Слоники

Все началось с того, что Марфа Михайловна разбила слоника. Фарфорового слоника, четвертого из семи, из любимого маминого набора, который достался ей от бабушки, а уж от кого он достался бабушке, Тасе было неведомо.

Соседка, конечно, неуклюжая тетка, но сделанного не воротишь. Полчаса крокодиловых причитаний не вернули слонику ни узорчатой спинки, ни хвостика, ни милого, разбитого пополам, хобота. Однозначно было понятно, что склеить его нельзя, мама расстроится ужасно как, а отвечать все равно ей, Тасе. По этому поводу она села и пригорюнилась.

Всё равно больше делать было нечего. Мама возвращалась через три дня и время тягостного объяснения пока еще медленно, но неумолимо приближалось.

А пригорюниваться Тася умела. То есть не то чтобы она любила этим заниматься, но если что-то часто делаешь, то ведь постепенно научаешься это делать, верно? По маминому мнению и по собственному Таськиному ощущению она занималась искусством унылого сидения большую часть сознательной жизни и к своим четырнадцати годам достигла в нем невообразимых высот.

С другой стороны, процесс Тасиного «пригорюнивания» имел по меньшей мере одно положительное свойство. Если ты просто сидишь и голова становится такой замечательно пустой, то, как правило, через некоторое время в неё приходят вполне разумные мысли. Так и в этот раз, довольно скоро среди Таськиных извилин показалась симпатичная и хорошо знакомая мысль: «Надо рассказать Мишке!»

Мишкой звали Тасиного друга детства, бывшего двумя годами старше и жившего в том же доме двумя этажами выше. Мишка был ужасно умный, имел разряд по шахматам и изучал в своей гимназии какие-то удивительные физико-математические штуки. К Тасе он относился по-доброму, как к милому, пушистому, уютному зверьку, которого следует холить, лелеять и вытаскивать время от времени из различных ямок, в которые этот зверек периодически попадает.

Мысль была хорошая, проверенная и Тася пошла за советом.

Мишка выслушал сбивчивые исходные данные и, поправив очки, сказал:

- Так, пункт первый. Ты ни в чем не виновата, так?

- Ну…, - неуверенно сказала Тася. – Я не уследила… не уберегла…

- Нет, если я правильно понял диспозицию, то шансов спасти статуэтку у тебя не было. К сожалению. Так что долой чувство вины, вздохнули и начинаем решать задачу.

Решать задачи он любил и умел, и Тася послушно вздохнула, с надеждой глядя на спасителя.

- Итак, вещь редкая, можно даже сказать, антикварная, и в обычном магазине ее не купишь.

Тася грустно кивнула.

- Можно, конечно, сделать 3D-копию, но…это будет уже не фарфор, да и вообще не то. Так что остаются у нас только блошиные рынки. Но шансов…меньше, чем поймать блоху в стоге сена.

Тасино настроение упало ниже нуля и застыло где-то внутри леденящей сосулькой.

- Зайдем с другой стороны, - как ни в чем не бывало, методично продолжал Мишка. – В чем состоит наша задача? – задумчиво спросил он сам себя.

- Чтобы мама не расстроилась, - всхлипнула Тася.

- Правильно, - подтвердил Мишка, - т.е. чтобы ее настроение не упало ниже медианного значения. Проще говоря, надо ее порадовать, - пояснил он в ответ на непонимающий взгляд Таси.

- Ага, порадуешь тут…

- Ну, надо что-то придумать… Что она любит?

- Лимонные пирожные… и старые фильмы.

- Ну вот тогда ты займись пирожными, а я пробегусь по интернету, вдруг чего найду. Завтра на рынок съездим, - потрепал он ее по голове и ободряюще добавил: - Это все пустяки, по сравнению с квантовой механикой!

Длинный переживательный день закончился, новый день несбыточных надежд наступил и безрезультатно сгинул, и ко дню маминого приезда в активе Таси была только вкусно пахнущая горка лимонных пирожных. Слоников Тася разделила на две группы и они отважно стояли на страже чайника и двух чашек посередине круглого стола.

Мама приехала на такси и очень обрадовалась чисто прибранному дому, любимому лакомству и здоровому, только почему-то немного грустному ребенку. Беседа текла как легкий лесной ручеек до того момента, пока мама не сказала:

- Тася, я что-то никак не могу сосчитать этих слоников… Их шесть?

- Да, - заторопилась Тася, - понимаешь, это Марфа Михайловна… ну, она пришла и случайно задела, а я не успела…

Мама молчала.

- Мы с Мишкой искали такого же, но не нашли…

Мама по-прежнему молчала, только губы ее дрожали.

- Мы очень старались, - прошептала Тася, чувствуя, как побежали по щекам быстрые слезы.

- Поставь-ка еще чайник, - тихо сказала мама и Тася выскочила из комнаты.

Когда Тася вернулась, мама сидела на диване и гладила самого маленького слоника. Тася села рядом и, как доверчивый щенок, просунула свою голову под мамину руку.

- Я не рассказывала тебе, как они у нас появились? – спросила мама и Тася молча покачала головой.

Гроза миновала и можно было спокойно, как в детстве, посидеть с родителями. Мама гладила ее по голове и тихо рассказывала.

- Давным-давно, после войны, когда твоей бабушке было лет 6-7, она жила в коммунальной квартире. Люди там были совершенно разные и одной из соседок была некая старая женщина. О, это был удивительный персонаж. Высохшая, стройная, с бесшумной походкой. Со всеми говорила на «вы» и, самое главное, никто ее не обижал, даже инвалид Ефимыч, который в доме был вроде местного юродивого.

Конечно, ее боялись, ходили слухи, что она ведьма, балерина на пенсии, бывшая фрейлина императорского величества и любовница… этого… (тут рассказчик обычно поднимал палец к потолку и делал страшное лицо). Правда, протрезвев, болтуны обычно всеми лапами открещивались от своих показаний, а уже после того, как на 7 ноября «бывшую балерину» доставили домой на «большой черной машине» и на прощание «генерал ручку целовал» - ни у кого уже не возникало охоты что-то придумывать.

Да и зачем? Была Эмилия Францевна человеком мирным, в колдовстве не замеченным, угощала детей лимонными кексами, в церковь со старорежимными бабками не ходила, но и вовлечь ее в общественную работу почему-то никому в голову не приходило. Если бы не один случай…

Однажды зимой побежали ребята на пруд на коньках кататься, даи угодили в полынью. Бабушкин друг утонул, а ее саму вытащили проходившие мимо мужики. Попала она в больницу с воспалением легких, но осталась жива, только вернулась домой не девочка, а тень, призрак. И чтобы вернуть девочку к жизни, Эмилия Францевна начала с ней делать домашний театр, сценки разные разыгрывать, диалоги и песенки учить. И всё у них получилось. После новогоднего представления, ещё уговорили её при домкоме вести театральный кружок для местных ребятишек. В общем, вовлекли старушку в культмассовую работу.

А на 16-летие, при поступлении твоей бабушки в театральное училище, Эмилия Францевна подарила ей этих слоников и рассказала свою историю.

В юности была она не то, чтобы фрейлиной, но тоже наследницей большого дворянского рода. После революции семья уехала за границу, а она осталась, потому что была влюблена в одного военного, перешедшего на сторону новой власти и помогавшего строить здесь Красную Армию. Только счастья у нее в Советской России было не очень много. Новая, непривычная жизнь, частые расставания с мужем во время его командировок, государственные секреты и личные тайны комсостава.

В 38-м его арестовали, в 41-м выпустили, в 44-м он погиб. Осталась Эмилия Францевна одна. Вместе с системой, которую она ненавидела, без детей, друзей, родственников и смысла жизни. И неизвестно, что было бы с ней дальше, если бы не маленькая девочка, которой так нужна была ее помощь. Девочка, у которой вся жизнь еще впереди. Да, в этой дурацкой стране, в этой жесткой системе, в которой все-таки живут маленькие дети, которые хотят смеяться, любить, петь, танцевать, радоваться.

Мама помолчала.

- А слоники – это просто память о ее словах. «Радуйтесь тому, что есть и примите то, что не можете изменить». Будем радоваться, - мама попыталась улыбнуться и у нее даже что-то получилось.

Тася лежала и смотрела на слоников, на бабушкину фотографию на стене и прислушивалась к своим мыслям. Мысли были хорошие и Эмилия Францевна махала ей издалека маленькой ручкой в высохшей кружевной перчатке.