​Реальное в нереальном

Пролог

Отсчет будет дан с времени под названием осень. Именно сегодня, именно сейчас я ощущаю, что действительно значит для меня это время года. Признаться честно, я порой изнемогаю от этих жутких желтых листьев, которые стелется у тебя под ногами 131040 минут. Заметьте, вам нисколько не интересны эти застенчивые цифры, вам интересно, как мне кажется, почему мое сознанье выбрало именно осень, а не лето или весну, например.

Также я полагаю, что ваши крепкие умы задаются парадоксальным вопросом: откуда возникает противоречие между отчуждением ковровой дорожки из листьев и восхвалением осени в целом? Невозможно дать откровенные ответы на эти вопросы по причине неясности и непонимания истинного предназначения действительности существования осени.

Мое сознание слишком помутнело и воссоздало параллельный мир, который существует вопреки всем законам физики. Его главная задача заключается в том, чтобы воплощать в реальность мои абсурдные фантазии. Снова парадокс: реальность в нереальном. Снова ваши мысли устремились ввысь, и ваша интеллектуальная натура пытается понять смысл, которого нет.

Возможно, повествование истории, которая еще кроется в чертогах моего разума, будет слишком откровенной, возможно, крылатые слова слишком ранят ваши пока еще неокрепшие умы. Кажется, наш ум никогда не бывает крепким, в том смысле, что он уязвим, он может поддаться любой провокации внешнего мира.

Трудно сказать, что будет стержнем неповторимого рассказа, но за основу будущих слов я взял цитату следующего содержания – “Фактов всегда достаточно – не хватает только фантазии.” (Д. Блохинцев). Знатокам великого мира книг вышесказанное напомнит мир братьев Стругацких, а невеждам будет казаться, что я являюсь председателем страны “Превосходных слов”. Наверное, как и практически во всех книгах, которые стоят у вас на полке, и которые делают ваш дом намного уютнее, моя книга будет иметь главных персонажей, будет иметь несколько важных личностей, существующих в моем нереальном мире. Полагаю, что действия уложатся в 7862400 секунд, а именно столько ваши глаза видят над собой тонны непонятных жутко желтых листьев. Мои конфабуляционные мысли могут вам навредить. Мои главные герои также могут заставить вас поверить, что буквально в миллиметре от вас существует нереальный мир. Места, которые опишет моя фантасмагория, покажутся вам совершенно неразумными. В сумме, головной мозг, находящийся под защитой теменной кости, погрузится в эфемерный мир, и ваша фантазия возьмет вверх над вашими рациональными соображениями.

Точка отсчета

Он прекрасно понимал, что у всего на свете есть свое индивидуальное начало. Если одни видят начало в середине, а другие видят начало в конце, то Илий видел, как ни странно, начало в начале. Илий – это имя нереального героя, живущего в нереальном мире и испытывающего вполне реальные чувства. Осмелюсь предположить, что ваше сознание снова пыталось представить то, чего не существует, представить то, о чем я еще не думал. Было бы вполне разумно с вашей стороны прокрутить в своей голове некие вопросы: “А где существует этот мир? А кто Илий в этом мире? Есть ли миры, в которых Илий не бывал?” Я еще сам этого не знаю. Фантазии героя зависят от моих фантазий, мысли героя зависят от моих мыслей – все зависит от меня.

Если я осмелюсь отправиться в другой мир, значит Илий, не раздумывая, в одно мгновенье окажется на звезде Садалсууд. Если я осмелюсь уничтожить Илия, то, конечно же, он будет этому сопротивляться, но в конце концов испарится в одно мгновенье.

Измученные страницы ваших книг, которые таятся напротив спального места, наполнены описанием главных героев. Это вполне естественно. Естественным кажется еще тот факт, что все эти герои являются неживыми изначально – они оживают только после сложнейших процессов в вашем головном мозге. Особенность Илия заключается в том, что он живой с самой первой буквы. Илий – это я. Я – это Илий. Как бы ваше незаурядное мышление не пыталось это отрицать, но этот факт обрел фантазию, этот факт уже тесно связан с главным героем. Для каждого из вас Илий будет выглядеть по-своему особенно, по-своему нереально и в тоже время вы сможете почувствовать всю прелесть его ослепляющего взгляда, потому что мир, в котором он живет, находится в миллиметре от вас.

Илий взглянул наверх в надежде увидеть в небе отголоски своего прошлого. Он верил в то, что он когда-то умел летать, верил в бесконечные возможности своей фантазии. Его представления о своем прошлом были чересчур мифическими, он всего лишь и делал, что представлял, но истины он не знал. Никто не знал. Кроме меня. Его взгляд уловил некую черту между реальностью и тем миром, в котором живем мы, но взгляд мгновенно потух, кровь стала переноситься по внутренним измерениям, аппарат, называющий себя центральным, начал воспроизводить некие рациональные варианты в голове по поводу увиденного, робкий голос осмелел и выкрикнул что-то невнятное... Илий задумчиво поспешил в неизвестном направлении, будто бы он испугался собственного себя, мозжечок на сей раз дал сбой – координация с реальным миром была потеряна. Снова Илий вернулся в абстрактный мир, лишенный всякого разума и благородных душ, круговорот мыслей захлестнул несчастного юношу, человеческое облако поглотило материальную составляющую, герой оказался наедине с роботами, которые молча шагали по проспекту. Лучше бы он так и оставался в своих затемненных мыслях. Не могу понять, зачем он стремится освободиться от духовных цепей и ворваться в людской мир…

Словно по взмаху волшебной палочки, Илий в следующую секунду оказался в собственном доме, где его окружали собственные окна, собственные двери и собственные бумажные кирпичики. По его взгляду можно было предположить, что смысл его жизни был потерян, эффектор его мыслей застыл на мгновенье, и связь его мышления с реальным миром была потеряна. “Природа не создала более чувствительной души, чем моя”, - с каким-то облегчение, но в тоже время с великой тяжестью произнес вполголоса Илий и взял один из миллионов бумажных кирпичиков с полки. Пролистывая страницы с полным безразличием, он погружался в наркотический сон: дурманом его видений был запах страниц. Пленяющий аромат словно воссоздал для Илий реальное в нереальном, направил его смешанные мысли в нужное русло и даже растянул небольшую улыбку на его лице. Спустя терцию времени утопические судороги улетучились с лица Илия, руки остались в естественном прямоугольном положении; глаза по-прежнему выжигали каменные кирпичики. “Живой организм – это уникальная кибернетическая машина, способная к самоуправлению и к самоуничтожению”. Эти слова въелись во все нейроны хрупкого мозга Илия. Эти слова вернули легкомысленного чудака в мир правды и бегущих деталей. Невозможно представить, какие эмоции испытал в тот момент герой, но сказать можно одно – связь с нереальным миром была потеряна, и Илий канул в человеческий сон, который, по его мнению, одновременно придавал ему силы и разлагал его на микрочастицы.

Наслаждаясь великими историями, Илий с невероятной скоростью пролистывал ресницами калейдоскоп своих воспоминаний. Физическое легкое тело лежало неподвижно, словно Ли Харви Освальд выстрелил в него несколько секунд назад; тело не покрывалось кусочками льда, наоборот, оно с каждой секундой становилось все теплее – прекрасные моменты сна согревали его. В момент сна Илий всегда казался полуживым. Точнее, я придумал ему такую особенность. Кажется, он об этом не догадывался и просто не придавал этому значение, но, стоя в миллиметре от него, я все прекрасно видел. Видел, как тело, которое два часа назад напоминало самый твердый метал, превратилось в гусиное перо, способное взлететь в любое мгновенье.

Ночь уже полноценно властвовала над миром, когда в спокойное сознание Илия ворвался резкий звук – в его собственные двери кто-то рьяно барабанил. Наверное, это продолжалось около двадцати минут и, скорее всего, продолжалось бы вечность, но Илий, находясь еще в нереальном мире, медленно направился к двери. Не задумываясь о том, кто прибыл к нему, он открыл портал в людской мир. Глаза его налились неким восторгом, но мгновенье спустя снова окаменели. Илий знал, что тайный человек – это Инга. Инга являлась единственным существом из реального мира, которое знал Илий. Несомненно, он знал и других прямоходящих, но только лишь с Ингой он нашел некую цепную связь. Я бы даже сказал, что связь эта была умолчанием существования Илия. Безысходная связь. Связь, которая исходила только лишь с одной стороны – стороны Инги. Она была Евой, но он не был Адамом – в этом состояло все общение двух совершенно разных земных существ. Невозможно понять, что рассмотрела девушка в этом оторванном от мира герое, но практически каждый день Инга барабанила в собственную дверь Илия.

“Снова горишь в костре собственно сна?”, - оживленно спросила Инга и, облокотившись на спинку стула, который принадлежал Илию, остро посмотрела в глаза юноши. Илий молчал, не понимая, что она имеет в виду (он нагло врал самому себе, что не понимает вполне нереальный вопрос гостя). Пустота обрела некий звук после вопроса Инги, но Илий по-прежнему был каменным. В долю секунды он поймал себя на мысли, что влюблен в неординарные вопросы гостя, который так нагло является к нему в бесконечный раз. Кажется, в такие немые сцены всегда должен вмешиваться кто-то третий, и, быть может, Илий бы с удовольствием пригласил бы этого самого третьего, но, к своему счастью, он понятия не имел, что в человеческом мире могут жить тела, схожие по своему строению души с ним и Ингой; точнее, он даже не хотел в это верить…

Не отвечая на вопрос пришедшего гостя, хозяин квартиры направился к окну. Инга, как и прежде, держала стул в западне собственных рук. Это шествие могло идти сколько угодно, но Инга оборвала беззвучный марш: “Скажи, дорогой друг, сколько дорог ведут в нашу общую свободу?”. Стоя у собственного окна и пронзая его вымышленным огненным взглядом, Илий уверенно-мягко сказал: “Инга, добродетель моей души, свобода у каждого своя, и никакая фантазия не позволит двум разным свободным дорогам соприкоснуться.”

- Позволь тогда узнать, - с мимолетной скоростью ворвалась Инга в сознание Илия, - зачем ты впускаешь меня в свою собственную квартиру каждый день?

- Разве твое воображение не понимает, что твои вопросы меня будоражат и заставляют жить?

Инга, на удивление себе, стала говорить в два раза громче, опасаясь, что Илий ее не услышит:

- Может, мое воображение и не понимает этого, может, мое воображение в твоем понимание не такое восторгающее, как твое, может, все то, что я сейчас вижу перед собой – вымысел, но, Илий, я существую в мире людей, а ты нет. И я не могу до тебя донести, что нам обоим необходимо в мимолетном порядке совершить побег из этой комнаты. Прямо сейчас.

- Пожалуйста, Инга, проясни свой затуманенный ум и выразись более понятно, - повышая тон выкрикнул Илий, который по-прежнему стоял спиной к собеседнику: его взгляд был направлен на ночной людской поток.

- Неужели ты не можешь понять, что твой собственный организм тебя пожирает изнутри, и в скором времени мантия смерти тебя накроет навсегда?

- Мантия смерти? – обернувшись к Инге переспросил Илий и уже не думая возвращаться обратно к своему окну.

- Это твоя собственная фантазия, она является для тебя мантией смерти. Задумайся, почему ты вечно мечтаешь о своем прошлом? Почему ты вечно находишься в этой комнате один? Почему ты думаешь, что другие прямоходящие недостойны прикоснуться к твоему светлому разуму? Ответ до глупости простой: ты возомнил себя высшим существом, жаждущего найти ответы на вопросы, которые придумал ты сам. Каждый новый ответ – это миллион других вопросов. Ты – бомба замедленного действия, как бы грустно это ни звучало, и может быть, ты не умрешь физически, но ты умрешь духовно, так и не найдя ответы на все безумный вопросы.

Выражая одновременно удовольствие и непонимание, Илий стал пристукивать зубами (обычно так делают люди, которые долго жду свое счастья, стоя на морозе). Страх вперемешку с другими чувствами овладел юношей, и впервые за нескончаемое количество лет, что он живет на этой Планете, к Илию пришло осознание того, что его собственная свобода ничтожно мала по сравнению со свободой этой прекрасной девушки. Впервые его сознание поддалось на провокации внешнего мира, впервые он был ранен, но при это испытывал наслаждение. Впервые он понял, что пора убежать от собственного себя. Не располагая полным представлением, куда следует прятаться, Илий воодушевлённо стал махать руками, вычерчивая тупые углы в воздухе. Не произнося ни слова, юноша автоматически достал собственный чемодан и через секунду глаза его налились мертвым веществом: Илий впервые в своей жизни кончиком языка попробовал на вкус собственные слезы.

Дорога несла двух хрупких людей в бездну… Признаться честно, Инга даже на меня, ее Создателя, производила сильное впечатление, но именно в эти минуты она представляла собой сосуд из хрусталя готовый вот-вот разбиться. Готические лица Адама и Евы сверкали в лунном свете, а через окно машины это казалось, будто бы яркое пламя сжигает их кожу – так сильно в эту ночь сияла луна. Душа Илия рвалась в собственную комнату, рвалась в свое прошлое, рвалась туда, где нет этих четырёхколёсных сооружений, где нет роботов похожих друг на друга, но сильная Инга почувствовала власть над сердечным юношей и вопреки сознанию Илия перевернула его нереальный мир.

Илий не мог даже вообразить, что железные конструкции умеют летать – его фантазия всегда подсказывала, что только такие великие организмы, как птицы, умеют соприкасаться с воздухов…и даже не просто соприкасаться, а завладевать порывами ветра… Наслаждаясь тишиной, Инга вливала в себя миллиграммы человеческого топлива – кофе, по ее мнению, непременно заставляет человека смотреть в будущее. Илий же в это время постепенно разлагался на запчасти, ожидая, когда же подадут на посадку гордую птицу.

В трехмерном пространстве бесформенное солнце наливалось желтовато-бронзовыми красками, небо отражалось в кристально-прозрачном зеркале; город, который ночью походил на уродца, постепенно расправлял могучие плечи, готовясь вот-вот принять плеяду бушуюших роботов. Нельзя сказать, что Илий раньше не замечал всего этого, нет, наоборот, он старался рассмотреть из своего окна причудливый шар, напоминавший ему нелепую гибель самонадеянного Икара, старался понять мироздание бирюзового цвета, наполнявшего весь Земной шар, но никогда Илий не мог себе представить, что повелителем всех бегущих машин является творение дьявола – Город.

Пролетая над царством Аида, Илий смущенно улыбался, доказывая самому себе, что победил в этой неравной схватке. Как ни странно, самолет, где находились Инга и Илий, был наповал наполнен голосами: одни обсуждали какие-то деловые вопросы, другие спорили, кто же придет на смену старому поколению, но лишь только двое совершенно разумных существ сидели неподвижно и старались предугадать мысли друг друга. Илий уже смирился с тем, что его собственная жизнь наглым образом была украдена Ингой, но всем своим задумчивым видом он нарочно показывал удовлетворение от всего происходящего. Мысли бедного юноши исчерпали свои возможности, и жестокий освободитель Лазарус Морель приказал Илию закрыть пурпурные глаза и придаться нелегкому сну.

Отправляясь в нереальное пространство Илия, необходимо помнить, что все увиденное может заставить ваше каменное сознание содрогаться с башенной быстротой.

Мертвая тишина. Бескрылый человек, одиноко движущийся по коридору, несет в своих прозрачных руках человеческое сердце. Через пару мгновений будет обряд жертвоприношения. Илий в невидимой мантии следует по пятам за Спасителем. Неприкасаемый Повелитель наслаждается людскими пороками, сидя на костях непристойных душ. Он ждет очередную добычу. Илий обращает внимание на слова, выцарапанные на стене коридора – “Каждый неблагодарный, бесчестный, лживый, несправедливый, самолюбивый житель страны будет лишен всякого желания существовать дальше”. Без доли удивления незваный гость продолжает следить за Спасителем, который следует в направлении простор Великого Правителя. “Очередная жертва реального мира, справедливо наказанная за свои грехи”, - произнес Илий с интонацией кровожадного узурпатора, но никто не услышал его секундную речь. Увиденное Илия совсем не поразило, я бы даже сказал, что глаза его налились божественным светом, который, на редкость, не собирался угасать. Я спрашиваю себя – “Для чего я создал эту тварь, наглухо спрятанную лишь в своем сознании?” Удивляюсь, когда ответ всплывает на мониторе: это Илий создал тебя! Неужели томительные дни, проведенные мною за написанием крылатых фраз, были всего лишь моей фантазией, а Илий – это вполне реальный житель человеческой обители, а я – это Илий, живущий на страницах книги?

Сон заставляет юношу раздвигать руки, показывая сопротивление. Увиденные им в нереальном мире события устрашают даже меня: Спаситель равнодушно несет в руках собственное сердце Илия, несет его на верную гибель. Буквально сейчас Илий умрет – его сердце будет пылать в котле, наполненным людскими пороками. Буквально минуту назад он нагло посмеивался и осуждал человека, у которого отобрали сердце, а теперь этот человек – он. Нет! Все-таки невозможно себе представить, что Илий – это я. А я – это Илий. Перед божественными глазами плывут картинки прошлого. Перед смертью Илий осознает, что никогда раньше не испытывал все то, что испытывают люди. Его собственная комната его поглотила. Мир, окружавший его, состоял из него самого. Игнорируя людские пороки и людские эмоции, Илий, сам того не замечая, становился самым могучим существом и одновременно самым поганым существом на всем Земном шаре. Он никогда теперь уже не сможет выбраться из заточения своей фантазии. Он уснул, чтобы никогда не проснуться. Гордая птица, летящая к спасению, спасла Илия – она подарила ему встречу с Богом. Глаза Илия закрылись навсегда. Самолет разбился. Реальный и нереальный мир соприкоснулись на мгновенье, но спустя миллисекунду все встало на круги своя. Нереальный мир устремился на поиски новой жертвы, нового Илия, так безжалостно проживающего свои дни.