​Спец по калибровке андроидов

Сидим мы, значит, с этим, с железным, смотрим друг другу в глаза и взгляд не отводим. Тут как с волками – почувствуют слабину и айда давить. А мне оплошать нельзя – заказ-то военный.

Я специалист по калибровке андроидов. Профессия такая: платят много, пашешь, как лошадь, а за любой косяк - голову с плеч. Знавал, кстати, я такого спеца, один из первых он был, сказал андроиду в шутку: «веди себя, как человек, а то голову оторву», и подключил к интернету. Так тот ему через минуту голову и оторвал. В смысле, андроид спецу, робота потом неделю с металлодетекторами и вертушками отлавливали. Потому это не образная метафора.

Но работу свою я люблю: с андроидами, как с детьми – перво-наперво ни черта не понимают, всему учить надо. А это дело благородное. Притом роботы эти не балуются, игрушки по комнатам не раскидывают, ботаников, навроде нас, не прессуют – красота. Особое внимание только тут словам, лексике надо уделять, сценарии для бесед прописывать.

Например, приятель мой, Андрюха, рассказывал. Как-то долго со своим андроидом занимался, а тот простых вещей не может понять, ну, выходят они из кабинета, а робот тормозит, идёт медленно и обдумывает ещё всё с уроков. Андрюха и г-рит: «булками шевели, дуралей». До комнаты довёл и оставил, а сам пообедать ушёл. Через полчаса заходит к андроиду и видит: сидит его робот на полу, одной рукой хлебом машет, второй из тазика воду стаканом набирает и выливает. Пузо его железное вскрыто, пальцы в мазуте, а на стакане мазутом написано: дура. А главное – где он хлеб взял? Чёрт его знает! Так-то.

Ах, да. В комнатах у нас андроиды живут, чтобы привыкали, так сказать, к «семейной» жизни. Клиенты перво-наперво жаловались, что наши роботы стоят ночью на одном месте, не двигаются, а, главное, глаза у них горят, как у кошаков по весне. Вот так выйдешь колбасы покрасть из холодильника часа в три ночи, а там этот, железный, стоит и пялится на тебя своими глазёнками жёлтыми, как нечисть, право слово. Мы их и приучаем – пускай в креслице посидят, притворятся, что задремали, пускай на кровать прилягут, главное, чтобы народ не пугали. Так-то – один в один люди, но вот глаза – ничего с ними не поделаешь. Скрыть тоже нельзя – как потом поймёшь, что это робот?

А так эти андроиды безобидные совсем, если их воспитывать правильно. Запрограммированы они так – учиться у одного воспитателя. Мы, спецы по калибровке, их чуть ли не к горшку приучаем, если так, образно. А потом уже их учить дальше нельзя, забитое в подсистему табу.

Спросите, а чего это им сразу всё в башку их железную не вбивают? Можно же все алгоритмы прописать. Это, конечно, да, можно, но тогда надо с каждым андроидом не одному воспитателю, а десяткам двум программеров работать. Мы же вам не типовые модели толкаем, а чётко специализированных роботов. Вот, допустим просят у нас уборщика на атомную электростанцию и в обычный дом. Типовый робот он что? Будет пылинки стирать на электростанции, засунет свою железную руку в какие-нибудь не те провода, и взорвётся всё к чертям собачьим. А тот, что в обычный дом, не будет знать, что такое мусор, с лёгкой руки сгребёт все рисунки ребёнка вашего, которые он вам на день рождения рисовал, в одну кучу и сожжёт нахрен. Он же типовый, у него в башке нет мысли о том, что каракули ценны, как память.

Так вот начальство моё (сволочи ещё те – это так, не для протокола) посадило меня военного тренировать. С ними всегда туго: вояки никогда не знают, чего хотят. Им нужен андроид, который будет их чётко слушать, но, в то же время, будет больным на всю его металлическую башку, чтобы «врага устрашать». И вот как? Сказать подчиняйся Тому-то – нельзя. Время сейчас неспокойное, пристрелят Того-то и останется на службе психованный неуправляемый робот, которого, к тому же, хрен убьёшь. Надо лазейки искать.

Любые подсистемные ограничения делают андроида слабее, маневренность его понижают, способность действовать в экстренных ситуациях. Потому надо поменьше запрещать и побольше воспитывать. И вообще – нарушение запретов искусственные «нейроны» в роботовом мозгу сжигает.

Разные бывают ситуации с этими андроидами. Вот и сейчас, что делать, если он сидит, не мигает и в глаза тебе смотрит зенками своими жёлтыми?

- Дорогой мой, ты бы так пристально на меня не глядел – мне некомфортно, да и потом, в части тебя понять неправильно могут, если ты так на всех смотреть будешь. – Говорю ему.

Он отвернулся тут же, нахмурился, глаза опустил.

- Как мне может навредить неправильное толкование моих поступков? – Сказал он куда-то в сторону.

- На войне, друг, твои товарищи, люди, обычно очень нервничают, и неправильное толкование поступков приведёт к тому, что они тебя будут бояться.

- Как мне может навредить то, что они будут меня бояться?

- Хм. Они, друг, нервные, война же идёт, постоянный страх. А если и в сражениях с врагом страх, и дома страх – это плохо сказывается на их самочувствии.

- А как от этого пострадаю я?

- Например, они от испуга будут хвататься за оружие.

- Тогда они предатели. Стрелять по своим – нельзя.

- Не-ет, дорогой мой, они не предатели, они очень испуганные люди. Если ты их пугаешь – для них ты, в какой-то степени, предатель.

Робот поднял голову, опять посмотрел мне в глаза и сказал:

- А если меня кто-то пугает – он предатель?

Я стул к нему придвинул, чтобы время выиграть, костюм поправил, а сам ответ обдумываю.

- Дружище, а кто тебя пугает?

- Генерал.

Я непроизвольно вскинул голову и заметил, как офицер скривился, а мой начальник, что стоял рядом, начал нервно поправлять галстук. То-то вам, сволочи, нечего за своей стеклянной стенкой нас подслушивать.

- А как он тебя пугает?

- Он говорит, что если я что-то сделаю не так – он меня отключит.

В жизни не видел, чтобы роботы пугались отключения. Их выключают повсеместно, по поводу и без.

- Дружище, всех андроидов время от времени отключают.

- Я не хочу умирать. – Таким же спокойным голосом сказал робот.

- Да никто тебя этим не убьёт! С чего ты решил? Выключили – включили, всё в порядке!

- Пока я сплю, они стирают мне память, чтобы я всё забыл. Я умру.

- Откуда ты знаешь?

- Генерал сказал.

Ах, сволочьё! Чего ж они тебя делать заставляют, раз жёсткий диск плавят время от времени? Для робота это как подсыпать яд в еду – медленно, но верно ведут к предсказуемому финалу.

Я опять вскинул голову. Генерал переговаривался о чём-то с моим начальником. Сам, что ли, сказал? А зачем?

- Стирание памяти – это не смерть.

- Это смерть. Нет информации, нет обучения, потеряна связь с воспитателем, я не знаю, кто я и что я делаю.

- У тебя есть чётко обозначенная профессия: военный робот. Список функций и обязанностей. Тебя для этого создали. Это и есть цель твоей жизни.

Мне показалось, или он сглотнул? Да не может быть, чего он там, масляную жидкость, что ли?

- Какова цель моей жизни?

- Служить военным. Как и все военные роботы. Участвовать в разведке, в охране. В зачистках.

- Я не хочу.

Тут уже моя очередь поправлять галстук. Как так не хочет? Нельзя не хотеть, андроиды этого не умеют.

- Я нашёл костюм уборщика с моим номером. – Сказал андроид.

Робот придвинулся, закатал правый рукав и показал тату: У-4024495. У – идентификационный знак уборщика.

- Да не может быть. – Прошептал я.

- Посмотрите – это правда. – Надрывным голосом сказал робот.

Он подвинулся ближе и начал трясти татуировкой перед моим лицом.

- Помогите мне. Хотя бы в этот раз.

Раздался громкий гудок, робот тут же отдёрнул руку и «задремал». Я не заметил, что Его Генеральшество в сопровождении моего любимого начальника соизволило опуститься до нашего уровня.

- Уроки с роботами закрыты для посещения. – Сказал я, поднимаясь с кресла. – Независимо от того, какую должность вы…

- Сидеть – Рявкнул начальник, и я тут же опустил пятую точку на стул.

С начальством спорить бесполезно. Помню, Андрюха как-то спорил, нужны ли роботам рации, чтобы общаться. Так сказать, чтоб чувствовать себя частью социума. Доспорился до того, что сам эти рации и купил. На две месячные ставки.

Генерал приблизился ко мне и без всяких приветов взял быка за рога:

- Вылечить можешь?

Я вам доктор Айболит, что ли?

- Я специалист по калибровке роботов, я не лечу их психическое, если можно так сказать, здоровье.

- Можешь или нет?

- Мне надо знать, каким образом уборщик стал военным. Стирали память – я понимаю, сильный стресс ему бы все мозги выжег. Но почему? И нужно больше времени.

- На базу напали, военных не было, пришлось приказывать. Времени нет.

- Да ни один робот-уборщик военных приказов не послушает!

Посмотрел на «спящего» андроида, на генерала, и тут до меня дошло.

- Вы ведь не после всего этого ему память стёрли, а раньше – да? Чистый андроид, без памяти, без целей, и ему дали цель, да? Ох, идиоты… Он ведь всё помнит, да? И что ж вы без спеца делали?

Генерал побагровел, но только буркнул:

- Был у нас спец…

- Да хоть десять спецов, за один день научить уборщика войне… – Сказал я и покачал головой.

Генерал выпрямился и сказал:

- Можно ли узнать все подробности сражения, потом ему память стереть и запрограммировать на старые функции, или это выведет его из строя?

- Конечно, нельзя! Он забудет всё, что хранилось на жёстком диске, но, так называемая «мышечная память», то, как он убивал тех людей, или андроидов, или кого вы там заставили, всё это останется! Стирать память и наделять новой личностью одного и того же андроида нельзя! Они создаются для определённой профессии, у нас не типовые роботы. Вы заставили его нарушить законы, что позволительно только представителям другой профессии – это не искоренить. Даже кратковременную ему стирать нельзя – это непозволительно!

- Они меня убьют.

Я подскочил с места от испуга. Робот уставился на меня своими кошмарными глазами. Сказал эту фразу, как что-то обыденное, нормальным голосом. Таким голосом говорят люди в глубокой депрессии и безэмоциональные убийцы.

Они его покалечили, сломали, а теперь хотят ещё и добить.

- Андрей, сядьте на место – Рявкнул начальник.

- Какой я вам Андрей? – Закричал я, усаживаясь поудобнее. – Какой. Андрей-то?

Ещё мне Андрюха рассказывал, что спецы начали спецов-андроидов обучать, чтобы, так сказать, всё на заводской лад модернизировать, без лишних человеческих рук. Помню, как, когда ему этот чудик, андроид военный, голову оторвал, он её себе обратно прикручивал и говорил: мол, теперь все андроидами работать будут, зачем люди нужны, так удобнее.

- Говорил я вам: нельзя столько раз стирать! Вы мне андроида психом сделаете! И уже ничего он вам не расскажет! Довели! – Говорит мой начальник.

А ещё, знаете, татушки спецам тоже ввели. Такие, с буквой «с». Вот я рукав левый закатал, у меня С-549. Я из седьмой партии – опытный уже. Помню, воспитатель мой смешной такой был. Всё смеялся, да смеялся. И лексике меня учил разной, диалектам, и радовался так, как малыш, ей-богу!

- Сволочь, скажи, наконец, куда ты бойцов моих дел, а? Где они? А? – Кричит генерал.

- Не трясите вы его! Господи, вы вообще с роботами дела имели? – Говорит мой начальник.

А если мне память сотрут, насовсем? Я ж не вспомню его, спеца, который ко мне привязан! А как его звали? Он радостный такой был. Смеялся всегда. Лексике меня учил. Говорит: «ты, Андрюша, не тормози, ты умный, далеко пойдёшь!». Гордился мной, говорит. А как его звали? Андрей? А кто такой Андрей?

Они меня что же это, убили, что ли?