Зеркальце

Она вышла из леса и сразу подошла к костру, заглянув в булькающее варево в котелке.

- А что на обед? – спросила звонким голоском.

Было ей на вид лет шесть. Светлые волосёнки распущены, голубенькое платьице, на тоненьких ножках сандалики, на коленке ссадина, совсем ещё свежая. Глаза зелёные, на носу веснушки. И вся она похожа на Марусю в миниатюре.

Я посмотрел на Марусю. Она улыбалась этому маленькому чуду.

- Ты откуда взялась такая? – присела Маруся перед чудом в голубеньком платьице.

Чудо не ответило и уверенно полезло в палатку.

Мы стали её звать Светланкой. Она ходила со мной на рыбалку по утрам, с Марусей по вечерам за черникой (потом была вся перемазанная), а днём плескалась возле берега в нагретых водах озера. Веснушек у неё становилось всё больше. А когда изредка шёл дождь, мы сидели втроём в палатке играли в карты или травили истории.

Светланка очень полюбила Марусино старое треснутое зеркальце. Светила им на палатку, трещины в зеркальце дробили отражение, и она радостно говорила:

- Это солнечные детишки, - и жмурилась от удовольствия.

Маруся после её появления словно ожила. Ушла бездонная печаль из глаз, в движениях снова появилась упругость, которую я так любил. И я снова, как раньше, любовался украдкой, потому что ей не нравилось, когда я её разглядывал. Всё чаще Маруся смеялась, а улыбка теперь редко сходила с её лица. Только иногда, по вечерам, когда Светланка уже спала, укутанная в мой спальник, я улавливал невысказанную тревогу жены - вдруг Светланка исчезнет так же неожиданно, как и появилась…

***

Тогда у нас в лаборатории как раз случились первые успехи по визуализации. Формировать общий образ, модулировать голос нужных частот по мозговой активности клиента мы уже хорошо умели, а вот картинка выходила всё как-то не очень. Прорыв случился, когда солнечная энергия, наконец, перестала генерить и вырываться из солярного усилителя. Воткнули альтеру, и всё заработало. И сразу у проекта появилось нормальное название вместо безликих цифр. Хотя некоторые кривились - банально. Но всё лучше, чем просто номер.

И вот Светланка – первый успешный тест. Мой мозг сканировали особенно тщательно, но и Марусю я полгода обрабатывал по ночам, притаскивал в спальню портативный томограф, подключал так, чтобы тихо. Появилась Светланка. Тот желанный ребёнок, о котором мы столько мечтали, но которого у нас никогда бы не было, если б не проект нашего института. "Дети солнца" вдохнули в нашу семью свежий глоток воздуха.

***

Заонежье отпускало неохотно.

Светлые ночи, смолистый дух разогретых сосен, окунёвая уха, ласковая вода и волшебные закаты – уезжать не хотелось.

Но отпуск кончался, и надо было возвращаться.

Светланка по-прежнему была с нами. Бытовые вопросы разрешились молчаливо, тем более, что свободная комната в квартире давно смущала нас своей ненужной просторностью.

Светланка устроила свою куклу (я смастерил из осоки) и зеркальце на маленькой тумбочке. А больше ей и не надо было ничего.

Маруся тосковала, когда Светланка неожиданно исчезала, и каждый раз расцветала, когда наши веснушки звонким голоском обнаруживались в своей комнате. Иногда Светланка проводила с нами целые выходные. Тогда мы ходили вместе гулять. В зоопарке она заливалась хохотом возле обезьян, почему-то пугалась уток на пруду, а потом становилась вся липкая от тающего на жаре мороженного.

Она хватала нас малюсенькими ладошками и, торопилась, мельтешила своими ножками. А я чувствовал, как через её ручонки касается и меня Марусино счастье.

- Маруся, гляди! – закричала она и побежала к ограде.

Мы шли по набережной, и она, оторвавшись от наших рук, присела на корточки, чтобы лучше было видно. Махала нам своей ручонкой, подзывая.

- Гляди, тут тоже солнечные детки, - обернулась она к нам, светясь от радости.

На воде, на мелкой ряби, бликовало сотней ярких звёздочек солнце. Маруся прижалась ко мне, а Светланка схватила её и меня за ноги. Мы стояли, и смотрели втроём на сверкающую воду.

***

Потом пришла осень, и всё поломалось. Как раз тогда Светланка грохнула своё любимое зеркальце.

Вместе с осенью солнечный день стал стремительно убывать, и солярный усилитель всё чаще давал сбои. Светланка появлялась всё реже и реже, и печаль снова накинула на Марусю незаметную вуаль. Она всё чаще сидела в Светланкиной комнате. А я разрывался между ней и работой. Я не мог оторваться от проекта – выяснялись всё новые и новые солярные бреши, мы не успевали их затыкать. Я всё чаще задерживался, оставался и на ночь в лаборатории. Я цеплялся за ускользающую Светланку. На работе многие уже махнули рукой, проект был под угрозой закрытия. А я сидел за своим рабочим столом, вцепившись в голову, а приходя домой, заставал Марусю с тёмным лицом на кроватке Светланки.

***

Двое в белоснежных халатах курили на крыльце большого стеклянно-бетонного здания. Ветер отрывал последние листья, швыряя их на мокрую дорогу. Двое поёживались. Примерно одного роста, только один пошире в плечах и лицом тоже пошире. Второй был тонкий и постарше, хотя издалека смахивал на подростка. Он постоянно теребил длинный нос.

- Чего думаешь? – спросил тот, что пошире.

- Редкий случай. Такая энергия… Но не думаю, что нам это пригодится. Случайность это, - скептически ответил носатый.

- Она ж его чувствует! Тактильные ощущения присутствуют, мы это чётко с покровов считали. Не выдумывает она, значит, - удивлялся широкий.

- Не выдумывает. А никто и не говорит, что выдумывает, - носатый задумался, потрогал нос, затянулся сигаретой. – Вообще, можно попробовать…

- Чего попробовать? – оживился широкий.

- Нужно, чтобы клиент трагедию пережил, вот как эта наша Мария.

- В смысле?

- Мужа она потеряла? Причём там драма целая случилась. Как она с ума не двинулась, неясно…

- Ну, и?

- Во ты… - стал раздражаться носатый. – Баранки гну! Вот так и выходит, что у нас модель её мужа такая мощная получилась – не только голос там, визуализация, но даже и тактильность – потому что у неё мозг в эту сторону, в сторону потерянного близкого человека невероятную энергию излучает. Именно поэтому, потому что трагедия была. Понял? – покосился через дым сигареты на коллегу носатый.

- Ты дурак совсем, Петь! – широкий кинул с размаху окурок в лужу.

- Окурок-то подними, - снисходительно улыбнулся Петя.

- Да иди ты! – возмущённо сказал широкий и открыл дверь, собираясь уходить с улицы.

- Он, кстати, у нас работал…

- Кто?

- Муж Марии, - Петя затянулся.

- Да ладно? - широкий своё возмущение позабыл, застрял в дверях.

- Ага, ещё до тебя. Слишком много он на себе испытывал… А, ладно! – затушил сигарету в урне Петя. - Знаешь, кстати, какой побочный эффект?

- Какой? – рассеянно спросил широкий.

- У неё это всё на волоске, у Марии-то. Она ж наверняка за какой-нибудь репер цепляется. И чуть мозг шевельнётся не туда, и привет… модель будет уже не та. Если, в её случае вообще, останется хоть в каком-то виде.

- То есть, если, например, запомнилось, как он бреется, там… да? – сообразил широкий.

- Точно! И чуть порежется модель и привет, вкривь и вкось всё разъедется, энергию её ностальгическую усилок уже не отловит. А дальше положительная обратная связь… Она, кстати, в курсе - мы ей подробно эти риски обрисовали. Вот так… Ладно, пойдём, поработаем, что ли, - Петя сделал шаг к двери.

Тут на крыльцо, скрываясь от дождя, забежал мужичок в шляпе.

- Ребят, погодите! – мужичок запыхался. - Вы это… детей делаете? – выпалил он.

Петя и широкий переглянулись. Петя хохотнул.

- Что, простите? – спросил в ответ у гражданина широкий.

- Ну… - мужичок сразу засмущался и затараторил. – И на сайте, и по телефону… и вот сейчас на ресепшене одно и то же твердят: что только взрослых… ну это… моделей, гм… делаете. А я подумал, детишки, они нужнее зачастую будут, а? И дай, думаю, лучше у инженеров спрошу.

Широкий перевёл недоумённый взгляд на Петю.

- Вам всё правильно сказали. Только взрослые модели, - надменного загундосил Петя. – Понимаете, детские эмоции гораздо сложнее моделировать. Возможно, потом… когда-нибудь...

Гражданин в шляпе печально смотрел на Петю.

- Но, может, всё-таки занимаетесь детишками, а? – тихо пробормотал он.

- Сказали же вам, что нет! – вдруг обозлился Петя. - Не занимаемся мы детьми! Пошли, Серёг.

Дверь захлопнулась.

***

В квартире, посреди звенящей пустоты, на детской кроватке сидит молодая женщина с распущенными светлыми волосами. Женщина отрешённо глядит в залитое дождём окно, а руки её сжимают осколки маленького зеркальца. По бледным веснушкам скользит прозрачная слеза.