Бесконечная предыстория

В аудитории царила нездоровая атмосфера: глухая тишина, всякий раз добродушно встречавшая слова и жесты профессора Фливиуса, готова была вот-вот взорваться гулом возмущённых голосов. Не хватало лишь повода - фитиля.

- Первым до практического применения элементов пигментации в заклинаниях на собственном опыте дошёл Эрнест Торквадо, прозванный Шелкопрядом. Эрнест шутил, что раз есть магия Чёрная и Белая, то почему бы ей не стать глубоко Фиолетовой?

Шутка не имела успеха у настороженных студентов. Им, казалось, сейчас не до Шелкопряда.

- Почему нам не дают видеться с Клавдием, профессор Фливиус? – резкий, скрипучий голос Эрла нарушил-таки тишину аудитории. Наверное, это могло бы стать тем фитилём, который…

Если б только вопрос задал не Эрл, а кто-нибудь другой.

Долговязый стеснительный паренёк с вечно взлохмаченными вихрами впервые в жизни решил сказать вслух мнение большинства.

- Нарушение дисциплины во время занятий без уважительной причины – пункт 6 статьи «Правила поведения на занятиях» Устава Университета, - процедил сквозь зубы профессор, видимо, стараясь сделать так, чтобы выходка студента осталась незамеченной. – Вам штраф - сутки Благословенного труда.

- Но… - Эрл и не знал, чем возразить. Он-то надеялся на шумную поддержку, думал, будет не один. Батрачить сутки за бесплатно – вот тебе и светлое ожидание выходного.

- Будете упорствовать – разделите участь Клавдия! – Последней фразой, произнесённой с наигранной ненавистью, профессор хотел окончательно уничтожить беднягу.

Не вышло.

Наоборот, подкинул хвороста в огонь.

- Что с Клавдием? Почему от нас скрывают? – теперь заговорил Херебард, статный красавец с зелёными волосами. А это значило: сейчас его поддержит Нарвла, староста, а за ней и остальные студенты.

Из дуновенья ветра явилась буря.

- Верните Кладвия!

- Что такого он сделал?!

- Он хотел, как лучше…

- Мы не потерпим…

Профессор Фливиус достал платок и стёр со лба предательски проступавшую влагу.

Это уже не нарушения. Это бунт. Как прекратить?.. И почему именно на его лекции? Клавдия ж увели ещё вчера.

- П-п-перестаньте! Немедленно! Вы будете наказаны! Вас арестуют! Всех! – Крики профессора тонули в шуме. Не привыкший повышать голос, Фливиус пришёл в бешенство. Он ударил ладонью по столу. Лишь бы совсем не обезуметь от гнева. Так и подмывает усмирить их магией: заткнуть им рты вязкой глиной. Но нельзя. Запрещено Уставом, пункт 12 статьи «Правила поведения на занятиях».

Студенты повскакивали с мест и ринулись к выходу. Обезумевшей толпой с дикими глазами шли они, толкаясь, выкрикивая имя Клавдия и призывая Свободу.

Внезапно передние ряды затихли. Сзади ещё продолжали горланить, но вскоре и те прекратили, когда тоже вышли наружу.

- Ещё раз спрашиваю: чего вы хотите? – Человек, одним взглядом остановивший студентов, был не Архимагом и даже не Приближённым. Это Уэзер, пожилой и уважаемый профессор.

- Пусть нам покажут Клавдия, - заявила Нарвла с гордостью юного полководца, едва нащупавшего власть.

- Вам не покажут Клавдия, и вы это прекрасно знаете, - с уверенностью, но без злости ответил Уэзер. - Спрашиваю в третий раз: чего вы хотите?

- Перемен. – Принял удар на себя Херебард. – Мы хотим перемен. Мы заодно с Клавдием.

- Как же вы молоды… - вздохнул профессор Уэзер. – И как наивны…

- Но почему? Мы хотим лишь немного свободы. И всё.

- Вернитесь в аудиторию, - сказал профессор и указал на дверь. – Вернитесь, я расскажу вам давнюю историю.

Кто понуро склонив головы, кто покусывая от досады губы, а кто бурно продолжая выражать недовольства, но все до одного зашли обратно и расселись по местам. Уэзер был уважаемым профессором, своим. И никогда не бросал слов на ветер. Если уж обещал историю, значит, её стоило послушать.

Профессор Фливиус расположился у окна, его плечи дёргались. Он не поворачивал головы и хотел лишь одного - уйти, провалиться сквозь землю или вылететь наружу через стрельчатый свод оконного проёма.

- Вы все хотите свободы, да? Больше свободы? – начал Уэзер.

Никто не отвечал. Ведь это не было вопросом.

- Знаете, что за бунт вы должны быть строго наказаны? Каждого посадят в камеру, пока вы не осознаете в полной мере ошибки. Пока идея, ради которой вы боролись, не покажется смехотворной в сравнении с муками затворничества. Когда безнадё…

- Мы бы дошли до самого Архимага, он бы прислушался. Нас много, и мы хотим перемен, - осмелилась перебить профессора та самая Нарвла, будто зная наизусть все «смирительные» речи на свете.

- А теперь послушай три факта, умница. Ты же быстро схватываешь, - с ехидцей парировал Уэзер. – Первый: в коридоре вас, бунтарей, остановят Стражи. Помните о них? Стража не пробьёшь ни одним заклинанием, даже высшего порядка. У Стражей есть ключи от Ловушек. А у вас? Группа недоучек с парой-тройкой навыков и куча бездельников, которые ни черта не умеют - только лясы точат на лекциях. Второй факт: две трети разбегутся, испугаются реальной опасности. Тем более когда заметят Стража.

Воцарилось молчание. Вспомнился Первый курс, когда им объясняли Устав и его Правила. Говорили и про Стражей. Как они открывают ключом Ловушку и сквозь стены в коридоры Университета проникает сама Бесцветная Смерть. Ни одно заклинание не спасёт от её цепких пальцев.

- А третий? – гордо вопрошала Нарвла.

- Третий… Вы так молоды… Думаете, вы первые, кто не согласен с Уставом? Кто хотел чуть больше свободы? Думаете, я этого не хочу? В жизни есть много глупых, бездарных, даже никчёмных вещей, людей и… правил. Но если их уничтожить, будет хуже. Поверьте. Будет хаос.

- Мы же не против порядков, нам нужно чуть больше свободы.

- А знаете, ведь были люди сильнее, опытнее вас. Тоже с Целью.

- И они проиграли, - с ноткой сарказма закончил Херебард.

- Почему же… - Загадочно взглянул на аудиторию Уэзер. – Ни один студент не должен знать эту историю. Но я расскажу вам. Вы заслуживаете.

- Профессор Уэзер! – Фливиус отошёл от окна и схватился за голову, прикрыв ладонями уши. – Прекратите! Прекратите же!!! Что вы творите?!

- Я не хочу, чтобы по глупости они закончили дни в тюрьме.

- Пропустите меня! – Фливиус ринулся к выходу сломя голову. – Меня здесь не было! Не было!!!

Профессор Уэзер проводил коллегу насмешливым взглядом, а потом загадочно подмигнул аудитории. Студенты настороженно молчали. Решалась их судьба. После случившегося назад уже не повернуть.

- Я расскажу про Рельфита-ренегата. Рельфит был чародеем Десятого курса, Приближённым. Он внёс на рассмотрение вопрос смягчения отдельных пунктов Устава. Архимаг Люций отклонил предложение. Рельфит настаивал, просил объяснить, почему. Но его слова тонули в зыбучем песке тягостного молчания Приближённых. Тогда Рельфит объявил себя «вольным магом» и вместе с друзьями бежал из Университета.

- Вольным магом? – переспросил Эрл, хорошо знавший историю.

- Именно. Вольным магом. Тем, который не подчиняется Уставу Университета.

Студенты начали перешёптываться от удивления.

- Впрочем, к чему слова? Сами всё увидите…

Сейчас они готовы были и слова-то ловить как золотые монеты, но, видно, старый профессор подустал. Уэзер зарядил Полотно, достав Мемуарную коробку. Никто не помнил, чтобы такая была в библиотеке: тоненькая книжечка в ярко-алом переплёте с золотистым тиснением.

Полотно задребезжало, кругами из центра пошла рябь, и вот проступили очертания холма, где-то на заднем плане – лес, в верхнем правом углу чернела деревушка с тонкими, уходящими ввысь линиями печного дыма. А на холме стоял чародей…

***

На холме стоял чародей. Даже его высокая фигура терялась среди просторов покрытого травой великана, из-под которого бил ключ и убегал в сторону реки, блестевшей синевой в тумане. Подобно орлу, мог видеть он всех тварей земных у подножия. Одна из них ползла по склону вверх, цепляясь за корневища и твёрдые комья земли. Человек старался быть незаметным: скользил на животе по шершавым стеблям, пригибал голову. Жёлто-зелёная одежда скрывала тело.

- Не прячься, - крикнул чародей. – Я вижу тебя! Ещё шаг – и отведаешь «Дыханье Дракона». Здесь не Университет - церемониться не буду.

Ползущий приподнял над землёй голову в капюшоне - рот скривился в хищной ухмылке:

- Я тоже церемониться не стану.

- Куда ж ты денешься? У тебя Устав. Или хочешь в камеру? – отвечал чародей, надеясь вместе со словами передать ветру иронию.

- Тебе подписали смертный приговор, Рельфит. Я должен зачитать его. Позволь подняться.

- Нет, читай оттуда.

- Не могу.

- «Дыханье Дракона»! Помнишь?

- Твою ж тётю навыворот, Рельфит, я здесь даже встать не могу.

- Читай, пешка!

- Ладно. Суть: тебе подписан смертный приговор. Он войдёт в силу прямо сейчас. Если только откажешься… пройти со мной в Университет для допроса.

- Сдать друзей?

- Возможно.

- Тогда меня помилуют?

- Возможно.

- Возможно?

- Преступление твоё велико. Нужна доброта Бога... Будь Я на месте Архимага… явись ты хоть самого Дьявола сдать, а такое б не спустил.

- А штаны б ты не спустил, кретин?! – разозлился Рельфит и подсказал брату-ветру нужные слова, окрасив их в зелёный, как холм, цвет смешной магии. Полы мантии адепта Университета, застрявшего на середине пути, вздыбились вверх, открывая миру серые подштанники, измазанные землёй и свежей травой.

На этом путь одежды не прекратился: она потянула незадачливого парламентёра вверх, к облакам. Тот сразу начал читать контрзаклинание и, поднявшись над землёй в половину роста, шлёпнулся обратно. Покатился по склону, раздирая мантию, царапая лицо и руки колючками, торчащими из земли высохшими побегами, острыми комьями.

- Вот дерьмо… - вытирая рукавом грязь с разбитой губы, прохрипел верный адепт. – Ты ответишь, ренегат. Ты за всё ответишь… Лично подложу хвороста в твой костёр. И посмотрю, как ты корчишься от боли.

- Опозорили. Уязвлён. Хочешь мести, - бормотал о чём-то своём Рельфит.

- В последний раз предупреждаю: Архимаг и Приближённые готовы выслушать тебя, смягчить приговор. По крайней мере, сможешь выбрать быструю смерть. Думай!

- Заговариваешь зубы ерундой. А в это время готовишь заклинание, - невозмутимо продолжал вещать Рельфит.

- Будешь упорствовать и сеять смуту - пощады не жди!

- Тактика курса пятого-шестого… Скорее всего, приготовил «Шар ярости» или «Синий дым».

- Что ж… - Делая вид, будто не понимает, волшебник у подножия холма по-прежнему надеялся устроить Рельфиту сюрприз. - Ты сделал выбор. Теперь ты вне Закона и Устава. А значит, Охота началась.

Из рукава вылетел белёсый шар. Губы адепта шептали слова. Шар стремительно полетел вверх по склону, дробясь на мелкие острые осколки. Месиво из мошкары облепило серым края каждого, оставляя после себя зловещий шлейф.

Воздух содрогнулся, уплотнился перед Рельфитом. Мириады острейших игл вошли в прозрачную стену как в плотную подушку. И застряли. Щелчком пальца чародей отбросил застывшие в невесомости иголки, и те полетели на травяной ковёр, тая на глазах.

- Я ошибся. «Ледяной ветер» - это седьмой курс! Как же скучно, – ухмыльнулся Рельфит, а потом стал серьёзен. – А теперь убирайся прочь, пока цел.

- Ты ответишь за всё! Я ещё подложу хвороста в костёр, где ты сгоришь дотла! – не унимался поборник Устава.

Поднялся слабый ветерок где-то за ушами Рельфита. И понёсся вниз.

- Счастливой дороги! Привет Архимагу Люцию.

Ветер усиливался. До чародея внизу он долетел ураганом, подхватил и швырнул в мутную воду. Незадачливый маг сопротивлялся; захлёбываясь, пробовал прочесть заклинание, но ветер подхватил его вновь и понёс по просторам долины.

Рельфит улыбнулся.

Может, последний повод для веселья.

- Я молился богам, но до сей поры не верил… - раздался сиплый голос откуда-то сзади. Чародей резко обернулся. Парировать удар простецкой защитой, чтобы выиграть время, - дело секунды.

Но не понадобилось никакой защиты.

У одинокого дерева на коленях стоял какой-то страшный дед: землистого цвета кожа и жёлтые глаза. Нелюдь какой-то. Или южанин? Здесь-то чего забыл?

- Ты кто вообще?

- Аргус, Боже, - ответил дед. – Можно просто «старик». Друзья меня так и зовут. Правда, у меня нет друзей.

- И зачем «просто старик» подслушивал?

- Я не следил за вами, нет-нет. Но я искал вас. Всю жизнь искал. И вот увидел. О, у меня столько вопросов! Только не исчезайте, не пропадайте во мгле. Жизнь моя скоро подойдёт к концу, но хотелось бы знать…

- Ты живёшь здесь?

- Да, неподалёку, я отшельник, живу в лесу, знаете. Кореньями питаюсь, ягодами. Женщины иногда приносят что-нибудь. Набожные женщины. Думают, я по вере своей в лес ушёл. А знали б вы... Впрочем, вы и так всё знаете. Видите, как вышло: сам, можно сказать, бога встретил… Это мне за жизнь праведную? Или за грехи?

- Не уходи от вопроса. Кто тебя послал следить за мной?

- Никто, Боже. Сам я шум услышал и пришёл. Я здесь рядышком сидел. Любовался. Вид отсюда замечательный. Сидишь в тишине, в тенёчке, любуешься вон той долиной в цветах. Как вы придумали всё красочно: васильки, зверобой, снова василёчки, зелёная травка луговая, мягкая, пушистая, маки, яркие цветы, слов нет. А там, за долиной, река. И так всё я прочувствую внутри, даже и умирать не хочется.

- Интересно говоришь.

- Пойдёмте ко мне, я и не такое расскажу. А главное, вы скажете, для чего живём мы на свете.

- Любопытный старик, – усмехнулся Рельфит. – Давай, веди. Отдохну у тебя. Только не силён я больно в смыслах. Но так и быть: поболтаем…

***

- Вот тут живу. Проходите, но нищеты не стесняйтесь: амброзию и нектар здесь не предложат. - Старик впустил Рельфита в тесное помещение, которое казалось таким из-за гор хлама, наваленного тут и там: поделки из дерева, камня, глины; инструменты, одежда, куски ржавого железа, старинное оружие, стружки, опилки, обломки мебели. – Всё здесь моих рук дело. Творю, как могу.

- Порядок бы сотворил. Оно, глядишь, красивее, - подытожил Рельфит.

- Не мужское дело – порядок. Один живу, без жены…

- Отшельники с жёнами - редкость.

- Чай, и семьями уходят в леса-то. Вам сверху лучше мир видится.

- И то верно. Оттуда всё виднее. – Чародей причмокнул губами. – Я готов тайны поведать. Только взамен что?

- Взамен? Что мне, смертному, предложить?

- Чувствую, есть в хибаре погребок. В том погребе вино, окорок…

- Скрывать бесполезно: грешен еси, - подтвердил догадку Рельфита отшельник и полез за яствами.

Чародей осматривался.

«Вроде хижина как хижина. Огород, живность какая-то в хлеву. Видно, давно здесь старик обитает. Люций, конечно, та ещё тварь, но ловушки не его стиль. Он предпочтёт Охоту, какой ещё не видали в Университете».

Аргус вернулся, держа в руках два кувшина, а в зубах – копчёную снедь. Сели у окна, Рельфит осушил большую кружку вина, мотнул головой и впился зубами в аппетитную баранью ногу, предоставив хозяину право говорить.

А тому хотелось спрашивать.

Тогда старик тоже пригубил сладковатого ядовитого напитка, и на волю выбрались дремавшие в голове мысли. И страхи.

- Я стар. Оказывается, это так нелепо. Думал, в старости устану жить, захочу на покой. Но почему-то нет, не хочу. - Старик умолк, и взгляд его стал грустным, как у обречённого кролика.

- А ты не веришь в вечную жизнь твоей души?

- Расскажите про неё.

- Не могу.

Аргус подошёл к окошку. Новые мысли вместе с запахом леса проникли в затуманенный разум.

- И всё-таки в глубине души я верю.

- Ты интересный старик, - заметил Рельфит.

- Полно льстить…

- Только, знаешь, Архус, позволь открыть тайну: я не бог.

- Как не бог?

- А вот так. Я маг, или чародей, или, хочешь, волшебник.

- Такие бывают?

- Бывают-бывают. Только ты нас не встречал. Если б встретил, с него бы шкуру сняли.

- То есть… Вы подчиняете силы природы, но при том не знаете, в чём смысл…

- Ничего мы не знаем. Я человек, как и ты, просто у меня дар…

Старик побледнел.

- Так ты всё время сидел и смеялся…

- Не смеялся, - Рельфит отметил, что «вы» улетучилось вместе со званием божества.

- Я к тебе как к богу, а ты - молокосос с финтифлюшками.

- С финтифлюшками, которые могут из тебя сделать дойную корову. Попридержи язык.

Аргус насупился. Обида жгла сердце. Открыл душу, называется, первому встречному. А он не кто иной, как фокусник. Фигляр.

Вдохнул свежего воздуха ещё раз. Всегда помогает.

- Значит, ты – маг?

- Ага. Не из последних.

- Скрываешься?

- Вроде того… Догадливый.

- Ладно, заночуй здесь. Большим помочь не могу.

- Ты мудрец, - похвалил Рельфит, готовясь ко сну. Он положил под голову тугой мешок, укрылся пледом. – Можешь успокоить мою совесть? Выслушай меня, но только не говори, будто я не прав.

- Хочешь мудрости – не проси потакать.

- Верно. Только мне хватило в жизни критики. Зовут меня Рельфит. Отец в злополучный день вдруг заметил, как я остужаю кипяток указательным пальцем. Прикладываю его к воде - и пара как не бывало. Он сказал матери. Она с болью в сердце подсмотрела, как я создавал куски льда из колодезной воды. Волей-неволей пришлось сдать меня в Муниципалитет. Как «странного». Закон такой. А знаешь, что делают со «странными» по закону? Отправляют в Университет, где им предстоит стать магами. Для защиты Королевства. Вышколенными магами. С безупречной репутацией. Не дай Боже, шаг влево или вправо. Там строгая дисциплина, старик. Извини, что так зову. Архус, да? Так вот, из Университета нет выхода. Ты учишься всю жизнь. Всю! Сначала проходишь азы на первом курсе, овладеваешь приёмами лечебной магии, боевой и тактической. Кое-чему научишься - переходишь на второй. Не хватит терпения, иль возраст не даст, останешься на своём курсе навсегда. Будешь потом других учить, младших. На высших курсах идут заклинания массовые. Принцип тот же, но объём действия шире. Пройти мало кто может. Большинство остаётся пяти- или шестикурсниками. Многие срезаются на восьмом, после которого самое сложное – операции с внутренним миром: чтение мыслей, угадывание желаний, давление на психику. На десятом курсе преподаёт сам Архимаг и лучшие чародеи. Предела совершенству нет. Конечно, если ты не Архимаг. Его степень никто не знает. Но ходят слухи, что среди Приближённых есть люди двенадцатого, а то и тринадцатого курса.

- А ты? – В голосе старика снова читался неподдельный интерес.

- А я – десятого.

- Это много?

- Главное, что таких, как я, немного.

- И зачем же ты ушёл?

- Затем, что Университет – тюрьма. Все, кто там учатся, это знают. И понимают. Но ничего не могут сделать. Ты не скажешь лишнего слова, не можешь уйти, когда вздумается, не можешь работать, где хочешь. Это рабство. Рабство для людей равных богам.

Аргус скептически улыбнулся.

- Тюрьма. С тех самых пор как родители вынуждены были отказаться от меня. С самого начала стали выбешивать преподаватели. Чопорные зануды… С уверенными, надутыми лицами. Но я терпел. Учился и терпел. Я старался брать лучшее. Потому что хотел быть лучше. Только ещё и свободным. Часто мы спорили на эту тему с Приближёнными и Архимагом. Только без толку. Дошло до того… Как сейчас помню: я поругался с преподавателем. Тот был с одиннадцатого курса, но мало понимал. Не все же хотят жить ради знаний. Некоторые просто делают карьеру. Он на лекции нёс ахинею, и я его перебил. Попросил говорить ближе к делу. Профессор разъярился, обозвал выскочкой. Он давно таил обиду на меня. И тут прорвалось. В общем, я не сдержался. Пошёл против правил. Меня поддержали друзья. Мы начали говорить о правах. Пришёл Архимаг, чтобы унять спор. Мы высказали всё ему. Мол, нельзя так больше: мы взрослые маги, так сколько можно унижать. На это ответили новым унижением: заставляли извиниться. И тогда… Тогда я показал Архимагу...

Старик засмеялся.

- Да, я засучил рукав и на вытянутой руке предложил Архимагу отведать «иноземное блюдо». Тут же явились «шестёрки» арестовать меня. Путь им загородили. Началась кутерьма. Сзади шептали мне бежать. Впрочем, я и сам понимал это. Мы сбежали и устроили погром в Университете. Те, кто шептал, остались. Те, кто преграждал путь, бежали со мной. Они знали, что им грозит. Нам удалось вырваться. Никто в Университете не ожидал такого. Мы с лёгкостью сметали встречных, немного повозились с охранными заклинаниями. Двоих наших скрутили, остальные смогли вырваться. Теперь в Университете разброд. Я слышал, многие лекции отменили. Ребята сочувствуют нам. Они наконец поняли, что можно бороться. Мы им показали путь.

- А если вас убьют?

- Пусть. Нам подписали смертный приговор. Разве не слышал? Там, на холме.

- Тебе не жалко жизни? Не жалко людей?

- Нет, Аргос. У мужчины должна быть цель, во имя которой он готов умереть. Иначе он не мужчина. Это женщина заботится о семье, о потомстве. А мужчина… Он должен быть достоин семьи, потомства. Потому и есть у него цель. Идея. - Во взгляде Рельфита читался фанатизм, будто он хоть сейчас готов броситься в жерло вулкана, доказывая правоту.

- А мне страшно умирать. Я люблю жизнь: вон какая красота кругом. Что толку от свободы? Лишь для безделья больше времени… Зачем кричать? Рисковать?

- Говорит тот, кто ушёл жить в лес.

Старик улыбнулся, а потом зевнул. Пора было отдыхать наконец.

***

Рельфит ушёл наутро. Встал, попрощался и вышел за дверь, оставив старика наедине с мыслями.

Всю жизнь Аргус поступал так, как подсказывало сердце. Думал, это голос Бога. И сердце никогда не подводило.

Столько лет Аргус прятался, жил для себя. А тот человек на заре жизни готов умереть ради свободы других. Даже не свободы, а глотка её.

Недолго думая, Аргус бросил в корзину фляжку с водой, сухарей, травы и кусок вяленого мяса. Найти Рельфита по следам не составит труда: кое-чему да научила жизнь в лесной глуши. Покидая дом, старик в последний раз окинул взглядом всё то, чем жил раньше. Вернётся ли сюда? И если вернётся, останется ль таким, как прежде? Он поклонился дому, тихо сказал «Прощай» и пошёл прочь, не оглядываясь, как не оглядываются на могилы, уходя с кладбища.

Догнать Рельфита оказалось невозможным. Маг спешил. Оставалось надеяться, что его укрытие находится не так далеко и сил хватит добраться туда. Беспокоило одно: вернувшись в убежище, Рельфит примет меры и сотрёт следы. Раздвигая еловые лапы, старик упрямо искал следующий след. Лес становился гуще. Приходилось пробираться сквозь паутину и непролазные заросли. Брало сомнение: а не ловушка ли? Как мог человек уже проходить здесь? Впрочем, этот человек же – маг.

Аргус прибавил шагу. Стал задыхаться.

И вдруг далеко впереди старик увидел знакомую фигуру. Вот же он: пробирается сквозь заросли молодого орешника. Окрикнуть? Или не надо? Главное, что путь выбран верно.

Но вдруг Рельфит замер. Встал на пути, потом прислонился к дереву и упал.

Неужели ранен?

Или кончились силы? Да как так-то: в его ль возрасте?

Может, приступ?

Аргус из последних сил поспешил вперёд, подлетел к распростёртому на земле Рельфиту. Отдышался и, скрепя сердце, перевернул тело мага лицом вверх и оцепенел: пустые глазницы кукольного лица, словно смеясь, смотрели на него. Не моргая. Даже когда кобольд сотрясал стены хижины, Аргус не испытывал такого страха.

На плечо легла тяжёлая ладонь. Старик согнулся, привалившись к земле около тела Рельфита.

- Зачем следишь? Тебя послал Университет? – Лицо мага не походило на то, добродушное, которое запомнил Аргус.

- Я должен был пойти… Я вдруг понял…

- Не лги! - Лицо мага стало пунцовым. Он пристально смотрел на старика. У незадачливого преследователя закружилась голова. – Хотя нет…

Он разжал ладонь, выведав необходимую информацию.

- Извини. Ты и впрямь любопытный старик.

Рельфит отошёл в сторону, давая возможность Аргусу прийти в себя. Одним движением уничтожил иллюзию своего тела. Старик вроде только-только стал осознавать подтекст последних слов мага. И… И обиделся:

- Честному слову, значит, нынче молодёжь не верит… - поворчал для пущей важности.

- В нашем случае ошибка может стоить жизни. Пойдём, любопытный. Знаешь хоть, что нас ждёт?

- Бог знает.

Чародей резво двинулся дальше по непролазной чаще, не оглядываясь. Аргус со вздохом пошёл следом. Вздох относился скорее к себе, чем к Рельфиту. Никто ж не просил бросать насиженное место и тащиться в глушь.

Сам пошёл.

Шли долго. Рельфит безоглядно выбирал направление, хоть ни одного намёка на знаки не виднелось (по крайней мере, так казалось старику): повсюду бурьян, еловые лапы, трясина из шишек и опавшей хвои под ногами и заросли, молодые и старые, засохшие, цепляющиеся за ноги, волочащиеся следом по земле.

Наконец, вышли на заброшенную просеку, где находился скрытый от посторонних глаз ветхий домишко. Заросший мхом и плющом, ставший почти невидимым - под цвет листвы.

- Опять, что ль, иллюзия?

- Нет уж, - усмехнулся маг. – Какой смысл жить в иллюзиях?

Потом снова усмехнулся. Теперь уже каламбуру.

Внутри - тесная комнатушка, крыша которой держалась, наверное, за счёт сотен вросших в гнилые стены стеблей; косые окна, не дающие света; отсутствие мебели, если не считать квадратный стол, кривой из-за обрубленной ножки. За столом сидело трое мужчин. Ещё один стоял, опершись о подоконник и тревожно вглядываясь в туман над лесом. Последний, самый молодой, расхаживал от угла к углу, сильно размахивая руками. Общее настроение на лицах, несмотря на слабое освещение, прочитывалось легко. Лица обречённых.

- Они выследили нас, Рельфит! – тихо произнёс бородатый, смачно плюнув в угол. На старика даже и не взглянул.

- Мы все погибнем! – запричитал молодой, упрятав ладони в копну волос. - Они будут здесь сейчас, прямо сейчас!

- Не дрейфь, нет ещё никого, - успокаивал «смотрящий в туман».

– Что будем делать, Рельф? Мы и убежать не успеем. Пути перекрыты. Тебя-то, наверное, пустили, чтоб одним махом всех сразу… - продолжал нервничать молодой.

- Мы будем биться, - твёрдо ответил глава. – Нам ничего не остаётся.

Аргус невольно поразился его решимости. Не мешкая, приговорить к смерти столько людей. И друзей, и врагов. Ради призрачной свободы...

- А смысл, Рельф? Может, сдаться? Бирка, глядишь, помилуют. Отсидит немного. С Университетом нам не сладить, – предложил бородач. Борода его походила на метлу: заплетённые в косички волосы собраны пучком и связаны посередине. Он проговорил слова механически, словно готовился, зная решение Рельфита заранее. И, видимо, Рельф понимал это, иначе б тут же покончил с малодушным.

- Здесь выгодное место для обороны. Мы постоим за себя. А что иначе? От нас не останется ни тел, ни памяти. Нас изничтожат в подвалах Университета. Любое упоминание о нас сотрут, выжгут. Неужели, думаешь, Бирка пощадят? Это смешно: он был с нами, всё видел. Не будьте наивными. Мы сражаемся! И мы умрём. Мы так и так умрём. Лучше сделаем это с честью.

- В чём же честь: умереть, убивая молокососов, которых заставили сражаться? – подал голос маг в сером капюшоне.

- А в том, что никто, запомни, никто не в праве заставлять тебя сражаться. И я этого делать не буду. Хотите сдаться – вперёд. Наружу! Но я буду биться, хоть один, но до последнего.

«Что ж он творит?» - думал Аргус, глядя, как на хмурых лицах стали появляться улыбки и дикая решимость совершить нечто невозможное.

Маги стали готовиться к обороне, распределять обязанности. Старик тихо спросил у Рельфита, кто есть кто.

- Это Джетти. - Маг показал на бородатого. – Он тоже с Десятого, как и я. Тот парень у окна – Пейв, он – Восьмой, следопыт. Ещё за столом – Квинт и Джуд, тоже восьмяки. Тот молодняк, что беспокойный, - Бирк, с Пятого.

- Понятно, - пробормотал старик, погружаясь в себя. А в себе сидела одна мысль: что он тут делает?! Ничем помочь не может. Скоро начнётся битва, знать о которой не должна ни одна живая душа. А он сам ведь пока ещё живая душа.

И тут кривой оконный проём окрасился в багровые тона. Следом языки пламени ворвались в убежище. Маги бросились на пол, Джетти начал создавать защитное поле, Пейв схватился за обожжённое лицо, крича от боли.

- Началось…

- Будем как ветер. Будем как пламя. Будем как реки. Будем как камень, - прошептал Рельфит. Словно молитву.

- Закрываемся и выходим, - проорал Джетти.

Превозмогая страхи и боль, шесть бунтарей, создав защитные поля вокруг себя, выбежали наружу. Старик выскочил следом и спрятался за толстой елью с низко опущенными ветвями. Для него защитное поле предусмотрено лишь природой.

Наверное, здесь можно было увидеть весь Университет. Когда бы ещё они организовали такую вылазку в лес?

Рельфит насчитал около пятидесяти человек на их шестёрочку. И, конечно, старец с царственной осанкой, густой бородой и в белоснежном плаще. Архимаг Люций!

А рядом… Лучше бы не видеть этого, чтоб сразу не сбежать, куда глаза глядят. Рядом, чуть в стороне, виднелись очертания Стража!

- Архимаг! – крикнул Рельфит. – Переговоры!

- Ты отказался от них, ренегат! - Голос походил на выговор строгого отца. – Нет прощения тебе и твоим дружкам!

- Уведи зелёных, Люций. Ты же знаешь: здесь будет бойня. Эти маги - ваше будущее. Зачем было их приводить?

- Здесь только добровольцы, ренегат. А дела Университета тебя больше не касаются.

- Я думал, ты не настолько глуп, Люций. Я ошибался.

- Они под защитой, ренегат. На всю жизнь запомнят, как мы расправились с подлецами. С теми, кто нарушил Устав. И будут рассказывать об этом в назидание, ты понял? В на-зи-да-ние!

Рельфит понял.

А ещё понял, что разговоры будут впустую.

Вспомнил себя юнцом, на Первом курсе. Тот юнец готов был облизывать полы величественного здания Университета, лишь бы угодить старшим магам. Лишь бы его заметили. А уж Архимаг казался ему богом, спускавшимся с небес во время общих сборов в Зале Просвещения. Это много позже пришла ненависть. Когда сам стал умнее. Умнее многих старших.

Вся эта толпа юнцов не представляет никакой опасности. Разве только в качестве массы, которую можно послать на убой, чтоб отвлечь.

Чья-то ладонь легла на плечо.

Квинт, в изнеможении, еле держась на ногах, прошептал:

- Готово.

- Молодчина, - похвалил Рельфит и, подхватив друга, помог ему дойти до хижины.

Архимаг почуял неладное.

- Защиту второго порядка! Живо! – прокричал он. Конечно, может, это и лишнее, но интуиция редко подводила человека, управлявшего Университетом.

Тут же отбежал подальше от места своего пребывания. Заметив это, маги тоже засуетились, ринувшись кто куда. Лишь единицы пробовали возвести прямоугольный навес двойной прошивки: водной и воздушной.

Только не успели. Как не успели и остальные толком убежать.

Стройный поток жёлтого пламени обрушился с небес и, встретившись на пути с сопротивлением в виде земной поверхности и горстки людей, разбился и лучами разлетелся в пяти направлениях. Если бы он обрушился на постоялый двор, от него не осталось бы ни колышка. Здесь же были маги: у каждого сработал «Ангел-хранитель». Защита включилась мгновенно и держалась, насколько её хватало.

Раздавались отчаянные крики, маги выбегали из эпицентра стихии, пытаясь в отчаянии сбросить с себя огонь. Те, у кого «Хранитель» был слабее, просто выползали умирать, остудив на воздухе обуглившуюся кожу.

Спустя пару мгновений поток прекратился. На месте, где он был, осталась выжженная земля, пепел и чёрные силуэты. Расходящиеся в пять сторон лучи наделали меньше вреда, а больше суматохи.

Стояла страшная вонь, от которой выворачивало живот. Начинающие маги утирали носы и заплаканные глаза, многих тошнило, и никто не стеснялся ни слёз, ни рвоты. Держась за руки, парень с девушкой, по виду курса Второго, побежали в глубь леса, подальше от жуткого места. Их примеру вскоре, пока Архимаг и Приближённые не опомнились, начали следовать один за другим многие «добровольцы». Плевать, как поступят с ними завтра. Плевать на потом. Они приходили сюда за лёгкой победой. Никто не сказал, что их ведут на заклание.

- Твари! – зарычал Люций. Неизвестно, к кому он обращался: к дезертирам или ренегатам, начавшим битву, как и полагалось им начинать, то есть подло.

- Бьёмся как можем, - крикнул в ответ Джетти, держась за поручни крыльца. Пейв, втирая в обожжённую кожу целебную мазь, оценивал чужие потери, пытаясь определить численность врага в поредевших рядах.

- Не больше двадцати, - отрапортовал он. – Но там только сливки. А Квинт до вечера ещё будет без сил. Готовьтесь!

Джуд начал плести заклинание «Стена поглощения», Джетти возводил следом «Купол антимагии», чтобы любое просочившееся сквозь стену проклятие было отменено. Бирк посылал одиночные «Молнии» и «Бушующие огни» в стан врага, но безуспешно: они разбивались об уже выстроенную прочную защиту. В ответ неслись фейерверки всех видов точечной атаки: от «Шаров ярости» до «Зелёных драконов». Купол и стена пока выдерживали, но после каждого удара гримасы на лицах Джуда и Джетти делались всё сумрачнее, а губы плотнее сжимались от нестерпимой боли.

И тут Рельфит сотворил то, чего от него ждали соратники. Он вдруг отключился, упал на траву, полностью доверившись защитным полям. В тот же миг пятикурсник на той стороне просеки, только-только вызвавший из небытия сгусток энергии воды - «Синюю смерть», пошатнулся, еле удержавшись на ногах. А после направил «Синюю смерть» не в сторону повстанцев, а прямо в соседа. Едкое голубоватое облачко незаметно подплыло со спины и просочилось внутрь человеческой плоти. Чародей посинел, глаза выпучились, язык разбух и ввалился наружу. Руки потянулись к горлу.

- Эй, Вайзери, что творишь?! – заорал другой сосед, бросив на миг поддерживать свой кусок защитного поля.

Пятикурсник, не тратя время на разговоры, пальнул в него простейшим «Шоком».

- А-а-а, мама! – раздался жалобный вопль справа. Сквозь плеши в защите пробился заряд молний Бирка.

В стане университетских магов начался переполох. Бирк выдыхался: пока Рельфит дал время, надо было выложиться по максимуму. Он делала меткие выстрелы, третья часть которых проникала сквозь «рваную» завесу и выбивала ещё одного солдата из строя. До тех пор пока на другом конце не разобрались с Вайзери, недолго думая, самым банальным способом – отправив его в небытие.

Рельфит очнулся – глаза были налиты кровью. Заклинание перемещения сознания не такое мощное по силе отдачи, как первый удар Квинта, но чтобы окончательно прийти в себя, пришлось лежать без движения, пока у Джуда и Джетти ещё были силы держать оборону.

- Страж! – тревожной волной разбился об его сознание звук голоса Пейва. – Они пустили на волю Стража. Это конец, ребята.

Пейв тоже выглядел утомлённым: используя навыки заклинания «Крадущийся под солнцем», он вывел из строя двоих зевак. Прямо под носом врага скользил невидимкой и дрался врукопашную, чтобы продолжать удерживать магию скрытности.

- Они устали проигрывать, - сплёвывая кровью, прохрипел Джуд.

- Отпускаем, Рельф? Всё? Пусть уж лучше так добьют, чем это чудище? – превозмогая боль, выкрикнул Джетти.

Рельфит молчал.

- Нет, держитесь ещё, - уверенно ответил за командира Пейв и, глубоко вдохнув, снова растворился в задымлённом воздухе.

- Что толку? – мрачно бросил вслед Джуд.

Страж…

Стражами пугали первокурсников, едва они начинали обучение. Стражи – столпы защиты Университета. Они следят за порядком, заставляя подчиняться воле Устава. У них есть возможность выпустить на волю дремлющие в тайных комнатах Университета заклятия. Так говорят про Стражей. Только их никто не видел. А те, кто видел, больше не возвращались.

То, что Архимаг привёл Стража, всем стало ясно без подсказок: чёрная фигура, почти в два человеческих роста, с вытянутой мордой и бычьими рогами, зловеще пряталась в тени деревьев.

Архимаг злился. Свои непростительные ошибки и вероломство повстанцев принесли слишком много потерь.

И тогда он приказал Зверю выйти из тени.

Страж двинулся вперёд. Неторопливо, без защитной магической ауры, словно тяжёлый таран, отправленный разрушать стены крепости. Изнурённый Бирк послал в его сторону два заклинания. Сами по себе они были уже не так опасны: юному магу приходилось буквально соскребать остатки энергии из тела. Головокружение и подступающая тошнота мешали навести прицел, да и сами удары, казалось, стали мушиными укусами для Стража.

- Конец приближается: чудище разорвёт нас в клочья, - заметил Джетти. – Интересно только, с помощью магии или ручищами?

- Не всё ли равно? – выдохнул Джуд.

Они слегка ослабили защиту, потому что атаки на время прекратились. Остатки адептов Университета гуськом тянулись вслед за Стражем. Как трусливые гоблины за вожаком. А «вожак» мог испугать даже могущественных воинов: словно минотавр с древних легенд. Повстанцы чувствовали с каждым его шагом дуновение обжигающего жаром ветра, словно открывающего ворота Преисподней.

- Боюсь, эта тварь ещё и души высосет.

Рельфит потихоньку приходил в себя. Он не мог равнодушно слушать, как начинают сходить с ума от страха остатки его команды.

- У него сверхзащита, - буркнул он.

- Что?

- Нет никакого Стража, - как малым детям, объяснил Рельфит. – И не было их никогда. Как нет в коридорах Университета тайн и прячущейся по углам Бесцветной Смерти. Это же чучело с высшей степенью защиты, какая только бывает. А возможна она благодаря ему.

Рельфит приподнял слабеющую руку, и взоры Джетти и Джуда обратились на Архимага, плетущегося позади группы адептов. Он и в самом деле шёл понурый и вроде бы даже сжал кулаки, нашёптывая слова. Джетти хотел что-то предложить, но рот забыл от усталости звуки человеческой речи, а потому лишь беззвучно открывался и закрывался.

- И да, я сказал это Пейву, - добавил Рельфит с оскалом вместо улыбки.

***

Архимаг в самом деле все силы отдавал сверхзащите Зверя. Секрет этого заклинания и тайна Стража передавались от одного главы Университета к другому.

Но несмотря на титанические усилия, он не терял бдительности. Вроде бы ничего не поменялось, однако Люций почувствовал признаки чужеродной магии, невидимые глазу передвижения в пространстве.

- Принял меня за школяра? – зашипел он, на секунду ослабив защиту, чтобы нанести удар по невидимке. Пейв всё это время держался вблизи, выгадывая время для броска. Лезвие прошло бы сквозь плоть, и великому Архимагу пришёл бы конец. Если б не...

У невидимки нет и элементарной защиты, даже «Ангел-хранитель» бездействует. Против него годится простейшее из заклинаний. Например, «Молот кузнеца». Из ладоней главы Университета на волю вырвалась пылевая завеса, закрутившаяся в смерч. Внутри него появлялись камни. Они бешено кружились, соединяясь в огромный молот. Архимаг щёлкнул пальцами - мгновенный взмах, и невидимка, подкошенный, упал на просеку позади последнего адепта Университета. Теперь-то тело повстанца стало видимым. Архимаг узнал это обезображенное лицо: парень был старательным, любил, правда, экспериментировать на занятиях. Но в рамках правил. Пока не встретил смутьяна Рельфита…. Тело Пейва даже не дёргалось – мощный удар моментально вышиб дух.

В тот же миг свалился Бирк. Увидев замешательство Джетти и Джуда адепты Университета выпустили десятки энергетических зарядов в сторону повстанцев. Бирк схватился за плечо, осел. Судорожно взмахнул рукой в отчаянном порыве жить, творить, не прекращать движения, противиться смерти. Взмахнул рукой. И упал, съёжившись калачиком на земле.

В этот миг Рельфит поднялся с земли. Он не зря пытался прийти в себя. Ждала вторая и последняя атака. В Книге Восхода и Заката когда-то давно юношей он прочёл: если маг хочет нанести удар страшной силы, он должен пожертвовать жизнью.

Губы начали шептать зловещие слова сразу после исчезновения Пейва. В момент смерти Бирка Рельфит уже закончил обряд и выпустил наружу весь накопленный за годы обучения опыт, остатки душевных сил вместе со злостью и отчаянием. На карту поставлено будущее.

«Чёрное одеяло». От него нет спасения, кроме сверхзащиты. Оно расщепит на молекулы камень, железо, землю – всё, что встанет на пути. Останется лишь пустота.

Пейв справился молодцом. Лучше и не придумать.

Правда, Пейв не знал, на что шёл.

«Подберёшься невидимкой, перережешь глотку – и мы спасены», - так объяснял ему Рельфит. Только он лгал. Архимага невозможно провести невидимкой. Как и нельзя завладеть его разумом.

Бедный Пейв.

Что ж, всё ради победы.

Рельфит выпустил заклинание в тот момент, когда Архимаг на миг ослабил защиту, чтобы уничтожить Пейва. На один миг, но этого мига Рельфит и ждал. А значит, жертвы были не зря.

Архимаг вновь первым почуял неладное.

Он побежал к лесу, приказывая остальным спасаться. В суматохе лишь нескольким удалось отскочить хотя бы на три шага. А потом на Стража и всех, кто рядом, опустилась непроницаемая мгла. Она воцарилась там, где гуськом шли маги Университета, уверенные в победе.

Облако рассосалось через миг. На голой земле не оставалось и горстки пепла. Абсолютная пустота. Лишь трава и смятые листья. Архимаг с еле живыми, валившимися с ног, тремя сподвижниками, воззрился на остатки сил повстанцев.

- Мир? – предложил один из адептов. Архимаг злобно посмотрел на него. Адепт пожал плечами и приготовился к новой атаке. Сил оставалось лишь на «Молнии» и «Шары» в надежде на слабую защиту.

- Нет у них никакой защиты! – прокричал другой адепт. И точно: Джетти сидел без движения, облокотившись спиной о стену хижины, а Джуда рвало кровью.

Слабые удары тут же понеслись в сторону последних повстанцев. Половина не достигла цели, некоторые вызвали лишь дрожь в теле. Но Джуд окончательно сник, растянувшись на голой земле.

- Всё, ребята, победили, добили… - произнёс Архимаг, с трудом выговаривая слова. Осталось лишь подойти в Джетти и добить. Как раненого матёрого волка.

Он приблтизился к нему, чтобы посмотреть в лицо последнего врага. Но вдруг отчётливо услышал шёпот. Знакомые слова. Страшные слова. Те же самые, что говорил Рельфит. Те же самые. А это значило …

Нет, этих тварей, видно, нужно добивать сразу.

Архимаг съёжился, потом выпрямился и в ярости прокричал заклинание «Ледяного Водопада». Мощный столп из воды, снега и ледяных глыб с небес обрушился на голову несчастного Джетти. Столп бил даже когда маг сломился под его тяжестью и превратился в кровавое месиво.

Люций осклабился.

Всё, победа.

И неважно, какой ценой.

Только…

Почему-то шёпот не останавливался.

Кто-то дочитывал заклинание! Неужели это был не Джетти?

Но кто?

Рельфит и так отдал последние силы, Джуд лежал, как его и пригвоздило к земле.

Пятикурсник?

Архимаг с сомнением и страхом повернулся к Пятикурснику. Тот ведь неподвижным эмбрионом лежал, думал, уже убитый. Да и не может знать таких по силе заклятий…

Хотя повстанцы… Кто им писал правила обучения?

Бирк и в самом деле шевелил губами, словно кто-то заранее приказал ему, как откажут руки и ноги начинать творить…

Ему оставалось сказать два слова: «Боршиас Хейнон».

Архимаг усмехнулся: псу под хвост эту войну. Неужели долбаные мёртвые повстанцы смогли их обойти?

- Боршиас…

Обойти его, который свято чтил Устав на протяжении десятков лет.

- Хейнон…

Успеть бы убежать. Успеть за секунду.

Шаг, второй, третий…

Архимаг прыгнул, но облако возникло из ниоткуда и переварило всё, что только можно было найти живого на этом скудном клочке земли.

***

Старик вышел на поле битвы.

- Ни одна идея не стоит жизни, - твердил он себе. – Что они сделали? Несчастные... Эта власть принципа! Как должно быть, страшно умирать в бою: ведь понимаешь, что гибнешь зря, что совершил глупость… А все вокруг повторяют: умер героем, умер героем. Кому нужны герои там, за гранью? Несчастные…

Пустота.

Здесь только что были люди. Живые люди. И у каждого своё прошлое, собственная история, мечты.

А теперь пустота.

Они были умнейшие люди. Могли вытворять такое, что неподвластно смертным.

Раньше старик считал их богами.

Многие их таковыми и называют, молятся, а те, в свой черёд…

- Идиоты! Кретины! – кричал Аргус. - Вы все мертвы, а я - живой! Я - тупая тварь, уродливый огр. Вы столько лет учились мудрости. Где же ваша мудрость?

- Мы умерли за идею, - раздался хриплый голос, прерываемый кашлем. Старик узнал его. Ведь именно он…

- Рельфит?

- Я умираю, Архос.

- Ну так к чему всё было? Зачем? Сам скоро умрёшь – так теперь скажи, неужели обязательно было убивать?

- Мы бились за идею. И победили.

- Вы все мертвы. Где идея? И враги ваши мертвы. А ради чего?

- Ради идеи.

- В чём же идея? Неужели свобода сделает магов лучше? Они теперь станут шляться по свету, грабить, убивать…

- Я не верю.

- Ты не хочешь верить. Ведь ты сгубил друзей и врагов.

- Жизнь – это не теория. Не всё так просто, как ты говоришь…

Аргус посмотрел на умирающего мага. И понял, что втайне завидовал ему. Ведь никогда не стать таким… мужественным, что ли. Неужели зависть – это рычаг, который заставляет противоречить?

Рельфит умирал.

- Впрочем, может, ты и прав. Жизнь сама по себе ничто. Ничего не значит. Многие живут до старости как овощи. А ты, словно метеорит, промчался. Оставил после себя память. И путь.

- Если жизнь – ничто, зачем же улучшать её?

Аргус попал в тупик.

- Затем… Затем, что…

Он так и не успел ответить. Он и не знал ответа, иначе б не жил столько лет несчастным отшельником.

Тело Рельфита задёргалось в предсмертных судорогах.

- Свет, Аргуст, я вижу свет перед собой. Я иду к нему…

Надежда появилась в сердце старика. Значит, смысл всё-таки есть.

***

Свет.

Яркая вспышка озарила аудиторию. Полотно будто взорвалось, ослепив глаза. Студенты закрывали лица ладонями, прятали взгляды.

- Эффектный финал, не так ли? - довольный впечатлением, которое произвело увиденное, громогласно произнёс профессор Уэзер. – Надеюсь, теперь вы поняли, почему бессмысленно бунтовать?

В аудитории не знали, как расценить слова профессора: то ли это шутка, то ли глупость. Вдруг сам он не понял идею того, что вот-вот показал.

- Как удалось восстановить Университет? – задал вопрос Эрл. И в кои-то веки его пример оказался заразительным.

- Что стало с тем стариком-огром? Его нашли? Убили?

- Чьи воспоминания вы нам показали?

- А когда Квинт проснулся?

- Да! Квинт! Что с ним?

Профессор Уэзер сложил ладони вместе, и зал смолк. Все думали, сейчас профессор поведает продолжение истории. Но он молчал. Тишина затянулась, грозя перерасти в новую волну возмущения.

- Да ничего, - раздался ответ. Только не ответ Уэзера. В аудиторию вошёл сам Архимаг. По обычаю в дань уважения студенты встали. Начались восторженные перешёптывания. Появилась возможность поговорить с главой Университета. Вопрос с Клавдием может быть решён. Только… Только почему Архимаг вмешался в разговор, будто знал, о чём шла речь?

- Квинт пришёл в себя поздним вечером. Аргус приготовил ему бодрящий ужин. Они проговорили всю ночь. Наутро пошли хоронить друзей. Провозились сутки. А потом двинулись в путь. Надо было завершить одно важное дело: навести порядки в Университете.

- И что?! – не выдержал Херебард. – Их уничтожили сразу? Или после суда?

- Ни то, ни другое. Университет походил на заброшенный замок, когда они туда пришли. Призраки одиноких студентов гуляли по лабиринтам здешних переходов. Они не знали, что их ждёт. Одна лишь пустота. Нужно всё начинать с нуля…

Студенты ждали продолжения. Никто больше не рисковал перебивать Архимага.

- Но мы справились. Мы построили новый мир на обломках старого. Мы изменили правила. Правда… В глубине души я понял: нет идеальных правил. Есть просто правила. И есть их отсутствие. Первое ведёт к развитию. Второе - к пустым коридорам и призракам. Потому те, кто нарушают правила, будут уничтожены.

Никто даже не охнул. Мёртвое молчание разлилось по залу.

И вдруг рядом с Архимагом появился Клавдий. Живой, здоровый.

- Мне предложили стать Приближённым. Я буду слушать ваши пожелания и постараюсь воплотить их в жизнь. Но на самом деле, поменять можно лишь некоторые мелочи… Правила. Они проверены веками. А жизнь… Её не изменишь, поменяв правила.

Речи доморощенного философа встретили холодно.

- Понимаете, друзья, дома строят из камня и дерева. Если вынем камень и заменим на бумагу – весь дом рухнет. Я тоже хотел перемен. Я тоже мечтал о свободе. Но оказалось, свобода будет мне не нужна, если я потеряю всё, что любил. Понимаете?

Профессор Уэзер поддержал слова Архимага хлопками ладоней.

- Браво, Архимаг, - одобрил ещё и вслух. – Браво, мэтр Квинт!

Архимаг усмехнулся. Давненько его не называли по имени. Ведь его так мало кто знал.

- Не стоит, профессор Уэзер. Или лучше Джуд Уэзер?

Эхо последнего затихающего хлопка профессора ещё слышалось в аудитории, когда гром аплодисментов взорвал глухую тишину.