Невинный

Я мог бы предупредить их, закричат, но не стал. Слышал, как их кости ломаются в пасти монстра за дверью. Кровь потянула свои руки в щель между дверью и полом. Просто перешагнул и пошел дальше. Завтра все опять будут болтать, что в городе появился маньяк-убийца.

- Эй! Крис! – мне не нужно оборачиваться, чтобы видеть тех, кто позади. Я вижу их отражение в больших глазах, возникших передо мной посреди коридора. Мне преградили путь. Тонкие, вытянутые вертикально зрачки смотрят на меня, а я смотрю на них. Больше никто не видит, только я.

- Чего тебе?

- Дай списать домашку по физике.

- Я не сделал.

- Врешь! - нет. Не вру. Мою тетрадь съел стол. - Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! – Их было трое. Один поскользнулся на крови, что лужей натекла из-под двери. Он не видит ее, не видит, что вся его белая футболка уже изгваздалась в красном. Второй резко упал на колени. Его сумка опутала ремнями шею. Хруст. И закатив глаза, он падает на школьный паркет. Третий слишком поздно замечает как еще живого друга, что-то с силой затаскивает под дверь. Сдирает кожу и мышцы с костей, потому что слишком мало расстояния между полом и дверью. Он вопит. Я слышу крик, но третий не слышит, для него он всего-навсего раскрыл рот и словно рыба, выброшенная на берег беззвучно шевелит губами.

- Ч…что это?!

Слишком поздно. Они всегда опаздывают.

- Мне жаль, - шепчу. Глаз появился позади него, и парень замер. Узкий зрачок раскрылся как пасть. Острые ряды зубов. Еще один предсмертный вскрик и глаз вновь смыкает свои створки, превращая их в черную полоску.

- Еще пятерых, - говорю вслух. Всегда говорю вслух, хочу, чтобы Они меня тоже слышали. Достаю из сумки личный дневник. Обложка украшена рисованными зайчиками, сердечками и блестками. Люблю блестки. Раскрыв на пустом листке, рисую пять человечков. Когда ряд заполняется, я зачеркиваю человечков как палочки, засчитывая неделю.

Прозвенел звонок. Я прячу дневник в недрах портфеля и ухожу. Монстры исчезают. Только черная дымка постоянно следует за мной по пятам. Словно еще одна тень. Последний на сегодня урок - математика. Не люблю математику, потому что не получается.

- Кто-нибудь видел ****?

Я не слышу их имен. Ничьих имен не слышу. Только свое. Даже если возьму классный журнал и нарочно попытаюсь прочесть, ничего не увижу. Только пустые строчки и свое имя между пятой и седьмой.

Урок только начался, а меня уже вызвали к доске. Я не понимаю. Ничего из этого не понимаю. Просто набор чисел и букв в одной строке между знаками. Помогите мне это понять учитель, помогите.

- И почему ты такой твердолобый? Я вызываю в школу твоих опекунов, так больше продолжаться не может.

- Хорошо, - голос хриплый, будто не мой. Оборачиваюсь и вижу лица одноклассников, они перешептываются, кто-то хихикает, а прямо за ними, в конце класса, вырастает монстр. Я молча сажусь на место, за последнюю парту второго ряда, рядом с девочкой, которая тут же отодвигается от меня словно я прокаженный. Всего месяц, как я живу с новой семьей, учусь в новой школе, а все осталось по-старому. Только лица и обстановка другие.

- Дай свой дневник, я запишу, а то еще забудешь сказать им, - по кабинету вновь раздаются смешки. Передаю дневник, но учитель не берет его. – Может за тебя еще и теорему выучить? Встань и принеси сам, расселся как король.

Снова смеются.

Поднимаюсь и сам отношу ему школьный дневник, жду, когда закончит запись красной ручкой поверх моих записей. Забираю и иду обратно. Черные щупальца опутывают мой стул и парту, язык вываливается из раскрытой зубастой пасти. Между зубами, на десне россыпь маленьких белых глазок, тело его словно черный мешок наполненный мусором. Переступаю через щупальца и спокойно сажусь за парту. Спиной чувствую его вздутое дело, что облокотилось на спинку моего стула. Раскрытая пасть загородила свет ламп. На весь класс растянулась его тень.

В кармане тихо вибрирует телефон. Члены моей новой семьи спрашивают, во сколько меня ждать к ужину. Сегодня я вернусь поздно.

Вдоль школьного забора, по аллее с обеих сторон ровными рядами растут дубы. Я спрятался за вторым от школьных ворот, притаился между каменной кладкой забора и стволом. Последний ученик давно покинул школу, по одному расходятся персонал и учителя. И вот появляется он. Я так долго ждал за деревом, что уже нарисовал еще одного человечка в дневник, прибавив к нему пару очков, чтобы открывая свои записи, я мог вспоминать его. Учитель математики неспешно спускается со ступенек, пересекает двор и выходит за ворота. Мужчина направился в сторону остановки, и я иду за ним. Хочу увидеть, как один из монстров будет разжевывать его в пасти. Тогда учитель поживет моей жизнью, хоть и всего пару предсмертных секунд.

Черная дымка, нависшая над ним еще в классе, покорно преследовала жертву, до удобного момента и я тоже не спешил. Так происходило всегда. Если моя вторая тень появлялась за человеком, значит сегодня, он умрет. Смеркалось, тень домов становилась непроглядной тьмой, зажигались фонари, создавая новую тень, там, где ее быть не должно. Аллея пустела, учитель прошел остановку. Я знал, что он, как и многие другие учителя добирается домой на автобусе. От чего же сегодня ты изменил свой маршрут?

Мы достигли светофора. Красный. Он остановился. Дальше парк, а за ним торговый центр. Желтый. Уличные лампы замигали. Зеленый. Треск разлетевшегося плафона как салют всего на секунду перекрыл весь шум города. И я, наконец, заметил. Свет вновь загорелся, по всей аллее кроме того столба, под который осыпанный осколками стоял учитель. Свет напротив достигал его, но игнорировал. Тело не отбрасывало тень, а под ним медленно растекалась лужа черной крови.

Я подошел. Лопнув глаза, из его глазниц высунулись черные щупальца. Они медленного гладили лицо учителя, умывая его же кровью: нос, лоб и щеки, покрытые щетиной. Под рубашкой, в животе был настоящий пир. Толстые черви копошились в его теле, растягивали кожу, разрывая ее. Мне захотелось потрогать. Я никогда не касался других людей с намерением это сделать, только случайно. Протянув руку, я взял его ладонь в свою. Кожа была еще теплая, а прямо под ней я ощущал блуждающие щупальца. Они вытолкнули ногти мужчины, словно открыли крышку люка и показались наружу, касаясь моей руки. Холодные. Одернув руку, я отступил, назад заметив, как черная дымка покинула его тело и заняла свое место за моей спиной. Из тени со стороны парка потянулись руки. Они пересекли дорогу, нырнули в лужу крови под учителем и, свалив его на землю, утащили в темноту, прочертив кровавую полосу поперек асфальта.

Красный для пешеходов. И дорога вновь заполнилась машинами. Шины их уносили кровь во все стороны, но никто не видел, только я.

Пора домой.

- Вот ты и дома! Мамочка так ждала тебя! – женщина, стоящая на пороге дома, в котором я теперь жил, давно мертва. Ее труп разлагается, частички кожи то там, то тут отрываются и падают на пол. Голубые глаза блеклые, словно у мертвой рыбы, один направлен влево, а второй вправо. И воняет от нее на зависть той самой дохлой рыбы. Она носит красивую одежду, душиться ароматной водой, делает прическу, но я вижу, как она гниет. Только больше никто этого не замечает.

- Сын, где ты так долго гулял? – в зале, на диване, сидел второй мертвец. У него нет ног, а тело срослось с диваном. В руках пульт от телевизора и бутылка с протухшим пивом. С боку на голове у него большая залысина, покрытая плесенью.

Я прохожу в дом и сажусь рядом на диван. Он пялится в телевизор, на котором нет ничего кроме цветных полос. Женщина приносит мне еду. В треснувшей тарелке зажаренный труп птенца, а рядом шматок кожи коровы.

- Яичница с беконом, прямо как ты любишь, - она садится с другой стороны и берет в руки телефон. От ее разлагающихся пальцев на экране остаются склизкие разводы, она криво улыбается глядя на черный экран.

- Я не голоден.

В моей комнате меня уже ждут. Дверца шкафа тихо щелкает, только что туда заполз монстр. Простыни, свисавшие с кровати, все еще колышутся от движения в темноте под ней. У окна стоит фигура. В комнате темно, и ее прекрасно можно разглядеть, когда мимо моего окна проезжает машина с горящими фарами.

Свет в моей комнате не включить, просто потому что под потолком на люстре висит Нечто. Оно открывает свои тысячи глаз и те расползаются по потолку словно тараканы, желтые с черными вытянутыми зрачками, будут наблюдать за каждым мои движением.

Стоит мне приблизиться, и фигура у окна растворяется. Я кладу на стол портфель и вынимаю из него все кроме своего дневника. Это только мое. Монстры могут трогать все. Мебель, вещи, школьные книги и тетради, но только не дневник, он мой.

Переодевшись в пижаму, я укладываюсь спать. Кровать теплая. Потому что на ней всегда кто-то спит. И под ней тоже. Укрывшись с головой и прижав к себе ноги, я засыпаю, окунаясь в блаженное ничего. Темнота.

Рано утром, я всегда просыпаюсь до рассвета, в моей комнате пусто, но я знаю, что так будет совсем не долго. Сажусь за стол, чтобы сделать уроки. На нем полный порядок. Тетради и учебники лежат в двух стопочках, все карандаши в карандашнице остро заточены, ручки полны чернил и ложатся в руку, словно для меня были сделаны.

Первым делом я возьмусь за математику. Рука сама рисует цифры и буквы в тетради. Мне нравится наблюдать за ней. Синяя паста в ручке пишет черной, а если буквы совпадают с моим именем, то их цвет – красный. Закончив, я направляюсь в ванную. В треснувшем зеркале я ничего не вижу, кроме размытых очертаний худощавого подростка. Я беру стакан и наполняю его водой из-под крана, подношу к губам. Стакан потеет и ладонь становиться мокрой и холодной. Жидкость окрашивается в алый, стоит моим губам коснуться ее. Как будто художник смыл свою кисть в чистом стакане. Делаю глоток, затем еще один и еще.

Люди, у которых я живу, каждое утро куда-то уходят и возвращаются лишь вечером. Человек-диван, перебирая своими четырьмя ножками, протискивается в дверной проем и женщина следует за ним. Иногда они приносят с собой в красивых бумажных пакетах с агитационной рекламой «Береги природу!» цветные безвкусные овощи и фрукты, иногда гниющее мясо, в котором ползают трупные черви.

Я никогда не ем. Я не голоден.

До школы всегда пешком, но не один. Черная дымка парит прямо позади меня. Ее очертания напоминают мне одного человека, но я никак не могу вспомнить кого же.

Солнце медленно поднимается из-за многоэтажек и рисует тени в местах, куда ему не достать. И я вновь вижу их. Горящие глаза в узких переулках между домами, вижу, как они ютятся под машинами и растекаются в большой тени домов. Солнце гаснет. Тень ложиться на город. Я понимаю глаза к небу и вижу Его. Оно так похожее на рыбу-скат, медленно плывет высоко в небе, плотно сжав свою пасть полную зубов. Глаз расположенный прямо на плоском животе, смотрит вниз, на город, на людей, на меня.

Возле школы стоит много машин, некоторые из них полицейские. Учащихся собирали перед школой, чтобы дать указания, насчет того как поступить если кто-то видел пропавших учеников или учителя математики. Я думал, что на этом все. Всегда все вот так и заканчивалось. Никто никого на самом деле не искал, все ждали чуда. Но в этот раз было по-другому.

- Я детектив ****, ваши классные руководители позже дадут вам мой номер телефона, чтобы вы могли позвонить и рассказать мне, если вдруг боитесь сами прийти в участок, - детектив был чем-то похож на учителя математики. Такой же высокий, подтянутый и зачесанный, разве что без очков. Он громко вещал в микрофон, стоя за стойкой, вокруг собрались ученики. Пытаясь найти свой класс, я обошел пол школьного двора, но никого так и не нашел, а вот наша классная руководительница меня нашла.

- Кристиан! Я так рада, что с тобой все хорошо! – она тоже была гнилой, как и те двое у меня дома, но кажется, это было только начало. Потому что я ощущал лишь вонь, но не видел отслаивающейся плоти или трупных пятен. – Все твои одноклассники пропали! – она повела меня в здание. В нашем кабинете и правда, было пусто. Для нее и остальных. А я видел трупы. Растерзанные тела, внутренности на полу прямо у доски. Кровь была даже на потолке. Классная руководительница долго рассказывала, как обзванивала родителей и как они звонили ей. Только я не видел в ней тревоги за других, в ней был только страх. А я ощутил облегчение. Больше никаких насмешек и упреков, больше никто не станет толкать меня или бросаться бумажками.

- А вот и наш потерпевший, - с этой фразой в класс вошел директор, следом за ним и детектив. Директор сгнил уже давно, даже одежда не могла скрыть этого. Детектив же выглядел как маленькие дети, только от них я никогда не чувствовал смрада смерти. И меня это насторожило. Все взрослые вокруг, так или иначе, разлагались, что же с ним не так?

- Привет. Я попрошу нас оставить, хочу задать тебе несколько вопросов, - дружелюбный голос, но это игра, голова его забита мыслями, которым не суждено отразиться на его лице. Живые мертвецы уходят. Он поворачивает стул и садится напротив меня за парту. Кладет на нее какие-то документы и толстую папку.

- Расскажи, что было после звонка с урока математики?

- Я пошел домой.

- А твои одноклассники? Может кто-то куда-то собирался? Вечеринка? Поход в клуб?

- Я не знаю.

- Не было друзей в классе?

- Нет.

- Что ж, спасибо у меня все.

Я ушел домой и просидел весь день рисуя человечков в дневнике, мне понравилось добавлять им детали, как очки учителю математики. Двадцать четыре человечка. Выводил каждую палочку и каждый кружочек, дорисовывая всем девочкам перевернутый треугольник на талию. Расставил как на физической культуре – по росту. Только пятерых человечков не хватало, они были в другом ряду, за учителем. Меня это раздражало, но одноклассники кончились, и больше ничьей было ждать смерти, чтобы закончить ряд.

На выходных, я забирался на крышу самого высокого здания в городе и просто смотрел на небо. Солнце затмевало парящее Оно и лучи не делали мою бледную кожу темнее, а глаза не слезились от ярких лучей. Тут спокойно. В воздухе не пахнет смертью, воздух вообще ничем не пахнет. Можно было ни о чем не думать, просто жить.

В понедельник я как обычно собирался в школу, как в дверь позвонили. По голосу я узнал детектива, который спрашивал у женщины, где я был на прошлой неделе в день, когда пропал весь мой класс. И она рассказала, что я задержался, даже сообщение показала, которое отправила мне на уроке математики.

- Он может быть убийцей? Знаете, мы взяли его из приюта и возможно, его настоящие родители были убийцами!

- Или того хуже! – поддакнул мужчина-диван.

- Позволите обыскать его комнату?

- Да-да, конечно! – человек-диван никогда не говорил, что я мешаю ему, и женщина всегда играла доброту, хотя в ее голове не было ничего кроме разлагающегося мозга. Почему же они так резко решили отказаться от меня?

Детектив вошел первым. Я сидел на кровати и, держал в руках портфель, в котором был мой личный дневник. Мужчина осмотрелся. В дверях стояли мои опекуны, и на лицах у них было лишь отвращение. Мне сделалось обидно. Я никогда не морщил нос рядом с ними. И даже позволил взять себя за руку, когда меня забирали из приюта. Несмотря на всю их внешность, которую видели только мои глаза, и ощущал только мой нос, я доверял им.

Больше этого не повторится.

Детектив, не обращая на меня внимания, принялся обыскивать комнату. Заглянул в шкаф, под диван, кажется, он сам не знал, что ищет. Хотя даже если бы знал не нашел, не увидел бы.

- Ты главный подозреваемый и я думаю, что ты что-то скрываешь. Пока у меня нет улик, но скоро они будут, - пообещал детектив и умчался прочь из дома.

Опекуны едва не плевались, а женщина сказал, что больше я не получу от нее ни крошки. Над ними нависла черная дымка. Я поднялся и, достав из портфеля дневник, пошел за ними. Мужчина осел в гостиной напротив телевизора, я встал в дверном проеме, наблюдая, как из цветных полос медленно выползает черная субстанция. Она подобралась к самым его диванным ножкам и набросилась, моментально заглатывая все тело. Комната наполнилась хрустом костей и звуком, напоминающим лопающиеся шарики заполненные водой. Видны были очертания его лица и открытого в немом вопле рта, он пытался бороться, но недолго. Я открыл дневник и нарисовал в новом ряду человечка, в руке которого был пульт от телевизора. Пройдя дальше на кухню, я сел за стол и положил на него свой дневник. Женщина стала кричать на меня, чтобы я исчез с ее глаз и больше не показывался. Она что-то варила в кастрюле, что-то такое же вонючее, как и она сама. Из вытяжки над печкой высунулась рука, затем еще три, они схватили женщину за голову и резко потащили в трубу. Кровь залила печку, и запах в кухне стал куда приятнее.

Еще один человечек с забавной гулькой на голове встал в ряд.

В школу я больше не ходил и домой, тоже не возвращался. Теперь меня объявили в розыск, приписав все убийства монстров мне. Я злился. Это не честно, я никого и пальцем не тронул. Но злость угасала так же быстро, как и появлялась. Посилившись на чердаке одной старой многоэтажки я, наконец, зажил счастливо. Над головой деревянный потолок, в котором много щелей, через них по ночам видно звезды, а в дождь льются настоящие водопады. Днем же солнце рисует косые полосы до самого пола и внутри них порхают пылинки. Шум города недостает моих ушей, я словно один и вокруг ничего нет. Только монстры. Они всегда были рядом.

- Говорят, что люди рождаются стоя на весах добра и зла, и в какую из чаш им опуститься – решают сами. И мне не ясно, в которую из них опустился я. Почему я вижу все ужасы этого мира, при этом, не сделав никому ничего плохого? Пророк ли я? Или просто проклятый? – но монстры не ответят, они никогда не говорят со мной, только я сними.

Вскоре меня нашли. Не прошло и полгода. Детектив и наряд полиции. Все с оружием и серьезными лицами. Я в это время разбирал коробки, в которых нашел чьи-то старые фото. Доставая и показывая каждую глазастому монстру, что и тут нашел меня, вновь разместившись на потолке.

- У нас есть запись с камер, где ты преследуешь своего учителя математики, - заявил детектив. Меня повязали и увезли в полицию. Я не стал сопротивляться, потому что мои руки были чисты. В участке меня посадили за стол, к которому прицепили наручниками. Одна из стен была стеклянная, а за ней стояли двое. Женщина в грязном халате, с которого капала бурая жижа и толстый мужчина похожий на гусеницу в одежде. Весь в складках, между которыми торчали остатки еды. Наконец пришел детектив, перекинувшись фразами с мужчиной и женщиной, он зашел ко мне, поставил ноутбук и включил видео, где я неспешно прохожу остановку следом за учителем.

- Твой дом в другой стороне, так что отвертеться не получится, - я не мог рассказать ему о монстрах. Когда я сделал это еще совсем ребенком, меня заперли в клинике, где совершенно живые люди вели себя так, словно их разум давно мертв и голова не дружит с телом. Моя голова дружила, но глаза видели то, что не видели другие. Страх. Боль. Паника. Я пробыл там много лет, чтобы научиться, не замечать монстров, чтобы быть как все. И я не хочу назад.

- И что ты скажешь насчет вот этого? – он бросил на стол мой личный дневник. – Все эти человечки соответствуют количеству пропавших без вести. Я навел справки и сравнил с твоими рисунками. В каждом городе, в котором ты был, кто-то исчезал. И я не верю в простые совпадения. Где все эти люди? – он ткнул пальцем в ряд человечков. – Что ты с ними сделал? Ты убил их всех?

Я поднял на него взгляд и с радостью заметил, как его окутывает дымка. Он собирался что-то добавить, но неожиданно замер.

- Т-ш-ш-ш, дитя мое, успокойся, ему еще рано, - раздалось за моей спиной. Я обернулся и увидел юношу в черном балахоне. Он положил руку на мое плечо, и я ощутил знакомый холод. – Его душа чиста и тело не гниет. Не убивай его, одумайся, - шептал он.

- Я его и не собирался убивать. Это монстры.

- Мы слушаемся только тебя. Ты сам говорил нам кого нужно лишить жизни. Кормил нас испорченными человеческими душами, что погрязли в тщеславии, алчности, зависти, гневе, похоти, чревоугодии и лени.

- Я убил всех тех людей?

- И я не виню тебя. Ты запутался, вымазался в грязи их существования и устал, поэтому я и пришел.

- Кто ты?

- Я? Я это ты, как же ты мог забыть меня? – я, наконец, смог разглядеть его лицо и увидел свое отражение. Как в зеркале, только не размытое, нет, такое четкое, что сразу вспомнил, чье очертание видел в черной дымке.

- Ты это…я? Тогда что там? - я обернулся, посмотреть на дымку, но вместо нее за спиной детектива стояла еще одна моя копия, тело его было опутано склизкими червями, они, поблескивая при свете лампы телами, плотно переплетались между собой, проходили через тело, не трогая только голову.

- Я помогу тебе, но для этого, ты должен сознаться, - произнес червивый и губы его исказились в улыбке.

- Не стану. Никого не убивал.

- Не убивал, - вторила мне копия за спиной. – Признайся, что Мы – часть Тебя, а Ты – часть Нас.

- Хотим лишь блага для тебя, - произнес второй. - Мы твоя семья.

- Согласен. Признаю, - копии исчезли, а детектив ошарашенно распахнул глаза.

Арест. Суд. Лечебница для душевно больных.

***

В книжном магазине на витрину выложили партию новых личных дневников, которую тут же разобрали девочки из-за большого количества блесток переливающихся всеми цветами радуги на солнечном свету.

- Этот, пожалуйста.

- Подарок для сестры?

- Нет, для себя.