Интервью с Надеждой Поповой
1. Расскажите о себе. Чем Вы занимаетесь, чем увлекаетесь?
К сожалению, на увлечения в последние годы времени совсем не остается, поэтому из всех интересов остался только космос. Статьи, документальные фильмы и лекции; спасибо техническому прогрессу и интернету, для этого не надо никуда ездить или даже выходить в библиотеку и там заниматься поисковыми работами на книжных полках. Все остальное свободное время занимает писательство и изучение материалов, нужных для него.
2. Как давно Вы пишете?
С детства. Точно помню, что уже писала в восемь, но истории придумывала раньше, только воплощались они в играх с друзьями, а не на бумаге.
3. Почему Вы вдруг начали писать? О чем было самое первое произведение, которое Вы написали?
Я бы не сказала, что это было «вдруг». Это происходило постепенно, само по себе, как что-то само собой разумеющееся, я бы сказала: занятие «писать книги» утвердилось в моей жизни примерно так же, как «читать книги».
А первым произведением был беззастенчивый плагиат с «Белого Клыка». Мне было девять лет, и я придумала историю про двух людей на Аляске, прирученную волчицу и их приключения. Это было моим первым начатым, развитым и законченным произведением, я им очень гордилась и часто перечитывала, но никому не показывала. В то время это казалось просто баловством, вроде того самого придумывания историй для детских игр.
4. Вы тяжело раскачиваетесь, чтобы что-нибудь написать?
Зависит от многого. «Боязни чистого листа» у меня нет, если что-то пришло в голову начать – я всегда знаю, как начинать и с чего, а вот дальше включаются всевозможные «если». Я не профессиональный писатель, я все-таки автор-любитель, и у меня нет благой способности писать всегда, писать везде, писать на суше и воде. Для того, чтобы возникшая в голове история вылилась в буквы, мне требуется куча условий: тишина, спокойствие и уверенность, что в ближайший час меня не отвлечет никто и ничто, поэтому писать выходит только поздно вечером и ночью, и к тому же вдохновение может внезапно взбрыкнуть и убежать от недолжного настроя – если голова загружена бытовыми и рабочими проблемами, например, если не ладится со здоровьем, если болеют дети или кот, если в комнате слишком холодно или за окном слишком шумно. Поначалу я пыталась с этим бороться, но потом поняла, что эта борьба отнимает куда больше моральных сил, чем писательство в таком темпе, и махнула рукой.
5. Если у Вас вдруг что-то не клеится с произведением, то как Вы поступаете?
Как любит говорить один из моих героев – «по ситуации». Иногда просто «отодвигаю в сторону» текст и даю себе время на отдых, и однажды приходит понимание, что и как надо сделать дальше. Иногда надо сесть и продолжать писать через не хочу, и что самое любопытное, потом, при вычитке готового текста, я замечаю, что именно в этих фрагментах чаще всего исправлять почти нечего. Иногда я начинаю перечитывать написанное; это помогает, когда есть понимание, что писать и о чем, но «чувство мира» уходит и втянуться в атмосферу почему-либо не выходит – как правило, когда те самые бытовые проблемы наваливаются слишком сильно. В какой момент надо выбрать какой способ – это решается на месте, скорее интуитивно, чем по какой-то четкой системе.
6. Где вы черпаете идеи для своих произведений?
О, как я не люблю этот вопрос… Никогда не знаю, что на него ответить, кроме «да без понятия». Везде, наверное. Идея для большой книги может всплыть в голове и от одной случайно брошенной фразы, причем это может быть фраза о том, как правильно сажать гиацинты, а книга в итоге выйдет о трудностях службы сотрудника полиции.
7. Какое из своих произведений Вы считаете наиболее удачным?
Второй том цикла «Конгрегация», «По делам их», название которого в издательстве преобразовали в «Стезя смерти». Так как выделить наиболее удачное с художественной точки зрения я не могу, удачностью этого произведения я считаю отклик, имевший место после публикации. Он был довольно любопытным и, я бы сказала, показательным.
8. Можете ли вы в одно время писать несколько вещей?
Нет. Такая попытка была, но второй текст в итоге остался замороженным до лучших времен.
9. Есть ли среди Ваших творений такие, за которые Вам стыдно?
О да, и еще как. Некоторое время назад я заглянула в тексты, которые были написаны лет пятнадцать назад… Скажем так, я очень порадовалась тому факту, что тогда у меня не было доступа к интернету и знаний о существовании Самиздата.
10. Как Вы считаете, что важнее всего в литературе?
Две вещи. Во-первых, собственно литература. Сейчас я наблюдаю за тем, как писательство приобретает вид бизнеса, в котором собственно литературная составляющая все больше отходит на задний план, а первое место занимает доход. Авторы на авторских сайтах устраивают опросы, о чем сейчас модно писать, что востребовано, что принесет наибольшую финансовую отдачу… Конечно, это дело каждого – зачем он пишет, но на мой взгляд, если нечего сказать миру, если тема и идея произведения подсказана не движением души, а зовом кошелька – это не литература, это что-то другое. Ремесло, например.
И второе – ответственность. Перед читателем, перед тем самым миром, как бы это пафосно ни звучало. Само собой, не каждый из нашей многотысячной армии авторов станет достаточно известным, чтобы повлиять своим творчеством на большое количество людей, но большим ли утешением станет мысль, что негативное влияние оказано всего на двоих или десятерых? А если таких повлиявших на двоих будет сотня? Три сотни? Тысяча? А я все-таки считаю, что влияние культурного набора «книги-фильмы-публицистика» куда больше и серьезней, чем сегодня принято думать, и автор, не думающий, как и чем отзовется его текст в умах и душах… скажу так: «несколько неправ».
11. Кого из писателей или поэтов вы считаете достойным уважения?
Никого. Я никого не знаю настолько хорошо, чтобы уважать его как человека. Мне могут нравиться идеи, воплощаемые авторами в их книгах, а потом прочитать авторскую биографию или, с поправкой на современность, увидеть авторский блог – и вот уже приходится делать над собой усилие, чтобы продолжать ценить его или ее книги. Поэтому в оценке авторов я ограничиваюсь читательским имхом и не более.
12. Возникало ли у Вас желание, скажем помягче, набить кому-нибудь из писателей (-ниц) (не считая Вашего покорного слуги) лицо?
О, неоднократно!
13. Что вы считаете самым трудным в жизни?
Не свернуть с выбранного пути. Иногда для этого приходится прилагать немыслимые усилия.
14. Что Вам дает творчество?
Я не знаю. Честно. Я с этим самым творчеством рядом (точнее, оно рядом со мной), сколько я себя помню, поэтому мне сложно судить. Выходит, что оно дает мне – меня.
15. Вы чем-то жертвуете ради творчества?
Увы, да. Сном и здоровьем – в первую очередь. Иногда, к сожалению, и семьей тоже, хотя такие жертвы я очень стараюсь свести к необходимому минимуму, не имеющему критического значения.
16. Над чем Вы работаете в настоящий момент? Каковы дальнейшие творческие планы?
Сейчас в процессе восьмая книга цикла «Конгрегация». В планах – постараться дожить до финальной девятой.
17. Ощущаете ли Вы принципиальную разницу между женской и мужской литературой?
Смотря что подразумевать под этими терминами. По все более многочисленным в последние годы обсуждениям я заметила, что чаще всего под «женской литературой» подразумевают «то, что написано женщиной». В этом смысле – нет, я принципиальной разницы не вижу. Обсуждающие пытаются вывести какие-то принципы, свойственные «типично женским произведениям», но чаще всего принципы эти как минимум странны. Скажем, буквально месяц или два назад я наблюдала комментарии «автор явно женщина» в разделе одного их моих приятелей, Руслана Бирюшева. Почему? А потому что вторым главным героем у него выведен женский персонаж, не ограниченный сковородкой и бинтованием ран героя, а сам герой по служебной лестнице стоит ниже. Этого хватило, чтобы назвать автора женщиной, которая скрывается под мужским псевдонимом. То есть, в большинстве случаев озабоченные этим вопросом даже не могут четко сформулировать, а что такое, по их мнению, «женская литература».
Если же подразумевать ставшие популярными в последнее время ЛФР – то да, конечно, еще как ощущаю.
18. Не кажется ли Вам, что нынешнее засилье женского фэнтези, иронических детективов, лит-RPG, фанфиков и «попаданцев» убивает серьезную литературу?
Вообще говоря, я из тех, кто считает, что нет плохих жанров, есть плохое исполнение. Вышеупомянутое «женское фэнтези», то есть, любовные романы, если правильно понимаю вопрос, по сути, все больше превращается в литературный филиал порносайтов. Иронические детективы… Тут ничего не могу сказать, современные не отслеживала, для меня иронический детектив – это Хмелевская, и хотя это не совсем «мой» жанр, не могу не признать, что до нее огромному количеству авторов, как до Луны пешком, невзирая на, вроде как, легкость ее произведений. ЛитРПГ – лишь реинкарнация модных некогда попаданцев, но и в рамках таких миров можно и поднять сложные вопросы, и создать настоящую литературу. Фанфики… Одна из моих любимых книг, «Последний Кольценосец» Еськова – фанфик, но у меня не повернется язык назвать его убийцей литературы. Словом, сам по себе жанр еще ничего и никого не убивает и не возрождает, он как пресловутый топор, которым можно рубить либо дрова, либо старушек. Увы, сейчас старушек рубят направо и налево.
19. Сериальность это благо или вред для автора?
Я сериальщик, поэтому, само собой, не скажу, что вред.
20. Что пожелаете своим коллегам по перу (клавиатуре, карандашу – нужное подчеркнуть)?
Уже состоявшимся – держаться. Начинающим – «бегите, глупцы!».
21. Если бы Вы могли выбирать, в мире какого из своих произведений жить, что бы Вы выбрали?
Нет-нет-нет, ни в одном из них. Ни за какие коврижки.
22. Если бы кто-то взялся писать фанфик к какой-либо из Ваших книг, как бы Вы к этому отнеслись?
Фанфиков уже написано немало, и отношение к ним – все так же «по ситуации». Есть те, которые не нравятся, есть те, за которые хочется проклясть, а есть те, которые вызывают бешеный восторг. Как раз сейчас, например, подходит к концу так называемая Зимняя Фандомная Битва, которая проводится сообществом фанфикеров, обитающих на diary.ru. Это, если кто не знает, что-то вроде соревнования команд, представляющих поклонников различных фандомов. Люди, увлеченные разными мирами, пишут фанфики, устраивают косплеи, снимают клипы и буктрейлеры… Команда «Конгрегации» участвует пока только второй год, но должна сказать, что их фанфики неизменно греют мне душу.
23. А если бы Вам предложили экранизацию Вашей книги, но какой-то одной, то какую бы Вы выбрали?
«Стезю смерти». Без сомнений.
24. Хотелось бы Вам написать книгу в соавторстве? Если да, то с кем?
О нет, как соавтор я буду ужасным партнером. Никому не пожелаю такой судьбы.
25. Какие концовки книг у вас любимые?
Логичные. Вообще, само собой, я тяготею к хэппи-эндам, но если «все умерли» – не дань моде и не желание подразнить читателя, если в процессе чтения я вижу и осознаю, что это единственно возможный, единственно логичный вариант развития событий – я это принимаю.
26. Снятся ли вам персонажи Ваших книг?
Уже нет. Но было дело, было…
27. Возникает ли у Вас желание переписать какое-то из своих произведений?
Да, и это тоже в планах. Те самые книги, написанные пятнадцать-двадцать лет назад, все еще лежат «в заначке», и я все еще надеюсь, что до них дойдут руки.
28. Хотя, по словам классика, «голодать русские писатели привыкли» ©, все же задам вопрос: способен ли писатель прокормиться в нынешних реалиях своим творчеством?
Мэтр, которому повезло с экранизациями или заграничными изданиями – да. Обычный автор среднего и тем более нижнего звена – однозначно нет.
29. Что можете сказать насчет участия в различных конкурсах? Стоит ли этим заниматься или это лишь бесполезная потеря времени?
Это, думаю, каждый сам для себя решает индивидуально. Я лично конкурсы не люблю и никогда не участвовала.
30. Есть ли, по Вашему мнению, смысл в различных тренингах для писателей, мастер-классах от корифеев жанра?
Точно так же, как и с конкурсами – «кому как». Опять же, я ни на одном не была, но судя по отчетам участников… Никого не хочу обидеть, но на мой взгляд, толку от практики и, может, чтения пары-тройки статей, посвященных писательскому делу, куда больше. Хотя есть, наверное, люди, которым поможет такое вот наставничество, разборы от состоявшихся писателей… Наверное. Я лично не знакома ни с одним автором, который сказал бы «благодаря этим тренингам я стал писать намного лучше», но не исключаю, что такие есть.
31. Забываете ли Вы содержание своих произведений?
И рада бы, да не могу. Шутка, конечно…
Нет, помню каждое, само собой. Если честно, я вообще не представляю, как можно забыть то, чем когда-то жил и во что вкладывал душу.
32. Как Вы видите свое личное писательское будущее? Скажем так, какой вершины в писательстве планируете достичь?
Да нет, у меня нет никаких глобальных планов, мечты о вершинах и стремления куда-то выбраться. Я вообще человек без соревновательного духа и больших амбиций. Это часто в жизни мешает, но менять себя уже поздно, да и ни к чему. Лучше просто буду писать, пока пишется.
33. Чего больше в писательском успехе: упорного труда или таланта?
Везения. Знаю, с этим многие не согласятся, но таков итог моих наблюдений за авторским сообществом.
34. Вы не против того, чтобы Ваше интервью было включено в готовящийся сборник интервью?
Нет, конечно, не против.
35. Вы не против того, что Ваше интервью будет фактически коммерчески использоваться в сборнике, а Вы не получите за это ничего, кроме рекламы?
Нет, совершенно не против.
Раздел на Самиздате http://samlib.ru/p/popowa_nadezhda_aleksandrowna/
Тексты, размещенные в группе https://vk.com/topic-46998914_34417701
Р.S. Так сказать, бонусом. Небольшая история о хомячке в заглавии интервью.
У появления этого хомячка своя долгая история. Когда-то, когда я была начинающим автором, особенно после публикации второго тома, о котором я упоминаю в интервью, там и тут в интернете стали кипеть споры. Герой и идея книг многим тогда не понравились, но многие и одобрили, и вот закипело. Среди читателей были и особенно упорные люди, спорящие где только можно, упрямо и, что называется, до последней капли крови, и вот нелюбители моих книг стали презрительно называть их «боевые хомячки Поповой». Читатели сначала отмахивались, потом смеялись, потом «боевой хомяк Поповой» стало чем-то вроде внутреннего мема, а потом – вот, появилось и его визуальное воплощение, хомяк-инквизитор.
«Конгрегацию», к слову, люто-бешено рекомендую. Впрочем, гражданам хиппи, пацифистам, хоплофобам, веганам и прочим либерал-демократам стоит воздержаться: пригорит.
Иллюстрации, правда, не самые удачные выбраны: с той же ЗФБ можно было и получше унести)
Зато блошиков, судя по интервью, у Надежды в книгах не должно быть, а это по нынешним временам исходно уже агромаденное плюсищо само по себе. Хотя основной массе читателей таковой аспект глыбако фиалетов, но фсёжки…
Ведьмы так, чтоб не скучать
Зато я на АТ первую статью из цикла про космос выложил. А на лит-эре меня забанили -.-
Технология «признания» впервые появившаяся публично, при Сталине, гораздо эффективнее и дешевле. Ну и немного гуманнее, если сравнивать.
Влад — впервые в жизни любители спорта прочитались пачишта матом!
Хотя неадекватность админов лит-эры это уже чуть ли не мем.
Наша!
Я доделаю начатое!
до какой бы ещё науки докопаться и заальтернативить