Люди и каракатицы

Бывают маленькие детальки, вокруг которых я строю понимание текста. Такая особенность видеть отношения текста и контекста. В рассказе "Море песка" это каракатицы. Они упоминаются всего в трех абзацах, всегда вскользь: как еда, как источник синего (!) красителя, как казус приспособления к изменившимся условиям жизни.

Каракатицы живут в песке. Шныряют в нем, как когда-то в воде. И, видимо, находят там еду. В песке есть вода, где-то глубоко. Видимо, где-то рядом с водой живут песчаные моллюски. Они когда-то прошли путь эволюционного приспособления.

И люди здесь как каракатицы. Они живут где вода, ищут пищу возле воды, и тоже прошли путь эволюционного приспособления. Прилетели с Земли за свободой и живут. Приспособились, рожают детей, строят общество. Пьют мутную воду ("страшно подумать, как их языки, глотки, и желудки выглядят изнутри"), сменили походку ("центры тяжести по-другому распределяются"), питаются каракатицами ("из еды в основном каракатицы: сушеные, вяленые, и, дорогущее разнообразие для праздников — вареные").

Рассказ хорошо прописан в значимых деталях. Вода дорога? Нормально, умываемся песком. Экономика лежит? Нормально, ведем натуральный обмен. Можно примерно вычислить социальный строй, используемые технологии, социальные отношения. На Земле такие территории и такие сообщества были, с некоторыми поправками есть и сейчас. Разве что торговля бывает поактивнее (и то не везде), но так то не другая планета, а та же Земля.

Связь людей и каракатиц -- как нить жизни и ее аллегория. Каракатицы свободнее людей, они жили на планете без людей и умрут, не подозревая об людском существовании. А кончатся моллюски -- и люди тоже кончатся. Хлипкая опора на то, что от тебя не зависит, жизнь где-то внизу пищевой пирамиды. А если не быть полу-каракатицей здесь, то нужно встраиваться в структуру метрополии и оказаться почти каракатицей там. Хотелось бы забыть о метрополии, но свобода так тесна и так тяжела, что, возможно, в глубине души мерцает желание стать кому-нибудь немного головоногим и ждать транспорта с Земли.

Один из наиболее нагруженных смыслами эпизодов рассказа -- события в доме Махары. Там, где жарится на сковородке несчастный моллюск: "Каракатица лежит на своём круглом смертном одре и вполне аппетитно благоухает." Песчаное существо готовят к съедению. Но и Махару готовят к пользованию. Спокойно, без особой суеты, с небольшими приливами душного воображения, готовят к постели. Обрабатывают, доводят до готовности. Потому что -- а зачем еще нужны глупые каракатицы? Чтобы поддерживать свою жизнь их жизнью. 

Махара сама хочет наверх, в синие элитные смыслы, и надеется, что плоть ее вечна, что ее будут жарить и есть много раз, и всегда с удовольствием. Не как песчаные моллюски, она догадывается о существовании сковородок, но среди этого дикого песка ей хочется побыть смыслом желания.

Что мешает метрополии добывать из людей краситель -- из рассказа не ясно. Но не доброе отношение к людям. Просто у людей-каракатиц с планеты песка пока не нашли красителя.