Нечто большее

Меня зовут Кормак или, если короче, Корм. Родился на Марсе, закончил кафедру общего бихевиоризма в Олимпийском Университете. Получил степень и интерпланетарный статус. Ничего выдающегося на самом деле, таких только на Марсе тысячи. И на Брагао могли послать любого. В конце концов, наличие бихевиориста в дипломатической миссии – почти формальность в наше время.

Обыватели сказали бы, что Брага – молодая раса. Но по галактическим меркам мы практически ровесники. Земляне опередили их всего на 6-7 веков. Мы к этому моменту уже успели наладить контакт с Шу и еще парой цивилизаций. Воевали и пытались договариваться. Строили союзы и кусали исподтишка. Брага в это время запускали свои первые искусственные спутники.

Когда их первый аппарат, направленный к родной звезде, был уничтожен протуберанцем, никто особенно не удивился. Когда то же самое случилось со вторым и третьим, Брага усовершенствовали аппараты, подняли орбиту, все пересчитали, но это не помогло. Еще три аппарата постигла участь предыдущих. Вероятность совпадения сократилась до миллиардных долей процента. Научных объяснений не было. Брага обратились к Земле.

Собственно, так все и началось. Понятно, что на самих Брага нам было плевать. Зато появился законный (хотя на закон нам тоже было плевать) повод провести любопытную экспедицию. Снарядили корабль, собрали ведущих астрофизиков и сопутствующих специалистов и добавили дипломатическую группу, в которую вошел и я. Месячный перелет прошел без эксцессов.

***

- Миллион километров, продолжаем сближение.

Я слушал голос оператора и откровенно скучал, глядя на изображение зонда, приближающегося к звезде. Впрочем, в каюте было бы еще хуже. Мы не стали встречаться с хозяевами системы, сразу направились на орбиту Брагао, а это было максимально далекое от моей специальности место.

- Девятьсот тысяч километров, продолжаем сближение.

Новичок, однозначно. Те всегда соблюдают протокол и озвучивают ненужное. Идиоты. Скучно. Я отвернулся от экрана и стал пялиться на женщину в белом. Ее звали Тату Шан, и здесь, в исследовательском центре, она была богиней. Стоп! Вы думаете не о том. Нет, и попка, и грудь, и талия – все у нее было в порядке. Но еще раз – я не о том. Сюда ее взяли не за красивые глаза, однозначно. Самая молодая доктор-интерпланетарник фундаментальной физики в истории. Она защитилась в двадцать. Я отымел бы ее только за это. Но, увы, она лишь водила меня за нос и мило улыбалась, когда мы были наедине.

- Восемьсот тысяч километров. Продолжаем сближение.

Вот ведь зануда. Отвлекает от такого зрелища. Она ж ведь специально все это, зуб даю – обтягивающий комбез, идеально подобранная косметика…

- Резкий скачок активности! Излучение звезды выросло на 20 процентов, на 21 процент… продолжает увеличиваться.

- Пишите телеметрию! - Раздался резкий голос Тату.

Ах, да. Есть у нее такая особенность – выдавать на-гора самоочевидные приказы. Отличный ученый – не лучший командир. А вообще – неужели намечается что-то интересное?

- Выброс плазмы. Координаты: -78, 15.

- Структура?

- Плеть. Длина двадцать тысяч, растет.

- Направление? – Будто уже зная ответ, спросила Тату.

- Пересечет траекторию зонда через две и тридцать восемь. Успеем отвести.

- Нет. Пишите до последнего. Мы должны понять, что здесь происходит.

А протуберанец тем временем вырос достаточно, чтобы увидеть его. Название говорило само за себя. Это была гигантская огненная плеть, вырвавшаяся из звезды. Не знаю уж, насколько это обычное зрелище, но спецы смотрели на экран совершенно спокойно – лишь задумчиво. Нахмурившись была только Тату, происходящее ей явно не нравилось. И когда до уничтожения зонда осталось не больше минуты, она резко изменила свое решение:

- Выше орбита, выводите зонд!

Было поздно, на самом деле – даже если бы зонд вышел из-под удара плазмы, жар скорее всего уничтожил бы аппаратуру. Но приказ был отдан. Зонд включил маневровые двигатели и начал медленно выходить из-под удара. И тогда это произошло. Протуберанец изменил свою траекторию. Точнее, не так – он разделился на два потока, будто отрастил вторую голову, которая в свирепом броске поглотила зонд. Помещение погрузилось в тишину.

Я нарушил ее первым, просто чтобы прервать общий ступор:

- Мне кажется, или это не совсем нормально?

Я хотел вызвать раздражение, даже злость, но взгляд, которым одарила меня Тату был… растерянным.

- Этого не может быть. Этого не может быть, потому что этого не может быть вообще.

- Однако ты это предчувствовала.

Она покачала головой и сказала уже всем присутствующим:

- Варианты. Мне нужны варианты. Любые.

Варианты, конечно, были. На то они и ученые. Теории выдвигались, одна безумнее другой, но они не могли перейти одну важную черту – границу возможного. Возможного именно с точки зрения текущего уровня знаний.

Это общая проблема всех ученых. Они слишком цепляются за старое. Парадоксально, наверное, но ученые – самые сильные консерваторы. Даже хуже политиков. Двигать науку вперед могут многие. Совершить революцию – единицы. И когда происходит что-то, выходящее за рамки их представлений о мире, они начинают сколачивать костыли в тот момент, когда нужно отрезать ногу.

Есть два пути. Два типа людей способных на это. Первые – те, кто находится вне рассматриваемой области знаний, способные посмотреть на проблему со стороны. Вторые – да, вы догадались правильно – гении.

Так получилось, что на нашем корабле можно были оба – я и Тату. И ответ мы нашли одновременно. Неправильный, но максимально близкий. Не наша вина в том, что истина превзошла любые наши представления о реальности.

***

- Доктор Шан, вы серьезно? Не уважай я вас так сильно, сказал бы, что это бред, - на лице одного из присутствовавших на собрании физиков читалось, что и уважения у него поубавилось, и что бред – это еще слабо сказано. Остальные были явно с ним согласны.

- Считайте, что сказали, Фандор, - сухо ответила Тату. – Но другие варианты, представленные вами, - она обвела взглядом зал, - всеми вами, выглядят еще более невероятно.

- То есть, - Фандор едва не взорвался, - термодинамические флуктуации в структуре плазмы…

- Именно! Там слишком много допущений. Дискуссия окончена. Я беру на себя ответственность. Мы будем исходить из того, и присутствующий здесь доктор Кормак со мной согласен…

- Да он даже не физик! Приблудный…

- Он бихевиорист. В нашей ситуации это важнее, чем все ваши научные звания. Итак, повторюсь, мы будем исходить из того, что плазменные образования в короне звезды на самом деле высокоорганизованные существа. Живые, если хотите.

- Дети Солнца, - презрительно фыркнул Фандор. – Привезем мы газетчикам заголовок, нечего сказать.

- Мы поняли ваше мнение, - повысила голос Тату. – Я продолжу. Поведение этих… существ… Их образ мысли… Кормак строит модели, но данных слишком мало. Я думаю, стоит спуститься ниже. На пределе щитов один или два удара мы выдержим, но соберем гораздо больше данных.

- А можно возражение по существу? – Поднял руку один из молодых ученых. Тату кивнула. – Если мы предполагаем, что протуберанцы живые, почему их активность сопровождается активностью всей звезды?

- Не знаю. Считайте, что для этого мы и спускаемся.

***

Обшивка корабля ощутимо дрожала во время работы двигателей. Мы находились на той же высоте, на которой погиб зонд. Весь экипаж пребывал в режиме тревожного ожидания. Оператор, который все также бубнил параметры орбиты, нервно вздрогнул:

- Активность звезды изменилась.

- Удар?

- Не знаю. Активность не соответствует шаблону.

- В смысле?

- Интенсивность излучения не растет, изменился только спектр.

Тату шагала по помещению и терла виски. А я стоял молча и пытался поймать ускользающую мысль. Что-то было неправильно. Что-то мы упускали. Излучение звезды, спектр – сами по себе эти слова мало что для меня значили, и все же… Все же… Внезапное осознание прошило мой мозг. Мы двигались в правильном направлении, просто недооценили масштабы.

- Тату! Скинь все данные по излучению на мой компьютер!

- Все уже там, - она посмотрела на меня непонимающе.

- Там только данные по протуберанцам. А мне нужна вся звезда!

Глаза Тату расширились. Она была умной. Я уже говорил это – она была очень умной. И в ее взгляде промелькнула паника.

- Ты же не хочешь сказать, что…

- Пока не хочу. Но я боюсь, что прав. Скидывай!

Я опрометью бросился в свою каюту и, завершив все рабочие процессы на компе, подкинул ему для анализа последние изменения спектра звезды.

Конечно, физики ничего не нашли. Они искали не там. Они использовали физические модели. А нужно – психологические.

Только кажется, что иной разум будет в корне отличаться от наших представлений. Он может пользоваться другим языком, другой моралью, даже другой логикой, но всегда будет оставаться нечто общее – глубинные основы поведения. Именно на этом основан современный бихевиоризм. И меня восхищала – нет, меня повергала в абсолютный экстаз мысль о том, что все это работает даже теперь. Когда мы имеем дело…

- Со звездой, - с улыбкой сказал я вошедшей Тату. – Можешь не сомневаться, мы имеем дело со всей звездой А протуберанцы – не знаю – подии, щупальца, тентакли, назови, как угодно.

Теперь паника в ее глазах была явственной. Даже она не была готова к правде. Тату стояла, обняв себя за плечи, но впервые в жизни это не казалось мне сексуальным. Человек как таковой казался мне сущей мелочью, по сравнению с тем, что я только что открыл.

- Тогда… Тогда я не понимаю, почему она не уничтожила нас? Сбивала зонды, но…

- Это не трудно. Зонды – комары. Когда комар залетает к тебе в комнату, ты его просто прихлопываешь. А наш корабль – целый шершень. За которым, обычно, с опаской наблюдаешь, но не кидаешься атаковать. Хотя по сравнению с тобой, они все – мелочь.

- И что нам делать?

- Я хочу поговорить с ней.

- Это вообще возможно?

- Лингвист не помешал бы, но на каком-то уровне я справлюсь и сам.

Она нахмурилась:

- Вряд ли выйдет. Мы не сможем настроить нужные параметры связи отсюда. Нужен физический доступ к антенне.

- Это трудно?

- Совсем нет. В обычных условиях, но не сейчас. Скафандр выдержит не больше десяти минут. Я не буду рисковать своими людьми.

- Я пойду сам.

- Исключено!

- Я пойду сам. Я должен это сделать. Ты проинструктируешь меня. Я успею.

***

Она согласилась, понятное дело. Не могла не согласиться. Слишком велик соблазн. Поэтому я, облаченный в скафандр высшей защиты, выбирался через шлюз наружу, наскоро зацепившись тросом за какую-то скобу.

Вы должны понимать специфику ситуации. Щиты корабля защищают от излучения электронику и людей, но температура остается температурой. Корпус из современных композитных материалов был в порядке. Теплоотводящие системы стонали, но тоже держались. Вот со скафандром дело обстояло хуже – поэтому время быстро уходило.

- Корм, ты добрался до антенны?

- Почти. Да, вижу ее. Что нужно делать?

Если вы спросите меня, что я думаю об инженерах, спроектировавших внешнюю подстройку антенны на корабле, предназначенном для работы едва не в звездной короне, то приличных слов не услышите. Но факт оставался фактом.

- Видишь люк с двумя рычагами?

Я слушал ее инструкции и открывал этот чертов люк одной рукой, другой держась за какой-то поручень. В первый раз работал в открытом космосе. И в последний, можете мне поверить.

Все случилось, когда я добрался до нужных переключателей. Корабль тряхнуло. Я не знаю, что это было. Но меня бросило в сторону и понесло в сторону звезды. Трос… Трос банально расплавился. Они предусмотрели все, кроме него.

Но знаете что? Я не огорчен. Более того, я не сделал ни малейшей попытки спастись. Наверное, потому, что в глубине души мечтал об этом. Вы не поймете меня, но послушайте. Моя жизнь окончится тем, что я растворюсь в звезде. Живой звезде. Я стану ее частью. Частью величайшего живого существа из известных мне. Это лучше, чем секс. Это высший акт любви.

И я надиктовываю этот текст лишь для того, чтобы вы попытались осознать это. Кажется, скафандр плавится. Слишком жарко. Прощайте.

Отправить сообщение.