​Эволюция

Лес закончился, и ноги ступили на твердую поверхность. Впереди показалась группа одноэтажных домов, построенных еще в прошлом веке, и покрытая ледяной коркой дорога. Дальше, за деревней, будут площадь и серые, видавшие виды высотки. А ещё люди, много людей, бурным потоком стекающихся ко входу в центр выдачи лекарств. Длинная живая очередь всё ещё не теряющих надежду мужчин и женщин. Именно — не теряющих надежду, потому что по привычке выдерживать многочасовое ожидание одновременно с нетерпением, и в ужасе предвидя тот момент, когда менее терпеливые и более решительные люди набросятся и отберут все таблетки — невозможно.

Будь она одной из них — тех, кто борется только за собственное выживание — она бы тоже стояла в этой очереди, подпрыгивая и притопывая озябшими ногами. Будь она одной из них — ВИЧ-инфицированных людей, обитающих в элитных трущобах, где есть все, кроме уверенности в завтрашнем дне — она бы тоже подкарауливала счастливчиков, получивших на руки боксы с таблетками, и, ударив их чем-то крепким — дубинкой или куском арматуры — отбирала бы самое ценное, что они успели несколько секунд подержать в руках. После чего быстро-быстро перебирая пальцами, прямо тут снимала бы пластиковые крышечки и опрокидывала волшебные пилюли в рот, а потом еще быстрее ретировалась в лес подальше от тех охотников, не брезгующих принимать лекарства прямо из чужого желудка. Она не раз видела, как группы мужчин и женщин нападали на тех, кто слабее, и силой вызывали им рвотный рефлекс. Даже такой способ воровства таблеток был предпочтительнее. Всё-таки охрана в центре имелась, и даже иногда выполняла свои прямые функции по обеспечению порядка в тесном помещении, куда пускали максимум по двое. Если бы Элен была одной из тех несчастных, вынужденных по несколько дней раз в месяц проверять законы джунглей на собственной шкуре, тех девяноста процентов жителей крупных городов и близлежащих деревень, кто состоял на официальном учете как нуждающийся в постоянном лекарственном обеспечении, но, по факту, редко получающий то, в чем нуждался, она бы давно была здесь. Она бы прикупила себе металлическую биту и, размахивая ей вправо и влево, прорубала бы дорогу к спасительным таблеткам. Но ей повезло намного больше. С самого детства Элен знала, что не может жить среди людей, не может официально сдавать медицинские анализы, ведь она одна из немногих ВИЧ-невосприимчивых людей.

Когда болезнь распространилась так, что население Земли стало вынуждено отдавать почти все силы и средства только на производство лекарств, поддерживающих жизни миллионам смертельно больных, все те, кому повезло носить в своей ДНК ген CCR5, были пересчитаны и насильно помещены в специальные лаборатории. Ученые всего мира многие годы безуспешно бились над тем, как перенести данный ген зараженным или хотя бы пока еще «чистым» остаткам человечества. Несколько десятков лет потребовалось на то, чтобы найти этот способ, и практически сразу выяснилось, что вирус иммунодефицита мутировал, и теперь ген CCR5 уже не способен с ним справиться. Казалось бы, это конец для человечества, но нет, природа не была готова так быстро смириться с утратой своего самого значительного изобретения — человека. ВИЧ-невосприимчивые все равно рождались. Теперь их иммунитет пользовался какими-то другими механизмами самозащиты. Охота продолжилась. Людей находили, помещали в лаборатории, и дальнейшая их судьба оставалась неизвестной. Кто-то говорил, что они содержались в шикарных условиях, хотя и в неволе, и умирали от старости, другие шептали о жутких экспериментах.

Элен повезло родиться ВИЧ-невосприимчивой, унаследовать генетический подарок от матери. Женщина с самого детства прятала дочь ото всех в небольшом домике в лесу, за сотни километров от населенных территорий. Там девочка и выросла. С тех пор прошло уже много лет, Элен влюбилась и родила Дашу — прекрасную светловолосую девочку, которой не суждено было никогда увидеть бабушку, которая пропала за несколько лет до ее рождения. И все это время домик в лесу служил девушке надежной крепостью, невидимой для окружающих, где никто не посмел бы обидеть или тем более утащить в лабораторию кого-то из там живущих: ее саму, маленькую дочку или любимого мужчину Элен — Натана. Последний меньше всего интересовал разведывательные отряды лабораторий, ведь он, как и большинство населения Земли, был ВИЧ-инфицированным и нуждался в лекарстве. Именно из-за него Элен и была сейчас здесь.

Девушка завернула за угол высокого серого здания, на первом этаже которого располагался центр выдачи лекарств. Металлические решетки с мелкой сеткой делали центру вид совершенно неприветливый. Отсюда площадь, разделенная длинной рваной очередью, выглядела еще более мрачно. Раздача препаратов еще не началась, но желающие отобрать их силой у честных ожидающих уже собрались. Небольшими группками они приближались к площади, даже не пытаясь скрыть свои намерения. Вооружены, насторожены, выжидают, ищут глазами наиболее уязвимую жертву. Сегодня Элен одна из них, она тоже готова отбирать таблетки у любого. Сегодня не тот день, когда нужно вспомнить о морали. Сегодня — день, когда надо любыми способами обеспечить Натана возможностью продолжать жить.

По какой-то неизвестной причине любимый Элен стал нуждаться в препаратах чаще, чем попадал в список на очередь. Может быть, болезнь, несмотря на лечение, прогрессировала. Может, таблетки стали содержать меньше целебного вещества. Может, Натан перестал, вопреки уговорам, принимать их. Элен не раз замечала, что Натан только делает вид, а сам выбрасывает таблетки или отдает кому-то другому. Она молила, просила, требовала. Он говорил о том, что это не выход, природа все равно возьмет свое, намного лучше прожить вместе их последние моменты, наслаждаясь каждым мгновением, не вспоминая про поиски лекарства. Но Элен не могла, просто не могла потерять его, и она продолжала умолять. Плакала. Это помогало, ведь любимый не мог вынести ее слез. Он обещал, что сделает все, что она хочет, лишь бы она была счастлива. Даже несмотря на то, что от таблеток он стал чувствовать себя хуже, побочные эффекты практически приковали его к постели. Его съедала тоска и, когда Элен долго не было рядом, а Даша спала или играла в соседней комнате, он думал о смерти. Элен понимала это, видела смерть в его глазах, но отказывалась верить, что лекарства поддерживали жизнь его тела, но убивали душу.

В холле центра показалось движение, толпа заволновалась, зарябила, охотники за лекарствами напряглись, навострили все шесть чувств. Элен подошла ближе, по-прежнему держась сбоку от основного столпотворения. Небольшой выступ около ржавой и на вид не используемой двери пожарного выхода скрывал девушку от лишних глаз, но не мешал обзору. Честные люди из очереди следили за входом в здание и друг за другом, чтобы не пропустить никого вперед. Охотники следили за наименее бдительными и физически слабыми жертвами. Элен следила за охотниками. Она никогда не отбирала таблетки у честного человека, только у тех, кто их сам отобрал. Так она успокаивала свою совесть, оправдывала свои действия. Если бы не привитая матерью вера в справедливость, Элен бы давно пустилась во все тяжкие, уподобилась бы охотникам, считала бы свои действия данью обстоятельствам.

Двери в центр открылись, и тут же толпа, тщетно сдерживаемая охраной, хлынула внутрь. Охотники приняли боевые стойки. В последнее время наивных граждан, желающих употребить свои законные препараты в уютной обстановке дома, заметно поубавилось. Руководство центра выдавало таблетки только лично в руки каждому больному, родственники и друзья отправлялись восвояси. Таким образом оно вкладывалось в борьбу с воровством таблеток. Охотники были вынуждены довольствоваться только таблетками, побывавшими в желудках, что их не сильно расстраивало. Даже когда не удавалось вызвать рвоту насильно, нередки были случаи, когда полиция находила трупы с распоротыми животами, совершенно очевидно для какой цели. Элен не раз слышала по телевизору, что вот в таких стычках людей погибает намного больше, чем от самого вируса.

Несколько минут спустя после открытия центра на улицы вышло несколько хорошо вооруженных мужчин из охраны, — еще один вклад в борьбу с грабежами и нападениями от местного руководства. Охотники немного отступили, площадь перед зданием была буферной зоной, зоной безопасности честных граждан. Тот, кто имел смелость напасть здесь, рисковал получить пулю, если не оказывался достаточно изворотливым. Но и обычным людям здесь долго стоять не позволялось. Получил лекарство, проглотил — и проваливай. Если люди задерживались на площади, их причисляли к бандитам, для которых вход на площадь был заказан. Первыми бывшими участниками очереди, робко шагнувшими на площадь, оказалась группа из двенадцати человек. Элен представила, как люди мгновенно были распределены охотниками между собой. Порой им хватало одного взгляда. Элен тоже выбрала себе жертву — юношу лет двадцати, вооруженного только палкой, стоящего отдельно от других охотников. Ждать пришлось недолго. Как только часть получивших лекарство ступило на свободную землю и бросилось бежать, юноша ринулся к ним. Бегал он быстро, скорость позволила ему повалить на землю пожилую худенькую женщину, имевшую существенную фору. Он нажал ей на живот, пнул. Женщина пронзительно завопила, принялась брыкаться, попыталась пырнуть острой заколкой. Через считанные секунды все было решено — юноша поставил несчастную на колени и как можно глубже запустил пальцы ей в рот. Несколько белых таблеток вперемешку с желудочным соком и остатками пищи оказались на снегу. Элен медлить не стала, ринулась к парочке, запустила руку в теплую склизкую массу, но тут же почувствовала удар палкой по спине. Юноша делиться явно не собирался. Элен, кряхтя от боли, поднялась с колен на ноги и попыталась повторить попытку. Где-то в стороне ограбленная женщина заливалась слезами. Второй удар девушка ощутила на руке. Слезы брызнули из глаз, но сдаваться она не собиралась. Недалеко послышались выстрелы, крики, стоны, но Элен сосредоточилась на цели, оставив звуки позади. Она сцепилась с врагом в странном танце. Краем глаза она уловила движение: кто-то приближался. Но следом послышался громкий хлопок, и бегущий упал на землю. На мгновение юноша оказался чуть дальше от лужи на снегу, Элен нырнула к таблеткам в третий раз. Враг приблизился почти одновременно и занес палку для удара. Девушка попыталась его толкнуть, но поскользнулась и шлепнулась на снег. Плечо взорвалось болью, рука онемела. Но больше девушку напугало положение ее бывшего врага. Он лежал, раскинув руки и ноги, широко раскрыв глаза, предоставив небесам созерцать дыру посередине лба и пятно крови вокруг нее. Долго гадать, что произошло, Элен не стала. Она спешно выковырнула из остывшей слизи таблетки и бросилась бежать.

***

Мир наблюдал за ней уже во второй раз. Что-то с ней было не так, а у него на такие вещи отличное чутье. Чуть проворнее, чуть отчаяннее, чуть смелее. Он мог бы поспорить, что таблетки ей нужны не для себя. Так рьяно за них не боролись даже самые отпетые бандиты, грабящие людей, чтобы после продать лекарства на черном рынке. Бандиты, которым, на самом деле,нужны не деньги, ведь самое ценное, что можно купить на них — это как раз лекарства против СПИДа. Бандиты, которые решили контролировать, кому должно достаться лекарство, а кому нет; провозгласившие себя выше ни то правительства, ни то Бога. Так сильно не хотели завладеть таблетками даже те, кто не принимал их достаточно долгий срок, чтобы начать беспокоиться за свою жизнь. Тем более длительное отсутствие лекарств в организме делало человека слабым, а она сильна, ловка и проворна. Хотя и недостаточно, чтобы обойтись без происшествий.

Мир зачарованно смотрел, как девушка сцепилась в поединке с молодым парнем. На вид силы их были равны: он чуть физически сильнее, а она — чуть злее. Холодное оружие в руках парня портило все равновесие. Мир не хотел видеть, как изобьют его фаворитку до полусмерти. Внутренне он был на ее стороне, хотя и не мог вмешаться. Не должен был. Девчонка должна победить — это аксиома. Но без него она не справится.

Он приоткрыл окно второго этажа, в котором располагалась одна из комнат охраны центра. Холодный воздух влетел вовнутрь, а вместе с ним звуки, крики. Ее крики. Мир был намного больше, чем просто сотрудник безопасности, но он предпочитал это тесное помещение уютному и просторному, предназначенному для таких, как он. Потому что отсюда легко можно было наблюдать за ней.

Когда юноша в очередной раз замахнулся палкой, Мир не выдержал. Он пристроил ствол винтовки на раме и прицелился. Цель рухнула на землю, сраженная одним-единственным метким выстрелом. Грязно-белая земля окрасилась бордовым. Девушка вскрикнула, забрала добычу и исчезла. Поняла ли она, кто ей помог? Едва ли. Мир вздохнул и закрыл окно. Опять не удалось как следует разглядеть ее. Зато удалось ранить: он задел ее, когда стрелял в ее врага. Задел не случайно. Задел с единственной целью: узнать, кто она такая, какая тайна живет в ее крови. После того, как все стихнет, основные стычки и драки прекратятся, а народ разбредется по домам, для того, чтобы готовиться к новому дню; после всего этого он выйдет на улицу, возьмет ее кровь на анализ портативным иммунометром и узнает то, что и так чувствовал с самого момента, когда в первый раз увидел ее.

***

Элен неслась по лесу, нарезала круги, запутывала следы. Кровь на плече остановилась почти сразу, рана была небольшая, почти царапина. Девушка заметила ее только спустя несколько минут бега, о том, что кто-то идет за ней по следу, она не сомневалась. Она вызвала слишком много внимания, не случайно ей помогли завладеть таблетками, устранили противника. Сперва она почувствовала, что за ней наблюдают, и лишь после схватки с ныне мертвым юношей, чуть обернувшись, заметила силуэт в окне второго этажа.

Элен прокололась.

Теперь оставалось только надеяться, что она сумеет запутать следы так, чтобы, пока враг ищет ее, успеть собраться и вместе с семьей покинуть дом.

Девушка на ходу отправила сообщение: «Натан, собирай вещи, мы переезжаем. Срочно!»

Небольшой неказистый домик служил Элен крепостью уже много лет, и покидать его будет тоскливо, но у нее нет другого выхода. Несколько лет назад, когда пропала ее мать и когда она только познакомилась с Натаном, девушка как раз собиралась оставить жилище и отправиться на поиски нового, но молодой человек убедил ее остаться. Вместе им стало легче поддерживать в помещении тепло и уют, собирать дрова для печки, охотиться на птиц. Потом появилась Даша, души не чаявшая в прогулках по лесу и играх на свежем воздухе. С самого начала Элен знала о болезни любимого, но ее это не пугало. Он самостоятельно ходил за лекарствами, легко справлялся с охотниками, поскольку физически был отлично развит. Дочь не унаследовала гены невосприимчивости к ВИЧ от Элен, но и болезнь отца ей также не передалась. Она родилась абсолютно здоровой, «чистой» девочкой. Внимание их чета не привлекала, пока несколько месяцев назад в походе за препаратами Натану не повредили ногу. Да так, что даже преодолевать несколько километров от дома до центра ему стало невероятно трудно, а убегать от охотников за лекарствами — тем более. Это серьезно подкосило волю парня, он стал апатичным, пессимистичным, перестал радоваться даже тем вещам, мимо которых никогда не мог пройти без улыбки. Элен понимала, что муж чувствует себя обузой и от этого страдает. Но ничего лучше, чем оставлять его дома с дочерью, пока девушка уходит за продуктами или ищет способ добыть лекарства для него, она придумать не смогла. Она бы ни за что не согласилась отпустить его ради собственной безопасности. Несколько раз Элен охотилась на лекарства в дальних центрах, но последнюю неделю Натан пугал ее все больше своим нежеланием жить, что она не отважилась оставлять его надолго, поэтому выбрала центр, самый ближний к дому. Теперь она сильно жалела об этом.

Дверь в дом была приоткрыта. Это усилило и без того растущее беспокойство. В маленькой комнате напротив Даша причесывала кукол.

—Даша! — позвала Элен. — Где папа?

—Там! — девочка кивнула на ванную. — Уже давно.

Элен прислушалась к тишине и звуку капающей из умывальника воды. Предвидя самое худшее, она резко распахнула дверь. Натан вздрогнул, отрывая полусонный взгляд от зеркала.

—Ты получил мое сообщение? — голос девушки дрожал от напряжения, хотя опасения и не подтвердились.

—О том, что нужно бежать? Получил.

Элен выждала секунду, чтобы Натан мог объяснить, почему еще не собран, но так и не получила ответа.

—Тогда почему ты еще здесь? Мне кажется... Я уверена, что меня разоблачили. Нам срочно нужно покинуть это место и как можно быстрее. Речь идет о минутах, может, он уже близко...

—Я никуда не пойду, — резко оборвал супругу Натан. — Опасность грозит тебе. Бери Дашу и убегай. Я вас буду только тормозить, — он машинально посмотрел на свою практически не функционирующую ногу.

—Нет! — вспылила Элен. Ситуация и так критическая, и реакция мужа вводила в состояние, близкое к тому, чтобы в отчаянии опустить руки. Но Элен— мать и жена, она ответственная за обе эти жизни, она не позволит апатии Натана все испортить. — Ты пойдешь с нами, хочешь ты этого или нет! Не смей так поступать! Ты нужен нам.

Натан покачал головой и уже собрался выходить из ванной комнаты, но девушка поймала его за руку. Причем так резко, как никогда не делала. В бледных глазах любимого она заметила невиданный ранее огонь. Он просто так не уступит, не в этот раз. Девушку захватило пламя злости.

—Ты не посмеешь, — процедила сквозь зубы. Сейчас речь шла не о минутном капризе, а о сохранности семьи. Элен потеряла мать, она не позволит никому разрушить ее новую семью. Никому.

—Прости, Элен. Не в этот раз.

Супруг вышел в коридор, оставив жену в оцепенении от мысли, что все, это конец.

—Нет! — девушка выскочила следом. Несколько мгновений металась по коридору, от потрясения забыв, где она и зачем тут оказалась. Натан, очевидно, ушел на кухню, потому что в комнате никого не было. Никого. Абсолютно никого.

—Даша? — девушка оглядела помещение, надеясь найти девочку где-то под кроватью или за шкафом. — Милая, выходи, мы не играем в прятки. Солнышко, где ты?

Нарастающая тревога тоненькими пальчиками пробиралась под верхнюю одежду. Даши в комнате не было.

Элен выскочила в коридор, заглянула в кухню, где любимый мужчина сидел на старом стуле, онемело уставившись на больную ногу.

—Милый? — мужчина отреагировал не сразу. — Ты не видел Дашу? — стоило Элен произнести эту фразу, как под куртку забрался уже не метафорический холод, а настоящий: поток ледяного воздуха дохнул с улицы сквозь приоткрытую дверь. Натан что-то произнес, но Элен уже выскочила из дома и вовсю неслась по лесу, выкрикивая имя дочери. Ее страх и отчаяние помешали увидеть записку, наткнутую на сухую ветку вербы, растущую у самого крыльца. Зато неспешно вышедший следом Натан заметил бумажку.

***

Сегодня судьба, обычно не слишком баловавшая своей благосклонностью, оказалась на его стороне. Мир не только выследил ВИЧ-невосприимчивую, но и нашел способ заманить ее в ловушку. И все за какие-то полдня. Босс будет очень доволен. А довольные люди, как правило, становятся добрыми и щедрыми. Если все пойдет и дальше так же хорошо, то он уже завтра получит годовой запас лекарства для Айртона, и они смогут уехать далеко-далеко. И малыш увидит море, как и мечтал. Если же судьба в самый критический момент повернется боком, если что-то пойдет не так, то лекарство для Айртона получит Вик — единственный человек, которому Мир когда-либо доверял. Человек, который всегда помогал ему. Человек, который и сейчас следил за судьбой товарища и напарника, связываясь с ним по рации. Ловушку для беглянки подготовил тоже он. Осталось только подождать и захлопнуть крышку мышеловки.

Зажав похищенной девчонке рот рукой в перчатке, мужчина широким шагом преодолел лес до деревни, где его уже ждал подготовленный дом. Когда умеешь договариваться, все делается очень быстро. Мир никогда не задумывался, каким образом все это делает Вик. Просто верил в него и в его чрезвычайно полезный талант.

Мир закрыл девочку в одной из комнат, а сам принялся за изготовление ловушки с помощью приготовленных Виком инструкции и компонентов. Смысл устройства заключался в том, что, установив его на входную дверь, можно было открыть безболезненный способ проникновения внутрь только для ВИЧ-адаптированных или «чистых». Когда дверь открывалась и на порог ступал человек, устройство выстреливало иглой с реактивом, смертельным только для инфицированных. Таким образом, когда девушка придет за дочерью и не умрет, она сама докажет, кто она. А если вдруг зайдет какой-то случайный гость?Что ж, одним инфицированным больше, одним меньше — какая разница? Ведь и так понятно, что такая система с бесплатной раздачей лекарств скоро приведет к краху экономики. Больные люди — только обуза и растраты, пользы же от них ноль.

Зашипела рация.

— Все нормально? — голос Вика перебивался тысячами помех.

— Порядок. Что у тебя за шум?

— Да ерунда. Но я на пороге сенсации. Правда, пока не знаю какой. Наверно, когда ты закончишь с той девчонкой, смогу тебе рассказать. Я в лаборатории. Секретной. Так что не смогу долго с тобой говорить, иначе меня раскроют.

— Интригуешь, парень. Ладно, с ловушкой разобрался. Теперь остается только дождаться. Буду держать тебя в курсе.

— Договорились. И — поздравляю тебя со скорой долгожданной поездкой на море. Отбой.

Мир отложил рацию в сторону и принялся ждать.

***

Элен все дальше и дальше углублялась в лес, зовя дочь по имени. Отчаяние и паника не позволяли понять, что маленькая девочка за столь короткое время не могла забраться так далеко. Испещренный множеством следов несвежий снег тоже мало чем мог помочь. Девушка вскоре была вынуждена остановиться, собрать все свою волю в горсть и подключить логику. Очевидно, Даша где-то недалеко от дома. Может быть, уже вернулась и ищет маму. Элен должна вернуться назад, чтобы с ее дочерью не произошло то же самое, что когда-то с ней, когда она ждала, ждала, ждала мать, но та так и не пришла. Элен не может позволить себе заблудиться или столкнуться неподготовленной с неизвестным врагом, преследовавшим ее. Она должна быть с дочерью. И с Натаном.

Дверь в домик осталась распахнутой настежь. Странно, что ее никто не закрыл. Может быть, Натан тоже ушел искать дочь? Элен огляделась. Так оно и было. В доме или рядом никого не было. Только множество следов, среди которых и ее. Все в порядке. Нужно просто успокоиться и ждать, когда близкие ей люди вернуться. Вместе. Натан не мог далеко уйти со своей больной ногой. И Даша еще слишком мала, чтобы перемещаться на дальние расстояния.

Минуты. Минуты. Минуты. Вскоре Элен поняла, что не может просто ждать. Она поднялась с порога домика, прикрыла дверь и отправилась в обход. Сделала крюк вокруг дома, второй — шире, третий — уже метров пятьдесят в диаметре. Девушка постоянно выкрикивала имена мужа и дочери, но ответом ей была лишь тишина, шелест ветвей и карканье ворон. Она стала тщательнее изучать следы. Вот эти — более свежие. Здесь шел Натан, подволакивая левую ногу. А тут... Следы были большие мужские, но абсолютно ровные и уверенные. Широкий шаг. Кажется, человек спешил, но не сильно. Вот черт! Он был здесь, тот преследователь.

Элен выбрала наиболее свежие следы: перекрещенные отпечатки ног мужа и врага, и бросилась бежать, держась заданного направления. Выбралась из леса в деревню сильно левее, чем вела тропа, которой она только сегодня пользовалась сама. Но деревня та же. Куда дальше? Здесь был асфальт, ветер сдул весь снег, оставив лишь ледяную корку. Такую же ледяную, как страх, накрывающий Элен с головой. Девушка прошлась вдоль низких домов, большинство из которых были необитаемы уже много лет, с тех пор, как эпидемия ВИЧ достигла своего пика. Добираться отсюда до центра было не слишком удобно, да и место слишком уединенное, чтобы быть безопасным от тысяч бандитов. Чаще всего люди бесследно исчезали именно из таких отдаленных поселений. Девушка вспомнила, как ее саму однажды чуть не похитили из подобной деревни. Но было это давно. Тогда ее спасла мать, а теперь она сама должна спасти свою дочь.

На небо постепенно наползали вечерние сумерки, ледяной ветер и не думал стихать. «В лесу было намного теплее», — подумала Элен, кутаясь в пальто, в кармане которого все еще лежали добытые сегодня таблетки. Она так и не отдала их Натану. Но, может быть, до костей ее пробрал не ветер, а страх и боль? Вдруг она больше никогда не увидит ни мужа, ни дочь? Нет, так думать нельзя.

Элен прислушивалась к малейшим звукам, идущим из домов. Наугад побарабанила в двери туда, где, кажется, кто-то был. Шевельнулась штора, но никто не отозвался.

— Эй! Я ищу мужа и дочь! Вы не видели их?

Из вросшего в землю строения напротив донесся скрип и мужской голос.

— Да, был тут один блондин, хромой! Ваш?

Элен мысленно поблагодарила небеса за столь щедрый подарок и подбежала к кричавшему.

— Да, это он! Куда он пошел?

Мужчина некоторое время колебался, возился с ружьем.

— Туда, — махнул он стволом в сторону, — Он посмотрел на какой-то листок, а потом скрылся там, за поворотом. Видно, знал, куда идти.

Не слишком много информации, но лучше, чем ничего. Элен спешно поблагодарила незнакомца и мелкими шагами посеменила по указанному пути. За углом она увидела дом. Тот самый дом. Она почувствовала это сразу и лишь после убедилась в догадке, заметив след рядом с аккуратно очищенной плиточной дорожкой. С домом что-то было не так, слишком убранный, идеальный и целый. Элен прижалась к двери. Прислушалась. Заглянула в окно. Все тихо. Может, она ошиблась?

Девушка обежала дом кругом, перескочив через низенький заборчик, и подошла к запасному ходу. Дверь оказалась не заперта. Внутри — темно. Прокралась по коридору, оставив ботинки у входа, чтобы не гремели. В доме было три комнаты — это она определила, осматривая его снаружи. Одна из дверей была распахнута настежь, оттуда лил серый уличный свет. Элен осторожно, на цыпочках добралась до проема и заглянула. Это оказалась классическая гостиная с диваном, креслами, телевизором — зрелище почти диковинное в последние тридцать лет. Обеденный стол был заставлен компьютерами и каким-то другим оборудованием, на полу, посередине комнаты, лежал пестрый ковер, а на нем — мужчина лицом вниз. Из его затылка вытекала тоненькая струйка крови. Элен вздрогнула и прикрыла рот рукой, чтоб не закричать, но потом выдохнула. Незнакомец точно не Натан: и одежда другая, и рост ниже. Но кто он? Преследователь?

Девушка шагнула в комнату, но тут же споткнулась и шлепнулась на пол. Из угла раздался стон, потом смешок. Элен обернулась. Натан. Живой.

— Привет, — голос мужа звучал слабо, но глаза улыбались. — Прости меня, милая. За все. — Натан опустил глаза, и девушка заметила в его руках иглу-дротик.

— Что случилось? Ты в порядке? Где Даша? — Элен обвила любимого мужчину руками. За то, что он не оказался тем лежащим человеком, она готова была простить ему все на свете. Натан улыбнулся ей. Обнял. Поцеловал в губы.

— Этот парень... Когда я зашел, он попал в меня этим, — Натан указал взглядом на иглу в руках. Сказал, что ждал тебя, чтобы ты доказала, что ты невосприимчива. Я должен был умереть от этого, — Натан снова указал на иглу, — через минуту. Он проверил иммунометром, что я заражен и ушел в комнату по своим делам. Но я не умер. Уж не знаю, почему. Может, реактив просрочен, — мужчина улыбнулся девушке, и на ее глазах выступили слезы. — Даша где-то здесь, в подвале. Помоги мне подняться, и мы ее найдем.

— Да, конечно, — Элен вытерла слезы. Она была счастлива, что все кончилось хорошо, хотя и новость про реактив несколько омрачала настроение. Не умер сейчас? Это может произойти в любой момент, разве нет? Но сейчас они вместе, нужно наслаждаться этим мгновением, ценить его. Она больше никогда не заставит Натана делать что-то против его желания.

Влюбленные поднялись на ноги, нашли помещение с четырехугольником в полу. Даша и правда оказалась там. Играла со своей куклой и ждала, когда ее заберут. Кажется, она почти не испугалась произошедшего. Элен подхватила ее на руки, расцеловала. Слезы снова брызнули из глаз. Они вместе, все вместе. И живы.

Наверху, в гостиной, зашипела рация.

«Мир, слышишь меня? Это Вик. Новость — крышесносная! Еще немного и я лопну от нетерпения, поэтому говорю сейчас. Помнишь лаборатории, в которых собирали ВИЧ-инфицированных на опыты? Ты еще недоумевал, зачем все это. Я прочитал последние секретные данные. Они... мутировали, что ли. Теперь вирус — часть их организма, они без него не могут жить, он часть их генома! И лекарства им не нужны! Это случилось с теми, кто долгое время жил без лечения. Это что-то невиданное! Эволюция! Мир? Ты там? Ты меня слышишь? Мир?!»

Конец