Зазвонил телефон

Зазвонил телефон.
Нет, не так.
В пятницу, в день концерта, я зачем-то решил побриться. Странное решение. Обычно бритье заканчивается насморком, хотя какая здесь связь? В любую погоду... Но имидж периодически надо менять.
Нашел дома маникюрные ножнички, встал у зеркала с умным выражением лица, отстриг несколько клоков с левой бакенбарды – и только тут сообразил, что есть масса вещей, без которых во время бритья можно обойтись. Кроме одной – бритвы.
Ножницы защелкали быстрее. Время, как поется, не ждет.
Когда моя физиономия приобрела вид более или менее нестрашный, я отложил ножнички и пошел собираться в магазин.
И вот теперь – зазвонил телефон.
– Але! – бодро крикнул я в трубку, сражаясь с джинсами.
– Здравствуйте! – раздался приятный и не менее бодрый женский голос. – Меня зовут Нина и я отниму у вас не больше полутора минут чистого времени! Скажите, что вы знаете о кредитах?
– Пока только плохое, – буркнул я тоном ниже и плюхнулся на стул. – Попробуйте меня удивить.
– Тогда перейдем сразу к делу! – не смутилась девушка – и понеслась.
Вообще говоря, трубку следовало положить, не прощаясь. Но почему-то именно этого я сделать и не мог. Почему-то вместо этого, сидя в полунадетых штанах, я принялся представлять себе девушку по ту сторону звонка.
Черные волосы. Стрижка обязательно каре, прическа за день немного уже растрепалась – ясно, работает же человек. От природы тонкие бровки. Вздернутый носик. Глаза чуть прищуренные и... да все равно, главное – оба. Без очков. Обойдусь. Нечего тут фетишизмы разводить. На губах розовая помада. Тонкие длинные пальцы с аккуратно подстриженными коготками, покрытые прозрачным лаком. Одежда...
Тут я застрял. Потому что вот хоть убей, но никакой одежды не предполагалось. В крайнем случае – туфельки.
Черт. Точно пора закругляться.
– Я прошу прощения, – перебил я ее, – все это безумно интересно, однако мне надо бежать в магазин. Понимаете, сегодня выступление в «Эре Бегемота»...
– Где?
– В «Эре Бегемота», – повторил я. – А я еще не побрился... Вы не могли бы перезвонить вечерком?
– Перезвонить? – Девушка Нина неуверенно хихикнула.
– Ага. У вас очень красивый голос, – пояснил я. – Вечерком. Попозже. Хорошо? До свидания.

В клубе я оказался минут за двадцать до выступления, уже слегка шмыгая носом. Рискнул, называется. А ведь на звукоизвлечение насморк влияет только негативно.
Вошел внутрь, постоял в дверях, озираясь.
Из толпы незнакомых людей в одинаковых шляпах а-ля «спагетти со шмайсером» вынырнул Лешка и рявкнул:
– Шур!!! Ты где вообще шляешься?! – Потом притормозил, подозрительно осмотрел меня с ног до головы и пробормотал негромко: – Ботинки, что ли, помыл?.. Ладно, давай быстрей.
– Привет, Леш. Тут где-нибудь прилечь можно?
– Можно. Привет. Только поздно. И не попадись Ваське до выступления – башку оторвет.
– Да ну ее, – вздохнул я и, честно глядя в добрые глаза Василисы, появившейся невесть откуда за Лешкиным плечом, пояснил: – Башку, я имею в виду.
Василиса выразительно наклонилась и принялась развязывать шнурок на тяжелом ботинке. Какой-то длинноволосый фотограф нацелил на нее фотоаппарат и сверкнул фотовспышкой.
– Убьешь – играть не буду, – пригрозил я и ушел к дальнему столу, где моя тезка возилась со своей кухней.
Сашка поздоровалась, вгляделась в меня, фыркнула и направилась к сцене развешивать железо, прикрываясь надежной спиной седовласого барда, стоявшего перед микрофоном. А я уселся на деревянную скамейку – почему-то они везде деревянные, что тут, что в «Шоколадъе», что в «Старом Городе», – вытащил гитару, достал из кармана тюнер и принялся крутить колки.
А когда си перестала быть похожей на ля-диез, я поднял голову. Толпа рассеялась, и я увидел Ее.
Черные волосы. Каре. Вздернутый носик. Веснушки в виде приятного бонуса. Помада более яркая, чем хотелось бы. Длинные тонкие пальцы, в пальцах длинная тонкая сигаретка. Строгий, почти мужской костюм – бледно-розовая рубашка, серый пиджак, серые брюки, туфли в тон с рубашкой.
И темно-темно-синие глаза.
Не знаю, сколько я так на нее таращился, делая вид, что сосредоточен на шевелении пальцами по грифу. Она же – просто сидела, положив ногу на ногу, и глядела не то на, не то сквозь меня...
Потом народ в клубе чуть сдвинулся к сцене – и нас разъединили. Я помотал головой, приходя в себя.
По крайней мере, теперь ясно, для кого я сегодня буду играть.

Прозвучал и затих последний аккорд. Я присел, чтобы отсоединить примочки, потом встал, сматывая провода...
Она исчезла. Просто растворилась в полумраке – Василиса всегда настаивала на том, чтобы в зале было елико возможно более темно и страшно. Я собрал манатки, с привычной неловкостью принял пару-тройку комплиментов, заталкивая гитару в чехол – и все это время вертел головой. Бесполезно. Может быть, на улице?..
– Потерял чего? – спросила Сашка.
– Нет, – буркнул я. – А ты?
– Пока тоже...
– Стойку забыла. Смотри, будет как в прошлый раз.
– Вот черт! – воскликнула она. – Спасибо. Вася говорит, репетируем послезавтра.
– Тогда – до новых встреч в эфире...
Забыв попрощаться с остальными, я выскочил на улицу. Курящие кучковались у разрисованной граффити стены, о чем-то болтали. Ее так и не было.
Не везет...

Свет на третьем этаже горел. Значит, не спит.
Поднялся пешком, позвонил в звонок. За дверью было тихо. Позвонил еще раз. Наконец раздались шаги.
– Кто там?
– Я, Ир...
Забрякали ключи.
– Привет, – улыбнулась Ира, чмокнув меня в губы. – Как все прошло?
– Нормально, – отозвался я и прижал ее к себе. – Устал, как обычно... Ты чего так долго?
– Да, звонил кто-то... Есть хочешь?
– Ага. – Я снял гитару, поставил ее у двери – и уселся на пол, чтобы развязать ботинки. И заодно избежать ее взгляда. – Кто звонил-то?
– Да не знаю. Помолчали, меня послушали и трубку повесили.
Треклятые фантазии...
– А что у нас из еды поесть? – спросил я, стараясь, чтобы голос звучал нормально.
Ответить Ира не успела. Зазвонил телефон.