Литература -- "М" или "Ж"?

Имя Макс Фрай знакомо большинству читателей, но многим ли известно, что за этим именем скрывается Светлана Мартынчик? Услышали бы когда-нибудь об Амандине Дюпен, если бы она сперва не пряталась за псевдонимом – Жорж Санд? Чего уж говорить, даже сестры Бронте долго сомневались, стоит ли открываться перед публикой.

Александр Грин, Джоан К. Роулинг, Зинаида Гиппиус, Борис Акунин – их и многих-многих других объединяет не только работа под псевдонимами противоположного пола, но и желание быть услышанными. Но будут ли женщины читать любовные истории, вышедшие из-под пера писателя мужчины? И станут ли, в свою очередь, мужчины читать про завоевание вражеских территорий в изложении женщины? Или корни литературы находятся куда как глубже?

Довольно любопытный парадокс заключается в том, что литература призвана искоренить замшелое мышление, но в то же время порождает стереотип: мальчики направо, девочки налево.

Для того, чтобы измерить гендерность русской литературы, следует углубиться в историю. Вопрос о полном разделении мужских и женских произведений поднимается только к двадцатому веку, до этого момента в ходу было понятие литература «второго эшелона». И, думаю, с легкостью можно догадаться, за кем был первый. Начиная с девятнадцатого века от прекрасной половины человечества, умеющей и желающей держать в руках перо, ждали отражения определенных идеалов, и в первую очередь – высокой нравственности и умения сопереживать. Исключения – такие как княгиня Зинаида Волконская или поэтесса Анна Бунина – лишь подтверждали правило.

И для того, чтобы не возбудить, как говорил Джо Эндрю, «угрозу мужскому превосходству», хорошим тоном для писательницы считалось извиняться за свое творчество. Не последнюю роль в сломе женщины на этом пути сыграла направленность литературы в коммерцию в середине девятнадцатого века.

Это только часть сжатых и кратких описаний женского противостояния в истории русской литературы, а ведь в то же время «бои» за право быть услышанным велись и за рубежом. Но если отойти от историзма и обратиться к статистике, то цифры лишь подтверждают все вышесказанное. К примеру, Нобелевской премии по литературе удостоились сто тринадцать писателей, но только четырнадцать из них были женщинами.

Вот только сейчас на дворе уже не девятнадцатый и даже не двадцатый век. Сегодня большую часть литературной (и сетературной) ниши занимают писательницы. Их серии имеют коммерческий успех на рынке, они доказали, что могут добиться «мужского» успеха. Вот только с торжеством на произошедшее все равно смотреть сложно. В основном, женщины действительно пишут любовные романы, иронические детективы и всю ту прозу, которую принято пренебрежительно называть женской, а то и девочковой. Они разговаривают с целевой аудиторией, которая преимущественно состоит из представительниц слабого пола.

Статистика показывает, что у литературы действительно есть гендер. Точнее у ее направлений. К примеру, книги в жанре научной фантастики, фэнтези, о бизнесе и политике, технологиях и истории преимущественно покупают мужчины. Тогда как любовные романы, книги об искусстве, психологии и здоровом образе жизни – женщины. При этом личностный рост, детективы, триллеры и классика интересуют и ту, и другую сторону.

Нехудожественная литература довольно гибкая при определении гендера автора, но в художественной все еще прослеживается четкие разделения на малопересекающиеся жанры. И если вдруг мужчина захочет написать любовный роман, то он, скорее всего, предпочтет сменить литературное имя – и это та самая обратная сторона псевдонима: теперь не только женщинам приходится подстраиваться под тенденции.

Действительно ли о разном говорят авторы? Насколько при разговоре о большой//бумажной литературе уместен дуализм?

Объектов для анализа множество: есть огромное количество соавторских проектов, где оба автора в произведении крупной формы реализуют одну идею; есть выбор и среди малой формы. Чтобы вести сравнительный анализ, можно потратить всю жизнь, но так и не докопаться до истины.

Лично для себя в разряд уникальных литературных проектов, которые помогли расставить черточки над «и», я отнесу серию «Зеркало». Как было сказано в аннотации на фантлабе:

«Серия книг современных русскоязычных авторов, в которой издаются сборники малой прозы, отражающие “мужскую” и “женскую” точку зрения на одни и те же или схожие проблемы, принцип взаимодействия и противоборства мужского и женского начал . Для этого в каждом из них представлена пара литераторов разного пола».

Заявка изначально кажется довольно смелой в рамках литературы. Любой автор, давно и плотно работающий не только с издательствами, но и в сети, Хорошо осведомлен о холодной войне, ведущейся между авторами "мужской" и "женской" прозы. Может, имеет место генетическая память поколений (:)) или простое недопонимание, но от того лишь интереснее ответ на вопрос – к чему пришли в «Зеркале»?

Знакомство с серией я начала с первого сборника – «Зеркало для героев» под авторством Майка Гелприна и Ольги Рэйн. Но только к самому финалу поняла, о чем говорилось в самом начале. Но обо всем по порядку.

Первое, что хотелось бы отметить, разделение на главы по количеству знаков зодиака, начиная от «Овена», отождествляющего идею «Я сам» и заканчивая «Рыбами», подчеркивающими «Я верю».

Вторым китом сборника станет актуальное отражение тематик: прихода к новой жизни, созидания, взаимопонимания, гармонии и борьбы, как с самим собой, так и с окружением. Возникновение этих тем в социуме испокон веков порождало проблему, которая требовала решение и часто отражалась в литературе.

И третьим пластом стало исполнение. Именно при таком близком сравнении мужского и женского проявления в творчестве заметна разница. Хлесткий, четкий, в необходимых местах резкий слог Майка Гелприна играет на контрасте с мягким, плавным и тягучим слогом Ольги Рэйн. Как бы оба автора ни жонглировали стилями, в каждом произведении чувствуется рука гендерности литературы.

Погружаться в некоторые рассказы Майка мне было сложно как раз из-за языка, тогда как в произведения Ольги я почти мгновенно ныряла с головой. Но вместе с тем некоторые идеи Рэйн оставляли часть вопросов без ответов – «И что? Что хотел сказать этим автор? Как важно платить по счетам? Что череда необдуманных действий женщины может привести к катастрофе, которую придется распутывать? И о том, как важно женщине понять себя, принять и измениться?». И в противовес отражение мужского взгляда Гелприна, который оставлял меньше вопросов – скорее заставляя размышлять над множественностью четко отраженных проблем. И если Ольга, как мне показалось, направляла к размышлениям и поиску истины самостоятельно, то Майк точно сообщал читателю, о чем ему следует задуматься.

И все вышесказанное вновь приводит нас к самому началу сборника, который лично я бы отнесла и к введению, и к заключению, и к ответу на вопрос о гендерности литературы. Мужчины и женщины могут говорить об одних и тех же вещах, но по-разному. Это не мешает им соглашаться друг с другом, находить темы для соприкосновения и заставлять задумываться над иными точками зрения. Мужчина и женщина, что в литературе, что в жизни действительно являются частью чего-то целого, помогающего толкать к развитию обе стороны.