В порядке бреда. Писательская (творческая) сущность и "наблюдательный пункт".

Когда я читал книгу Стивена Кинга «Как писать книги», то нашел там один интересный совет. Хорошо представить себе место, откуда вы наблюдаете за своими историями. Это место, где стоит ваш рабочий стол, но оно больше в вашем воображении. У самого мистера Кинга это подвал, из которого все хорошо видно. И тут нет никакого противоречия, такова природа его «наблюдательного пункта».

Я тогда очень быстро осознал (не придумал и даже не вообразил), как выглядит мое такое же место. А совсем недавно понял, чего там не хватает. Меня. Моей творческой сущности. Того, кто рассказывает и диктует все истории. Место есть, нет того, для кого оно существует. Все это похоже на раздвоение личности или еще какое психическое расстройство, но моя писательская сущность персонифицирована и в некотором роде, отделена. Мы – разное, но мы – одно целое. Как Ленин и партия, как корпускулярно-волновая теория света, как Инь и Янь, на крайний случай.

В некоторых духовных практиках предлагают подружиться с внутренним зверем, или с тотемным животным. Моя писательская сущность тоже оказалась животным. Здоровенным таким хомяком.

Начну все же с описания моего писательского «наблюдательного пункта». Это библиотека. Громадный круглый зал, от пола до потолка высятся полки, забитые всевозможными томами. Разной толщины и формата, но все в хорошем однотонном переплете без надписей. Различные, но приятные цвета и фактуры корешков создают приятную атмосферу загадочности и уюта. Абсолютно уверен, что если эта библиотека не бесконечна, то как минимум, невообразимо велика.

Где-то там отгорожен деревянными перегородками мощный письменный стол из темного дерева. Возможно, стол даже покрыт сукном. Точно сказать нельзя, он весь заставлен стопками книг, завален листами и свитками. Посередине у стены установлена подставка для книг, над ней на стене какая-то картина в рамке. Рядом стоит чернильница, в которой не иссякают чернила, а из нее торчит белое перо.

Вот на этом столе и живет истинный хозяин библиотеки. Хомяк. Имени у него нет, поэтому буду называть его просто Хомяком. Зато у него есть профессия. Дело в том, что все до единой книги в этой бескрайней библиотеке написаны какими-то странными знаками, не похожими ни на один способ письма, когда-либо существовавший на Земле. Его понимает только Хомяк. Это язык моего воображения.

Когда Хомяк берет книгу и ставит на подставку, поверх полупрозрачных знаков проступает изображение. Описанное в книге действительно «разворачивается» на страницах. А Хомяк все это записывает на листах и свитках вполне понятными мне и вам словами. Он посредник. Переводчик с языка воображения на язык слов. Эти слова потом, если покажется нужным, я запишу на бумагу, наберу в текстовом редакторе или еще как-нибудь зафиксирую. Тот, кто это потом прочтет, переведет все сам, на язык уже своего воображения. Этих языков столько же, сколько и людей. И все они разные. Одни и те же слова каждый воспримет по-своему. Язык слов же, мы все более или менее сносно, понимаем.

Так что мое писательское Я – Хомяк-переводчик. Он переводит истории с языка воображения на язык слов, чтобы их можно было потом рассказать. Когда я что-то читаю, то Хомяк устраивается в кресле-качалке на удобной подушке с чашечкой чая в лапке и наблюдает за историей, которую показывают вместо картины в рамке. Когда повествование заканчивается, Хомяк вынимает из ящика под картиной новую книгу и ставит ее на полку. Эти истории, как и те, что он перевел, теперь наши общие. Они есть на двух языках. Так и пополняется наш общий багаж знаний и склад баек. Одниприходят извне, от мира слов в мир воображения, а другие изнутри.

Хомяк – бог и господин в нашей библиотеке. Все книги в ней – его запасы. Его закрома. Его сокровища. Наши сокровища (моя прелесть, голлум, голлум!). Он ходит среди полок, трогает лапками корешки и переплеты, предвкушая новые рассказы или смакуя уже известные. И не позавидую тому, кто рискнет отнять их у Хомяка! Не все книги можно даже просто взять с полки, их время не пришло. Другие могут оказаться пустыми внутри. И никогда нельзя сказать, что окажется под обложкой нового тома. Волшебная сказка. Сборник похабных частушек. Космическая баталия. Семейная сага. Полная слез и крови детективная история. Все, что угодно.

Хомяк трудится, не покладая лапок, уже много лет. Он переводит истории, которые я рассказываю сам себе с раннего детства. А я и понятия не имел, кого за них благодарить. Теперь знаю. Хомяка – за истории. И мистера Стивена Кинга за то, что у нас с Хомяком получилось познакомиться, пожать друг другу руки-лапы и приступить к взаимовыгодному сотрудничеству. Теперь я куда осмысленнее ищу хорошие истории во внешнем мире (не только книги или фильмы) для Хомяка. А он как можно тщательнее работает над переводами найденного в фондах Библиотеки Воображения, чтобы эти истории стали понятны каждому. Надеюсь, это принесет богатые плоды, которые порадуют не только меня.