверхности.

- Ишь ты – серёжка! Золотая.

- Сама вижу, что золотая.

Матрёна Степановна выудила из под фартука очки.

- Такие я недавно у Лены видела, ей Игорь в прошлом году на день рождения подарил.

Они не заметили, как яйцо снова вздрогнуло и сделало небольшой поворот.

- Да, и камень точно такой же…

- Ничего не понимаю, - сказал дед и приблизил лампу к яйцу.

Трудно было понять, что же было там внутри, но это что-то от приблизившегося источника тепла так энергично принялось за дело, что яйцо стало чуть ли не подпрыгивать. На скорлупе появились трещинки тут и там. Внезапно яйцо устремилось к краю стола. За короткий срок - ночь и утро – яичко описало в воздухе вторую в своей жизни параболу, но теперь приземление было более жёстким: яйцо ударилось об пол, скорлупа лопнула ровно посредине, одна её половинка закачалась на полу маленьким корытцем, наполненным какой-то жидкостью, вторая огромным жуком заметалась по полу, ударилась о ногу деда и юркнула под стол.

- Ой, больно же, - воскликнул дед. - Мать честная! Прямо броненосец какой-то (он был большой почитатель передачи «Из жизни животных»).

Внезапно из-под стола раздался ликующий пронзительный крик, похожий на клёкот ястреба. Матрёна откинула свисавшую до пола скатерть. Перед изумлённым взором стариков предстал младенец, который размахивал над головой схваченным одной рукой за хвост и визжащим от ужаса одомашненным пасюком Настей примерно одного размера со своим мучителем.

- Перестань мучить животное, хулиган! - закричала Матрёна.- Матвей, ну сделай что-нибудь!

Дед кинулся в сени.

- Броня, не доводи до греха, - грозно процедил Матвей и отодвинул бабку плечом.

- Ты это кому говоришь? - изумлённо спросила Матрёна.

- Да вот этому… броненосцу.

При этих словах малыш ускорил вращение своей пращи. У Матрёны навернулись слёзы на глаза при виде, как любимая Настя смиренно сложила лапки на животе, глаза её закатились, она ждала неизбежного - когда центробежная сила вот-вот исторгнет её душу из бренного тела.

Матрёна вдруг заметила в руках у деда колун.

- Ты что задумал, детоубивец! - ахнула она.

Дед потупился, крякнул и с огорчением отбросил топор, потом бухнулся на колени и попытался схватить младенца, но тот ловко увернулся от захвата, разжал руку и освобождённая Настя тут же вцепилась всеми четырьмя лапами в лицо деда. Матвей взвыл от боли.

- Папа, что вы делаете! - вдруг услышала Матрёна за спиной голос снохи. Она обернулась — в дверях стоял Игорь, еле удерживая готовую упасть в обморок Лену.
Младенец при виде Лены ловко увернулся от рук деда, проскочил под подолом Матрёны и с криком «Мама пришла!» покатился к двери на коротких ножках.

****

- Вот так я получил своё имя и познакомился с мамой и папой, - хмуро заверил свой рассказ Бронеслав.

После райкома они вместе со Светой Сазоновой сидели на кухне у него в квартире.

- Ну и подлец же ты, Броня, - сказала Света, - а я ему рекомендацию в партию дала!

- Поверь, это не самое ценное, что у тебя есть, - усмехнулся Бронислав.

- Прекрати свои шуточки! - вскинулась Света. - Ты понимаешь, что теперь эта мымра выгонит меня с работы (Света работала секретаршей в приёмной первого секретаря). Мне-то ты можешь заливать, всё что угодно! Но заявлять, что ты вылупился из яйца и где — на заседании райкома…! Это же издевательство над руководством… над партией!

- Значит, ты мне не поверила? А как же…

Уже три года они жили вместе. В первый раз она жутко испугалась, когда с нависшего над ней на вытянутых руках и мурлыкающего он наслаждения Бронислава вдруг во все стороны посыпались голубые искры и она ощутила острое покалывание на покрытых потом животе и груди. Тогда она грубо оттолкнула его. Он обиделся, она расстроилась. Но они любили друг друга и поэтому, призвав на помощь хоть как-то объяснявшую произошедшее теорию статического электричества, повторили эксперимент. Эффект был тот же самый. И Света смирилась, тем более, что это было незаразным и даже пикантным, и с гневом отвергла предложение Бронислава заземлить её лодыжку с помощью тонкого провода, закреплённого к батарее центрального отопления.

- Ну и что! Мы же знаем, что это всего лишь статика, Броня!

- Статика, говоришь!

Бронислав щёлкнул большим и указательным пальцами и из рукава пиджака выкатился и запрыгал по полу недобро жужжащий и потрескивающий разрядом теннисный шарик. Тут же откуда-то выкатилась пасюк Настя и ткнулась носом в добычу. Раздался громкий хлопок, Настя подскочила со всех четырёх лап высоко вверх и рухнула без чувств. По кухне мгновенно распространился запах палёной шерсти.

****

- Ну, и что нам с этим делать, товарищи? - спросила Алла Афанасьевна застывший с раскрытыми ртами президиум райкома.

Первым очнулся председатель Совета ветеранов Малютин.

- Гм… гм. Мне кажется товарищи, это уж слишком. Нет я понимаю, социальное происхождение теперь не очень важно, пусть из рабочих и крестьян, нехай из семьи служащих, но из яйца! По-моему парень слегка того…

- А как бы вы отреагировали, Милентий Иванович, когда вас обвинят в иностранном происхождении, а вашего краснознамённого дедушку в предательстве Родины, - сделал попытку заступиться глав врач районной больницы Яков Давыдович Интралигатор. - Вот парень и сорвался.

- Да, - подвигал бровями Малютин и недобро взглянул на Низову, - про деда, Алла Афанасьевна, вы явно переборщили.

- Так в анкете же написано — был лишён наград, сидел в лагере, - решила не сдаваться Низова.

- На заборе тоже написано… - мрачно хмыкнул Малютин. - Я ведь командовал полком, в котором Матвей служил разведчиком-диверсантом. Он прославился тем, что на задание всегда ходил один и всегда налегке. Так сунет в карман пару шашек динамита и в путь. А про пусковую машинку и вовсе не вспоминал. Любому нормальному постовому, даже немцу, было невдомёк, что парень, прошедший только что мимо него под видом местного жителя и с пустыми руками, на другом конце моста мог спрыгнуть с насыпи, заложить шашки под основание моста вставить детонатор и залечь в сторонке. После чего мост взлетал на воздух так, будто под ним взорвалась баржа, до отказа наполненная динамитом и бочками с бензином. Он стал получать одну награду за другой. Но какой-то завистник написал рапорт, где высказал предположение, что сержант Матвей Котёнкин снюхался с немецкой фронтовой разведкой, и осуществлённые им диверсии сфальсифицированы или специально инсценированы немцами, для введения в заблуждение командования фронта. И взрывчатку ему немцы якобы сами предоставляли, поэтому и ходит он, понимаешь, на задания налегке. Чушь, конечно, несусветная, но Матвея арестовали. Говорят он признался во всём. Только ему не поверили. Потом трибунал, лагеря. Ордена только после войны вернули, да и то не все.

- А в чём признался-то? - нетерпеливо спросил Интралигатор, который всё это время что-то записывал в свой блокнот.

- А вот этого никто не знает. Дело засекретили. Только ребята из его отряда, которые вместе с ним срок мотали, мне рассказали, что Матвея в лагере долго врачи мурыжили, обследовали, в вену лазали и мочиться в пробирки заставляли.

****

- Ой, - вскрикнула Света. - Прекрати сейчас же! Ты же её убил!

Он улыбнулся, бережно положил бездыханную Настю на раскрытую ладонь и провёл пальцем по тёмной полоске на спине пасюка. Настя вздрогнула и открыла газа.

- Ну что, наркоманка, очнулась? - любовно сказал Бронислав. - Свет, ты знаешь сколько лет этому обаятельному чудовищу.

- Так это та самая… которую ты как Геракл за хвост крутил.

- По бабушкиным словам, тогда ей было около трёх лет. Мне сейчас двадцать три. Вот и прикинь.

- А ты говорил, это незаразно, вот мне бы так заразиться, - мечтательно сказала Света. - И давно это у тебя?

- Шарики? - задумался Бронислав. - Дед говорит, это наследственное.

- А он что, тоже из яйца вылупился?

- Не знаю. Только и говорит, что он детдомовский. У нас в семье на моё яйцепроисхождение табу наложено. Дед запретил даже вспоминать об этом, потому как сам пострадал от своей необыкновенности. Он уверен, что до сих пор под колпаком у КГБ ходит. И был очень доволен, что у меня ничего такого не проявляется. Только не пронесло. Я через два года, как в институт попал, диссертацию написал по направленным взрывам. Без блата, представляешь! Так получилось. А вот с защитой возникли проблемы, так как тема эта давно разрабатывалась моим начальником. А тут какой-то молодой специалист его обошёл! Мне тогда замсекретаря парткома Лапидус так и сказал: «У тебя, Броня, есть только один шанс — перейти в другой отдел и вступить в партию». А как вступить — там же очередь. «Есть вариант, - говорит Лапидус, - ты должен понравиться секретарю парткома». «Это в каком смысле?» — спрашиваю. «Да уж больно она молоденьких специалистов любит, - ухмыляется он.- Вот на днях партхозактив в Михнево будет, так ты уж не оплошай».

- Ну я и не оплошал, - вздохнул Бронислав.

- Так ты и Низова… - всплеснула руками Света. - Вот бабка даёт! То-то я заметила как она на тебя сегодня смотрела. Не зря я тебя приревновала. Но если ты не оплошал, почему же ты не член?

- А помнишь, как ты испугалась в тот, первый, раз. Так и Алла Афанасьевна чуть с кровати не упала. А я ещё зачем-то этот шарик в окно выкинул, тоже со страху, наверное. А там девушка с веслом…

- Убил!?

- Типун тебе на язык - статуя это была. И всё пошло наперекосяк. Через месяц Алла Афанасьевна уволилась. Лапидус был очень доволен - он стал секретарём парткома. Мы тогда решили годик подождать, пока всё не успокоится. И вот теперь… кто же знал, что её именно в этот день первым секретарём райкома назначат.

- Знаешь что, - сказала Света, - поехали к твоему деду.

- Да что вы там всё пишете, Борис Абрамович? - раздражённо спросила Низова. - Надо же что-то решать. Я, например, категорически против, что такие наглые и психически ненормальные типы как этот Котёнкин становились членами нашей партии. Мы тут что, в сказке живём?

Доктор Интралигатор быстро захлопнул блокнот.

- Позвольте уточнить, девичья фамилия матери нашего кандидата — Воропаева?, - спросил он.

- Ну да.

Яков Давыдович расплылся в желтозубой лошадиной улыбке.

- Вы даже себе не представляете, Алла Афанасьевна, как вы правы.

****

Еще при Брежневе на свой страх и риск, будучи рядовым врачом, Яков Давыдович начал практиковать подпольные консультации и аборты. И дело было не только в желании подзаработать. Им владела жажда познания, утолить которую он мог только расширив до предела экспериментальную базу. Всё началось с того, что он наткнулся на статью, рассказывавшую про находку, сделанную австралийским археологом Зенобеем Джекобсом. В Зимбабве тот обнаружил предмет, пролежавший в земле более 60 тысяч лет, похожий на яйцо, в котором находился ссохшийся младенец 7-8 месяцев отроду. Ричардс Робертсон, профессор Принстонского университета, по поводу этой находки заявил, что яйцечеловеки – это кратковременный разрыв в эволюции человечества, внезапно возникшая и также мгновенно затянувшаяся язва на стройном теле теории Дарвина. Он определил, что яйцеловеки рождались в течение одной тысячи лет, и затем процесс прекратился. Однако эта аномалия, хоть и кратковременная, спровоцировала резкий рост технологических навыков у населения Земли, появлению более совершенных орудий труда, благодаря чему численность первочеловеков за короткое время многократно возросла, в том числе и за счёт живорождённых - в хороших бытовых условиях, что ж не рожать-то!
Но начался первый исход, массовое переселение и расселение народов. Кто-то их позвал, кто-то возглавил! В дело подключились социологи, которые сходу объявили, что происхождение первых вождей, а затем царей не зря скрывалось жрецами, ибо ими были как раз яйцерождённые. Наскальные рисунки в древних городах ацтеков и других народов с изображением овальных, якобы космических летательных аппаратов с человеком внутри, теперь трактовались именно с точки зрения земного, но особого происхождения древней элиты человечества. Яйцеобразная форма головы египетских фараонов для многих стала реальным подтверждением гипотезы продолжения рода яйцечеловеков до наших дней.

Яков Давыдович был горд тем, что первый предположил, что эти первопроходцы могли — чем чёрт не шутит! —достичь Сибири и именно в СССР, самой передовой стране мира, яйцеграждане обрели свою Родину. Неопровержимым доказательством своей теории он считал русскую народную сказку о курочке рябе и золотом яичке. Осталось только найти таких граждан.

И ему повезло.

Лет двадцать назад обратилась к нему за консультацией некая гражданка Воропаева на предмет подозрения на факт зачатия. Её обращение именно к частному врачу было ею же объяснено желанием до поры оставить собственного мужа в неведении о своей беременности. Врач поинтересовался о причине столь сложных семейных отношений, на что гражданка Воропаева рассказала, что её муж получил большую дозу облучения во время чернобыльской катастрофы и был предупреждён врачами о возможных проблемах с рождением ребёнка. А тут такое!

Уже на третьей неделе беременности этой гражданки врач-гинеколог понял, что имеет дело с аномальным развитием плода, очень похожим на изучаемый им природный казус. Учёный в Якове Давыдовиче возликовал.

Но случилось так, что именно в этот момент «за ним пришли». Три года он крепился на зоне, но не выдержал полного отсутствия в меню хоть чего-нибудь кошерного и решил продать свою тайну государству за свободу. Но вполуха выслушавший его похмельного вида начзоны вместо ОДО отправил заключённого номер 666 в психушку. Оттуда Яков Давыдович через месяц вышел на волю обыкновенным советским врачом, напрочь лишённым своих завиральных идей.
Но за три дня до получившего неожиданный оборот заседания президиума Красногвардейского райкома начальнику Главного оперативного управления КГБ по противодействию оккультизму и шарлатанству полковнику Пржиялковскому почти случайным образом попала на стол записка, препроводившая 20 лет назад некоего гражданина Интралигатора из зоны в сумасшедший дом. В этой записке содержался ответ на главный вопрос, ради которого в чрезвычайной спешке и было создано новое управление, - что за каша заваривается в стране под названием «перестройка» и кто тому виной.

И уже на следующее утро спешащего на работу Интралигатора двое молодцов в штатском выхватили из московской толпы средь бела дня и привезли в особняк номер 49 на Остоженке.

- Это вы сказали, - сходу спросил дрожащего от страха Якова Давыдовича полковник, - что появление в советской среде яйцечеловека может стать, цитирую, «странным аттрактором», то есть точкой вокруг которой внезапно стремительно формируется критическая масса, направляющая хаотичный поток кризисных явлений в совершенно другое русло, этакий переключатель стрелок истории.

- Д… да, - пролепетал Интралигатор.

- И вы его нашли, этого аттрактора?

- Да… Нет… То есть…

- Мне нужны неопровержимые доказательства. Вы понимаете?!

****

Алла Афанасьевна приготовилась было осадить развеселившегося главврача, но замерла с раскрытым ртом: Яков Давыдович вдруг выскочил из-за стола и заметался по залу заседаний громко и возбуждённо бормоча себе под нос: «Всё складывается как нельзя удачно. И всё-таки мальчик! И каков герой — прямо Геракл. Сам признался, никто тебя за язык не тянул. Теперь не отвертишься. И на деда стоит обратить внимание. Да, но это ничего не доказывает. Где яйцо? Выкинули конечно или спрятали».

- Да прекратите вы мотаться туда-сюда, наконец, - не выдержала Низова. - Товарищ Малютин держите его. И вы, товарищи, помогите.

- Доктора! - крикнул кто-то.

Схваченный Яков Давыдович скосил глаз и дёрнулся как скаковая лошадь.

- Никого не надо, я сам доктор. Алла Афанасьевна, извините меня, но долго объяснять. Уж лучше… Можно позвонить от вас?

- Сделайте милость, только успокойтесь, - пожала плечами Низова.

Через секунду из приёмной послышалось: «Товарищ полковник? Это Интролигатор». После чего дверь захлопнулась, очевидно, от удара ноги Якова Давыдовича. Через пару минут она снова открылась одновременно со звонком аппарата правительственной связи, заставившим вздрогнуть первого секретаря и президиум, сидевших до той поры в напряжённом безмолвном ожидании.

Низова подняла трубку и тут же встала по стойке «смирно».

****

- И кто тебя за язык тянул? - всполошился дед Матвей.

- Ну дед, не сердись, - попытался успокоить старика Бронислав. - Случайно вырвалось. По её словам получается, что я не такой как они или другие, кого по блату принимают. Вот я и решил им назло всю правду-матку…

- Что же теперь будет. Она же, эта Низова, не на один день в райком пришла. Пропала твоя диссертация.

- А вот и нет.

В комнату вбежала запыхавшаяся Света. Оставшись на квартире у Бронислава она связалась с подругой из протокольного отдела и узнала о решении райкома.

- Всё как в сказке. Тебе Броня предстоит делом доказать, что ты достоин носить гордое имя «коммунист».

- Вот это по-нашему, по сталински, - одобрил дед.

- А что за дело-то, - осторожно поинтересовался Бронислав.

****

А дело это уже какой год гвоздём торчало в повестке дня каждого заседания райкома. В одном из Царицинских прудов берёт начало безымянная речушка и, заботливо упакованная в трубы, незаметно пробегает под дорогами, домами и шоссе и выходит наружу в низине у подножья холма, на котором расположился институт Бронислава. Здесь она, резвясь, расширяет своё русло и замедляет ход. Обогнув холм, она снова ускоряется, втискиваясь в бетонное жерло другой трубы, которая проходит ещё под тремя улицами и доводит стремительную пленницу почти до берега коломенской излучины реки Москвы.

Так вот эта вторая труба давно засорилась и каждую весну, всё, что ниже уровня её входного жерла, угрожает быть затопленным. А в этом году, из-за сильных паводковых вод району грозит просто катастрофа.

- И тебя Броня, завтра вызовут в райком и прикажут прочистить трубу любой ценой, - закончила Света.

- Бред какой-то. Это же невозможно.

- А никто не говорит, что это можно сделать, - сказал дед, - но от тебя теперь ждут чуда, ты же теперь у нас «яйцерожденный», чтоб тебя.

- Что же мне делать, дед?

****

Как и предсказала Света, с утра позвонили из райкома: чтобы к завтрашнему утру проблема была решена. Бронислав с товарищами весь день пытались прочистить хотя бы вход в трубу лопатами, но всё безуспешно, селевой поток тут же забивал отвоёванное пространство. Кто-то предложил взорвать всё к чёртовой матери, но из-за отсутствия взрывчатки решили не рисковать. Ребята разошлись только когда совсем стало темно. На почти скрывшимся под водой массивном бетонном затворе, из которого под землю уходила злосчастная труба печально застыл Бронислав Котёнкин, прощаясь своей мечтой стать членом Академии наук.

- И что стоим, - вдруг за спиной раздался голос деда Матвея. - Время-то уходит.
С этими словами он вытащил из-за пазухи две тротиловые шашки.

- Вишь, с войны припас, думал, уже не пригодятся.

Бронислав заметил, что одежда на теле деда начинает дымиться, по её поверхности побежали искры.

- Может быть тебе помочь, дедушка? - спросил он.

- Ну, если хочешь, - проворчал, будто недовольно, дед и протянул ему один из соединённых с запалом проводов.

****

Москвичи наверняка помнят этот поздний вечер одного из дней 1991 года, когда на короткое мгновение во всём городе погас свет, из кранов исчезла вода, а из газовых конфорок потёк сжиженный природный газ.

Как только всё стало на свои места в квартире Якова Давыдовича Интролигатора раздался телефонный звонок.

- Поздравляю, Яков Давыдович, - раздался на другом конце провода голос Пржиялковского, - вы не соврали на счёт аттрактора. Только что, кое-кто у себя на даче упал с моста в реку из-за внезапного и сильного сотрясения почвы под ногами или ещё по какой причине, больно ударился головой о землю и тут же сообщил заботливо достающим его товарищам, что он намерен стать первым президентом одной большой страны. И похоже, ему это удастся сделать.

Среди специалистов этот день теперь отмечается как «Казус Котёнкина».

Другие работы автора:
+2
14:06
568
15:14
+1
Отличный рассказ, как уже писал ранее в комментарии на конкурсе, нестандартный, с хорошей сатирой. Есть булгаковские нотки. В целом — понравилось. )
19:23
А он в НФ участвовал?
19:36
в моей группе был
19:43
Тоже, что ли, выложить отдельно… Там дух любви и всё такое в тему…
Загрузка...