Светлана Ледовская №2

Молитва

Молитва
Работа №444

Своих детей он очень любил, но семейная жизнь с жёнами как-то не сложилась. При разводе с первой женой они по обоюдному согласию поделили нажитое поровну: ему достался сын, а жене всё остальное.

Со второй женой расстаться, по-хорошему не получилось. Когда женился, он предупредил будущую вторую, что ни при каких обстоятельствах сына в обиду не даст. Особенно, когда появится совместный ребёнок.

Предупреждение, к сожалению, оказалось пророческим. Когда появился младший сын, старший стал раздражать жену буквально во всём. То он не убрал за собой игрушки, то притворяется, что боится засыпать один ночью, то может заразить младшего, если хотя бы один раз чихнул. Такая предвзятость не могла не вызвать соответствующей ответной реакции и в семье всё чаще стали вспыхивать ссоры и скандалы.

Жена находилась под полным влиянием своей матери, часами советовалась с ней по телефону или, забрав с собой младшего сына, уходила к тёще на два-три дня для ещё более обстоятельного обсуждения.

Тёща не принадлежала к числу людей высокой духовности и уж точно не была высокоинтеллектуальной особью. Любую жизненную ситуацию она рассматривала сквозь призму преломления обывательских бабьих воззрений на жизнь и, устав слушать постоянное нытьё дочери, дала совет: «Поставь его перед выбором – или ты с моим внуком, или его старший сын. Выберет старшего – разводись!»

Естественно, он напомнил жене о своём предупреждении, Но «мама сказала» оказалось сильнее напоминаний и логических аргументов.

Трудно представить себе более ужасную ситуацию, в которой он оказался - сделать выбор между двумя своими кровинушками! Наверное, есть люди, которые любят одного ребёнка больше, чем другого: одни выделяют первенца, другие, наоборот, большие симпатизируют младшим детям. Но он был из тех, кто не способен отдавать предпочтение кому-либо из детей: оба сына были для него одинаково желанны, и любил он их обоих одинаково.

Безнравственность выбора, перед которым его поставили, его ужасала. За два месяца, в которые решался вопрос о разводе, в свои сорок два он стал почти полностью седым. Его просьбу оставить младшего с ним и суд, и жена проигнорировали. Судья шёл по тысячекратно проторенной дорожке, а для жены «мама сказала» было выше всей мудрости планета Земля.

Пока жена с младшим сыном жили в городе, он брал его к себе на выходные. Мальчик тянулся к отцу, уходил назад к матери с огромной неохотой, со слезами. Видеть это и чувствовать, отцу было непередаваемо больно!

Он считал недопустимым так «разрывать» ребёнка между отцом и матерью, но отказаться от возможности хоть раз в неделю побыть вместе с младшим сыном, было выше его сил. Когда он прижимал к груди маленькую головку сына, пахнущую младенческой свежестью, сердце захлёбывалось нежностью и все трудности, которые в изобилии ставила перед ним жизнь, отступали на второй план.

Ситуацию разрядил переезд жены в другой город. Это дало ему силы принять решение не видеться с сыном, пока тому не исполнится восемнадцать лет.

Но о мальчике он не забывал: его день начинался с молитвы за каждого из сыновей, молитвой день заканчивался. Слова молитвы он придумал сам: «Матерь Божия, сделай так, что если кому-то из моих сыновей - Алексею или Виталию - грозит беда, болезнь или смерть, пусть они перейдут ко мне, а детей не затронут!» После этого он читал «Отче наш». Виталием звали младшего сына.

Каждое воскресенье он ходил в церковь, ставил за здоровье каждого из сыновей свечки и перед ликом Божьей Матери сорок раз читал свою придуманную молитву, а вслед за ней «Отче наш».

Тёща и мать воспитывали в мальчике ненависть к старшему брату и не упускали случая подчеркнуть, что именно ради старшего отец его и бросил.

Неудивительно, что на просьбу отца встретиться на день восемнадцатилетия Виталий ответил отказом. Для отца отказ завершился инфарктом, но на чувства к сыну не повлиял никак – он продолжал молиться, не забыв компенсировать молитвы, пропущенные в день приступа и в дни болезни. Правда, теперь, когда он молился за младшего, из глаз непроизвольно текли слёзы…

Виталий вырос, женился и сам стал отцом, но так и остался непримиримо категоричным. Своему сыну он говорил: «Твой дедушка – нехороший человек, он бросил меня, когда я был маленьким!» Все просьбы отца увидеть внука он игнорировал, а подарки для внука, передаваемые с оказией, возвращал обратно.

Карьера Виталия складывалась замечательно. Сразу после окончания университета, он удачно попал на госслужбу, где проявил себя так, что вскоре ему предложили учёбу в академии управления. После окончания академии он попробовал себя в политике и вскоре стал очень заметной фигурой в областной организации партии, имеющей большинство в парламенте. Ожидалось, что партия выдвинет его кандидатом в депутаты парламента на ближайших выборах и ни у кого не было сомнений в том, что его изберут.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что его включили в состав делегации, которая должна была представлять область на конференции по вопросам регионального самоуправления в одной из европейских столиц.

Делегация вместе с делегациями других областей вылетела из Киева в специально зафрахтованном «Боинге 747». Полёт проходил нормально, но вдруг звучание двигателей изменилось: явственно слышались перебои в работе, самолёт стало сильно трясти. Так продолжалось около трёх минут, а потом двигатели заглохли.

Виталий, как и все, пристегнулся, нагнулся и закрыл уши руками, чтобы не слышать истошные вопли женщин и утративших над собой контроль мужчин. Ему тоже было страшно. В таких случаях утверждают, что в памяти человека за считанные секунды проносится вся его жизнь. Но ничего такого с Виталием не происходила: его сознание сверлила одна единственная мысль – его сын, как он будет расти без отца?

Скорость падения самолёта к земле возрастала, появилось чувство, что тело вместе с самолётом падает быстрее, чем сердце. К горлу подкатил ком, который, как казалось, прекратил подачу воздуха к лёгким, заложило уши, но сглатывание слюны не помогало. Сила тяжести, вызванная ускорением, видимо, перешла индивидуальный порог терпения, и Виталий потерял сознание…

Виталий очнулся от резкого запаха нашатыря и с непониманием уставился на окруживших его плотным кольцом людей в форме спасателей. Они возбуждённо переговаривались на польском языке и смотрели на него кто со жгучим интересом, а кто и со страхом. Растолкав спасателей, к Виталию пробился доктор. Доктор заставил его показать зрачки, язык, постучал металлическим молоточком по коленкам и даже ущипнул за руку. Потом он завёл Виталия в наспех поставленную палатку, заставил раздеться донага и внимательно, буквально сантиметр за сантиметром, осмотрел всё тело, то и дело, нажимая то тут, то там пальцами и спрашивая: «Boli?»

Доктор, наверное, осматривал бы Виталия ещё долго, но того, невзирая на робкие протесты доктора, увезли сотрудники польской службы государственной безопасности.

Виталия разместили в небольшой комнатушке, в которой имелись кровать, тумбочка, шкаф и стол, а из удобств - кран с водой и раковина. Едва он успел умыться, в комнату принесли еду, и Виталий нехотя поел. Затем его повели в другое помещение, где долго допрашивали. Все вопросы сводились собственно к двум вопросам: что происходило в самолёте до и во время падения и как он единственный из всех пассажиров и экипажа остался в живых и даже умудрился не получить ни одной царапины? Виталий добросовестно описал всё то, что происходило до того, как он потерял сознание. Но на второй вопрос ответа у него не было.

Следователи особо не нажимали на Виталия, поскольку «чёрный ящик» ответы на то, что послужило причиной аварии, уже дал. Их гораздо больше интересовало, как Виталий сумел уцелеть?

Потом, когда Виталий узнал все подробности катастрофы, этот вопрос надолго въелся и в его сознание: в результате страшного удара самолёт разбился и разлетелся на мелкие кусочки, останки пассажиров и членов экипажа представляли собой не тела в обычном понимании этого слова, а нечто смявшееся вовнутрь в результате огромной силы удара. Виталия же спасатели обнаружили в целом, фактически неповреждённом кресле с пристёгнутым ремнём безопасности, и без единой царапины. Единственным следствием катастрофы для Виталия были остановившиеся на цифрах 14.09 часы.

Вскоре Виталия у поляков забрали работники украинского посольства, которые без лишних проволочек отправили его в Киев.

В Киеве его больше для порядка, чем из каких-то иных соображений вяло допросили в СБУ: газеты вовсю раструбили о чудесном спасении и довольно долго в целях поддержания и увеличения тиража публиковали его фотографии и версии, мнения, высказываемые по этому вопросу учёными, уфологами, священнослужителями, экстрасенсами и прочей подобной публикой. Долго держать у себя внезапно вспыхнувшую «звезду» значило бы привлечь к себе внимание общественности, а это внимание было чревато для эсбэушников критическими статьями в прессе, после прочтения которых, публике не оставалось бы ничего иного, как сделать вывод, что занимаются «внучата Дзержинского» «не тем», чем положено.

Когда Виталий вернулся домой, ему пришлось более трёх месяцев пожинать плоды своей невольной славы и известности: на улицах к нему то и дело приставали, кто с просьбами рассказать «как было дело», кто с просьбой сфотографироваться с ним, многие просили автограф. Очень сильно докучала всякого рода журналистская братия – газетная, журнальная, радио и телевизионная. Однако тяжелее всего было переносить взгляды людей, которые смотрели на него со страхом, а таких было немало. Потом, в строгом соответствие с древнеримским «сик транзит глория мунди», Виталия оставили в покое и вспоминали о его чудесном спасении лишь эпизодически.

Но нет худа без добра. Как человек с врождёнными способностями к политической деятельности, Виталий умело использовал свалившуюся на него популярность: на парламентских выборах он победил всех своих соперников по мажоритарному округу с разгромным преимуществом. Да и в самом парламенте к удивлению и острой зависти многих его коллег он был рекомендован и избран заместителем главы парламентской фракции своей партии, что в его-то двадцать девять лет было серьезным политическим достижением. К нему вновь пришла известность, но уже совершенно иного рода – он сделался непременным участником всяких известных ток-шоу, выпуски новостей пестрели его интервью по поводу того или иного решения парламента, за право опубликовать его статью соперничали самые известные в мире печатные издания.

В окружавшей его после счастливого спасения суматохе он не обратил внимания на как бы невзначай сказанное бабушкой: «Твой непутёвый папаша перестал поганить этот мир своим присутствием». Более конкретной была мать: «Твой отец умер. Ты бы съездил и подал заявление о принятии наследства. Почему это квартира твоего папаши должна только Алексею достаться? Пусть продаёт и отдаст тебе половину денег!» Вначале на поездку у Виталия просто не было времени, а потом известие о смерти отца и вовсе забылось в вихре закруживших его событий.

Вопрос о том, почему он единственный уцелел в ужасной катастрофе, поначалу бередил сознание практически постоянно. Потом этот вопрос стал приходить к нему только тогда, когда он ложился спать. Виталий долго ворочался, прежде чем заснуть, так долго, что иногда приходилось успокаивать жену словами: «Нет, нет, дорогая, всё в порядке! Ты спи и не обращай на меня внимания». Снотворное помогало слабо: вопрос всё равно успевал приходить до момента засыпания. Время против прихода вопроса с такой регулярностью оказалось бессильным.

Виталий консультировался у многих известных экстрасенсов Украины и России, но, ни один из них не дал ему вразумительного ответа. Патриарх, к которому на приём Виталий попал, образно говоря, «злоупотребив служебным положением», уверенно заявил, что на всё, мол, Божья воля. Ответ был бесспорным, но даже мало-мальски логического объяснения не содержал.

При очередной политической встряске оказалось свободным кресло первого заместителя губернатора его области, и его партия рекомендовала Виталия на эту должность. Президент возражений не имел. Эта должность открывала перед Виталием широчайшие перспективы и поговаривали, что следующей ступенью его карьеры будет кресло вице-премьера, а затем партия будет выдвигать его кандидатом в Президенты. Новые обязанности оставляли значительно меньше времени для общения с семьёй и это, пожалуй, было единственным, что Виталию сильно не нравилось, за исключением отсутствия ответа на мучавший его вопрос.

Губернатор в составе государственной делегации собирался ехать в Индию, но у его жены случился сердечный приступ, и ехать пришлось Виталию. Поездка помимо официальной части предусматривала широкую культурную программу.

Виталий без особого интереса осматривал очередной буддистский храм: после тех храмов, в которых он уже побывал, пришло ощущение некоторой однообразности. Но его сознание вдруг включило слух и сконцентрировало внимание на словах гида-переводчика: «Храм знаменит ещё тем, что здесь время от времени принимает желающих самый известный в Индии предсказатель-хиромант. Поговаривают, что его прогнозы всегда безошибочны. Вообще он живёт отшельником в горах, но, повинуясь только ему известным обстоятельствам, спускается с гор и объявляет приём. Некоторым приходилось ждать его по полгода и даже более. Сейчас он здесь. Если у джентльменов есть желание, я могу попробовать договориться с ним, чтобы он принял кого-нибудь из вас».

Естественно, Виталий таковое желание изъявил.

Хиромант, едва глянув на руку Виталия, удивлённо вскинул голову, его кустистые брови поползли вверх, затем он снова стал всматриваться в линии на руке Виталия и начал говорить. Гид, выслушав первые слова хироманта, явственно смутился, но, повинуясь требовательному взгляду Виталия, стал переводить:

- Он назвал вас «человеком, который умер, а затем воскрес», - заметив, что лицо Виталия приобрело взволнованно заинтересованное выражение, гид стал переводить смелее. – Он утверждает, что вы были мертвы в течение семи минут, а затем Бог по чьей-то просьбе забрал его жизнь вместо вашей.

- Какой Бог? По чьей просьбе? – еле сумел выдавить из себя Виталий.

Хиромант отвел взгляд от руки, внимательно посмотрел в глаза Виталию, а затем стал смотреть на видневшиеся вдалеке вершины гор. Потом медленно и задумчиво заговорил:

- Одни называют Его Аллахом, другие Иеговой, третьи Буддой, но я называю Его - просто Бог. По линиям руки я не вижу, по чьей именно просьбе он вернул вам жизнь, но могу уверенно сказать, что это был близкий вам по крови человек, который испытывал чувство сильной вины перед вами. И он великое множество раз молился и просил Бога взять его жизнь взамен вашей, если вам будет грозить смерть.

Хиромант сделал длительную паузу, потом продолжил:

- Что касается вашего будущего, то линия жизни на руке находится и заканчивается в состоянии «сейчас» и дальше будет продолжаться сама. Здесь всё будет зависеть от решения, которое надлежит вам принять самому. Стоит прислушаться к совету, который даст вам другой близкий по крови человек. Однозначно лишь то, что отныне в меру своих возможностей вы просто обязаны нести в мир только добро. Обязаны перед тем, чью жизнь Бог взял взамен вашей и перед самим Богом!

Виталий, казалось, окаменел, взгляд был направлен куда-то внутрь себя, а сами глаза напоминали отверстия, вырезанные в белой простыне, настолько бледным сделалось его лицо.

Хиромант скрестил руки в знак того, что приём окончен. Гид деликатно прикоснулся к локтю Виталия и тот, вздрогнув, спохватился, вытащил из портмоне сто долларов и протянул хироманту. Ответом был осуждающий взгляд, и рука Виталия замерла в воздухе.

- Бог награждает отдельных людей даром вовсе не затем, чтобы они использовали его для обогащения. Деньги – ничто, а берущие их за предсказания или исцеление – просто шарлатаны.

- Я отдам их на содержание храма, - поспешно сказал Виталий.

- Храмы – свидетельство неправильного понимания людьми роли Бога. Божий Храм – это само мироздание. Значение имеет лишь искренняя вера в Бога. Молиться Ему можно где угодно и когда угодно, а это всё, - хиромант пренебрежительно сделал круговое движение рукой, указывая на стены храма, - мирское. Божий храм должен быть у каждого из нас в душе. Если у вас есть желание отблагодарить меня, отдайте эти деньги нищим у храма, - перевёл гид слова хироманта.

Вечером, когда они приехали в столицу штата и разместились в гостинице, Виталий провел короткое совещание со своей делегацией: вместо себя он назначил руководителем заведующего одним из отделов областной администрации и, сославшись на нездоровье, объявил, что по личным обстоятельствам вынужден немедленно возвратиться домой. Вечером, преодолев свою боязнь летать самолётами, он вылетел в Дели, оттуда в Киев и далее в свой областной город. Всё время поездки в его сознании вспыхивало язычками пламени слово «ОТЕЦ!»

Не заезжая домой он на автобусе приехал в город, в котором родился. Его приезд вызвал лёгкую панику в исполкоме местного горсовета, но, когда чиновники поняли, что он прибыл не для проверки их работы, они оперативно помогли ему определить адрес проживания старшего брата.

- Я твой брат, - сказал он очень похожему на него самого человеку, открывшему ему дверь. – Я приехал просить у тебя и отца прощения, - продолжил он, не обращая внимания на удивлённый взгляд Алексея, который постепенно сменился осуждающе скептическим.

Он поднял вверх руки в знак признания своей вины и продолжил просительно и сбивчиво:

- У тебя есть причины осуждать и даже ненавидеть меня, но я очень прошу тебя поехать вместе со мной на могилу папы. Покажи её мне, сам я не найду. Ну, хочешь, я стану перед тобой на колени!

Взгляд Алексея смягчился, и он поспешно удержал Виталия, который и в самом деле собрался стать на колени…

Памятника на могиле отца ещё не было – стоял только деревянный крест с табличкой, на которой были написаны фамилия, имя, отчество, дата рождения и дата смерти.

Как и ожидал Виталий, дата смерти отца совпадала с датой его чудесного спасения в авиакатастрофе. Он упал на колени, уткнулся в холмик земли над могилой и зарыдал.

- Прости меня, папа! Прости меня, папа! Прости меня, папа!.. – сквозь слёзы и рыдания какой-то лихорадочной скороговоркой повторял он.

- В этой жизни простить он тебя уже не сможет, - с неожиданной для самого себя злостью сказал Алексей.

Виталий приподнялся с могилки и, продолжая стоять на коленях, беспомощно посмотрел на брата. Алексей, устыдившись своей резкости, продолжил уже гораздо более мягким тоном:

- Он очень тебя любил и страшно переживал твои отказы встретиться с ним и знакомить с внуком. Твой отказ встретиться с ним в день твоего восемнадцатилетия закончился для него инфарктом, после которого он долго болел, - Алексей судорожно сглотнул, в уголках глаз у него стали собираться слёзы.

- Всё, что у него было, он оставил тебе. Специально поговорил со мной, просил не обижаться, мол, пусть это будет Виталику хоть какая-то компенсация за то, что отца не было рядом тогда, когда он особенно нужен мальчику. Была-то у него всего лишь двухкомнатная квартира, ты не отзывался, и я её продал, а деньги положил на сберкнижку. Держи, - Алексей вынул сберкнижку из кармана и протянул Виталию. - Твоё право распоряжаться вкладом оговорено в карточке.

Виталий, не в силах что-либо сказать, лишь поднял вверх руки, как бы от чего-то защищаясь, и отрицательно замотал головой. Он снова зарыдал, бросился всем телом на могилу и неожиданно завыл, словно раненый дикий зверь.

Алексею стало жаль брата. Он почти насильно поднял Виталия с могилки, подвёл к машине и усадил на заднее сиденье, а сам сел за руль.

- Если ты не против, поедем ко мне в офис, помянём папу.

Виталия сотрясала мелкая дрожь, он то и дело непроизвольно всхлипывал, глаза воспалились от слёз и переживания и приобрели странный красноватый цвет. В ответ на слова брата он лишь утвердительно кивнул.

В офисе Алексея была оборудована комната отдыха, в которой имелись диван, журнальный столик, холодильник и солидный бар. Алкоголь немного снял напряжение, охватившее Виталия – мелкая дрожь и всхлипы прекратились.

- Расскажи мне, как умер папа, - попросил Виталик.

Алексей пристально посмотрел на него, затем лицо его приобрело задумчивое выражение.

- Смерть папы мне показалась очень странной. - После длительной паузы он продолжил. - По словам очевидцев, папа шёл по улице, а потом упал. Но все они утверждают, что вначале тело его было нормальным, а потом.., - Алексей замешкался в поиске подходящих слов, - как-то смялось… Когда человек умирает на глазах у других людей, судмедэкспертизу обычно не проводят, но её решили всё-таки провести. Патологоанатом сказал мне, что если бы не наличие многочисленных свидетелей, он указал бы как причину смерти падение с большой, он даже счёл нужным поправить сам себя – с очень большой высоты. В общем, чтобы не создавать никому проблем в заключении написали «острая сосудистая недостаточность» и хоронили папу в закрытом гробу.

Алексей наполнил рюмки, поднял свою и сказал:

- Упокой, Господи, его душу, прости ему грехи вольные и невольные и даруй Царствие Небесное! - Выпив свою рюмку одним глотком, он шумно выдохнул и взволнованно продолжил. - Можешь считать меня сумасшедшим, но мне иногда кажется, что папа взял твою смерть в той авиакатастрофе на себя. Как такое возможно я не знаю, но.., - не найдя слов для продолжения Алексей лишь растерянно развёл руками.

- Мне это уже не кажется, я в этом твёрдо уверен, - сказал Виталий и рассказал брату о словах индийского хироманта-отшельника. - Знаешь, наверное, я уйду в монастырь и постараюсь замолить свои грехи перед отцом, - подвёл он итог своему рассказу.

Рука Алексея, наполнявшего рюмки новой порцией абсента замерла. Он осторожно поставил бутылку на стол и с резкой протестной ноткой в голосе, глядя брату прямо в глаза, сказал:

- Я не просто уверен, я очень твёрдо уверен, что папа такой твой поступок не одобрил бы! Он очень гордился твоими успехами и наверняка хотел бы, чтобы ты продолжал в том же духе! Можешь считать, что сейчас я говорю от его имени – если ты чувствуешь себя обязанным заслужить его прощение, то иди дальше и используй своё положение для того, чтобы делать добро людям!

«…Здесь всё будет зависеть от решения, которое надлежит вам принять самому. Стоит прислушаться к совету, который даст вам другой близкий по крови человек. Однозначно лишь то, что отныне в меру своих возможностей вы просто обязаны нести в мир только добро. Обязаны перед тем, чью жизнь Бог взял взамен вашей и перед самим Богом!» - взорвалась память Виталия словами хироманта-отшельника. Он ничего не ответил брату, лишь согласно закивал головой.

Они выпили без всяких слов, и Виталий поморщился, только сейчас к нему вернулись нормальные ощущения и он почувствовал горечь полыни. Он вынул из кармана сберкнижку, положил на стол и подвинул к Алексею.

- Только не возражай. Потрать эти деньги на памятник и обустройство могилы отца таким образом, чтобы за неё нам было бы не стыдно ни перед отцом, ни перед людьми. Всё, что останется, потрать на мою племянницу. Видишь, я плохой брат, но всё-таки знаю, что у тебя девочка.

Алексей явно хотел что-то возразить, но, наткнувшись на взгляд брата, молча, кивнул, взял сберкнижку и спрятал в карман.

- Мне кажется, ты знаешь, что я хотел бы видеть написанным на памятнике…

В день, который в народе называют «Красной Горкой», перед памятником из натурального чёрного гранита в виде сердца стояли Алексей с женой и дочкой и Виталий со своей женой и сыном.

- Здесь покоится твой дедушка, - сказал Виталий сыну.

- А сто здесь написано, папа, - спросил сын, буква «ч» в речи ещё давалась ему с трудом.

Все посмотрели на надпись на памятнике:

«Тому, кто подарил мне жизнь дважды! Обещаю заслужить прощение…»

Виталий посмотрел на Алексея и дважды кивнул головой, приложив руку к сердцу. Сыну он ответил:

- Здесь написано, что твой дедушка был самым лучшим папой и дедушкой во всём мире.

Взрослые уселись за мраморный гранитный столик, помянуть отца. Дети, наскоро проглотив по бутерброду, принялись весело бегать среди могил друг за другом…

Прощаясь с братом, Алексей спохватился и полез в карман.

- Я в прошлый раз забыл отдать тебе отцовы часы, - с виноватым видом сказал он, протягивая часы Виталию. – Теперь я выполнил волю отца полностью.

Виталий осторожно взял часы в руку и посмотрел на циферблат, на котором стрелки замерли на цифрах 14.16. «Семь минут, семь минут…», - вспомнил он…

0
21:50
1161
12:52
+1
Тяжеловат язык в начале, все идет как некое перечисление. Хотя в целом написано неплохо и со смыслом. Другое дело, можно ли назвать это фантастикой? Больше похоже на религиозную литературу.
14:59
Опять муть. Неестественная. Фантастики в рассказе мало. Не похоже ни на современную притчу, ни на нормальную историю семейных отношений. Вокруг одной мысли куча слов. Герои неадекватные, ведут себя по-детски =/
Диалоги оформлены с ошибками. Слог не «тяжелый», его просто захламили канцеляризмами и вводными конструкциями.
12:28
+1
Хотелось бы посмотреть на Вашу Не муть. Иной раз поражаюсь тому, насколько придирчивы иные критиканы, они хают, не скупятся в выражениях, довольно неплохие рассказы. Наверное, потому что самим показать нечего)))
14:25
+1
насколько придирчивы иные критиканы, они хают, не скупятся в выражениях

«Это стиль такой» ©

Мои публикации доступны в профиле. Щёлкните по иконке или нику — перейдёте к нему. Далее графа «Публикации» под аватаркой. Наслаждайтесь.
Комментарий удален
18:46
С радостью выслушаю ваше мнение в комментариях под самим рассказом, а не здесь. Не разводите флуд не по теме.
19:46
Нет, уж, увольте. Я и так потратила слишком много времени на Ваше бездарное творчество.
15:27
Отличная притча о религиозном чуде, о вере, любви, прощении и других извечных ценностях! Ну и как уважающий себя автор может присвоить этому произведению, да, пусть это и не фантастика, говорящее название (ярлык(?)) — «муть»???!!!
Диалоги оформлены с ошибками. Слог не «тяжелый», его просто захламили канцеляризмами и вводными конструкциями.
— вот где форменные канцеляризмы и всё та же бездуховная комменто-ускоренность!
03:45
Ярлык «муть» — это ещё не самое страшное.
Вот «Вчерашний день» — вот это действительно жутко. Рассказу выше до него ооочень далеко, так что я могу искренне порадоваться за автора и пожелать ему продолжать писать в том же духе, что и сейчас, только быть немного проще в выражениях (сделать их удобочитаемыми) и увереннее в изложении.
А ещё представлять своё произведение на суд исключительно целевой аудитории — в таком случае он избежит бездуховных комментариев.
15:24
Мне вот жутчайше интересно, что есть: «Вчерашний день»?!
15:41
Вчерашний день — это то, через что нам всем пришлось пройти.
Вчерашний день — это Чак Норрис среди рассказов: он выносит мозг с первых строк, его невозможно забыть, как бы сильно ни хотелось.
Автору «Вчерашнего дня» хотели вручить Золотую Малину, но та скисла в метре от него. «Вчерашний день» ни с чем не сравнить. У него нет аналогов.

А вообще это просто мем клуба =]
litclubbs.ru/writers/431-vcherashnii-den.html
Спойлер: в сюжете тоже есть авиакатастрофа и чудесное спасение.
16:31
Ну спасибо, ну потешили, наконец-то в вас я узрел и юмор, и сатиру, и сарказм!)))
Но не кажется ли сравнение сего «Шедевра» с вышеозначенным рассказом, вам несколько кощунственно…
16:43
+2
Я лишь хочу сказать, что есть вещи гораздо хуже, чем рассказ «Молитва». У всякой работы есть плюсы, но их могут отметить и другие пользователи. Даже самому автору никто не мешает прийти сюда и назвать элементы повествования, которые ему больше всего нравятся в собственном труде. Надо просто посмотреть на свою работу со стороны, представить себя на месте читателя и написать отзыв как созерцатель, а не творец.
То, что мне не понравилось, я отметила.
Гость
22:52
Рассказ оставляет доброе и светлое послевкусие, но… не стал бы относить этот жанр к фантастике. И в момент прочтения не покидает ощущение, что где-то ранее ты это уже читал, уж сильно избитый сюжет.
12:22
+2
Хороший такой рассказ, поучительный, с религиозными нотками, вызывает у читателя сопереживание. Сила молитвы, особенно длительной — неоспорима, в этом нет ничего фантастичного. Само чудесное спасение героя, действительно кажется немного фантастичным, но на самом деле и не такое в жизни бывает. Другое дело, что в рассказе присутствует определенный мистицизм, что отвечает заданному жанру. Этот рассказ, мне думается, выйдя из группы, неплохо разбавит тематику космических кораблей, роботов, киборгов, путешествия в пространстве и времени и т.д. Автору + за приятное душевное чтиво.
Комментарий удален
22:35
+1
Замечательная, чистая, нравственная и духовная вещь! Одновременно и жаль, что к фантастике её я бы не отнёс, но, в то же время эта вещь гораздо лучше, сильнее, ведь это притча о вере, о религиозном чуде!
16:29
Такое ощущение, словно навязывают веру. Вот если бы за него отец не молился, он бы умер, а может так было нужно? Тогда бы и рассказ сразу закончился? Вот бы и притча получилась, ведешь себя с родителями как мудак — умри. А все эти религиозные замашки, я не знаю почему они меня так раздражают, когда их пихают в простое чтиво. Естественно это мое личное, субъективное мнение, много кто будет от такого в восторге, оно и понятно, но уж точно не я. И могу объяснить почему. Для меня вера в Бога к фантастике никаким образом не относится, так что эта история скорее уж вызовет больший восторг у определенной верующей группы лиц, а не на просторах конкурса новая фантастика. Опять же ИМХО, а то сейчас набросятся как на безбожника)))
Комментарий удален
20:15
Уважаемая Mara!
Про пьянку я пропущу...)
1.На мой, субьективный взгляд, ЭТО не плохо написано. Ошибки есть у всех, равно как и само понятие ошибок тоже довольно субьективно.
2.Автор рассказал свою историю, а не очередную мыльную оперу из телевизора, и его повествование, по крайней мере меня, заставило в неё поверить. Автор нигде, ни в коем разе не даёт вам усомниться, что подобное могло бы произойти с какой-либо женщиной, да хоть с вами! Тогда откуда весь ваш сарказм про валяния от пафоса?!
3.Написано -НЕ плохо, а вот насчёт соответствия конкурсу — решать не нам с вами!
У меня всё!
Комментарий удален
02:44
Неоднозначные ощущения после прочтения. Вроде как милый такой рассказ с моралью и прочими вытекающими. К сюжету придираться не стану, но к повествованию есть замечания. Автор не смог выдержать повествование в едином стиле, оно получилось каким-то сумбурным и начиналось как притча, а закончилась… за упокой… За главного героя я лично не переживала, он не достаточно раскрыт, на мой взгляд. Опять-таки, перечислены события из его жизни, но нет какой-то эмоциональной составляющей. К соответствию с жанром тоже есть вопросы, как уже было откомментированно ранее, рассказ действительно едва ли может считаться фантастическим.
Загрузка...
Андрей Лакро

Достойные внимания