Письма из Тувы. Часть 1

Блог не совсем новогодний. Даже совсем не новогодний, но, возможно, местами интересный. Ну и так, скоротать время до полной выкладки работ НФ.

Писалось в 2013м году по горячим следам в форме посланий вымышленному другу. Дополнил небольшими комментариями.

Письма 1, 2, 3

1

"Здравствуй, дорогой Друг!

Мы снова, нахохлившись рюкзаками, пошли в поход, и я взялся за перо.

Вот уже два дня мы в пути: малосонные ночи растягивают время резиной, и кажется, что уехали мы из дома в незапамятные времена. Должен сказать, что пока идёт всё гладенько и по плану. Лишь тётенька на регистрации несколько подпортила наше приподнятое по поводу отъезда настроение своей редкостной неторопливостью. По подсчётам наша очередь двигалась раза в три медленнее параллельных. Ну, да ладно – успели как раз к окончанию регистрации, лишь только традиционное пиво/кофе перед вылетом пришлось употреблять в ускоренном темпе.

А дальше потекла, где-то понеслась, где-то затряслась не самая простая двухсуточная дорога. В Красноярске резво кинулись по делам. Ты же знаешь, дорогой Друг, что нам нужно было купить харчей, чтобы подпитывать во время всяческих лишений свои избалованные городом организмы. А ещё нужно было забрать важное барахлишко, что томилось на складе, приехавши на неделю раньше нас. "

Комм. Всё везти на самолёте дорого, загодя отправили грузовыми перевозками катамаран, палатки и вёсла. Перевес на регистрации всё равно вышел, но из-за спешки нам всё это скостили.

"О! Всё же вскочил на гладком нашем пути маленький бугорок происшествия: только вылезли мы из нашего автобусика на стоянке перед магазином, как услыхали крик женщины – маленькая девочка сидит за рулём, машина катится кормой вперёд, женщина вцепилась в дверь, пытаясь остановить автомобиль. Наши богатыри кинулись и буквально руками предотвратили аварию. Женщина вроде бы отделалась ссадинами и ушибами, девочка – стрессом. Мы же, немного растревоженные, вернулись к нашим делам.

В полудрёме растеклись по салону автобуса, наблюдая в окошках пейзажи разных географических и климатических поясов. Мелькали: Красноярское водохранилище; хакасские степи, сдабриваемые ливнями; Абакан (город) и Минусинск; Енисей и Абакан (река); после чего (мелькания) дорога начала неспешно опоясывать горы Западного Саяна. Кое-где белели уцелевшие снега, намекая на повышенные зимние запасы в здешних краях. На Буйбинском перевале остановились – памятник на месте гибели Лебедя.

Погнали дальше. В сумерках вывалились в Тувинскую котловину, несколько робея перед степными просторами и предстоящей ночёвкой (начитались в «интернетах» всякого… нехорошего и пугающего) в Кызыле. Выгрузка из автобуса в снятую квартиру происходила по-партизански, украдкой. Запершись, вздохнули свободно и вскоре, подготовившись к следующему перегону, улеглись на недолгий сон."

Комм. Тува в девяностые, оказывается, называли "сибирской Чечнёй" со всеми вытекающими. Русских маленько подвинули. Про туристов уже в новые времена приходили новости: ограбили, угрожали оружием и т.д. Мы за год до этого имели похоже общение с бурятами, находились в некотором трепете.

"На рассвете, опять же скорым темпом, покидались в новый транспорт – ГАЗ-66. Впечатляющий шарабан был старше любого из нас, но это не мешало ему бодренько тарахтеть. А как он умеет преодолевать высоты, броды, перевалы и прочие дорожные неровности, мы познали позже. Перед стартом послушали некоторые напутствия представителя транспортирующей нас компании и тронулись. Над пустынным двором кружил коршун – то ли провожал нас, то ли намекал…

Водитель Валера – двужильный. Везёт нас почти без передыха по условной дороге, вздымая свой газик на высоты до двух с половиной тысяч метров над уровнем моря, бухая по камням бродов, соскальзывая по жидкой грязи с перевалов. Из нашей компании, дорогой Друг, не все так благополучно переносят дорогу, как сам водитель. Но богатыри крепятся в прямом и переносном смысле. Картинки в небольших оконцах впечатляют, заставляя беспрерывно расчехлять съёмочную аппаратуру. Погоды на нашем пути царят неустойчивые – на то они и горы. Уже в сумерках сваливаемся с дороги в сторону, дабы не влетать на лихом коне в негостеприимную (дурная слава опять же прилетела из «интернетов») деревню Кунгуртуг в ночи. "

Комм. В дороге укачало двоих (всего нас было пятеро). Причём не просто – потравил за борт. Я думал, один из них, пострадавших уже без сознания, так было ему плохо. Но как остановились, он ожил.

"Плюхаемся в палатки, но уже совсем скоро вскакиваем в туман и темноту, разбуженные четырёхчасовым будильником. Стремимся дожать оставшийся кусок дороги по-быстрому и слинять из мест «ненадёжных». План удаётся блестяще выполнить благодаря мастерству Валеруна (так ласково прозвали мы водителя). По пути поднимаем дремавшего возле дороги Мишу, сразу давшего косолапого дёру. Медведь оборачивался и шуровал ногами вовсю,,пока не скрылся из виду. Я, дорогой Друг, конечно, кинулся его снимать, но при десантировании из кибитки нашего вездехода коленкой чуть не выломал (как мне показалось) дверной проём, от чего медведь долго не попадал в объектив – ушибленное колено мешало навести фокус.

Прощаемся с Валеруном и его напарником и пытаемся форсировать сборные процессы – отчасти (тщательная укладка вещей в некоторых случаях заменяется аккуратным запихиванием, что не экономит время, а совсем даже наоборот) это удаётся - к десяти утра мы готовы к отправлению. Тут и я заканчиваю первое своё письмо.

До встречи, дорогой Друг!

29 июля"

2

"Приветствую тебя вновь, дорогой Друг!

Второй день мы на долгожданных водных просторах. События, не сказать, чтобы валом обрушиваются на нас, но некоторые колебания размеренной походной жизни всё же имеются.

Предыдущее письмецо было закончено как раз перед отдачей концов и выдвижением вперёд. Доставка наших тел и грузов на реку сложилась удачно и шустро, поэтому мы были несколько обескуражены тем, что далее наш темп передвижения заметно застопорился. Река (Балыктыг-Хем – один из истоков Енисея) растеклась по Тере-Хольской котловине словно какая-нибудь Молога по Вологодской области. Течение не желало нести нас вперёд, а наше мастерство в гладкой гребле, как ты знаешь, не то, что бы достигло небывалых высот. Так и рыскали мы от поворота до поворота, будто совсем и не приближаясь к маячившим на северо-западе горам.

Солнце палило, пляжи присутствовали, и лишь холодная вода прозрачно намекала, что мы не в Подмосковье, и не давала плескаться и плавать от души. Свежесть воды, до поры до времени, бодрила наши порядком утомлённые организмы.

Измочаленные и обгоревшие, мы всё же доплелись до гор, где вскоре и забазировались на ночёвку. Поели, наконец, горячего и, приняв горизонтальное положение, угомонились до утра.

Утро встретило и прохладой, и серой пеленой облаков, так привычно для нас (по прошлому, саянскому походу) усевшихся на вершинах окружающих сопок. Но пока не моросило. Река здесь уже шуршала живенько, повороты делала некрутые. Успокоенные гладким и быстрым ходом стали чалиться для «пережора». Лишь коснулись мы одним баллоном берега, ощерившегося острыми, как нож, камнями, как услыхали противный свист – баллон стал скукоживаться на глазах. Аврально повыкидывали себя и вещи на сушу.

Оценили масштабы бедствия: словно кто-то махнул финкой, нанеся баллону ранение сантиметров в семь длиной. Главный наш ремонтник Андрей размеренно и спокойно при небольшой помощи остальных членов экипажа организовал восстановительные работы.

Тут и солнце подоспело с тёплыми лучами, оказывая моральную и физическую помощь. Однако ж, дорогой друг, со злосчастного берега сняться в этот же день мы не сумели. Не сказать, чтобы клейка и ремонт затянулись – скорее нешустрыми были сборы после. Так и встали на ночёвку в расчищенном буреломе (спасибо богатырям).

Сейчас дымит костёр - сытный обед-ужин должен подкрепить слегка колебнувшийся боевой дух. Несколько беспокоит душный вечер и отсутствие росы – быть дождю. Но что будет завтра, поведаю в следующем письме.

До свидания, дорогой Друг!

30 июля"

3

"Приветствую тебя, дорогой Друг!

А мы сегодня жируем! Строчу будничные, точнее, днёвочные подробности.

После ремонта баллон вроде ожил, спасибо Андрею. С утра он [баллон], конечно, был вяловат, и бодрости в нём особой не ощущалось, но подкачали, напрягли, и вроде вот он готов бороздить бурные и не очень воды.

А меж тем нам предстояло преодолеть Мельзейский каскад, то бишь, череду порогов, следующих один за другим. Мандражировали помаленьку, а дождик (он всё ж таки полил с ночи) добавлял сырости и настроению, и одежде.

Грузили раненный катамаран на жёсткой сцепке – двое стояли и держали руками упругие пока что борта. Продолжительное стояние в ледяной воде совсем не грело – с дрожащих губ слетали упрёки погоде и медленно собирающимся членам экипажа. Загидрились, прилепились на посадочные места и пошли. "

Комм. Загидриться – надеть на себя сплавную одежду. У большинства гидрокостюмы, у меня, например, гидрошорты и куртка с затягивающимся поясом, воротом и манжетами. Всё это мокрое, холодное нужно надевать в общей прохладе и сырости. Дрожишь натурально, не можешь эту дрожь остановить. Неприятное состояние.

"И как-то потом погребли, погребли и нате вам - река вдруг впереди затерялась в камнях. Каскад появился неожиданно – горе мне, лоцману никудышному. Но линчевать меня покамест не стали, только законопатились поплотнее в спасжилетики, касочки прикрутили покрепче и ломанулись, не сильно разбирая дорогу. "

Комм. Это всегда нагоняет страху, это уже как рефлекс: вы плывёте, плывёте по реке, а тут раз - впереди реки вроде как бы и нет. Новичок скажет, мол, там нет воды. Ан нет, это только так кажется. Когда вода падает с порога, то, что ниже по течению, с более верхних точек не просматривается. Сразу слабость в ноги и руки, во рту пересыхает. Но хотя бы предупреждает река.

"Каскад жахнул не сразу, постепенно наращивая мощь, высоту валов и скопление камушков, сдавливая реку в узостях. Дорогой Друг, скажу тебе, что мандражировать уже не успевали – ступени ревели одна за одной, сбивая со счёта, накидывая многие литры воды нам на палубу. Некоторые предстоящие «номера» грозили тряхнуть по-настоящему, отчего хотелось знать об их приближении заранее. В одном из валов правый рулевой Алёша решил потрогать водицу не только веслом, но и всем телом. Команда не то, что бы не заметила потери бойца (Владик, так тот, наоборот, почти по форме заорал: «Человек за бортом!»… хотя нет, кажется, это было что-то вроде «Лёха вывалился!!!»), но была занята неотложными делами вроде того, как не въехать на полном ходу в камень. Алёше, видимо, не очень понравилось плыть в фарватере отдельно от судна, так что он лихо вскочил обратно в своё «седло», резвостью смахивая на юного Боярского-Д’Артаньяна, и включился в судовые работы. Но мы тут же и зачалились – сбросили накопившиеся в организмах водный балласт и ненужные эмоции, дабы не было других выпадений. Помахали дальше. Ждали двадцать вторую ступень, отчего в каждом следующем пороге видели «тот камень» (примету этой самой жуткой ступени). Но порог пришёл, как водится, неожиданно, развернул нас лагом, грохнул в бочку и понёс прямым ходом на огроменных размеров глыбу."

Комм. Лагом – боком, бортом по отношению к основному курсу. Бочка – пенообразная волна, обратная течению, возникающая из-за падения воды с уступа, неровности дна, отражения воды от препятствий.

"Дорогой Друг, я, конечно, не зоркий сокол, но казалось, что стремнина несла нас прямиком на неё [глыбу]. Команда замерла в молчании, пока кто-то не крикнул «Вправо!», и мы лихо отвернули от скалы. Выдохнули и завибрировали натянутым нервом, выруливая на отмель для перекуса. Эйфория захлестнула – обсуждали, как школьники после драки стенка на стенку. 

Дальше уже шли маленько опустошённые, да и пороги представали несложные. Дождь продолжал мочить последние сухие лоскуты на одеждах. В результате, ткнулись на рыбацкую стоянку на стрелке с речкой Каргы (прозвали её сразу же "Каргой"). Эта река несла бурно-грязные после выпавших осадков воды в наш Балыктыг.

Вечером споры – идти в «Щёки» или же дневать. Я по обычной дурости (ну, ты знаешь), гнал всех вперёд, апеллируя к срокам. Остальные хотели порыбачить и просто передохнуть, да и поднимающаяся от дождей вода смущала. Решили определяться утром."

Комм."Щёки" – довольно часто туристы-водники обзывают таким образом сложные каньоны на горных реках. Река бьёт в скулы "щёк", волнуясь и падая уступами. Нам предстояло штук десять ступеней "Щёк". Самая сложная часть маршрута. После чего мы должны были впасть в Малый Енисей (Каа-Хем).

"Утром я и определил, просто прислушавшись к шелестевшему дождю и словам Владика: «На метр вода поднялась!» (выбежал до ветру и принёс весть), нагло продрыхнуть, тем самым оставляя нас дневать.

Сегодня иногда сушимся, иногда греемся, ловим рыбу, ремонтируемся, читаем лоции, залезаем на близлежащие холмы, преодолеваем болота. Вода, на самом деле, поднялась на полметра и замерла в ожидании. Дождики периодически пересыпают, заставляя прятаться в укрытие и снимать сушащееся барахлишко. Дописываю строки и иду ставить вечерний чай – ещё надо будет разок попугать всех и себя «Щёками» (читка лоции) на сон грядущий.

До новых встреч, милый Друг!

1 августа"

Продолжение: Письма из Тувы, часть 2

Окончание: Письма из Тувы, часть 3