Стервачук

Сюжет рассказа мною полностью вымышлен, все действующие лица и их имена и фамилии также являются плодом моего воображения.

Шел 1973 год. Вооружённые Силы СССР стояли на посту, охраняли рубежи и с честью несли. Но, как и во всяком обществе, в ВС всякое случалось. Об одном случае я и расскажу, если позволите.

- Ну что, ты готов к «новой метле»? С тебя ведь с первого начнут. Кто у нас нарушитель воинской дисциплины?

- Да ладно тебе пугать! Ну, замполит и замполит. Что я, замполитов не видел? Да все они одинаковые. Только языком болтать могут. Как говорится, закрыл рот - убрал рабочее место!

Беседа двух офицеров у штаба части прервалась командой к построению. Воинская часть выстроилась на маленьком плацу и командир, высокий , грузный подполковник по прозвищу «Батька», представил строю своего нового замполита.

Невысокий, сухой майор с желчным выражением лица вышел перед строем и хмуро глянул на военнослужащих, стоявших перед ним.

- Товарищи! Я, майор Тетервачук Сергей Александрович, прибыл с Дальнего Востока, где проходил военную службу. Надеюсь, что наша дальнейшая совместная служба позволит поднять боеспособность части и уменьшить число нарушений, допускаемых нерадивыми военнослужащими. Я, со своей стороны, приложу все силы для этого.

Майор отдал честь и красиво, строевым шагом подошел к командиру.

- Разрешите встать в строй?

- Становитесь!

«Новая метла» замела с отчаянной силой. Майор не давал никому покоя. Его невысокую, сухопарую фигуру, казалось, видели одновременно в нескольких местах. Вот он в автопарке разносит дежурного по КТП, а мгновением спустя его пронзительный голос уже доносится из столовой, где дежурный взвод, пользуясь коротким перерывом в работе, жарит себе картошку.

- Как вы смеете! Кто разрешил? Где дежурный? Вызвать сюда начальника продслужбы. Бардак! Расточительство! Вы объедаете своих товарищей! Я вас всех посажу!

Ежедневно на стол командира части ложились рапорта майора о непорядках и безобразиях, творящихся в части. Батька хмурнел, вызывал к себе офицеров, разбирался, наказывал, а офицеры, в свою очередь, наказывали подчиненных. Эта цепь наказаний совершенно никому не нравилась, кроме майора Тетервачука, который, вскорости, приобрел кличку «Стервачук».

Офицеры с ностальгией вспоминали старые добрые времена, когда жили мирно, служили, вроде бы, хорошо, были на хорошем счету у начальства округа... А теперь все стали злые, нервные. Смотрят по сторонам с опаской, не мелькнёт ли поблизости Стервачук. Ведь прицепится по любому поводу, напишет рапорт и прощай повышение по службе, здравствуй, уменьшение денежного вознаграждения. Майора стали тихо ненавидеть, а что ему сделаешь? Тетервачук не пил, не курил, был одинок. Женщин к себе, в комнату в семейном общежитии, не водил. Непорочный, короче! Кричать - кричал, но без мата. И цеплялся вроде как по делу. В общем - не подступишься!

Сам Батька, по натуре весёлый, жизнерадостный мужик, ходил мрачный, злой и молчаливый. Давно-ли, на собрании офицеров, он произнёс речь, которая навечно вошла в неписаные анналы части. Произнёс он её по поводу разгона посетителей ресторана двумя офицерами части, находящимися в изрядном подпитии. Всё обошлось без серьёзных травм, но дирекция ресторана просила этих офицеров к ним больше не заглядывать. Батька разбушевался, долго орал, взмахивая огромными кулачищами, а под конец вздохнул и уже удрученно сказал:

- Ну, не можешь пить, не берись. Знай свою норму. А если не знаешь... Ну, выпил семьсот грамм - остановись!

Эти «семьсот грамм» и стали легендарными.

Деятельность Стервачука, как его продолжали называть все, в том числе и Батька, отразилась и на семьях военнослужащих. Жены, уставшие успокаивать издёрганных мужей, однажды собрались кучкой и отправились искать защиты от излишне рьяного майора у командира. Но Батька ничего конкретного им сказать не смог. Ведь майор взял власть не только над его подчинёнными, но вёл подкоп и под кресло командира части. Все чаще окружное начальство с недовольством спрашивало, что творится в подчинённой ему части, что за слухи ходят о безобразиях, пьянках и чуть ли не оргиях, проводимых, якобы, с молчаливого согласия Батьки. Всё это пока были только слухи и «разбора полетов» ещё не было. Но кресло под командиром шаталось.

Второй взвод роты охраны заступил в караул. Выставив часовых на посты, начальник караула прапорщик Федотов прилег на жёсткую кушетку и задумчиво стал смотреть в потолок. Впереди были целые сутки относительного безделья. Ну, несколько раз он пройдётся по постам, охраняемых его часовыми, встретит проверяющего в лице дежурного по части... ну и всё. Лежи, читай, играй в шахматы с бодрствующей сменой или с разводящими. Следи за порядком в караулке и прилегающей территории. Если не будет никаких ЧП, то можно и подремать от смены и до смены часовых.

В дверь легонько постучали и, после приглашения в комнату вошёл разводящий сержант Нефёдов. Он был старослужащим и поэтому считал, что знает всё о службе и способах увильнуть от неё. На широком лице его была развязная улыбка, а маленькие глазки нагло поблёскивали. Федотов, будучи взводным командиром сержанта, хорошо понимал мотивы и цели этого великовозрастного балбеса и только надеялся, что до дембеля Нефёдов доплывет без происшествий. Дело к тому шло. Балбес - балбесом, но сержант был осторожен и не собирался в сомнительных предприятиях рисковать своей шкурой, с успехом подставляя чужую. Все знали, что он нагло эксплуатирует молодых солдат, но так как жалоб от них не поступало, то и реакции никакой не было. Да и никому не нужны были лишние проблемы. Со своими бы разобраться.

- Виктор Николаевич, у Кедя сегодня день рождения. Мы бы хотели небольшие посиделки сгоношить. Вы как?

Рядовой Кедь, тоже старослужащий, был земляком и наперсником Нефёдова и они крепко дружили.

- Мне что, вам за водкой сбегать? - с иронией спросил взводный.

- Да не, мы пить не будем, что мы, не понимаем? А вот пожрать бы надо.

- Ну, картошки нажарьте...

- Это, конечно, только этого мало...

- Ты давай, не темни, говори, чего хочешь.

- Да за голубями слазить надо бы. Мясца очень хочется...

На чердаке здания ТЭЧ, которое охранял один из часовых, подведомственных Федотову, гнездились сотни голубей. В основном, это были обыкновенные сизари, но к ним присоединялись иногда и домашние турманы, чеграши, сатинеты, монахи и прочие беглецы из ухоженных городских голубятен. Если такие голуби попадали в руки бойцам, то для них это было баснословное богатство. Цены на таких птиц были довольно высокими и спрос на них не падал. А сизарей никто не считал, и изредка солдаты лакомились диетическим голубиным мясом, не зная, что специально для таких гурманов в мире выведено много мясных пород голубей.

Техника охоты была проста. Два бойца ночью забирались на чердак с наволочкой и фонариком. Один ослеплял птиц электрическим светом, а второй в это время сворачивал им головы и складывал в наволочку. Ослеплённые птицы не боялись и не взлетали, поэтому охота происходила быстро и без сбоев.

Федотов поразмыслил, прикинул возможные неприятности и согласился.

- Ладно, сам пойдешь. Возьми ещё кого-нибудь из свободной смены.

- Есть, товарищ прапорщик! - завопил обрадованный сержант.

Он выскочил за дверь и вскоре послышался его голос, раздающий какие-то команды. Федотов снова уставился в потолок и подумал, что неплохо бы попить чайку.

- Эй, кто там свободный? Чаю мне!

К полуночи в караулке закипела работа. На огромной сковородке жарилась картошка, привезенная бойцами из части, в маленькой караульной котельной ощипывалась птица, добытая на чердаке, сержант Нефёдов в кастрюльке размешивал какой-то самопальный соус из ингредиентов, выпрошенных в офицерской столовой. Торжество намечалось на время после полуночи, когда Кедь придет с поста и наступит его время бодрствования. За два часа соратники собирались хорошенько угоститься сами, угостить начальника караула и остатки пиршества отдать остальным бойцам.

Прапорщик Федотов был расслаблен и спокоен. У него была договоренность с дежурным по автопарку о том, что если кто-то из начальства потребует дежурную машину, то об этом немедленно станет известно в караульном помещении. Ночью дежурная машина вызывалась, в основном, для инспекции охраняемых постов. Телефонного звонка не было, значит всё по плану, всё спокойно. Начальство спит.

Наконец часовые в очередной раз сменились, и именинник стал принимать поздравления от своих коллег. Был он мал ростом и худ до такой степени, что прославился в части своей способностью пролезать в невероятно маленькие отверстия. В начале его службы произошёл один эпизод, который, узнай о нем начальство, вышел бы ему боком, но все спустили на тормозах.

А произошло вот что.

Стоять на посту зимой - то ещё наслаждение. А если ещё метель. Невозможно заставить солдата на посту постоянно смотреть в лицо метели, он то и дело норовит отвернуться, уйти за угол, спрятаться за дерево, за столб, в конце концов. Караульным собакам легче. Для них на постах поставлены будки, в которые они в таких случаях прячутся. А солдату будки не положено, ему только грибок. А под грибком от резкого, порывистого ветра не спрячешься. Хоть и одет солдат тепло, но за два часа хождения по посту зимой становится холодно. Вот и мечтает часовой о том, как придет в караулку, снимет промёрзшую шинель, войдёт в столовую, а там ждёт его горячий сладкий чай, который можно пить долго и много...

Разводящий зимней морозной ночью привел на пост смену, но часового Кедя нигде не было. Сержант с новым часовым обошли весь пост, но никого, кроме караульной собаки не обнаружили. Пришлось докладывать начальнику караула, что часовой исчез. Встревоженный начкар срочно прибыл на пост и, уже втроем, они снова обыскали весь пост с фонариками. Кедя не было. А это ЧП! По уставу необходимо было доложить о происшествии дежурному по части, но начкар решил не торопиться. Больно уж не хотелось ему фигурировать в приказах о наказании виновных... Хотя с другой стороны... устав...! Он еще раз медленно обошел территорию поста. Что-то казалось ему неправильным, но что, он не мог понять. Постояв несколько длинных минут, прапорщик снова отправился в обход. Метель била в лицо, заставляя жмуриться, снег приглушал звуки, но начкар явственно расслышал короткое взлаивание караульного пса по кличке Дембель на другой стороне поста. Вот в чём неправильность. Собака не в будке. Почему?

Прапорщик направился к собаке и увидел, как та несмело заглядывает в свою будку и коротко тявкает, будто просит кого-то освободить помещение. Начкар заглянул в будку, протянул руку и выволок на божью метель рядового Кедь, восемнадцати лет от роду. Заиндевевший Дембель, гремя цепью, немедленно полез в освободившуюся будку, бесцеремонно перешагнув через лежащего на снегу бойца. Тот испуганно хлопал глазёнками и не мог понять, чего от него хочет начальник караула. Да замёрз он, вот и решил погреться! Недолго совсем! Пригрелся, да и уснул... Ничего не слышал...

Долго пришлось Кедю отрабатывать свой долг перед Родиной, но знали об этом только свои, ротные. А если бы узнали в штабе части, всем попало бы по полной... А вы где были? Почему не воспитали? Почему не научили? И т. д и т. п. А чему можно научить восемнадцатилетнего пацана за месяц - полтора? Даже если он горит желанием научиться, что вообще фантастика.

В общем, картошка с голубятиной под фирменным соусом Нефёдова были благополучно съедены, запиты крепким сладким чаем с хлебом и тесная компания, блаженно отдуваясь, отправилась спать.

В три часа ночи в караульном помещении раздался резкий звонок, извещающий о том, что кто-то стоит у ворот. Начкар торопливо поднялся с топчана и через некоторое время, необходимое для идентификации проверяющих, уже встречал майора Тетервачука в сопровождении дежурного по части. Чтобы застать врасплох караул, майор пешком отшагал более трёх километров. Машину брать в автопарке он не стал, чтобы не вспугнуть потенциальных нарушителей. Уж в этом Тетервачук знал толк. Его трудно было обмануть, он был старым служакой и знал все уловки, которыми пользуются военные, чтобы облегчить себе службу. Или почти все.

Бедный дежурный по части, которым оказался непосредственный подчиненный майора старший лейтенант Юров, со страдальческим выражением лица оглядывал помещение караулки. Он руководил клубом части, и ему не по своей воле пришлось сделать пешую прогулку в компании с майором. Видно было, что по дороге ему сделано было серьезное внушение, так как он не смотрел в глаза Федотову и явно шарахался от щуплого майора.

Стервачук принял устный доклад начкара о том, что никаких происшествий не произошло и ядовито улыбнувшись, сказал:

- Ну, это мы еще посмотрим.

Он методично стал обходить помещения караулки, заглядывая во все углы и уголки, трогая, щупая и чуть ли не обнюхивая каждую вещь. Через минуту он остановился и желчно сказал:

- Федотов, посмотрите. Оружие запотело.

-Так протирали уже, товарищ майор!

- Плохо протирали, надо было лучше. Юров, запишите.

Начальник клуба, морщась, достал блокнот и ручку и что-то накарябал на свободном листке.

- Потом мне всё перепишете. Я проверю, - приказал майор.

Проверка продолжалась. За десять минут Тетервачук нашел уйму мелких нарушений, на которые обычно все закрывали глаза. Просто приказывали устранить и напрочь забывали проверить, исполнено ли их приказание. В следующую проверку всё повторялось. Все четко соблюдали правила игры.

Но не таков был Стервачук. Ему надо было вывернуть всё наизнанку, обнажить все недостатки и обнародовать их. Только тогда он считал свою задачу выполненной и мог удовлетворенно улыбнуться.

- Юров, что вы там все время морщитесь? Зубы болят?

- Нет, товарищ майор, ногу натер.

Замполит страдальчески поднял кверху глаза и тяжело вздохнул. Вот, мол, с кем приходится служить!

Он направился в столовую, потом в комнату отдыха и везде за ним следовали дежурный по части и начальник караула. А майор вошёл в раж и буквально метался по караулке, выискивая непорядки и желчно их комментируя. Внезапно он кинулся в котельную, и выбрался оттуда, торжествующе размахивая над головой наволочкой от солдатской подушки, вымазанной кровью.

- Теперь-то вы у меня попляшете! - со злобной радостью воскликнул он. - Мародеры, уголовники! Все в тюрьму пойдёте за грабёж мирного населения! Юров, записывай! Вещественное доказательство - наволочка с куриными перьями в крови. Свидетель - старший лейтенант Юров.

-Товарищ майор, это не...

- Маалчать я сказал! Теперь у прокурора разговаривать будете!

Начкар хотел объяснить, что это не куриные перья, а голубиные, но Тетервачук ничего уже не слышал. Охотничий азарт вскружил ему голову, адреналин бурлил в крови и замполит уже прокручивал в голове меры, которые он предпримет утром, когда командир приедет на службу, и длину рапорта, который он напишет. Он бросился в столовую и, не боясь испачкаться, полез в помойное ведро. Суровое лицо его снова озарила радостная улыбка.

- А вот и кости! Сожрали, значит, сообща! И их в пакетик!

- Товарищ майор, вы прям как Шерлок Холмс! - язвительно сказал Федотов, глядя в глаза замполиту.

- Тебе, Федотов, сейчас не об этом думать надо, - пренебрежительно ответил майор. - Ты позвони жене, пусть она тебе вещички соберет.

Прапорщик нахмурился, хотел что- то сказать ещё, но только выругался сквозь зубы. Майор тут же встрепенулся.

- Что ты сказал?

- Ничего, - буркнул прапорщик.

- И это правильно!

Насупленный Федотов с надеждой посмотрел на Юрова, но тот лишь пожал плечами и извинительно улыбнулся. Мол, я тут человек маленький, выпутывайся, как знаешь. А я ничем помочь не могу.

Ещё минут через сорок замполит прекратил поиски и приказал вызвать к караульному помещению дежурную машину. Пешком возвращаться в часть он не собирался. Но Юрову сказал:

- Проверишь посты и придёшь в часть. Доложишь мне лично.

- Товарищ майор, а машина?

- Нечего машину зря гонять, тут идти-то...

Юров потупился, отвернулся и, шепча что-то себе под нос, ушёл в столовую и загремел там кружкой.

Утром Федотова вызвали в штаб. Оставив вместо себя помощника, прапорщик на прибывшей за ним дежурной машине, хмурый и растревоженный, доехал до плаца и, поправив сбившуюся одежду, вошел в кабинет командира части. Доложив о прибытии, Федотов огляделся. Батька сидел туча тучей. Рядом с ним сгорбился Тетервачук, а по другую сторону стола занял стул неприметный майор. Прапорщику сесть никто не предложил. Да и спрашивать его о чем-либо никто не собирался.

Докладывать стал замполит. Изредка заглядывая в свой истрёпанный блокнот, он объяснил командиру, что прапорщик Федотов - самый отъявленный злодей и преступник. Он занимается разбоем и грабежами, для чего использует личный состав своего взвода, который теперь можно называть бандой. А вот и доказательство: перья и кости от кур, добытых разбойным нападением банды Федотова в посёлке. Пусть представитель Особого отдела майор Петров посмотрит и решит, какому наказанию нужно подвергнуть этого преступника в военной форме.

С этими словами Стервачук выложил на стол окровавленную наволочку с перьями и кулёк с обглоданными косточками.

Майор Петров встал и склонился над «вещдоками». Несколько мгновений он рассматривал содержимое наволочки, а потом, с недоверием уставился в лицо замполита.

- Это что? - указывая пальцем на перья, спросил он.

- Перья, - ответил Тетервачук.

- Чьи перья?

- Куриные.

Петров помолчал, а потом начал тихонько смеяться. Батька и замполит смотрели на него с недоумением, а майор расходился все больше и больше и уже откровенно хохотал. Командир подтянул к себе наволочку, проволочив ее по столу, раскрыл и, посмотрев на содержимое, тоже стал смеяться. Они с Петровым ржали, как два идиота, а Тетервачук, открыв рот, смотрел на них и не мог вымолвить ни слова. Наконец, утирая слезы, Батька спросил у окаменевшего замполита:

- Сергей Александрович, а вы живую курицу видели когда-нибудь?

- ........?

- Дело в том, что это НЕ куриные перья, а голубиные и, кажется мне, я знаю, откуда они взялись. Федотов, на чердак Тэч лазили?

- Так точно, товарищ подполковник. Виноват!

- Я знаю, что виноват. Ответишь. Но не за разбой. А вы, Сергей Александрович, - с ехидцей в голосе сказал Батька, - прежде чем обвинять моих людей в преступлениях, почитайте какой-нибудь труд по орнитологии, вам пригодится!

Тетервачук стоял с мертвенно бледным лицом, искаженным яростью и болью. Казалось, что внутри у него что-то оторвалось и упало вниз. Над ним смеялись! Над ним смеялись при прапорщике! Над ним смеялись при представителе Особого отдела! И кто смеялся? Сам представитель Особого отдела!

Замполит словно в трансе повернулся и вышел покачиваясь. Не глядя ни на кого, он спустился по штабной лестнице и, сунув руки в карманы шинели, чего он категорически не делал и не позволял делать другим, той же неверной походкой пошел прямо через расступившийся перед ним строй солдат, мимо казармы, столовой и пропал за зданием медсанчасти.

Через неделю он умер от какой-то болезни печени или желчного пузыря... затрудняюсь сказать. Хоронила его вся часть. На похоронах несли венки, говорили речи и стреляли из карабинов. Было торжественно и печально. Всё, как у людей!