Транс

Я то, что я с собой сделал, а не то, что со мной случилось.

К.Г. Юнг

1

Тонкий пеньюар замирает в полете, а затем плавно опускается на матрас. Его цвет - обычно нежно-абрикосовый, с розоватыми переливами - в лучах ночника кажется совсем серым. Лишь серебристая нить, вплетенная в кружева, привычно поблескивает в складках. Стоит мне склониться над ним, как перышки на полах приветливо шевелятся от моего дыхания.

Милый, прекрасный друг! Когда ты на мне, я счастлива, словно в объятиях любимого мужчины. Не чувствую себя одинокой неудачницей, не думаю о том, что скажут другие. Не гадаю над словами матери.

С матерью связано так много горьких воспоминаний, кто бы знал, сколько дерьма я из-за нее пережила. Чтобы ни делала, все было неверным: неправильно одевалась, не так себя вела, не с теми встречалась. Устав от ссор и непонимания, я спешно покинула родные пенаты, и теперь довольствуюсь одиночеством в крохотной квартирке рядом с парком. И кажется – вот оно, счастье!

Чтобы отогнать скверные мысли, раздеваюсь и накидываю пеньюар поверх голого тела. Он узок в плечах, приходится аккуратно поднимать руки, чтобы не дать разойтись швам. Единственная пуговка оказывается в петлице, готовая выскользнуть от легкого прикосновения - ведь именно для этого она была создана, не так ли?

В новой пустой квартире моим прибежищем стал широкий матрас, как айсберг распластавшийся по темному полу. И постель, и будуар, и даже обеденное место, - в этом была какая-то своя, особая матрасная романтика. Я с ногами усаживаюсь на него, захватив расческу, зеркальце и полупустую косметичку – после грандиозного скандала в ней спаслись только тушь, блеск и любимые духи. Из-за бионических линз – линз дополненной реальности – радужка отливает ультрамарином, я аккуратно подкрашиваюсь, стараясь не ткнуть кисточкой в полимерный участок. Он намертво пришит к глазному яблоку, если я задену его, то будет неприятно щипать.

Затем расчесываю волосы. Они темные и длинные - их кончики щекочут лопатки. Смотрю на себя в зеркало, мажу губы блеском, облизываю. Во рту остается приятный клубничный привкус.

В довершении сбрызгиваю шею духами. Комнату обволакивает цветочно-цитрусовый аромат, начинает витать между коробками с вещами, которые я так и не удосужилась разобрать.

Готово, я прекрасна и неотразима.

Да, моя сегодняшняя жизнь полна грустных моментов, но она изменится завтра в девять – я записана на трансдукцию. В капсуле лежит новое тело, красивое, гладкое. С полной грудью, тонкой талией и женственными широкими бедрами, с приятным голосом, высоким, звенящим – я всегда хотела петь. Это новое тело стоило всех стараний: среди миллиона кандидатов выбрали именно меня. Целый год ушел на посещение психотерапевта, и лишь когда он выдал свое неутешительное заключение, удалось получить направление в «ROQUE». Там-то я сразу заинтересовала ученых. Так начался мой путь к счастливой жизни, не всем было со мной по пути. Сколько сочувствующих взглядов я вытерпела - знает один лишь Господь. Сколько упреков, сколько истерик матери пережила - ведомо лишь Дьяволу. Сколько провела бессонных ночей в лабораториях, пропуская студенческие вечеринки - помню лишь я. Пусть все так и останется. Завтра выйду в мир в новом теле, с новым именем и новой жизнью!

Чувствую, как что-то горячее стекает по щекам. Неужели слезы?.. То ли от радости, то ли от жалости к себе. Что ж, нет смысла их сдерживать, ведь кошмар кончится завтра, в девять. Поплачьте, мисс Киз, вы заслужили!

Я рыдаю в голос, размазывая тушь по щекам. Мне становится легко и грустно. В груди словно развязался тугой узел, и впервые могу дышать свободно. И вот я, свободная, сижу на матрасе, с потекшей тушью и в глупом халате. Что сказала бы мать, увидев своего сына в таком нелепом виде?

2

Включаются линзы, отсвечивая синим на потолок. Я так и не смогла уснуть, провалялась в пеньюаре, пялясь в пустоту и считая секунды. Запястье щекочет изнутри - наконец-то сработал будильник. Когда касаюсь вшитых в кожу сенсоров, зуд прекращается.

Вот он - грандиозный день. День, когда Теодор Киз переродится в Даян Киз.

Предвкушено вздыхаю, встаю с постели и иду в ванную. Знаю, что глаза красные от слез, к ресницам прилипли комочки туши, на щеках же вновь появилась щетина. Залезаю в душ, смываю остатки марафета, последний раз в жизни бреюсь.

Несколько минут смотрюсь в зеркало, прощаясь. Собираю волосы в хвост, одеваюсь. Все давно решено: тело выращено, модель нового мозга готова, на улице ждет автомобиль, нетерпеливо жужжа двигателем. Складываю в рюкзак платье, туфли, нижнее белье, косметичку и свой пеньюар – с ним мне спокойней. Закрываю дверь и как во сне спускаюсь к машине.

Автомобиль останавливается у скалоподобного здания, с пустым фасадом, как и все остальные. Торопливо захожу в просторный атриум, стальные колонны отражаются в граните, мягко сияют неоновые дорожки на полу. Корпорация «ROQUE» - всплывают буквы на стене. Меня встречает смуглая темноволосая женщина в приталенном пиджаке:

- Здравствуйте, мистер Киз, - она обладательница белых зубов и лиловых глаз. Линзы подключаются к местному ВИ, и я вижу имя администратора: «Эмма Лоу». - Готовы к новой жизни?

Киваю. Глупый дежурный вопрос.

Ведет меня в лифт. Запах ее духов, густой и сладкий, как мускус, заполняет собой все пространство. Я морщусь, едва сдерживая чих. За стеклом мелькают пустые этажи. Лифт плавно разгоняется, набирает скорость, гудит и останавливается. Хромированные створки распахиваются, и мы попадаем в просторную комнату. Здесь по мне скучают кожаный диван и камера.

- Присаживайтесь, - она деловито отходит к прозрачному столу, - осталось еще кое с чем разобраться.

Послушно опускаюсь на скрипучую кожу. Чертовы формальности.

- Итак, Теодор… Или лучше обращаться к вам Даян?

- Даян, - охрипшим от волнения голосом отвечаю я. Сейчас последует вереница личных вопросов, записанных на камеру, и согласие на процедуру.

- Даян, - Эмма не поднимая глаз, продолжает водить пальцами по запястью с непроницаемым видом, - видео является официальным документом, подтверждающим ваше согласие на трансдукцию. Вы готовы начать?

- Готова, - беру со столика стакан, делаю глоток, вода оказывается горьковатой. Плохо отфильтрованная? Нет, не может быть – здание новое, все фильтры наверняка исправны. Наверняка горечью отдает успокоительное.

- Нейронная трансдукция - необратимый процесс, вы понимаете это?

- Понимаю.

- В ваших документах указано несоответствие гендерной идентичности и реального пола. Заключение психотерапевта это подтверждает, однако я все же обязана спросить вас: это единственная причина, по которой вы решаетесь на такой шаг?

- А какие еще могу быть причины? – я срываюсь. Понимаю, что должна молчать, что сморозила лишнее, что это невежливо. Но эти чертовы вопросы стоят между мной и моим новым телом, все, чего я хочу – побыстрее закончить!

- Вам не стоит нервничать, - Эмма вскидывает бровь, однако от сенсоров не отрывается. Стерва. – Вы не хотите переносить воспоминания до двенадцати лет. Мы обязаны записать каждое ваше слово, ведь такие манипуляции с памятью могут повлечь серьезные последствия как для вас, так и для нас.

Я поворачиваюсь к камере, стараюсь говорить спокойно и плавно:

- Меня изнасиловал отчим, я не хочу ничего об этом помнить. С двенадцати лет я считаю себя женщиной, и поэтому прошу «ROQUE» не вносить более ранние воспоминания в мой новый мозг.

Эмма бросает на меня быстрый взгляд, как будто даже сочувствующий. Продолжает делать какие-то пометки, что-то говорить одними губами. Мне становится неловко от возникшего молчания, ерзаю на диване, кожа подо мной недовольно скрипит.

- Ваше нынешнее тело в хорошем состоянии, - в навалившейся тишине фраза звучит как выстрел, я невольно вздрагиваю. - Оно может стать отличным донором, внутренние органы отлично подойдут тем, у кого нет времени ждать взращенные. Тело обычно живет еще около месяца, затем кремируется. Прах доставят боксом по почте, или же сможете забрать его в офисе.

- Можете оставить себе, мне он не нужен, - равнодушно пожимаю плечами, диалог меня утомил. Отказываюсь от праха, чтобы сильнее позлить мать, она ведь наверняка захочет устроить похороны по всем католическим обычаям. – На донорство же согласна.

- Отлично, - она вскидывает руку, и я замечаю ее маникюр - черные ногти красиво блестят на свету. - Должна предупредить, что вы потеряете три последних дня воспоминаний. Тех, что не записали в модель.

- Сколько я пробуду в коме?

- Все зависит от того, как быстро мозг приспособится к новому сознанию. В среднем это занимает два-три дня, в исключительных случаях больше, - впервые она поднимает на меня глаза. Линзы красные, вспыхивают и затухают: мисс Лоу загружает протоколы в Виртуальный Интеллект здания. - У вас еще вопросы? Лучше задать их сейчас, пока идет запись.

- Хотелось, чтобы моя мать была здесь. Вы можете пригласить ее, как только я приду в себя?

- Разумеется, - Лоу вальяжно откидывается в кресло. Интересно, она тоже транс? - Сразу, как вы очнетесь, ВИ вышлет приглашение и разрешит доступ в вашу палату.

- Спасибо, - благодарно киваю. Как камень с души, ведь мать ни о чем не знала.

- Сейчас появится текст, который вам нужно будет прочитать в камеру.

Жужжит объектив – подключился нотариус. На стенах начинают играть синие буквы: «Я, Теодор Нортон Киз, рожденный 15 января 2144 года, линзы серии…».

- …в твердом уме и здравой памяти соглашаюсь на нейронную трансдукцию в новое тело, предоставленное корпорацией «ROQUE». Тело выращено под моим контролем и визуально осмотрено двадцать третьего сентября две тысячи сто шестьдесят седьмого года. Модель нового мозга создана с моего согласия и полностью соответствует моему запросу, - затем начинаю перечислять участки, где хранятся мои воспоминания. Те, что я так ненавижу.

3

Когда заканчивается регистрация и перевод на новое имя, Эмма провожает меня в палату и выдает одноразовое белье. Футболка, джинсы, ботинки, носки – все летит в глубокий шкафчик. Я снимаю серебряный крестик, когда-то подаренный матерью, ведь в капсуле на мне не должно быть ничего металлического, затем надеваю рукава из специальной ткани - они не дадут трансдуктору испортить сенсоры, их потом извлекут и отправят на переработку. Расправляю платье и аккуратно вешаю его вовнутрь. Когда выйду отсюда, я должна быть королевой.

После трансдукции потребуется пара дней на реабилитацию, и придется торчать в стационаре. Надеюсь, там хорошо кормят - я пообещала себе, что в новом теле буду следить за фигурой.

Заходит Эмма и, сияя белоснежной улыбкой, торжественно произносит:

- Попрощайтесь с собой, Даян!

Я кисло улыбаюсь в ответ. Век бы не видела свою рожу, а вы мне: «попрощайтесь» ...

Она отключает сенсоры на предплечьях и провожает меня в узкую капсулу. За прозрачной стеной в точно такой же лежит Новая Даян Киз, девственная и прекрасная. Глаза закрыты, рыжие волосы собраны. Белое тело блестит от геля. Кажется, я уже здесь чувствую ее запах – естественный, тонкий, приятный. Еще немного, и я стану этой красавицей за стеклом.

Забираюсь в капсулу. Впервые осознаю дикий, почти животный страх. Стану мириадами импульсов и полечу в чужую голову: вдруг по пути потеряется что-то важное? Пусть «ROQUE» гарантируют полную безопасность и стопроцентное перемещение, технология все еще несовершенна. Иначе зачем эксперименты над такими психически больными людьми, как я?

Эмма надевает на мою голову датчики и шепчет с мягкой улыбкой, стараясь успокоить:

- Даян, я понимаю, вы боитесь. Когда-то я сама прошла через это и хорошо помню, что испытывала. Говорю вам, волноваться не о чем. Пара вспышек, и все кончится, вы даже не успеете глазом моргнуть, - она ободряюще берет меня за трясущуюся руку. Сжимает пальцы, поддерживая. - Все, что требуется – оставаться в сознании и смотреть на точки. Каких-то пару минут.

Нервно киваю, она отпускает и уходит. Ремни стягивают тело, больше не могу шевельнуться. Видя ее удаляющийся силуэт, понимаю, что она солгала.

Господи, как же страшно! Внутри меня что-то шевелится, что-то скользит, я не чувствую ног. Капсула с щелчком захлопывается, свет надо мной закрывают массивные кольца трансдуктора. Я зажмуриваюсь, я готова рыдать, да только не осталось ни одной слезинки!

Доносится холодный голос оператора:

- Аппарат готов. Трансдукция начнется через: десять, девять, восемь…

Становится темно, как в аду. В разброс зажигаются синие точки. Кольца начинают вращаться, сначала медленно, затем быстрее, с нарастающим скрежетом. Ускоряются, визжат на ультразвуке – точки сливаются в полосы, а затем и в единый слепящий свет. Я, не сдерживая крика, вою от страха, да только кто меня слышит? Кто меня слышит?! Даян, ты слышишь меня?!

4

…Я блюю на бетон, соскользнув с койки. Тощие волосатые колени упираются в ледяной пол. Замечаю, как в пустой рвоте отражается лицо - незнакомое, перекошенное, страшное. Мое.

Руки с взбухшими синими венами. Из предплечья, у самого сгиба, торчит белый катетер. Какую дрянь в меня вливали?.. Дрожащими пальцами - длинными, чужими – вынимаю иглу. Вену тянет, проступают темные капли. Чтобы остановить кровь, зажимаю предплечье.

Поднимаюсь. Меня шатает. Снова тошнит чем-то вязким и прозрачным. Мышцы сводит до рези, свободной рукой прижимаю худой кудлатый живот.

После накатившего приступа ощущаю облегчение. Теперь крепче стою на ногах. Делаю глубокий вдох – легкие жадно раскрываются, всасывают воздух до самых кишок, - закашливаюсь от едкого запаха химии. В голове звенит пустота, нет доступа в те кластеры, где память. Ни имени, ни кто я, ни что я здесь делаю: в бетонной комнате без окон, где стоит несколько пустых коек, и только рядом с моей висит капельница. Когда вожу пальцем по датчикам на запястье, но линзы не реагируют – ВИ здания перекрыл мне доступ. В комнате ни камеры, ни панели вызова персонала. Даже шлюза, из которой вылетают боты, и то нет. Это явно не клиентская зона: отсюда не выходят, ни с кем не связываются, за мной не наблюдают. Я в донорской?

Дверь плотно закрыта. Стучусь, толкаю – тщетно. Снова осматриваюсь. Как отсюда выбраться, как связаться хоть с кем-то?

Холод пробирает до самых яиц, ступни онемели. Понимая, что все тщетно, я возвращаюсь на койку и растираю ноги, чтобы хоть как-то согреться.

Пытаюсь напрячь извилины, чтобы вспомнить хоть что-то, но получаю щемящую боль в висках. В поисках ответа осматриваю себя: белый, тощий, лет двадцать-двадцать пять. Полуголый, в одних бумажных трусах. Темные волосы рассыпаются по плечам.

Потеря памяти, холодная комната, отсутствие доступа… Все складываются в одну неприятную картину: я в заднице.

Хочу закричать: «помогите, кто-нибудь!», но давлюсь словами, ведь дверь в этот миг распахивается. Бросаюсь к выходу, поскальзываюсь на собственной рвоте. Взмах руками помогает удержаться, но время упущено - путь преграждает бот-контроллер. На корпусе ярко горит символ «ROQUE» - Король и Ладья, перетекающие друг в друга.

Мигает датчик - бот на связи с ВИ. Лицо обдает ветер из-под лопастей, пахнет горячим пластиком. Сканер наготове - предупредительно сияет. Контроллер жужжит, зависнув на месте. Затем сверкает, на секунду ослепляя. Внутри бота раздается протяжный стон и скрежет микросхем.

- Даян Киз, пожалуйста, вернитесь в палату, - голос из стали растягивает гласные, пытаясь придать фразе вежливый тон.

Даян Киз?.. Да что со мной не так?! Чуть не вою от досады, но мне удается сдержаться:

- Запрашиваю путь, - руки дрожат, я сжимаю кулаки. Вот-вот перед глазами заскользит кроваво-красная нить, ведущая вглубь логова «ROQUE». Не успеваю двинуться, как датчик контроллера меняет цвет с синего на красный - бот переходит в режим защиты, будто Даян Киз опасна.

- Отмена приказа, - из-под закрылков вылезают маленькие темные лампы - тралы. Одно движение, один неверный шаг – и я буду биться в конвульсиях. – Ожидание сотрудника.

Слышатся торопливые шаги. Позади бота возникает женщина, видит меня, замирает. Лиловые линзы, запах духов - тяжелый, дурманящий.

- Даян?.. – произносит она на выдохе.

- Мэм!.. – я вскидываю руки, показывая, что безоружен. – Помогите!

- Обезвредить!.. – ее лицо перечеркивает ужас. Раздается жужжание бота.

По глазам бьет болезненный белый свет. Ноги подгибаются, колени ударяются о пол. Все застилает багровая пелена.

5

Прихожу в себя мучительно медленно. В голове такой тугой вакуум, что кажется, словно он засасывает барабанные перепонки внутрь черепа, звуки теряются в пустоте. Из-за вырубившей меня вспышки по щекам текут жгучие слезы.

Я мотаю головой, пытаясь вернуть себе зрение и слух. Сенсоры примагничены к койке, движения кистями болезненно натягивают кожу. Чувствую знакомый тяжелый запах. По дуновению ощущаю, как ко мне осторожно приблизились.

- Кто вы?

- Эмма Лоу, сотрудник «ROQUE». А вы?

От вопроса меня охватывает странное чувство. Бот назвал меня «Даян Киз», однако, по-моему, я не очень похож на девчонку.

- Не знаю, - признаюсь я. Кто-то оттягивает волосы назад, в затылке щелкает. Чье-то лицо расплывается надо мной темным пятном. - Транс?..

- Я уже ни в чем не уверена, - холодно отзывается мисс Лоу. – Имя «Теодор Нортон Киз» говорит вам о чем-то?

Ее слова отзываются болью, голову снова сжимает в тисках. Я как из-под толщи воды слышу: «Теодор», «Тео», «Тедди», и шестым чувством понимаю, что голоса зовут меня.

- Теодор Нортон Киз, - повторяю я, фраза звучит громче, чем рассчитывал. – Да, так меня зовут.

- Ваше последнее воспоминание, мистер Киз, - тон мисс Лоу чуть смягчается.

Не хочу отвечать. Вместе с именем я выудил непонятный обрывок: перед глазами отчетливо возникает глубокая черная щель, из зеленой ткани с острыми зубчиками от молнии. Темная бездна, из которой на меня что-то пялится. Что-то страшное.

- Молчите? Что ж, я покажу вам, каким оно должно быть, - она подключается к моим линзам. Начинается видео. Выгляжу уставшим. Читаю заготовленный текст. В твердом уме и здравой памяти, я переношусь в новое тело – тело женщины. В твердом уме… Здравой памяти… Принимаю имя Даян Киз, стираю воспоминания до 12 лет. Почему ничего не вышло?..

- Трансдукция потерпела фиаско, - подвожу итог, как только видео заканчивается. - Я в своем теле, без одиннадцатилетнего куска жизни. Прикованный, как преступник.

- Да, трансдукция не удалась, вы навсегда утратили память, - Эмма говорит со мной, как с щенком на улице. Не злюсь на нее, чувствую лишь легкую досаду. Мне еще повезло - от трансдуктора мозги могли стать кровавой кашей. Легко отделался. - Мне жаль.

Магниты отключаются. Я растираю запястья:

- Что мне ваша жалость, мисс Лоу?

- Доступ в кластеры будет восстанавливаться постепенно, - зрение возвращается, наконец-то я могу разглядеть ее. Линзы горят красным, Эмма Лоу на связи с ВИ, барабанит пальцами по своим сенсорам, что-то печатая. – Мы делаем все возможное. Протоколы сменятся в полночь, до этого времени вам придется остаться в палате.

- А если я не хочу?

Лоу бросает колкий взгляд в мою сторону, но не отвечает. Достает из шкафчика какую-то одежду, кладет рядом.

– Спасибо за понимание, мистер Киз.

6

Даян Киз, так меня теперь зовут. ВИ обращаются ко мне «Мисс Киз», ведь имя мне еще не вернули, когда вернут – Эмма отмалчивается. На вопрос, что же стало с трансом, в котором оказались мои воспоминания, от нее так же ни слова.

Доступ к глобальной сети все еще перекрыт, не могу ни с кем связаться. Я затворник из горной твердыни, я пленник «ROQUE». И я устал, иду в душ.

Грудь сдавливает непонятное чувство, мне горько, словно что-то упускаю. Не могу собрать паззл, увидеть всю картину. Ковыряюсь в собственной разбитой памяти, пытаясь склеить, найти ответ на самый сложный порос - почему «Даян»?

В поисках ответа я заглядываю в зеркало. Серое от усталости лицо. Первые морщины на лбу, темные точки щетины. Длинные волосы, засаленные у корней.

Почему я бежал из этого тела? От каких воспоминаний я скрывался?

Электробритва туго вибрирует в руке. Пряди мягко падают, путаясь между пальцами ног. От воды становятся совсем черными и тонкими, ловят последний отсвет и утекают в слив. После каждого касания теменем чувствую сквозняк, гуляющий по душевой.

Вылезаю, вытираюсь. Череп серый и шершавый, как асфальт. Натягиваю джинсы, когда застегиваю ширинку, обрамленную зубчиками молнии, я…

...как наяву слышу горячий шепот у самого уха. «Тедди, пожалуйста. Пожалуйста, надень это», - колючий подбородок царапает плечо. В руках оказывается мамино летнее платье в мелкий желтый цветочек, с золотыми пуговками.

Я, двенадцатилетний, снимаю шорты, футболку, и остаюсь в одних трусах посреди леса. Где-то далеко шумит трасса, в ельнике поет одинокая сойка. Пахнет сухой хвоей и нагретым композитом, из которого раньше делали машины. Мое тело дрожит, объятое непонятным чувством. Мне и страшно, и интересно одновременно.

«Их тоже снимай», - ласково говорит он и оттягивает пальцем резинку. Я повинуюсь, он обещал мне сделать приятно. Пока я застегиваю платье, он вынимает ремень из темно-зеленых брюк. Что-то бордовое, мясистое оказывается в его ладони, но я не успеваю разглядеть. Он хватает меня за плечи и разворачивает спиной.

Ноги не держат, и я-настоящий невольно опускаюсь на пол. Мутит. Закрываю глаза, откидываю голову, лишь бы снова не блевануть. Прижимаюсь затылком к холодной стене. Но не двенадцатилетней Тедди, оставшийся один на один с отчимом, нет. Он же ощущает нагретый капот: сначала руками, потом щекой. Слышит, как отчим возится сзади, ища что-то в складках платья. Тедди нравится тот холодок, с которым гель стекает между ягодиц, но он боится запачкать мамин наряд. Отчим успокаивает его, шепчет, что любит, целует в шею, и...

Мы оба кричим.

7

От той лошадиной дозы успокоительного, что мне дали, шатает. Чтобы устоять, я опираюсь лбом на окно. Только сейчас замечаю, что солнце уже село, и бело-серые фасады приобрели одинаковый бледный цвет. С верхних этажей виднеются лишь верхушки этих зданий-айсбергов и кончики голых деревьев. Красиво, даже без линз.

Стекло обжигает кожу, но я не шевелюсь. Все надеюсь, что холод приведет меня в чувства. Однако в носу все еще стоит запах ельника и композита. Запах, которым я провонял и не мог отмыться всю свою жизнь.

Успокоительное, как тонкий лед, отрезало меня от воспоминаний. Бесцельно брожу по его кромке, улавливая доносящиеся отблески и отзвуки прошлого. Оступлюсь - и упаду в тот самый омут, из которого Даян мечтала сбежать. С каждой мыслью лед хрустит все громче, еще шаг…

«...Меня изнасиловал отчим, я не хочу ничего об этом помнить. С двенадцати лет я считаю себя женщиной…», - фраза не дает мне покоя. Если событие стало отправной точкой для моей психики, после которой Даян стала грезить о дырке, то почему сейчас, когда я снова пережил его, желание оказаться в женском теле не вернулось? Прошло шесть часов, как я очнулся, но до сих пор равнодушен к тряпкам, что принес с собой. Посмотрел на розовый халат, перебрал косметичку, пожал плечами и сунул обратно.

Так почему же сейчас, после тех воспоминаний, я не чувствую себя женщиной?! Ведь далеко не каждый изнасилованный мальчик стремится сменить тело!

Ответ где-то внутри. Не в омуте моих воспоминаний, а под черепом, там, где бытие определяет сознание. В моем мозгу.

- Мистер Киз? - в прозрачном отражении мигают красным линзы. Титаническим усилием я таки поднимаю руку и провожу по сенсорам, чтобы принять звонок. - Теодор, как вы?

- Лучше, - да плевать ей, как я. Хочет быстрее от нас избавиться, и забыть Даян Киз как страшный сон. – Как там мой транс?

- В коме, этажом ниже, - отвечает мисс Лоу так быстро, словно ожидала вопроса. – Мы убедились, что ваши воспоминания полностью перенесены. Аппарат был исправен вовремя трансдукции, результаты полной диагностики буду завтра.

- Вы можете прислать мне сканограммы? Все, что есть.

- Зачем они вам? - отвечает тихо, кажется, воздух вокруг меня трещит по швам от напряжения.

- Кое-что не сходится, пытаюсь сам во всем разобраться, - да чем она так недовольна? Я что, говорю о чем-то сверхъестественном? – Вдруг дело в самом трансе, а не во мне?

- Над ними работают наши специалисты, это уже не ваша забота.

- Вам ничего не стоит, - стараюсь говорить убедительно. Муть в голове как рукой сняло от волнения. - Пожалуйста, Эмма. Это все, о чем я прошу.

Мисс Лоу секунду молчит, затем выдавливает:

- Хорошо, Теодор. Удивите меня.

8

ВИ присылает 3D-сканограммы на мой коммуникатор почти сразу после звонка. Раскрываю их с особым трепетом: одна - до трансдукции и две - после. Теодор Киз и Даян Киз, транс. Та самая Даян, что сейчас этажом ниже, в искусственной коме. Та самая Даян, у которой дубликат моих линз. Та самая, черт бы ее побрал, Даян, что украла мои одиннадцать лет.

Объемная модель мозгов занимает почти полкомнаты. Подгружается долго, пытаясь отразить весь мириад точек, образующих кластеры, в которых хранились мои воспоминания. Я верчу ее в разные стороны, названия участков едва за ней поспевают. В мозге распознано 93% информации. Остальные 7% остались на совести «ROQUE», ничего не поделать - трансдуктор все еще несовершенен.

Со стороны наверняка выгляжу забавно - машу руками, пялясь в пустоту.

«...Модель нового мозга создана с моего согласия и полностью соответствует моему запросу...»

Вывожу вторую сканограмму. Вот он, настоящий Теодор - гуща точек, вырванный кусок моей жизни - темные пятна. Аппарат их выжег, они никогда не восстановятся. Отмечаю кластеры синим и сравниваю с основной сканограммой. Совпадение 46,9%.

Третья сканограмма. Даян. Зеленый цвет. Темных пятен нет, кластеры чуть более разряжены. Идеальный мозг. Совпадение с моим - 0%, с основой - 46,1%. И опять все в порядке, аппарат не ошибся.

Верчу сканограммы, вновь и вновь сверяя результаты. Скрываю и раскрываю, будто это может помочь.

- Долго вы будете этим заниматься? - раздается уставший голос мисс Лоу. Я и забыл, что она до сих пор на связи. - Нечего искать, Теодор. Боюсь, причина не в вас.

Даян, что ты скрываешь от меня? Что я упускаю? Все же сошлось… Черт возьми, все сошлось, а должно ли было?..

- Пришлите мне проектную модель.

- Теодор, хватит, - отрезает Лоу жестко. - Ничего уже не исправить.

- Эмма, я жду, - делаю вид, что не слышу. Она обреченно вздыхает, и в следующий миг передо мной открывается проектная модель. Желтая, почти золотая. Сложнейшая сканограмма, выстроенная специально для трансдуктора, так, чтобы можно было загрузить в мозг. Мой новый мозг. Держу в руках это произведение искусства, существующие только в виртуальной реальности, в другой руке - сканограмма Даян. Сделав глубокий вдох, навожу их друг на друга. Начинается процесс сравнения.

Холод пересчитывает внутренности, я не могу двинуться с места. Воздух все еще в легких, начинает давить, подступать к горлу. Пару секунд, и, возможно мне откроется истина. Ну же!

Сравнение завершено. Лоу шумно выдыхает, я вместе с ней.

Совпадение проектной модели и сканограммы Даян 98,6%. Никто не собирался переносить меня, все, что нужно, уже отправили в транса.

Боже.

9

- Почему вы молчали?..

- Не о чем говорить. Вы в своем теле, транс пустой.

- Но сканограмма…

- Мы ошиблись, когда создавали модель, вот и все, - тон становится мягким, успокаивающим. - Я понимаю, вы расстроены...

Расстроен? Я-то расстроен?! Я зол как никогда! Как кувалдой по башке. Пробивает от макушки до пят, так, что я весь рассыпаюсь на мелкие кусочки. И никто больше не соберет меня, не склеит. Теперь я по-настоящему один.

Однако не это пугает меня, вовсе нет. Я в ужасе от того факта, что «Даян» - не просто болванка с моими воспоминаниями. Она…

- Транс жив?

- Жив? – она усмехается. Зло, неприятно. - Уж не думаете ли вы, мистер Киз, что подарили трансу душу?

- Что, если так? Сканограммы тому доказательство.

- Тогда я вас поздравляю, вы стали богом.

- Вы дадите мне уйти, - больше не могу слышать ее издевки, произношу медленно, едва слышно. Невольно сжимаю кулаки, сдерживаюсь, стараюсь говорить спокойно. Но внутри все вопит от ярости, готовое вот-вот вырваться наружу. – Я больше не хочу здесь находится.

- Нет, - отвечает Эмма так же тихо. – Вы устали, и вы не в себе. Отдохните, завтра все обсудим.

- Выпустите меня сейчас же!..

- Доброй ночи, мистер Киз, - эта стерва отключается.

Хорошо, я не бог. У человека не может быть две души, верно? Я же не мог оставить себе свою, а одну отдать Даян? Это было бы смехотворно: у меня, Теодора Нортона Киза, раздвоение душ!..

От бредовых мыслей меня отвлекает нарастающий гул. Я с ужасом смотрю на шлюз, из которого в палату должен вот-вот влететь бот. Черт возьми, зачем им контроллер? Вырубить меня решили?

Я не дамся! Пусть Лоу сперва оближет мой зад!..

Лихорадочно бросаюсь к шкафчику. Там розовый халат, косметичка и ворох одежды. Хватаю первое, что попадается под руку и замираю у шлюза. В тот же миг стальная диафрагма раскрывается, и в комнату со свистом влетает контроллер. Бот не успевает оглядеться, как розовая тряпка закрывает ему и камеры, и световые тралы.

Я хватаюсь за тряпку, повисаю на нем, со всей силой тяну к полу. Турбины визжат, роторы не справляются – бот не боевой, не рассчитан на мой вес. Даже током ударить не может, бедолага. Лишь сверкает тралами под тканью, но их свет не долетает до моих линз.

- Пожалуйста, прекратите! – но ни голосу из стали, ни входящему звонку Эммы не умалить меня. Словно поняв это, контроллер переходит на пронзительный вой.

Я резко дергаю вниз, контроллер ударяется о плитку. Кидаюсь всем телом, пытаясь его удержать. Достаю духи, зубами вскрываю колпачок. Бот трясется, наматывает на лопасти перья и нитки, от двигателей валит едкий черный дым. Быстрым движением выливаю содержимое флакона в радиаторную решетку.

Сирена бурчит и умолкает, бот издает прощальный брязг и замирает под тряпкой. Снова раздается гудение из шахты, я хватаю свою добычу и подношу к диафрагме. Срабатывает датчик, лепестки раскрываются. Пока в шахте есть бот, ВИ не выпустит еще одного на встречку. У меня появляется шанс сбежать.

В одном мне повезло точно – я тощий.

10

Запихнув бездыханный корпус контроллера в шлюз, лезу следом за ним. Если бы «ROQUE» хотели убить меня, то приказали бы ВИ разрубить мое тело напополам в тот момент, когда я скользнул сюда. С опаской я протискиваюсь в узкую шахту, готовый вот-вот начать пересчитывать кишки, но диафрагма так и остается открытой. Как будто я могу передумать и вернуться, какая забота о клиентах!

В сечении шахта прямоугольная, мои плечи упираются в полимерные стенки. Поверху проходит намагниченная рельса, доставляющая ботов в любое помещение в здании. Я двигаюсь вперед ногами, на спине, так, что эта смертоносная полоса блестит у самого носа.

- Мистер Киз! Немедленно вылезайте оттуда! – кажется, что все здание дрожит от праведного гнева Эммы Лоу, перешедшей на громкоговоритель. Стенки шахты входят с ней резонанс и трясутся со мной вместе. – Как вы вообще до этого догадались?!

Ползу дальше. В шахте душно, пахнет металлом и пластиком. Я вспотел и устал, но, не чувствуя онемевших ног, продолжаю толкать бота впереди себя. Совсем скоро будет спуск, где-то на высоте второго этажа есть шлюз, ведущий на улицу – иначе как ботам патрулировать территорию «ROQUE»?

Последний пинок, и бот беззвучно падает в смежную шахту. Я аккуратно подползаю, пытаясь разглядеть путь из-за ботинок. На подъем контроллеров ведут две рельсы, а значит спускаться опасней вдвойне. Где-то внизу раздается дребезг упавшего приятеля – я все еще на семнадцатом этаже. Понимая, что эти горки могут стать для меня последними, я набираю в легкие воздух. Ступни проваливаются в пустоту, затем стык шахт больно врезается под коленями. Поясница, плечи… Рельсы перед носом и за спиной, затылком чувствую ее гул от тока.

Упершись коленям в стенки, аккуратно помогаю себе локтями. Спина взмокла, рубашка неприятно липнет к телу. Рельса все еще блестит над головой и между ног. Кажется, что проходит целая вечность.

- Теодор, я вас не вижу! Если вы до сих пор живы, пожалуйста, ответьте мне!

Я бы с радостью, мисс Лоу, да вот руки заняты. Запястья раздирает от входящих звонков, но, если я отвлекусь, Эмма получит Киз-барбекю на ужин.

Спускаюсь. Пальцы сводит от напряжения, ботинки то и дело соскальзывают. Иногда опираюсь плечами о стенку, и съезжаю на пару метров: это самое легкое и самое опасное в моем путешествии. Так, с грехом по полам, я преодолел один пролет шахты, то есть один этаж здания. Осталось еще шестнадцать.

По шахте раздается чудовищный дребезг, и я вижу, как под ногами на меня стремительно летит белое пятно. На свой страх и риск, Эмма запустила контроллера, видимо, один был где-то в шахтах повыше. Если он меня не заметит, то расплющит о самый верхний шлюз, хотя вероятней я все же умру раньше - от удара током.

Не в силах ни вдохнуть, ни пошевелится, я с ужасом наблюдаю, как бот становится ближе. Метр за метром, рельсы несут его ко мне на бешенной скорости, я уже могу разглядеть световые тралы, роторы и объектив… Бот снижает скорость и смотрит на меня своим черным глазом. Мигает датчик, ВИ меня видит.

- Теодор, сейчас я подгоню бота поближе, вы встанете на него ногами, - голос Лоу резонирует со стенками, по пальцам проходит вибрация.

Контроллер подплывает чуть ближе, я ступаю на его гладкий корпус. Я в ловушке, бежать больше некуда – он закупорил проход. Мы начинаем медленно опускаться, как влюбленные. Мелькают черные дыры, рельсы так же смертоносно блестит перед носом.

- Зачем вы сделали это, Теодор? – спрашивает меня бот уже на подлете к выходу. – Чего вы испугались?

- Я уверен, что вы вообще не собираетесь меня отпускать, Лоу.

- Все сложнее, чем вы можете себе представить. Мне нужно вас кое с кем познакомить, чтобы вы поняли.

11

Мы стоим в палате реанимации. Под стеклянным колпаком лежит тело Даян Киз, молочно-белое, блестящее. Голубая сорочка колышется от ветерка, что гоняет по капсуле вентиляция. Транс мерно дышит, раздувая тонкие ноздри. Веки, играя паутиной капилляров, дрожат. Какие сны ей снятся, где бродит ее разум? Никому не дано узнать, даже мне.

- Я ведь прав, верно? - от моего вопроса Лоу вздрогнула и оторвала взгляд от мигающей сканограммы. - Там, внутри, отдельная личность? Душа?

- Мы так сильно шагнули вперед, что слово «душа» уже неприменимо к человеку. И вы - живое тому доказательство, - у Эммы вымотанный, осоловевший вид, словно это был самый тяжелый день в ее жизни. Прическа испорчена, отовсюду торчат непослушные волоски. Духи наконец-то выветрились, и от мисс Лоу пахнет офисом и потом. Рубашка помята, на колготках появилась пара зацепок. Шаги медленные, нервные, словно туфли натерли ей ноги. – Но вы правы, Теодор. Трансдукция удалась, и личность Даян действительно существует в этом теле.

- Вы знали об этом?

- Мозг очень сложная структура, Теодор. Психика же еще сложнее, - она опускает глаза на Даян, а в них блестит странная, нездоровая нежность. – Удивительно, но аппарат смог разделить вас и Даян без тяжких последствий для обоих. Сейчас она полноценна и полностью независима. Сказать, что мы все были в шоке – ничего не сказать. Затем всплыло ваше прошлое: сильнейшая травма, как следствие - диссоциативное расстройство идентичности. Другой вопрос, почему его не диагностировали? Впрочем, нам еще есть над чем работать.

- Не сомневаюсь, - отвечаю я кисло. Нет ни радости, ни грусти. Таким пустым это тело было лишь раз – когда лежало в капсуле трансдуктора, - однако что будет с нами?

Эмма усмехается. Отходит в сторону, снимает пиджак. Ее загорелые плечи кажутся почти черными от искусственного света. В следующий миг их укрывает ослепительно-белый халат, по ключицам рассыпаются волосы. Я покорно жду ответа, наблюдая со стороны. Сейчас она - палач и судья, что же она решит?

- Планировалось вернуть Даян в лабораторию для дальнейшего изучения, - мисс Лоу снимает туфли, стягивает чулки и сует опухшие ноги в теннисную обувь. – Протоколы сменятся в полночь, в них будет прописано, что трансдукция не удалась, а также отказ от поставки донорских органов в больницы. Вы будете свободны, «ROQUE» готовы выплачивать вам компенсацию, если вы согласитесь участвовать в исследованиях и подпишите договор о неразглашении.

- Вернуть?.. Но ей там не место! Она ведь живой человек!

- Теодор, из здания может выйти только один Киз, - она произносит это медленно, делает акцент на каждом слове, так, чтобы я прочувствовал всю серьезность своего положения. И ей удается, от слова «Киз» у меня засосало под ложечкой.

Черт возьми, в этом есть какое-то божественное противоречие! Я создал нового человека в реальном мире, но не могу включить его в мировую систему!

У нас с Даян все еще одна личность на двоих - две пары линз на одного человека. Линзы - твой паспорт, твой счет в банке, твоя память, без них тебя попросту нет для системы. Люди конечно видят тебя, твое лицо, но ты отрезан от мира полностью и бесповоротно – даже сэндвич себе не купишь. Если вдруг линзы пришли в негодность, кроме оттиска личность определяет система распознавания лиц и образец ДНК. Но с трансами все сложнее: мое новое тело выращено искусственно, и код ДНК сильно отличается от исходного. А лицо… что и говорить, Даян ведь сменила пол. Она не сможет никому доказать, кто она такая, поэтому всю оставшуюся жизнь она проведет в лаборатории. Из-за меня.

И я произношу одну единственную фразу, которая может спасти ни в чем не повинную душу:

- Отпустите ее, Лоу. Отключите меня, я поеду в лабораторию.

12

Очнулась легко, словно река Небытия сама отпустила меня на берег. Открываю глаза: надо мной расстилается белый потолок. Без конца и без края, без ничего. Точь-в-точь как дома – такой же девственно чистый и пустой. От этой мысли я усмехаюсь.

Лежу на эргономичной койке. Тело поддается с трудом. Руки, ноги – будто их и нет вовсе. Я сжимаю пальцы в кулак, но не чувствую своих ногтей. Из головы будто выскребли весь мозг - сквозняк гуляет по черепушке, а по стенкам медленно стекает обезболивающее.

- Воды, пожалуйста… - только и могу хрипеть я. Язык еле ворочается, горло со скрипом поддается.

Тяжелый мускусный запах. Стакан с водой держат пальцы с короткими черными ногтями. Чья-то рука заботливо приподнимает мою голову:

- Как самочувствие, Даян? – слышу через бульканье воды в собственной глотке. Больно ударяюсь зубами о край, откидываюсь на подушку. «Эмма Лоу» вытирает мои губы салфеткой, поправляет одеяло. – Вы не против?

Я киваю. Расслабляю челюсть, и лицо приобретает олигофреническое тупое выражение.

- Трансдукция прошла успешно, - она берет стул и садится рядом. Смотрит на меня озабоченно, с неясной тревогой. Беспокоится?.. – Ваша мать уже здесь, но у нас возникли небольшие проблемы - она требует ваше тело обратно. По договору же, вы отписали его «ROQUE».

Отписала тело?..

- … Я покажу вам видео, - Эмма подключается к моим линзам и начинает трансляцию.

- …в твердом уме и здравой памяти соглашаюсь на нейронную трансдукцию в новое тело, - говорит человек на видео. Так чертовски похожий на меня. - Старое тело передаю «ROQUE» на полное использование, без права возврата.

Человек смотрит в камеру странным, отчаявшимся взглядом. Бритый, без моих прекрасных темных волос до лопаток.

- Это вы, мисс Киз?

- Я, но… Что со мной?

- Значит, вы подтверждаете, что отдали тело «ROQUE»? – я, собравшись с силами, киваю. Мисс Лоу поднимается, на губах играет удовлетворенная улыбка. Не нравится мне этот дружелюбный тон! – А прическа - пришлось вас побрить, волосы мешали датчикам.

Лжет! Я не могу больше смотреть на нее. Хочу ударить, назвать «стервой». Лишь слабость во всем теле не дает мне вскочить с постели. Я поднимаю глаза на потолок. Белый, чисто белый. Без единой крапинки.

- Миссис Киз уже здесь, - фраза как пощечина! Я забываю и про тело, и про видео, и про мисс Лоу. Внутри все стынет от страха, я не могу шевельнуться. Так и лежу, тупо пялясь в дверь, которая вот-вот откроется.

Она отворяется с тихим жужжанием. Миссис Киз делает ряд неуверенных шагов, словно ждет моего одобрения: «не слишком близко? Может, еще пара метров, сынок?»

- Привет, мам, - голос не подводит меня. Уверенно, четко. Молодец, Даян. Теперь посмотри на нее.

В любимом плаще. Короткие волосы зачесаны назад, на скуластом лице – незнакомое выражение. То ли шок, то ли отвращение. Морщинки у глаз расходятся лучиками по вискам, с побелевших губ срывается тихий, протяжный вздох:

- Тедди…

- Привет, мам, - повторяюсь. Я счастлива, посмотри на меня, мама. Я счас-тли-ва.

- Что ты с собой сделал?.. – ее шепот режет слух больнее любого ультразвука. - Сынок, что ты с собой сделал?..

- Мама, это все равно я. Просто в новой оболочке. Больше ничего не поменялось – я так же люблю тебя, мам…

Ее щеки мокрые, губы дрожат. Кажется, проходит вечность безмолвия, прежде чем она отзывается:

- Нет, ты не он, - она забирает с полки мой крестик, с секунду смотрит, зажимает в ладони, опускает в карман. – Я знаю.

И уходит, оставляя меня в полном одиночестве. Бессильная злоба сдавливает что-то глубоко внутри, бетонная пробка мешает дышать. Не он?! Я стараюсь успокоиться, но слышу, как предательски дрожит голос. Как была плаксой, так и осталась... Не выдержав, я рыдаю.

Эмма Лоу возникает позади, бесшумная, как тень.

- Это потому, что я транс, верно?! - я почти кричу. Слышу свой визгливый голосок и немного успокаиваюсь - нужно привыкнуть к новому тембру. - Я ведь остаюсь ее сыном, разве нет?!

- Дочерью?

- Неважно, - мрачно отвечаю я, улавливая насмешку. Самое время посмеяться надо мной, мисс Лоу. Самое время.

- Теоретически, вы больше не ее ребенок, - уверенность Эммы пугает. - Это тело искусственно выращено нами, так что ваша настоящая мать - пробирка, а не миссис Киз.

- Тогда верните меня обратно, мисс Лоу.

Она улыбается перламутровой улыбкой и, будто издеваясь, произносит заученную фразу:

- Спасибо, что воспользовались услугами нашей корпорации.

- Эмма, верните меня обратно!.. Умоляю, верните меня!

- Приятного дня, Даян.