Пальцы, свист и инопланетянские буквы

Величественное в своей античной красоте, здание Биржи казалось далёким, неприступным. По дороге между ним и мной с тонким свистом проносились два потока автомобилей: направо, а чуть подальше налево. И не было никакой возможности перебраться на другую сторону Биржевой площади. Хоть бы какой-нибудь «Харон» повстречался что ли! Мне не пришлось стоять беспомощным истуканом слишком долго: ко мне подошёл высокий туарег, зыркая на меня из-за своего бронзово-коричневого покрывала, точно повторявшего цветом тот кусочек кожи его лица, который только и было видно. В руках он держал связку каких-то табличек на коротких шестах.

— Возьми. Пригодится, — немного смущённо, но твёрдо проговорил он, протянув мне одну из табличек, которая по беглом рассмотрении оказалась узнаваемым восьмиугольным знаком остановки. Только написаны на ней были вовсе не СТОП и даже не STOP, а незнакомые значки а-ля «расшифруй язык чужих».

Я подняла знак так, чтобы видели водители (кто бы они ни были) машин, проносившихся мимо. И они остановились. Сразу, резко, только что не заносило их на обочины. Я испуганно и удивлённо оглянулась на человека, выдавшего мне знак. Это и был, видимо, мой «Харон». Он неподвижно стоял на тротуаре и молча смотрел мне в спину, точно хмурый, неразговорчивый бес, пленник Стикса.

Биржевую площадь я пересекла быстро, уже примерно догадываясь, чем заняты женщины-туареженки (был среди них, кажется, ещё и мужчина один), большой разноцветной толпой собравшиеся на этой стороне площади. Их было человек двадцать; они сидели на ступенях парадной лестницы Биржи и… учились. «Преподавательница», стоявшая перед ними, поминутно поднимала руки, бряцая многочисленными серебряными браслетами. Всё это напоминало то ли собрание древнегреческой философской школы, то ли современный лекторий.

— Иди к нам! — дружелюбно позвала ближайшая ко мне девушка, когда я подошла к ним поближе. Другие беззлобно захихикали, с интересом рассматривая мою непривычную для них одежду.

— Что вы учите? — спросила я, присев рядом с пригласившей.

— Тифинаг, — ответила она так, как будто этот ответ всё должен мне объяснить.

— Эти знаки?

— Это наш алфавит, — вступила в разговор «преподавательница» и добавила с гордым видом: — Мы — хранители нашей родной письменности.

Я непонимающе обвела всех взглядом.

— «Вы» — это женщины?

— Да. Лучшая часть нашего народа, — с лукавой улыбкой ответила главная.

— А как же ваши мужчины?

— Тоже ничего себе люди, — в кулачок хмыкнула молодая женщина, сидевшая позади и выше меня.

— Учит, кто хочет, им ведь необязательно, — деловито сказала учительница и снова зачем-то подняла руки на уровне груди.

— Это мы обязаны знать тифинаг, — вполголоса пояснила моя другая соседка, чуть склонившись к моему уху; на её шее я заметила прямоугольный серебряный кулон с подобными знаками. — А мужчинам можно быть неграмотными.

Её последних слов я уже почти не слышала, так как взгляд мой приковала «преподавательница», прямо в воздухе перед собой написавшая два светящихся зелёным знака (что-то вроде голограммы?):

Она назвала их чётко и громко, так, что услышали все: q и q. Причём одну она произнесла особым образом, с каким-то чётко дозированным дрожанием в голосе, какое я бы не повторила ни с первого, ни со второго раза. Для туареженок, впрочем, сделать это не составило труда, они-то научились так говорить с детства.

— А ты чем занимаешься? — спросила меня девушка, с самого начала пригласившая присесть рядом с ней.

Я удивилась: не думала, что порождению моей фантазии будет интересно узнать обо мне. Пока учительница объясняла разницу между знаками

(в её объяснениях я всё равно безнадёжно завязла), я задумалась над ответом.

— Сочиняю истории. Потом записываю их и даю читать людям.

— Твои истории, — оживилась девушка, — их многие читают?

— Пока не очень. Но надеюсь, всё изменится.

— Напиши о нас, — вдруг попросила «преподавательница», как оказалось, прекрасно слышавшая наш шёпот. — Расскажи об имохагах — свободных людях Сахары. О пустыне.

— Я написала рассказ «Сын Ориона».

— Этого мало, — твёрдо заявила та.

— Будет продолжение, — поспешила сказать я, не понимая, почему мне так хочется угодить им.

— Мы будем молиться за твой успех, — мягко улыбнулась она. — И ещё возьми себе вот это.

Я ошеломлённо смотрела на подарок — серебряный кулон на нитке из чёрных обсидиановых бусин, украшенный тонкими штрижками орнамента.

— Это же… двадцать второй агадесский крест! — воскликнула я.

— Да, — улыбнулась туареженка. — Этот крест символизирует свободолюбие и силу. Пусть у тебя всегда будет достаточно сил писать, а твои истории пусть преодолеют все границы мира.

— Спасибо, — только и смогла ответить я, смущённо думая, что, возможно, эти дружелюбные люди просчитались, попросив написать о них именно меня. Как оправдать их ожидания?

Но вот откуда-то сзади раздался мелодичный свист. Менялась его высота и громкость, звуки были то длинными, то короткими, то раздавались как одиночные капельки дождя, упавшие на асфальт, то выпускались длинными очередями. Это было похоже на… речь. Я не верила, что эти звуки издаёт человек, пока не повернулась и своими глазами не увидела между колонн Биржи свистевшего туарега. Молодой мужчина, который вместе с нами сидел и учил тифинаг, вдруг поднял голову и ответил тому таким же свистом. Это был удивительный разговор, и слышались в нём и вопрос, и ответ, и удивление, и радость — каждая интонация была интуитивно понятна.

— В пустыне, — тихо пояснила мне девушка, сидевшая рядом со мной, — это, зачастую, единственный способ общения на больших расстояниях.

— Перерыв, девочки, — притворно хмурясь проговорила «преподавательница», позволяя своим ученицам отдохнуть. Ответом ей стало уже не сдерживаемое ничем хихиканье, весёлые перешёптывания и игривые многозначительные переглядывания: на пять ступеней ниже молодой человек с пронзительно-синими глазами на смуглом лице, в литаме, прикрывавшем только рот, выводил на тонкой ладошке девушки в розовом покрывале знакомые знаки тифинага. Он обжигал её взглядом, её рука заметно подрагивала. В конце, когда он закончил чертить, она чуть сжала ладонь и, помедлив, пожала ему руку в ответ.

— А они что делают? — спросила я, указывая на явно влюблённую парочку.

— Договариваются о свидании, конечно, — добродушно фыркнула моя собеседница. — Повезло Келле, Лийя — мужчина видный, имхар опять же.

— Это что-то вроде языка пальцев?

— Ну да. Ещё один из наших способов вести тайные переговоры. Смотри, сколько здесь ушей. То, о чём эти двое только что условились, теперь знают только они и больше никто.

— Его глаза даже вроде бы накрашены!

— А ещё он умеет ими так вращать, что любая девушка в обморок упадёт от счастья!

Я, наконец, рассмеялась. Правильно, как ещё показать свою заинтересованность, не оскорбив гордую туарегскую женщину, если ты с восемнадцати лет скрываешь своё лицо? Подведи глаза и научись ими выразительно смотреть. А еще получи доступ к её ладошке. Как договориться с товарищем о разграблении каравана? Устрой с ним пересвист. Или выучи тифинаг и начерти на его ладони план нападения — всё равно этот «инопланетянский» алфавит никто, кроме тебя и твоих соплеменников, не знает.

Всем лучей добра и лёгкого общения!