Ключик

В больничной палате царили покой, комфорт и идеальный порядок. В этой обстановке старик Монти Брайт выглядел совсем уж пустым и блёклым, словно набросок, сделанный его же собственной рукой. Стюарт О’Рейли – его единственный ученик и самый близкий человек – в нерешительности замер на пороге. Невесть откуда взялось желание купить в ближайшей аптеке упаковку самых дешёвых детских карандашей и нарочито крупными штрихами закрасить навязчивую белизну палаты. Карандашей у него нет, зато в руке зажат букет из пяти красных гербер и какой-то декоративной травы, завёрнутый в шуршащую зелёную бумагу. Это тоже сойдёт.

– Заходи, Стю, – стараясь как можно чётче выговаривать слова, подозвал его к себе старик. – У меня есть кое-что для тебя.

Стюарт вошёл в белоснежное царство, поменял цветы в вазе и уселся на стул для посетителей. Старик Монти улыбнулся правой половиной лица, левая осталась неподвижна.

– Не будем ходить вокруг да около, – старательно проговорил старик. – У меня больше никого нет, кроме тебя, а это значит, что ты – мой наследник.

Стюарт всегда неуютно себя чувствовал в двух ситуациях: когда говорили о чьей-нибудь смерти и когда обсуждали денежные вопросы. И вот теперь Монтегю Брайт, известный художник и иллюстратор, помножил неловкость надвое.

– Да бросьте, Монти, – нервно улыбнулся молодой человек. – Современная медицина чего только не делает: и криогенные процедуры, и регенеративная терапия стволовыми клетками…

– Хах, ну я, допустим, пока умирать не собираюсь. Просто кое-что хотел тебе отдать. И рассказать, – старик Монти правой рукой вяло указал на прикроватную тумбочку. – Возьми-ка мой футляр для очков.

Стюарт много раз видел этот футляр: то на письменном столе, то рядом с мольбертом, то на каминной полке, но ни разу Монти не появлялся перед ним в очках. Чёрный кожаный футляр был старый, местами уже в потёртостях.

– Открывай.

Щёлкнул замок. Стюарт смотрел на старинный латунный ключ, покоящийся на сложенном в несколько раз выцветшем кусочке ткани. Он, конечно, слышал о том, что многие творческие люди не совсем в ладах с головой, особенно в старости, но про Монти такого никогда бы не подумал. Старик, конечно, не без странностей: взялся его обучать своему искусству только при условии, что Стю не будет подключать себе чип с мемохранилищем. Мол, это устройство со временем выжигает мозговые центры, отвечающие за воображение и творчество. Разумеется, всё это было не более чем антинаучный бред.

– Этот ключ – самая большая ценность нашей семьи, – тем временем продолжил Монтегю. – И его я тебе хочу отдать сейчас, вне зависимости от того, как скоро я отправлюсь на тот свет. Потому что этот ключ открывает самую важную дверь. Дверь, которая обретает свою ценность только для таких, как мы, нечипованных. Другим она будет бесполезна.

Монтегю неспешно рассказывал, как отец впервые показал ему и его старшему брату, что же находится за дверью. Как тогда радостно билось его сердце, как закружилась голова, пытаясь вместить буйство цвета и этот неповторимый, тонкий аромат. И как равнодушно смотрел его брат.

– Это всё из-за этих мемохранилищ, они что-то отключают там, – вернулся к старой песне старик. – Но у тебя-то его нет, ты увидишь и сразу всё поймёшь. Возьми, возьми ключ. Он открывает дверь на чердаке.

Стюарт уложил ключ обратно в футляр и пообещал на днях обязательно посетить чердачную комнату. Старик улыбнулся ему жутковатой полуулыбкой. Вошла медсестра и вежливо намекнула, что время посещений истекло. Стюарт машинально сунул футляр в карман джинсов, попрощался с учителем и вышел. Он был задумчив и несколько расстроен. Вот уже полгода, как он установил себе мемохранилище – на новой работе это было обязательным условием. И что теперь делать с этим ключом? Забыть? Или пойти и, как чипованный брат Монтегю, ничего не почувствовать?

Дома его ждала Ребекка. Она копошилась под кроватью, выуживая оттуда носки, которые туда загнал ради потехи их пёс Расти.

– Сегодня день прачечной, Стю, – крикнула она из-под кровати. – Ты не забыл?

Он ответил, что нет. Скинул с себя одежду в корзину для грязного белья, переоделся в чистые джинсы и футболку. Носков не было. Наглый пёс, мало ему своих игрушек! Стюарт мелодично посвистел, подзывая питомца. Наглая, но очень довольная морда показалась из-под стола. В зубах Расти зажал белый обслюнявленный комочек. Стюарт попытался достать носки из пасти, но, разумеется, пёс интерпретировал это действие как приглашение поиграть.

– Ой, а это откуда? – послышался звонкий голос Ребекки из соседней комнаты.

Стюарт выиграл в сражении за носки и отправился к ней. Они встретились в коридоре. На раскрытой ладони девушка держала потрёпанный футляр. Пришлось пересказывать беседу со стариком Монти, опустив, правда, часть с его навязчивыми идеями о кардинальных различиях чипованных и нечипованных. Любопытство вернулось, но на этот раз оно подпитывалось одним важным фактом: теперь можно буквально воссоздать сценку с ключом, произошедшую с Монтегю и его старшим братом. Ребекка не устанавливала себе мемохранилище и, соответственно, чипа у неё тоже не было.

– И после такой истории ты преспокойно пришёл домой? Ох, Стю, в тебе нет ни капли любопытства!

Зато в Ребекке этого самого любопытства было предостаточно. И потому меньше, чем через полчаса они стояли у ворот особняка Монтегю Брайта. Стюарт приложил пасс-карту к замку, и витые створки ворот плавно разъехались. Стюарт чувствовал себя неловко: всё же он впервые приходит сюда в отсутствие хозяина. Однако, как выяснилось несколько позже, его переживания были не обоснованы. Дворецкий встретил их на пороге с приветливой улыбкой и попросил следовать за ним. Оказывается, старик Монти предупредил его о возможном визите Стюарта. Дворецкий оставил их возле чердачной двери, а сам спустился. Ребекка передала Стюарту футляр, который всю дорогу не выпускала из рук.

– Ты хоть умеешь обращаться с этим ключом? – почему-то шёпотом осведомилась девушка.

– Конечно. Видел в старых фильмах.

Он вставил ключ в замочную скважину, повернул вправо до упора. Запорный механизм ободряюще щёлкнул, словно бы говоря: «Всё!». Стюарт сделал глубокий вдох и потянул ручку на себя.

– Ничего себе… – восхищённо прошептала Ребекка, выглянувшая из-за его плеча.

Она порывом ветра забежала в комнату, остановилась в нерешительности: почти как колибри, зависшая в воздухе в раздумьях, к какому цветку подлететь в первую очередь. Ребекка подошла к одному стеллажу, потянула на себя корешок какого-то томика в ярко-красном переплёте, довольно прищурилась, вернула книгу на место. Подобно бабочке, она порхала по этому необъятному полю шелестящих цветов-книг, вдыхая аромат, перебирая страницы шустрыми пальцами.

Когда первая волна восторга, смешанного с удивлением, прошла, Ребекка закружилась среди манящих разноцветьем переплётов стеллажей и запела: «Сказ мой стар, как мир». Слова были знакомые, мотив Стюарт тоже сумел подпеть, но вспомнить, откуда знает эту песню, не мог. Он уже четвёртый раз обращался к нужному сектору мемохранилища, помеченному этими строками, но там было пусто. Ошибка сохранения данных. Бывает. Стюарт подал запрос на поиск в сети, анализ открытых данных определил, что с вероятностью сорок шесть процентов строчка принадлежит песне из мультипликационного фильма «Красавица и Чудовище». Этим он и удовлетворился.

В руке тёплым грузом лежал ключ: хрупкий и ненадёжный. Единственный экземпляр. Что если сломается? Стюарт хотел было проверить сеть на наличие контактной информации мастеров по изготовлению репродукций ключей, но потом подумал, что если ключ и сломается, то это к лучшему. Неужели кому-то нужна библиотека – ограниченное и весьма ненадёжное хранилище – когда существует единое цифровое пространство?