Владимир Чернявский

​2061|1602

​2061|1602
Работа №25 Дисквалификация в связи с отсутствием голосования Автор: Хмельницкий Стефан

Черная воронка засасывала все больше и больше людей, рассыпаясь тонкой струйкой очереди. Площадь перед зданием офиса была заполнена. Со всех сторон, зияющие галорекламы и пустые ничего не выражающие взгляды. Много детей. Гул города и немая тишина толпы. Над головами, будто в насмешку светилась вывеска: «Добро пожаловать в ЦСР».

Сам бы он никогда не пришел. Его привели. В первые, за много лет, он был вынужден куда-то прийти. Человек, который появился на пороге его дома, был одет неприглядно хорошо.

Увидев толпу, он невольно отшатнулся. Он бы ушел, но черная воронка его уже заглотнула и медленно переваривала. Провожатый подталкивал его в спину. Несмотря на то, что они шли вне очереди, никто не возмущался. Все были немы.

На ресепшене его приветствовала молодая девушка модельной внешности в белом халате, сверкая рекламной улыбкой. Лицо ее выражало неподдельную доброжелательность.

— Добрый день, Ардалион Ардалионович! Мы вас ждали.

Весь его окружающий мир слепил своей стерильностью, искусственностью глянцевых журналов, как если бы кто-то снял с неба звезды, вымыл их при помощи самого лучшего, самого обезжиривающего моющего средства, и повесил их обратно, на стены.

Мир блестел ему в упрек. В упрек всей его неопрятности, всей его неказистости и дряхлости. Взгляд его скользил по поверхности, плавно перетекающего, окружающего мира ни за что не цепляясь. А очень хотелось: какой-нибудь невнятной морщинки, ямочки на лице, ржавчины на поверхности метала, какую-нибудь потертость, — в общем, что-нибудь, что могло бы рассказать о человеческом присутствии, характере места, его индивидуальности. Но зацепиться было не за что, и он почувствовал, что тонет в незнакомой чужеродной среде.

Не успел он раскрыть рот, чтобы набрать воздух, выдохнуть едкий углекислый газ, как его уже подхватили за локотки: потащили, понесли по длинному коридору, мимо кулеров и забытых в очередях людей, смотрящих пустынным взглядом безразличия куда-то в никуда. Доставили прямо к двери, мило улыбнулись и ушли.

Створы распахнулись, обнажив небольшой кабинет, где, подпирая сложенными руками нежный подбородок с заветной ямочкой, сидел мужчина в белом халате. До того, смотревший отстранено в окно, выходящее на внутренний двор с позолоченным скелетом Тираннозавра Рекса и мраморными фонтанами, он вдруг резко подскочил, было хотел протянуть свою бархатную руку с наманикюренными ногтями, но остановил ее на полпути, приглашая гостя присесть. Все это в немой тишине.

Доктор не представился. Забыл, что старик не носит сетевые линзы.

Произошла заминка. Взгляды их бегали друг от друга, будто играя в пинг-понг, пытаясь уловить невидимый белый мячик. Поймали, пересеклись.

Доктор немного накренился, перенося весь свой до грамма выверенный вес вперед.

— Вы наверно уже проинформированы, почему вы здесь?

— Нет, совсем нет.

Взгляд Ардалион Ардалионовича был направлен немного в сторону, на виски собеседника. Небольшая, словно обязательная, седина моложавого работника, видимо, должна была вызывать расположение и доверие клиентов, но его она скорее смущала и отталкивала, наводя на пугающие мысли.

— Когда вы последний раз видели детей, Ардалион Ардалионович?

— Детей?.. — переспросил он, будто пытаясь распробовать слово. Оно, казалось ему чужим, незнакомым, иностранным. Пытаясь вспомнить что-то знакомое, перед его глазами всплывали мутные, будто подернутые в предутренней дымке, образы. Его мысли завертелись на непривычных для него скоростях. В самом деле, как долго он не видел детей? Десять? Двадцать лет? Внуков у него не было, как, впрочем, и детей. Он всегда оставался в своем одиночестве, как грецкий орех в скорлупе. Оно и тяготило его, но и жить без него он не мог. Каждый раз, ему приходилось разламывать этот невидимый барьер между собой и другими людьми; но даже тогда, оставалось нечто неприкасаемое, недававшее ему сблизиться, стать кому-то дорогим.

Руки его, словно играли на невидимой гармошке, то соединяясь, то разъединяясь. Он заерзал — не мог найти себя места. Ему давно не было так мягко и приятно сидеть. Видимо, кресло было сделано из нового дорогостоящего кожзаменителя. Дома у него всего одно: истончившееся до нервов, — того и гляди развалится. А еще — старая кровать, подпертая книгами вместо сломанной ножки, и, конечно, сами книги: на полках, на полу, везде — книги, книги, книги. Целые стеллажи никому не нужных книг. Из них возведены оборонительные стены, бойницы, башни, оставлено только место для амбразуры, где до него не добраться. Невидимый защитник, невидимого бастиона, — один блокадник на всю цитадель. Бывало, обложится ими со всех сторон, читая сразу несколько, то одну, то другую; с конца и сначала — неважно — он знал их наизусть. Взяв одну из них в руки, нежно, бережно, как младенца, сразу чувствовал запах печатных страниц, смесь чернил и раненого дерева, аромат клееных корешков. Он ложился, брал их в руки, читал, клал себе на лицо, вдыхая сырой запах, который все не выветрится, наоборот, с каждым годом становясь сильней, напоминающий запах старой библиотеки его детства. Единственное, что выделялось из всего этого роскошного убранства — это старый запыленный глобус. Ему подарили его к школе. Лампочка накаливания внутри давно перегорела, — таких больше не производят, — но раньше она подсвечивала шар изнутри, будто в нем горело маленькое карманное солнце. Сейчас, вспоминая его, он снова возвращался в свое комнатно-книжное детство. Окруженный, вместо стен, стеллажами книг, он не мог не читать. Воздух был пропитан словом. Он впитывал его, еще даже не прикасаясь к томам, с младенчества; потом, с первой подаренной отцом книгой: сборником сказок Пушкина, гладкой ультрамариновой обложкой с золотыми буквами на ней. Первый им выученный стих: «У Лукоморья дуб зеленый», первый им сочиненный рассказ, нелепый, о похождениях пиратов-разбойников Бульки и Пульки. Он помнит, как кружилась его голова, когда он впервые поднялся на борт яхты «Дункан». Как преданный помощник капитана Гранта, он сверял курс по навигационным инструментам и звездам. Он верный помощник этого английского сноба Филеаса Фогга, — Паспорту. И вот, он на глубине 20 000 тысяч лье под водой; на него смотрит суровое, линялое, лицо капитана: безликое, ничего не выражающее. И вдруг, попадает в темницу на маленьком крошечном островке, откуда казалось не сбежать, но, он сумел сделать подкоп в соседнюю камеру; сумел притвориться трупом и тюремщики выкидывают его со скалы в море. Теперь он настоящий гасконец и сумеет постоять за лучших друзей, и многое многое другое...

О, какая жизнь! Какое наслаждение, не выходя из комнаты, прожить тысячи судеб... но, почему же тогда так грустно, почему так тоскливо?

— Я понимаю ваше смущение, — начал помогать ему доктор, — детей сейчас не увидишь на площадках или во дворах, праздно шатающихся на улице или играющих в небезопасные игры, вроде футбола и прочего, но вы ведь учитель, не так ли?

— Когда-то был... до того, как...

— До того, как была проведена реформа и бумага оказалась под запретом. Это понятно. — доктор, что-то просматривал на панели своего стола, попеременно листая электронные страницы.

— Вас уволили... причина?.. ах, вот как!... а вы, как я посмотрю, профессор, ретроград. Не хотите признавать достижений нового века.

— Попрошу назвать причину моего здесь нахождения или я немедленно удаляюсь? — намеренно вычурно выразился Ардалион Ардалионович — так он злился.

— Да, конечно, извините, профессор. Стоило бы вам объяснить с самого начала. У нас возникла проблема, и, я думаю, вы можете нам помочь. Пройдемте, если вы не возражаете.

Доктор приложил палец к сканеру и они зашли в закрытое отделение. Мимо них мелькали входные порталы без дверей, каждый, будто вход в отдельно взятый мир. Возле одной, Ардалион Ардалионович невольно замер.

В палате в специально оборудованном кресле, сидел парень лет двадцати пяти. Смотря в окно, он что-то лепетал:

Невольное любопытство заставило Ардалиона Ардалионовича подойти ближе:

— Я устал. Я очень устал. Устал, очень устал. — проговаривал он без остановки.

На нем были темные очки, которые проецировали изображение на окно, как оказалось, искусственное. Никого вокруг себя он не замечал. На окне, появлялись картинки: Нью-Йорк — вид на Манхеттен, Москва — вид на Москва-Сити, Лондон — вид на Лондон-Сити, Париж — вид на Дефанс. Этот гнетущий стеклобетонный пейзаж начала века видимо действовал на парня реабилитирующее — что-то похожее на полуулыбку периодически появлялась на его лице.

— Он проживает лучшую эпоху, — старик невольно вздрогнул от внезапно появившегося доктора, — эта одна из моделей виртуализации, она помогает выбрать время, где вам больше всего хотелось бы жить. Он выбрал: «Золотой век», — я могу ему только позавидовать.

— Золотой век?! Несчетные количества локальных войн, конфликтов, терроризм, уничтожение природы человеческой цивилизацией, выбор пути с которого человечество больше никогда не сможем свернуть — пути в Никуда, — это вы называете «Золотым веком»?

— Современные люди склонны считать, что до «Великой Трансформации» жить было лучше. Впрочем, нежелание жить в своем времени — это распространенная проблема, — людям нужны иллюзии. Мы, центр социальной реабилитации, предоставляем их.

— Он ведь совсем молод! — вскрикнул Ардалион Ардалионович.

— Вы ошибаетесь — он старик.

Ардалион Ардалионович посмотрел на доктора, пытаясь понять, шутит ли он. Лицо доктора было невозмутимым.

В двери появилась медсестра, копия предыдущей.

— Моисей Робертович, у нас еще один инцидент. — натянутая улыбка, смотрелась еще более искусственно.

— Вы, наконец, объясните, что здесь происходит?! — не выдержал Ардалион Ардалионович.

— Наберитесь терпения, профессор. Вы сами все поймете.

***

Рев был слышен еще со двора. Оказавшись в студии, состоящей из кухни и гостиной, стало понятно, что плачет ребенок. Его голос доносился откуда-то сверху. У противоположной двери стоял диван, где сидели два человека. На глазах у них были темные прямоугольные очки. Выглядели они очень моложаво: ни одной морщинки, никаких волос на теле. Аморфный белый мужчина зеленоватого оттенка с длинными ножками и ручками, напоминал кузнечика. Женщина — была полная, будто нафаршированный пельмень. Истерический рев не прекращался, но, они были покойны.

Туда-сюда мельтешил, бегал, маленький робот «Бегунок», оберегая пол от нашествия пыли, — чистая копия R2-D2 из старой космической оперы «Звездные войны».

— Ты, старая консервная банка, жрать давай! — послышался голос с дивана.

Все в доме происходило по щучьему веленью. Послышался шорох. Стук. Хлоп. На скатерти самобранке появлялась еда. Выглядела она не в пример однообразно, обернутая в органический пластик. Отличалась только надпись на упаковке. Все в доме выполняло свое детерминированное предназначение, в противоположность хозяевам, русским ванькой развалившимся на диване. Все продукты летели в зев электронной печи, прямо в упаковке. Упаковка плавилась не оставляя ни следа. Еда разогревалась и, готовая, отправлялась на летающем подносе прямо в рот хозяевам. Изготовленное блюдо было похоже на детский муляж еды: мясо, овощи, соус, — все имело сильный запах и отдавало искусственным блеском. Судя по всему, аналогия со сказкой возникла ни у одного Ардалион Ардалионовича — кухня так и называлась «САМОБРАНКА».

— Прошу вас, профессор. Нет времени разглядывать. Позвольте, я вам помогу, осторожно. — Он немного запнулся, лестница поднимала их по спирали вверх на мансарду дома. По ходу, доктор объяснял, пересиливая нарастающий шум детского плача:

— Понимаете, отмена письменности, принятая в экологических целях, переход компьютеров на голосовое, а после и мысленное восприятие, ознаменовали полную победу мира виртуального над миром реальным. После того, как компания Pandora, заняла лидирующие позиции на рынке виртуализации, мир преобразился. Она быстро опередила Google и интегрировала ее в свою систему. Если раньше большинство узнавало, что они думают из телевизора, то теперь визор знает все наши желания задолго до того, как мы успеваем их осмыслить, подумать. Он, вроде как, думает за вас. Не удивляйтесь, профессор — это новый мир.

— О, как же, дивный новый мир! — совсем неиронично, улыбнулся старик.

Крик ширился, разрастался. Ребенок звал свою маму. Ревел, как зверь, как маленький дикий звереныш, затерявшийся в магазине, в лесу или хуже, в пустоте.

Вся комната: стены, пол, потолок — состояла из сплошного экрана, похожий на плазменный телевизор. Больше всего удивляло, что комната была совсем пустой — ни одной игрушки. Сплошной черный куб. Маленький рыжеволосый бесенок, лет семи, бился об пол в истерике, как рыбка, выброшенная из своей естественной среды обитания. И казалось, он зависает над бездной или бесконечно падает вниз. Не успел старик привыкнуть, как в комнате вспыхнула зарница. Ярким всполохом молния выскочила из утробы туч, там, вдалеке; и упала по ломаной своей жизни, оставляя сотни тысяч невыбранных, не пройденных путей, формируя один, единственный, путь вниз к земле. В голове его помутилось, — начал наползать туман, хватая его за ноги, стягивая с него одежду его мыслей. Перед ним стояло дерево, острыми ветками вонзаясь в прорезь расступающегося неба. Дождя не было, как не было и всего окружающего — все только у него в голове. И это лысое одинокое дерево, стоящее посреди ничего не значащих в своей равнинности полей, уходящих вдаль. Облака рассеивались, из-за тумана выплывали лиловые силуэты гор. И не было понятно, какие именно эти горы, похожие на все сразу — Гималайские, Кавказские, Уральские, Пиренейские горы. Да, это и не имело никакого значения, стоило ему оказаться на ее вершине. Выше соленых облаков плавленых сырков, которые зависали у его ног. Сверху — сладкая сахарная вата, обволакивала его, делая его липким. Он был готов представить себя великаном, играющим в классики, перепрыгивая с одного горного хребта на другой, пока не спустится вниз, где у подножья бегает маленький светловолосый мальчик. Он улыбался молочной улыбкой и что-то задорно выкрикивал, ему слышалось: «Отдать швартовый! Право руля! Курс на Новую Гвинею... тысяча чертей, какая же там была долгота? — шелест бумаги — ах, да 6 градусов южной широты и 147 градусов восточной долготы.» Что-то хорошее, возвышенное проснулась у него в душе, что-то, что не пробуждалось уже давным-давно, то о чем он совсем забыл, сидя у себя в норе, без дела, лишенный всякого смысла существования. Все как-то отошло, откатилась: мысли о смерти, мысли о скорой смерти, мысли о том, поскорее бы уже умереть. Все это на мгновение стало одним желанием — жить!

— Вы оказывается романтик, профессор. Вашей фантазии позавидует любой современный ребенок — голос вытолкнул Ардалиона Ардалионовича из собственного замечтавшегося сознания. Мир вмиг преобразился — опять обычный черный экран. Ребенок, завороженный увиденным, мирно сидел на полу, поджав коленки, был готов расплакаться вновь. Старик подошел к нему, хотел было погладить, приласкать, но мальчик отстранился, как Маугли, отбежал в угол.

— Ему надо привыкнуть к реальности.

— Что это? — спросил старик, каким-то не своим, отстраненным, как эхо, голосом.

— Это детский шоурум для полного виртуального погружения. Их уже используют на протяжении нескольких десятилетий, постоянно модернизируя. Проблема в том, что на этой неделе на сервера компании Pandora начались систематические террористические кибератаки. Детская комната, построенная на контакте с нейронной сетью мозга ребенка, была перепрограммирована, если можно так выразиться. При первом контакте ребенка и машины, она мгновенно снимает данные, загружает их в систему, а дальше, формирует новую реальность ребенка. Мы предупреждаем родителей, что использование комнаты в слишком раннем возрасте, может иметь последствия для ребенка. Но, как видите, наши рекомендации не особо берут в расчет.

— Чем же я могу быть вам полезен? Я — никчемный жалкий старикашка.

— Бросьте самоуничижаться, профессор. Вы будете делать то, что делали и раньше — учить. Когда мы откатаем систему, к нам станут приходить еще больше людей со своими детьми. Некоторых придется реабилитировать принудительно.

— Но ведь это вы! ВАША БЕЗБОЖНАЯ СИСТЕМА СДЕЛАЛИ ЭТО! — не замечая, перейдя на крик, сказал он. — Зачем мне вам помогать? — успокоившись, добавил.

— Успокойтесь. Вы слишком долго пробыли в своем затворничестве, профессор. Признайтесь, вы никому не нужны. Это ваш шанс сделать, что-то важное, почувствовать себя опять человеком.

Молчание.

— Вы должны нам помочь, потому что вы и есть этот ребенок — он показал в угол. На протяжение двадцати-тридцати лет, вы сидели у себя в коморке, а до этого? Читали книги? Писали? Даже что-то издавали. Вам также дорога реальность, как и этим детям. Вы ее ненавидите.

Ардалион Ардалионович понимал тонкий расчет доктора, но не это было причиной вдруг нахлынувшей тоски. Судьба этого мальчика, заплутавшего в суррогатных фантазиях, как Алиса в синтетической кроличьей норе, напоминала ему его самого: беззащитного перед лицом реальности, утонувшего в чужих фантазиях, но так и не прожившего — свою жизнь!

— Хорошо. Я помогу вам. — произнес он осевшим голосом.

На стене вдалеке вновь появилось дерево, все еще лысое, но на нем обозначились маленькие, нераскрывшиеся почки. Они незаметно распускались.

Доктор довольно улыбнулся.

-2
22:45
2078
Скажу сразу, плюсанул только из-за того, что это первый рассказ! надеюсь, что мой комментарий тоже первый в конкурсе glass
Про остальное хочется процитировать автора:
— Вы, наконец, объясните, что здесь происходит?! — 

Шучу, конечно. Идея понятна и интересна — будущее, в которое нас заведут современные технологии. Есть интересные обороты в тексте, сравнения. Но автор иногда заходит очень глубоко, заигрывается в упражнениях в мастерстве. не хочу называть это страшным словом графоманство.
Не понятна и сама позиция главного героя. То он ретроград, то ненавидит прошлое с его войнами, террористами и прочим.
Словом, главный герой не нарисовался для меня. Отсюда и весь рассказ.
Спасибо.
Удачи в конкурсе.
10:05
+1
Что значит «одет неприглядно хорошо»?
13:14
Не взлетело. Написано на 8 из 10. Язык приятный, сравнения хорошие (избыточные кое-где). Общее содержание понятно… но и не более. Я понял для себя, что хотел сказать автор (могу и ошибаться), но автор не договорил. Текст прочитан, да будущее жестоко и тд. но и что? вывод какой?
Гость
15:59
Споткнулась о первый абзац, мысль его осталась недовысказанной, а призвана была задать тон всему рассказу.
«Черная воронка засасывала все больше и больше людей, рассыпаясь тонкой струйкой очереди.» — трудно воспроизводимый образ.
«зияющие галорекламы» — широко раскрывшие пасть рекламы? раскрытые, обнаруживающие провал, бездну, рекламы? Что имелось ввиду?
«Пытаясь вспомнить что-то знакомое, перед его глазами всплывали мутные, будто подернутые в предутренней дымке, образы.» — Применённый приём «анаколуф» здесь не уместен, поэтому рассматривается как стилистическая ошибка, неверное согласование. (Пример применения анаколуфа, раскрывающего образ пишущего жалобу: «Подъезжая к сией станцыи и глядя в окно на природу, у меня слетела шляпа.» /А.П.Чехов «Жалобная книга»/)
«Из них возведены оборонительные стены, бойницы, башни, оставлено только место для амбразуры, где до него не добраться.» — та же ошибка — анаколуф.
«был одет неприглядно хорошо» — Понять бы истиный смысл: тут либо хорошо, либо неприглядно?
«но даже тогда, оставалось нечто неприкасаемое, недававшее ему сблизиться» — уместнее было бы слово «неосязаемое».
В целом идея понятна и понравилась, но она не нашла достойного воплощения, а неплохой мог бы получиться рассказ в стиле Рэя Брэдбери «Вельд».
Хороша ретроспектива в детские годы Ардалионовича.
Отчество героя навеяло мне параллель с фильмом «Карнавал», где пожилая седовласая преподавательница, работающая со словом, носила такое же отчество: «— Евдоксия Ардалионовна. Смотри, не перепутай, а то она даже разговаривать не станет.»
Главный герой более или менее прорисован; чуть больше деталей, рисующих его облик, хотелось бы увидеть.
Диалоги прописаны хорошо.
Язык образный, иногда даже излишне, но местами пестрит однообразием: «было», «был», «была»… Надо бы вычитать текст.
На мой взгляд, основная мысль рассказа осталась за кадром, недовыпестована. Ощущение незавершённости возникло.
Удачи в конкурсе!
16:01
+1
«Ну-с, приступим!» — как говаривал один известный персонаж.
Но начать я хочу с другой цитаты: «лицо капитана: безликое, ничего не выражающее», — именно таким мне показался этот рассказ: безликим, ничего не выражающим. Он чересчур клиширован, я вижу в нём отголоски других более известных произведений, однако что именно — сказать не могу: так всё перемешено. Из-за этого рассказ получился «тяжёлый». Все эти сравнения, обороты выдернуты с корнем и громоздятся друг на друге отчего читать становится немного трудно. Невольно спрашиваешь: а что тут происходит? Это у нас изображение утопии, хотя, видимо, по мнению автора, всё же антиутопии (бесчисленные эпитеты и синонимы к слову «искусственный» ясно дают нам об этом понять). А когда главный герой сказал: «ВАША БЕЗБОЖНАЯ СИСТЕМА СДЕЛАЛИ ЭТО!» — я чуть не рассмеялся, то есть у меня не осталось сомнений. Нет, серьёзно? Заглавными буквами с восклицательным знаком да ещё и «БЕЗБОЖНАЯ»? Как я понял, вся беда в том, что человечество отказалось от религии? «Не смешите мои подковы!» Впрочем, на эту тему я могу долго говорить, но боюсь, что меня обвинят в оскорблении чувств верующих.
Вернёмся к рассказу. Разберу несколько моментов. Первое, заголовок. Вот тут я опешил, не могу уловить связь, знаете ли (в 1602 втором году никаких примечательных событий не случилось, а 2061 год ещё не наступил). Второе, главный герой. Об имени его я умолчу. Не знаю, как называется этот фетиш, но у Ардалиона Ардалионовича, по-моему, не совсем здоровое пристрастие к книгам. Признаюсь, я сам неравнодушен к печатным изданиям, однако описывать своё пристрастие в таких выражениях: «Он ложился, брал их в руки, читал, клал себе на лицо, вдыхая сырой запах», — упаси боже; слышь, Петровна, да он наркоман! И вообще странно нашего героя накрыло, когда он подошёл к чёрному экрану, будто ломка у него началась, хотя чего бы вдруг? Не понятен мне этот момент. Кто-то скажет, мол, ностальгия, но чего бы вдруг?! Если он чуть ли не спит на книгах и уже перенасытился ими. Третье, сам мир утопии. Неужели за прогрессом обязательно следует деградация? Вы пессимист, автор. Оглянитесь вокруг: умных людей гораздо больше, чем сто лет назад, а это ведь результат прогресса.
В заключении я ничего не хотел бы писать, но всё же надо. Скажу кратко: не буду оценивать от одного и до десяти, только плюс или минус. Увы, минус. Почему? Написано выше.
Ps/ Если им нужна помощь от Ардалиона Ардалионовича, почему они привели его в центр, заломив руки, словно он преступник какой-то?
12:41
«Он ложился, брал их в руки, читал, клал себе на лицо, вдыхая сырой запах» — это библиофилия на грани шизофрении, вот как это называется=).
07:03
-1
Черная воронка засасывала все больше и больше людей, рассыпаясь тонкой струйкой очереди. это вообще как? eyes
зданием офиса неудачная фраза
Со всех сторон, зияющие зачем зпт?
Над головами, будто в насмешку светилась вывеска: «Добро пожаловать в ЦСР». а вот тут зпт пропущена
В первые, за много лет впервые
одет неприглядно хорошо. это как eyes
но черная воронка его уже заглотнула заглотила
На ресепшене его приветствовала молодая девушка модельной внешности в белом халате, сверкая рекламной улыбкой. до чего тяжеловесные и несогласованные фразы
снял с неба звезды, вымыл их при помощи самого лучшего, самого обезжиривающего моющего средства а что, так лоснились звезды?
Дома у него всего одно: истончившееся до нервов там еще и нервы есть?
ВАША БЕЗБОЖНАЯ СИСТЕМА СДЕЛАЛа ЭТО
очередной автор, не владеющий искусством выражения
нагромождение нелепостей, несуразиц и куча канцеляризмов
при этом скучно

Гость
09:24
Идея интересная, читается легко, но все-таки основный смысл остается недосказанным. Удачи в конкурсе!
Гость
23:16
Рассказ практически получился, конечно, послан он на рассмотрение рановато, надо было бы над ним хорошенько поработать, превратить количество в качество, а то уж слишком много ляпов. Но даже многочисленные ошибки не портят главного: рассказ может прочитать и ребёнок, начиная с 12-летнего возраста, а это очень хорошо. Виталий Бианки с грустью писал о том, что мы животных изучаем не в живой природе, а на примере скелетов, чучел и на плакатах в кабинетах. Теперь к этому добавляется компьютерный мир. Как ни парадоксально, но автор попадает в точку, когда «книжного червя» Ардалиона приводят к детям, потому что он мыслит книжными образами, любимыми всегда всеми детьми мира героями. Да, они будут оживать в комнате и мальчики, да и девочки окажутся в мирах хорошо известных нам всем книг, как бы их перечитывая, пересматривая, проживая. Я бы оценил сей рассказ в 7 баллов.
«рассказ может прочитать и ребёнок, начиная с 12-летнего возраста,» — а вы палач, и весьма кровожадный.
13:43
+1
Техническое исполнение ужасно… но за сам сюжет, за детали, а главное — за описание жилья Ардалиона и его любовь к книгам — за это большущий плюс. В этом фрагменте (и в некоторых других местах) проглядывают способности. Пишите, дорогой автор, всё у вас получится.
Гость
16:31
Рассказ не тривиален, посему оценен мной великим.

Плюсы:
1. Идея интересна. Тут без комментариев.
2. Стиль изложения свой, открытый. Выдерживается на протяжении всего рассказа.

Минусы:
1. Трудно представляемые образы, да еще и с первых абзацев.

Пожелания к автору:
1. Упрощать слог. Красноречие -хорошая вещь, но есть некая грань и её следует искать.

Общая оценка: 8 из 10: положительно.
P.S. Орфографию и пунктуацию не оценивал, т.к., имхо, не критерии для выставления бала.
00:01
Рассказ цепанул. Есть много интересных моментов. Главный герой, конечно не раскрыт полностью, так вскользь.Язык приятный, читается легко, лишь местами приходится спотыкаться. Из явных недостатков, не умение автора вырожать свои мысли в понятной форме. В остальном, согласен с предыдущими отзывами. Все равно ставлю плюс, уж слишком много было минусов…
Тогда пускай зародит обратно. Участникам меньше разгребать придётся.
Гость
00:26
Я не поняла содержание, туман в голове, полная не разбериха, где все происходит?
12:47
+1
Идея виртуального визуализированного шоу-рума мне показалось интересной, но, конечно, в авторском текстовом исполнении подана ужасно, тут жуткая махровая графомания, не имеет смысла даже разбирать её отдельные примеры, они буквально в каждом предложении.

Поставлю 2 балла из 10-ти, исключительно за идею и всё же за какую-никакую попытку облечь эту идею в словесную форму.
«Черная воронка засасывала все больше и больше людей, рассыпаясь тонкой струйкой очереди.»
«был одет неприглядно хорошо.» — это как?
Такое впечатление, что и слова, и запятые автор взял из коробочек и насыпал как придётся. Название только усиливает этот эффект.
«Он верный помощник этого английского сноба Филеаса Фогга, — Паспорту.» *Рукалицо*
Как-то всё подано слишком сумбурно, приходится продираться сквозь дебри, чтобы найти главную идею рассказа. Простите, моё время слишком дорого, чтобы искать, а что же, собственно, хотел сказать автор данным рассказом? Я поняла, конечно, но в рассказе этого нет, мне пришлось очень много додумать самой, фактически сочинить новый, свой собственный рассказ. Не этого я ищу в чужих рассказах.
09:21
Хороший рассказ. Не отличный, но… средний, на 5 из 10 оценила бы. Да, главное его достоинство — идея, а о недостатках уже почти все написали выше. Но что я еще нашла — доктор противоречит сам себе в этих двух фразах: «Бросьте самоуничижаться, профессор.» и «Признайтесь, вы никому не нужны.» И вот это всеобщее дурство человечества — отмена письменности и т.д. и т.п. Ну ведь уже сейчас хорошо известно, что дети получаются недоразвитыми, если учить их писать печатая на компьютере, а не рукой. Как, ну как могло человечество так развиться в таких-то условиях? Не верю.

А вообще, мое собственное, субъективное: так все эти антиутопии разной степени мрачности надоели.
11:51
Рассказ интересен, но катастрофически не вычитан. Эти постоянные употребления местоимения «Он» раздражают любого читателя. За исключением случаев, когда героя на самом деле зовут «Он». Но тут — есть и Имя отчество, и профессия(писатель), и внешность(старик). Зачем автор постоянно гнобит читателя этим «Он»? Особенно такие, примерно, фразы, как: «Он подошел к столу. На столе стоял чайник. Он взял его...» и т. д.

Ну, остальные ляпы, что уже указали, писать не буду, покажу другие.

как если бы кто-то снял с неба звезды, вымыл их при помощи самого лучшего, самого обезжиривающего моющего средства, и повесил их обратно, на стены.


Снял с неба — повесил на стены. Это не означает — обратно. Обратно — это туда же, то есть, на небо.

Взгляд Ардалион Ардалионовича был направлен немного в сторону, на виски собеседника.


Вот это — ошибка. И я объясню почему. У человека два виска, так. Поэтому если переместить взгляд немного в сторону, можно посмотреть на один висок, а иначе у смотрящего косоглазие, если он одним глазом на один висок смотрит, другим — на другой. Конечно, в силу своей испорченности, можно понять и так. «Взгляд был направлен немного в сторону, на виски собеседника. Янтарный напиток блестел на донышке стакана...» А что? Какой же врач не любит выпить на работе?)

Истерический рев не прекращался, но, они были покойны.


Я понял, что покойники — мертвые! А как же дальше — раздался крик с дивана. Автор, внимательнее надо быть.

По делу — рассказ интересен, но я не верю в такой 2061 год, как и не верю, что все поголовно откажутся от книг. Автору советую читать Бредбери — «451 градус по Фаренгейту»
Сначала почитала комментарии, ну, думаю, придется читать этот не очень удачный рассказ. Не знаю, может со мной, что не так? Однако, если отбросить недочеты рассказ получился интересным и смысл в нем есть. Почитаю, что еще предложили авторы, однако свой плюс этому рассказу поставлю. По моему в глаза бросается часто повторяемые он он, их их и было было, и т.д., которые можно было заменить, перестроить предложение.
Гость
12:19
С первых абзацев понравилось, но потом есть много того что автор на мой взгляд не дописал, хотя сама задумка довольно интересна, рассказу нужна хорошая вычетка, т. к. встречается много повторных местоимений разного характера и это очень не удобно при чтении, сбивает со смысла. В общем примерно где то от 4 до 7 баллов…
15:58
Мне понравилось. Есть косяки, но кто тут без косяков, пусть первый кинет в меня опечаткой!
Загрузка...
Светлана Ледовская №2

Достойные внимания