Стоянка в Поморске

Михаил Неелов, третий штурман траулера «Пикша» сменился с вахты. Шли вторые сутки стоянки в маленьком беломорском порту Поморске, но самого города Михаил всё ещё не увидел. Вот и пришло время исправить эту ошибку. Таксист, не спросив пассажира, в каком именно месте городка ему надо оказаться, привёз Михаила в центр. Умный таксист доставил его даже не в центр, а в настоящий эпицентр местной цивилизации. Таковым по праву считался ресторан «Поморье». Вот и дорогие коллеги, морячки с «Пикши», весёлые и беззаботные покуривают на бетонном крыльце у распахнутых дверей.

Из ресторанного зала доносился голос Юрия Антонова:

«По зелёной глади моря, по просторам океана…»

- Живая музыка! Девки тоже живые!– подмигнул Мишке чуть поддатый старпом Гриша.

- «Живая музыка? Изрядно пущено!» - стараясь настроиться на весёлый лад, подумал Мишка.

- Вот это правильно, Мишаня! – подошёл к Неелову Вася Кот. Его толстая добродушная физиономия расплывалась в широкой хмельной улыбке.

Старшему электромеханику и просто хорошему человеку Василию Семёновичу Коту, так удружили родители. Да-а! Чтобы имея фамилию Кот, назвать сына Василием! Мама и папа у Васи были весёлыми людьми.

Красота моя! – дружески обнимая Мишкины плечи, пробасил Вася. – Это ты молодец, что к народу подтянулся.

- Это, правда! – серьёзно глядя на Михаила, поддержал Василия старпом Гриша. – Пошли к поморкам, они нас заждались, тоскуют конкретно!

Конкретно тоскующих поморок Мишка в «Поморье» не обнаружил, как не обнаружил и самого ресторанного зала. Да и откуда ему было взяться в городской столовой, которая, как в сказке, превращалась в весёлую харчевню только после восемнадцати ноль-ноль.

Впрочем, для нещедрого сентября девяносто первого года местечко было вполне уютное. И кто сказал, что обеденный зал столовой много хуже ресторанного? Главное, чтобы его заполняли хорошие люди, да на дюралевых с пластиковым верхом столиках были чистые скатерти. Есть холодная водка, а под неё и хлебно-куриные шницели хороши, были бы горячи.

- Смекай, Мишаня, - сощурил и без того маленькие глазки Вася Кот. – В Беломорске баба – зверь - голодная, как весенняя медведица. На мужика кидается, что твоя щука на блесну!

Васькины зоологические метафоры Мишке были неприятны. Сравнение беломорских женщин с отощавшим, неароматным зверем или зубастым речным хищником его коробили.

- Куда ж им, бедолагам, землячкам то моим, деваться! – вмешался, из-за соседнего столика, в их разговор Бельков, капитан «Пикши» и уроженец Поморска. - У нас в городке, мужиков мало. Где здесь работать? На рыбокомбинате? Так какая там зарплата? Дельные, да энергичные поморские мужики, все давно по большим городам разъехались, кто в Петрозаводск, а кто и в Архангельск с Мурманском. Знаете, какая статистика в нашем городском поселении? Пять из семи тысяч жителей, женщины, причём, от пятнадцати до сорока пяти. А мужиков с гулькин хрен, да и у тех «хреновые» гульки. Что с алкаша взять, не по женской он части.

В качестве иллюстрации к капитанской лекции мимо их столика продефилировала приятная блондинистая дама бальзаковского возраста. Она бросила томный взор в пустоту, куда-то над головами мужской компании, качнула пышным бюстом, и не удержавшись на «ломающихся» каблуках, плавно обрушилась на старпома Гришу.

- Медам! – по-гусарски ловко подхватил блондинку Григорий.

- Как неловко! – смущённо зарделась та, и не вставая со старпомовских колен, как ни в чём не бывало, продолжила: А могу я вас, молодой человек, пригласить на белый танец?

- Белый танец! Белый танец! – повторяя заветный пароль, зашелестели по всему залу женские голоса. Одна за другой, совсем молодые и зрелые, вставали они из-за столовских столиков. Фальшивый задор на лицах и тоскливая, не верящая самой себе, надежда в глазах.

На огромной бобине магнитофона «Маяк» русака Антонова вполне уместно сменил грузин Кикабидзе.

- Па аэродрому, па аэродрому! – проникающим в душу баритоном затянул знойный красавец Вахтанг.

Мишка уже принял свои сто пятьдесят, но вместо ожидаемого «куража» ему опять стало грустно, снова заныла его «правильная» Нееловская душа:

«Где-то тоскует моя беременная молодая жена, а я здесь, среди пьяных коллег-моряков и чужих, чего-то ищущих, фальшиво-весёлых женщин. Дурной сон! Вся эта жизнь – дурной сон!»

-Дорогой юноша, что же это вы, такой хорошенький, а грустите? – прозвучал совсем рядом женский голос.

На Неелова, улыбаясь перламутровыми губами, смотрел, двойник актрисы Талызиной.

- Ам! – бодро отреагировал Михаил на это мистическое явление.

– Вы заняты, юноша? – не унималась закадычная подруга Барбары Брыльской. При этом она то и дело поправляла, съезжающие с носа, огромные круглые очки в изумрудной пластиковой оправе.

- Я-а, тут едим! – промямлил Мишка.

- Не обижай женщину! – разжевывая кусок селёдки, гнусаво промурлыкал Вася Кот. – Иди, потанцуй, потом отобьём!

- Иди, иди, Михаил! Чай не в мужья зовут! – с нетрезвой ухмылкой распорядился Бельков.

Из соображений субординации Неелову пришлось подчиниться.

«Талызина», положив руки на плечи Мишки, медленно вращала его в свободном от столиков пространстве.

- Вот и всё, что было! Вот и всё, что было! – проникновенно подпевая Вахтангу, женщина вплотную приблизилась к Михаилу. Он ощутил головокружительную смесь аромата французских духов «Шанель» с салатом из сельди с луком от «Помора».

- Я, наверное, предпочёл бы сейчас настоящую Валентину Илларионовну, - потерянно размышлял Михаил. – Говорят, она чертовски обаятельна и остроумна.

- Ладно врать, то! - издевательски прогнусавил голос в Мишкиной голове, голос его «Чёрного двойника», Мистера Хайда, прячущегося где-то внутри, вечного Провокатора. – Красотку Брыльску ты предпочёл бы! А чо? Нормальный выбор! Возвращайся на свой траулер, в облезлую каюту, да и женись там под одеялом на этой прекрасной полячке. Не впервой ведь! Или у тебя правая рука отсохла?

Ну, это уж дудки! Когда здесь, желая ласки, ходят тоскливыми косяками столько неудовлетворённых живых женщин? – нетрезво разозлился Мишка на чрезмерную откровенность своего «Чёрного человека». - Сам лезь под одеяло к своему польскому призраку!

Михаил решительно прижал к себе и без того льнущую к нему партнёршу. Та ответила ему таким, полным нежной благодарности взглядом, что Мишке стало не по себе.

– Я уже знаю, что ты Миша, а меня, Ядя, зовут, – прошептала ему на ушко новая знакомая. - Ядвига имя польское, старинное королевское, между прочим.

- «И чего я всё усложняю? – удивился сам себе Михаил. – Она женщина, которая меня хочет, а я голодный моряк. Какого лешего мне ещё надо?!»

- А у нашего-то тихони, уже всё «на мазИ»! – не без восхищения отметил поддатый Вася возвращение Михаила. Соседи по ближайшим столикам даже поприветствовали его беззвучными шутовскими аплодисментами.

- Мишань, а у твоей свежевыловленной беломорской зазнобы, кажись, за столиком ещё и подружка имеется, - громко зашептал Вася на ухо Михаилу. – Ты молодой, красивый! Иди там вопрос провентилируй, а там, «могёт быть», и скооперируемся.

– А с чего это я к ним попрусь? Я тебе кто, дуэнья? Ты не хуже меня «красавЕц», вот иди сам и вентилируй!– слегка возмутился Мишка.

- И то, правда! – легко согласился Василий. Он поднялся из-за стола, поправил воображаемую бабочку на клетчатой ковбойке и направился к столику, где сидела Ядвига. Уже через мгновение он кружил в «медляке» новую знакомую, молодую и симпатичную подругу Яди.

- Приятная девушка, - почти с завистью отметил про себя Мишка. Жаль, что она не похожа на «обаяшку» Лию Ахеджакову. Был бы полный комплект, да и мне не так обидно!

- Всё путём, Мишаня! - радостно заявил, вернувшийся за столик Вася. – Мы с тобой приглашены. У Ядвиги хата свободная, она аж пищит, так тебя хочет, да и «мой» Людок не против.

– Так « твою» Людмилой зовут? – чему- то удивился Мишка. Не люблю это имя, лучше бы она была Лией.

- Ну, ты даёшь! – восхитился Кот. – Натуральный, мля, циник, почти, как я! С одной подружкой обжимаешься, а на другую тут же «глаз кладёшь».

- Да никто мне не нужен! - неожиданно осерчал Неелов. – Делайте, что хотите, а я обратно в порт, на судно поеду!

- Я извиняюсь! – возмущённо взвился Василий!

Он, почему-то на цыпочках, приблизился к Мишке и, дыша луком и водкой, принялся горячо и громко шептать ему на ухо:

- Ты убийца! Ты разлучник, Мишаня! Без ножа режешь, ангел мой! Ядвига без тебя нас с Людком на хату к себе не пустит! Так что, на сегодня ты наш, крас-савчик!

Тут же, как по команде, возле их столика возникли очкастая Ядя и миловидная Люда. Ядвига с многозначительной улыбкой взглянула на Мишку и прошествовала к выходу.

Мишка неприкаянно брёл за женщинами. Замыкал сию живописную группу лоснящийся от предвкушения сладкого Вася Кот.

Дома у Ядвиги компания употребила ещё бутылку сухого и попарно уединилась в двух разных комнатах. Мишка по отношению к Ядвиге энтузиазмом не пылал. Тем не менее, её обнажённое тело и его мужской голод своё дело сделали. Неелов проснулся через час, то ли от храпа любовницы, то ли от ощущения своей никчёмности. Он натянул трусы и вышел в коридор. На кухне, тоже в одних трусах, восседал Вася. Кот где-то раздобыл ещё одну бутылку сухого, и теперь потихоньку, в гордом одиночестве, оную лакал.

– Будешь? – указывая на бутылку, осведомился он у появившегося в дверном проёме Неелова.

Мишка сморщил в гримасе отвращения физиономию и отрицательно помотал головой.

- Вот ты мне скажи, брат Михельсон, чем ты этих баб привлекаешь? – изрядно, на старые дрожжи захмелевший, осведомился Василий. – Вот у меня и рост и внешность! А ты? Ну, что в тебе мужского? А, купидончик ты наш? Материнский инстинкт ты у баб пробуждаешь, вот что! Они ж, мамочки, титьку тебе дать желают.

Василий вплотную подошел к опешившему Мишке, и дыша ему в лицо перегаром, сообщил:

Я пока Людку приходовать не начал, она всё про тебя расспрашивала! Женат, мол, не женат. Обидно, мля! Сучки они все, Михуил, сучки и есть! А давай их, мля, накажем! Меняться бум? Ты к Людке, я к Ядьке! А, то ишь, обоим Мишутку подавай! А Васеньку-котика кто любить будет?

– Ты бы зубы то почистил! – в надежде хоть как-то охладить разошедшегося друга, осторожно посоветовал Михаил. – Я вот себе почистил и сразу легче стало!

Что, зубы?! Значит, согласен! – с великолепной логичностью умозаключил Кот.

Неожиданно здоровяк обхватил Мишку и потащил к комнате, где спала Люда. Толчком голой волосатой ноги он распахнул дверь и втолкнул Михаила внутрь.

Неелов попытался было ретироваться, но предусмотрительный извращенец Вася чем-то подпёр дверь изнутри.

– Это чо такое? – осведомился из полутьмы сонный женский голос.

Люда, опухшая от сна, со спутанными светлыми волосами, сидела, завернувшись в одеяло, на краю постели. Круглыми, изумлённо-негодующими глазами она таращилась на полуголого Мишку.

- Люд, ты не пугайся, я не нарочно, я тут посижу! – кивнув на стоящий у обеденного стола стул, промямлил Михаил.

Ёжась от утренней прохлады, он примостился у стола, положил на него голову и задремал.

Мишку разбудило прикосновение.

- Да ты замёрз совсем! Вон, кожа вся в пупырях, как у гусёнка! - Неелов оторвал от стола голову и увидел, стоящую перед ним обнажённую Люду. - Пошли уже, согрею! – мило улыбнулась Людмила и потянула Мишку за руку. Неелов не без удовольствия подчинился.

«Ну, не оказывать же тебе упорное сопротивление?!» – с приятной шутейностью одобрил происходящее Чёрный.

Ранним утром, наспех одевшись, Михаил незаметно выскользнул из сонного, оказавшегося даже слишком гостеприимным, дома. Он прошёл полгорода, но такси на пустынных улицах так и не встретил. На углу, возле здания почты, стояла, слабо освящённая изнутри, телефонная будка. «Междугородные линии», гласили толстые чёрные буквы на вывеске.

- Блин, а я ведь супруге так и не позвонил! У меня жена беременная, а я тут с «народом, собравшимся для разврата», разгулу буйному предаюсь!

Чувствуя себя последним мерзавцем, Михаил обречённо побрёл к междугородному телефону.