Одна жизнь

Он родился в Ленинграде в 1924 году, в семье потомственных военных из рода обрусевших эстонских немцев, еще в начале века переехавших в столичный Санкт-Петербург. Семья, несмотря на явно не пролетарские и иностранные корни, каким-то чудом избежала репрессий (возможно, сыграло свою роль то, что глава семьи — военврач дослужившийся до генерала. Может быть, консультировал кого-то слишком влиятельного, чтобы его трогать… Теперь это уже не выяснить.) Ходил в школу и в изобразительную студию, а после школы, как это ни удивительно, пошел работать кочегаром на торговое судно. Сейчас, наверное, сложно представить генеральского сына, лопатой шурующего уголек в топке, но так тогда вышло. На этом самом судне его и разбомбили немецкие самолеты в первые же минуты войны. Несколько часов он, контуженный, держался на поверхности прохладной балтийской воды, пока его не подобрали с поискового судна и не отправили в госпиталь.

Из госпиталя он вышел уже в блокаду.

О том, каково это было — выживать в блокадном Ленинграде, он никогда никому не рассказывал. Ни единого слова. Никогда.

В 1943 году его по «Дороге Жизни» уже практически умирающего вывез из Ленинграда брат, которого война застала в Москве. Еще один долгий госпитальный период, после которого его навестили люди из СМЕРШ, но не для того, чтобы взять за горло, как немецкого шпиона, а наоборот, чтобы предложить ему поступить к ним в школу курсантом. Он согласился. Выпустившись из школы, он получил свое первое назначение, и вместе с передовыми частями Красной Армии 22 сентября 1944 года вошел в Таллин, где прямиком направился в штаб-квартиру таллинского Гестапо, располагавшейся на той самой улице, где он потом буквально через несколько домов много лет будет жить со своей семьей. На столах стояли кружки с только-только остывшим кофе…

После освобождения Эстонии он остался там, принимая активное участие в поимке и ликвидации тех, кого теперь зовут «борцами за свободу», а тогда, в основном, считали бандитами и мародерами - «зеленых» или «лесных братьев». Поскольку он свободно владел немецким языком, да и выглядел как стопроцентный немец (которым, собственно, и являлся), то он работал, как это теперь называется «под прикрытием» - внедрялся в банды и передавал информацию, способствовавшую выявлению и поимке новых «борцов». Однажды армейскому командованию надоело это непонятное раздражающее копошение в лесах, и оно устроило большую войсковую операцию по прочесыванию нескольких лесных массивов, в результате которой замели и его. СМЕРШевцы успели выдернуть его из временного лагеря для пойманных в самый последний момент.

Но время шло, война потихоньку уходила в прошлое. После СМЕРШа по прошествии нескольких он в итоге оказался в КГБ, где после очередной учебы начинает работать в управлении «С», курируя работу советских агентов в германоязычных странах. Об этом он тоже никогда ничего не рассказывал, кроме совершенно фантастических шпионских баек. Но очень смеялся, когда смотрел шпионские советские блокбастеры наподобие «ТАСС уполномочен заявить». Впрочем, один подлинный эпизод из его карьеры известен — в 1962 году он участвовал в обмене Рудольфа Абеля на пилота Пауэрса, и ехал с ним в одной машине. Они разговорились, и Абель, сам неплохо рисовавший, в итоге подарил ему быстрый набросок — портрет карандашом. Этот портрет до сих пор хранится в семейном архиве.

Немного поднявшись по карьерной лестнице, он перешел на несколько более легальное положение — начал работать в советском представительстве в Берлине, как и положено сотрудникам «конторы» - «третьим помощником атташе по садоводству», где занимался все тем же — курировал работу советских агентов, совершая время от времени поездки в Австрию, Люксембург, Бельгию. Там он и проработал до отставки, после чего вернулся в Эстонию, где до пенсии работал в Госархиве ЭССР. Что интересно, когда СССР развалился и бывшие сотрудники КГБ превратились во врагов Эстонской Республики, в его адрес ни разу не прозвучало ни звука. «Контора» умела прикрывать своих людей, сдавая только не очень уважаемых стукачей. Пенсию он получал из России, и угадать, что это пенсия полковника КГБ можно было разве что по ее размеру.

Когда я перечитываю вот эту только что записанную мной биографию, мне не верится, что это жизнь реального человека. Это был мой родной дед.

Эрнест Карлович Гейн.