Песнь его не слышна

https://music.yandex.ru/album/55450/track/516424

То, что наблюдал в лаборатории отца Володя, нельзя было назвать иначе, как призраком. Тёмный туманный сгусток завис почти перед самым носом, из центра попеременно проявлялись то птичий клюв, то человеческое лицо с заострёнными чертами, то оскаливший клыки волк. От близости призрака мурашки бежали по телу, дышалось тяжело и сердце билось часто-часто. Где-то в районе диафрагмы зарождался страх или, может быть, восторг, который перед лицом опасности и неизвестности могут испытывать лишь мальчишки.

– Папка, прям как по-настоящему! – мелко дрожа, прошептал Володя.

Профессор Александр Дмитриевич Вайсман хитро улыбнулся и коснулся сенсора на панели управления. Привидение тут же исчезло.

– Ты прям настоящих призраков изучаешь? – спросил Володя, не дождавшись ответа, обернулся к отцу и укоризненно скрестил руки на груди. – Пап, я кому говорю?

Александр Дмитриевич, не переставая хитро улыбаться, подошёл к сыну и обнял его за плечи.

– Призраков не существует, Вовка. Такие и многие другие фокусы умеет проделывать инфразвук. Я и мои коллеги изучаем его в нашей лаборатории, – он разом помрачнел. – Только маме – ни слова, она запретила тебя сюда приводить.

– А почему?

Отец многозначительно пожал плечами и не стал уточнять. Мама иногда была такой, необъяснимой. Говорила, сердцем чует. Из-за этого Володе иногда не разрешалось ездить на рыбалку с дядей Толей и Ромкой, а ещё – гулять допоздна. Он изобразил, что закрывает рот на замок, а ключик выкидывает, чем вызвал у отца очередную улыбку.

– Ладно, поехали домой, а то мама что-нибудь заподозрит.

Не заподозрила. Накормила вкусными макаронами по-флотски, улыбалась за едой, рассказывала про старых школьных друзей. Завтра предстояла очередная встреча выпускников.

– А я ведь со школьной скамьи мечтала стать врачом или пожарным, – звонко рассмеялась мама. – А теперь вот архитектор. Странные мы были: всё на геройства нас тянуло. Вот ты, Володя, кем стать хочешь?

Володя аж поперхнулся. Он недавно папе сказал, так тот строго-настрого велел маме не говорить.

– Что, ещё не думал?

– Думал, – решился наконец он. – Космонавтом стать хочу. Как деда.

Мама разом помрачнела.

– Плохо твой дед закончил. Даже похоронить толком не получилось. Ты меня до гробовой доски довести решил?

– Ну, ма, есть же всякие эти… геологи, они тоже нужны. А ещё, вдруг потом города строить начнут на других планетах, тогда и всякие гедезисты…

– Геодезисты, – поправила на автомате мама.

– Ага. Они тоже будут нужны.

– Ой, не нравится мне всё это.

– Да ладно, Наташ, – папа придвинулся к ней и чмокнул её в щёку. – Нашла из-за чего переживать. Володька ещё тысячу раз передумает. Правда?

***

– Мам, ну в самом деле, смотрят все, – Владимир попытался осторожно высвободиться из маминых цепких объятий.

– Ну вот зачем тебе это? – сквозь слёзы подвывала она. – И на Земле есть работа для геодезистов, но нет! Нужно туда!..

Она коротким кивком указала на небо.

– Звёзды у меня отца отняли, Толика, братишку моего, теперь ещё и тебя!

– Мам, ну что за суеверия! – едва скрывая раздражение, сквозь зубы проскрипел он. – Я уже девятый раз лечу, и всё ты меня как в последний путь провожаешь.

– Восемь раз возвращался, а вдруг сейчас не вернёшься?

– Да тьфу на тебя! – не выдержал Владимир. – Вот как с тобой жить? Всё, мне пора.

Мама ещё долго кричала ему вслед, но Владимир не слушал. Надоела эта её песня про родовое проклятие. Телесериалов надо меньше смотреть, вот и все дела. Звёзды не могут звать, и уж точно нет им дела до самого Владимира, его дяди, его деда и ещё многих-многих давно умерших родственников.

***

Владимир расчехлил лазерный тахеометр, установил на штатив. Вроде только приступили к работе, а уже устал, словно несколько часов отпахал в условиях повышенной гравитации. За планетой Келайно, на которой они сейчас находились, такого не значилось. Да и чёрт с ним, просто так устать, что ли, нельзя? Прикрыв отяжелевшие веки, он облокотился на прибор.

– Владьимир, он же очьень хрупкий, – укоризненно зазвучал в шлеме голос Мёртона.

– Ничего ему не будет, – вяло отмахнулся Владимир. – И не такое должен выдерживать.

– Должен, но не обьязан. Да и чьёрт с тобой, я тоже устал после перельёта. Но если сломается, отвечать тебе.

Владимир тихо рассмеялся. Его иностранный коллега иногда выдавал совсем уж русские фразы: сказывались долгие годы работы в российском строительном холдинге. Мёртон достал из контейнера отражатель и неторопливо поплёлся к точке, с которой они планировали начать съёмку. Заболела голова. Владимир по привычке попытался пальцами помассировать виски, но упёрся в шлем. Устало рассмеялся. Да, дела. Мёртон тем временем достиг нужной точки и установил вешку.

– Владьимир, behind you! – заорал он, едва повернулся к напарнику.

В голосе звучал неподдельный ужас. Владимир, как мог, приготовился мысленно к самому худшему и обернулся. То, что он увидел, напоминало призрака из папиной лаборатории по изучению инфразвука, только в центре обозначался шлем от скафандра. До мурашек.

– Беги оттуда!

Но Владимир не мог даже двинуться с места, слишком устал. Голова гудела, грудная клетка вибрировала. Инфразвук, значит. Нужно найти источник и уничтожить его, да побыстрее. Чем дольше он воздействует на организм, тем тяжелее последствия. Вспомнилась мамина одержимость идеей смерти посреди звёзд.

– Ну уж нет, – просипел Владимир. – Я выживу. Нужно только найти источник…

Но что может создавать инфразвук на пустынной планете? Владимир тяжело опустился на колени прямо перед «призраком». Почти скрытый слоем грунта, слабо поблёскивал некрупный, размером с большой палец руки, кристалл. Владимир осторожно коснулся неизвестного минерала.

Кристалл запел на другой частоте. В динамике послышался кашель Мёртона. Он хрипло говорил, прерывисто дыша, что нужно улетать, пока не поздно. Владимир почувствовал тяжесть и боль в груди, закашлялся: организм всеми силами пытался освободиться от угнетающего воздействия кристалла. Внутренняя поверхность защитного стекла шлема оросилась кровью, на губах – противный привкус меди. Пение кристалла медленно убивало их, не оставляла людям ни одного шанса: лёгкие наполнились кровью, превращая и без того мучительную череду вдохов и выдохов в неописуемую пытку.

– Можно я буду думать, что ты не хочешь меня убить? – захлёбываясь в собственной крови, еле слышно шепнул Владимир. – Просто ты так разговариваешь, да? Меня зовут Владимир. А тебя?

Кристалл запел на новый лад, Владимир сделал последний свистящий вдох и затих. На Келайно вновь стало безлюдно, и только кристалл продолжал петь свою тяжёлую, никем не услышанную и непонятую песню.