Кровавый мёд

Я похожа на тень. Изогнутая, кривая, корявая. Я всё время падаю, и моя боль непрерывна. Она живёт в моей груди, разъедает мне грудь. Моя плоть чёрная, гнилая, вся в язвах и трещинах. Особенно лицо. Не тронуты остаются лишь влажные от слёз глаза. Я плачу тихо, почти бесшумно, только слышно, как сбивается дыхание. Алкоголь не помогает, на земле нет средства спасти меня. Я уже не вполне человек. Я труп. Мои холодные конечности безвольно свисают по обе стороны кровати. Голубоватые бледные вены едва проглядываются сквозь мертвенную безволосую кожу. Что до глаз, то они изрядно, неестественно живые. Огромные, пронзительно синие, они взирают мутным взглядом на окружающую гниль. Все вокруг подернуто тлением, все рушится и, кажется, с минуту на минуту рухнет совсем. Кто сейчас думает мои мысли? Кто украл их у меня так коварно и подло? Почему в моей голове лишь звонкая пустота? Ответьте мне, земные короли, небесные владыки. Ответьте мне, гидры и змеи, почему вы заползаете ко мне в горло, как к себе домой? Вы мешаете мне дышать. Вы клубком сворачиваетесь в моем желудке. Вы разъедаете мне внутренности своим ядом. Как мне дышать? Я безвольно открываю и закрываю рот, как рыба, выброшенная на берег. Её участь ясна. Моя участь известна. Осталось лишь несколько строк моей жизни, и затем чья-то невидимая рука поставит жирную точку на листе, мокрым от моих слёз. Прощайте. Прощайте. Не поминайте лихом глупое существо, которое когда-то было мной. Оно вызывает лишь грустное умиление. Я прежняя.… Какая чудесная девочка. Какой прелестный ребенок. Возьми скорей конфетку и беги играть к другим ребятам. Надежда родителей. Сейчас у них полный рот земли. Полный рот неизлившихся страданий.
Часы стрелками вонзаются в мою плоть. Тик-так. Тик-так. Твое время истекает. Кровь заливает кафель. Наверное, это красиво. Я никогда не разбиралась в красоте и скучала на выставках. Когда я сейчас закрываю глаза, то словно падаю в глубокий колодец. Головокружение. Тупая боль. Отсутствие страха. Гул в ушах. Темень.

Трепыхающееся сознание. Хлынувшие вдруг воспоминания, теплые, густые, словно мёд. Кровавый мёд. Я забываю уточнить. Милая, хорошая, юная смерть скоро поцелует мой холодный лоб. Я усну под её черным плащом. Сомневаетесь? О, не стоит. Не стоит, ведь я её вижу, вижу яснее вас, она реальнее, чем вы. Вы просто съежившиеся уроды. Безумие… Сладкая истома. Мысль рвётся в процессе обдумывания. Что, если… Что, если… Помоги мне, господи. Помоги мне поверить. Я, как Алиса, падаю, не достигая дна. Теперь я понимаю эту сказку. Эту правдивую, горькую сказку. Наркотическая зависимость, от которой не избавиться. Смерть – это бабушка с мягкими руками. С глазами добрыми и славными. Слёзы смешиваются с кровью. Я выпиваю эту солёную смесь, но немного остаётся на губах. Я не могу окончить. Я не могу окончиться вот так. Прерваться. Это слишком жестоко, бездушно. Душа… Бессмертная душа, скоро тебе не будет больно, скоро ты вырвешься на свободу из рёбер, сжимающих тебя в своих чудовищных, искривлённых объятиях. Кончаюсь. Кончаюсь навеки. Падение прекращается. Я достигаю дна.Моя плоть чёрная, гнилая, вся в язвах и трещинах. Особенно лицо. Не тронуты остаются лишь влажные от слёз глаза. Я плачу тихо, почти бесшумно, только слышно, как сбивается дыхание. Алкоголь не помогает, на земле нет средства спасти меня. Я уже не вполне человек. Я труп. Мои холодные конечности безвольно свисают по обе стороны кровати. Голубоватые бледные вены едва проглядываются сквозь мертвенную безволосую кожу. Что до глаз, то они изрядно, неестественно живые. Огромные, пронзительно синие, они взирают мутным взглядом на окружающую гниль. Все вокруг подернуто тлением, все рушится и, кажется, с минуту на минуту рухнет совсем. Кто сейчас думает мои мысли? Кто украл их у меня так коварно и подло? Почему в моей голове лишь звонкая пустота? Ответьте мне, земные короли, небесные владыки. Ответьте мне, гидры и змеи, почему вы заползаете ко мне в горло, как к себе домой? Вы мешаете мне дышать. Вы клубком сворачиваетесь в моем желудке. Вы разъедаете мне внутренности своим ядом. Как мне дышать? Я безвольно открываю и закрываю рот, как рыба, выброшенная на берег. Её участь ясна. Моя участь известна. Осталось лишь несколько строк моей жизни, и затем чья-то невидимая рука поставит жирную точку на листе, мокрым от моих слёз. Прощайте. Прощайте. Не поминайте лихом глупое существо, которое когда-то было мной. Оно вызывает лишь грустное умиление. Я прежняя.… Какая чудесная девочка. Какой прелестный ребенок. Возьми скорей конфетку и беги играть к другим ребятам. Надежда родителей. Сейчас у них полный рот земли. Полный рот неизлившихся страданий. 

Часы стрелками вонзаются в мою плоть. Тик-так. Тик-так. Твое время истекает. Кровь заливает кафель. Наверное, это красиво. Я никогда не разбиралась в красоте и скучала на выставках. Когда я сейчас закрываю глаза, то словно падаю в глубокий колодец. Головокружение. Тупая боль. Отсутствие страха. Гул в ушах. Темень.
Трепыхающееся сознание. Хлынувшие вдруг воспоминания, теплые, густые, словно мёд. Кровавый мёд. Я забываю уточнить. Милая, хорошая, юная смерть скоро поцелует мой холодный лоб. Я усну под её черным плащом. Сомневаетесь? О, не стоит. Не стоит, ведь я её вижу, вижу яснее вас, она реальнее, чем вы. Вы просто съежившиеся уроды. Безумие… Сладкая истома. Мысль рвётся в процессе обдумывания. Что, если… Что, если… Помоги мне, господи. Помоги мне поверить. Я, как Алиса, падаю, не достигая дна. Теперь я понимаю эту сказку. Эту правдивую, горькую сказку. Наркотическая зависимость, от которой не избавиться. Смерть – это бабушка с мягкими руками. С глазами добрыми и славными. Слёзы смешиваются с кровью. Я выпиваю эту солёную смесь, но немного остаётся на губах. Я не могу окончить. Я не могу окончиться вот так. Прерваться. Это слишком жестоко, бездушно. Душа… Бессмертная душа, скоро тебе не будет больно, скоро ты вырвешься на свободу из рёбер, сжимающих тебя в своих чудовищных, искривлённых объятиях. Кончаюсь. Кончаюсь навеки. Падение прекращается. Я достигаю дна.