Перекрёстки веков

Ещё в детстве, когда мы всей семьёй приезжали на Чёрное море, у нас зародилась своеобразная традиция посещать театрализованное представление «Рыцарский турнир». Турниры проходили в отреставрированном настоящем замке. От старых стен веяло таинственностью, и моё детское воображение рисовало сказочных героев средневековья. В моих фантазиях передо мной возникали образы королей и прекрасных дам, волшебников и пышущих огнем драконов, рыцарей в сверкающих на солнце доспехах. Меня всегда привлекало средневековье. Многие считают это время тёмным и мрачным, потому что там распространялись страшные болезни и антисанитария, всюду царили вероломство, корысть, воровство, на улицах орудовали убийцы и насильники, а общество гибло под гнётом церкви и всемогущей знати. Но для меня – это время героев, конкистадоров, рыцарских турниров, подвигов, великих открытий; время людей, которые ставили всё на кон, двигаясь в будущее по пути отваги, чести и доблести, чтобы в итоге преобразиться и воскреснуть для нового мира в совершенно ином виде и образе. И судя по тому, что после эпохи Средневековья наступило – Возрождение, когда стали известны такие непревзойдённые гении, как Шекспир, Данте, Сервантес, Да Винчи, Боттичелли и многие другие, можно с уверенностью сказать, что это им удалось.

В те летние каникулы я приехал на море не с семьёй, а с девушкой, но всё же решил не отказываться от сложившейся традиции и предложил ей сходить на «Рыцарский турнир». Турнир я смотрел с таким же переполненным чувством восторга, как в детстве. По телу пробегали мурашки, а сердце толиковало от эмоций, то замирало от предвкушения чего-то неведанного, словно я сам не просто становился частью этого представления, а реалистично окунался в эпоху века так эдак X. Топот копыт, резкое фырканье лошадей, эпическая музыка того времени, трюки каскадёров – просто сводили меня с ума. Безусловно, и сам замок, на каменных стенах которого красовались факелы, освещая его тусклым светом, погружал в историю средневековья.

– Артём, всё это круто, конечно, – из-за пронзительно-громкой музыки Дина почти в полный голос кричала мне в самое ухо, – но лучше бы мы в клуб сходили.

– Твой клуб и в Москве от тебя никуда не денется, – прокричал я ей в ответ, – а это, можно сказать, историческое представление… В настоящем средневековом замке…

– Это бутафория! – кто-то увесистой рукой навалился на моё плечо сзади.

– Шаповалов? Вот, где бы ещё нам встретиться? – со злорадством пробубнил я.

– Я тоже рад тебя видеть, – с сарказмом ответил Олег, и протянул мне руку для пожатия. Я даже и не собирался её принимать, всем видом показывая своё безразличие. Но решив, что не стоит всё же раздувать пустой скандал на ровном месте, нехотя пожал её и отвернулся, при этом демонстративно обняв Дину.

Шаповалов – мой однокурсник – в последнее время неоднозначно стал уделять внимание моей девушке. Как оказалось позже, он был её бывшим парнем. Когда Дина стала встречаться со мной, его мужское эго взыграло с новой силой, дух соперничества проснулся. Поэтому мы с ним считали друг друга не просто конкурентами, а фактически врагами. Встреча и тем более общение с ним здесь уж никак не входило в мои планы.

– Эй, Минаев, – обратился он ко мне, подмигнув и широко улыбнувшись Дине, – после представления, может, посидим в кафешке… пардон, в местном трактире или харчевне, кажется, так называли столовки в средние века.

– У нас другие планы, – наигранно улыбаясь, возразил я.

– Да ладно, брось. Или ты чего-то опасаешься?

– Чего же, например? – ещё мгновение и я был готов вцепиться в его горло и придушить.

– То, что я твою невесту украду…

– Я не кошелёк с деньгами, чтобы меня красть, – грубо ответила Дина.

– О, ты бриллиант… редкостный, но ещё без достойной оправы, – слащаво выпалил Олег, облизываясь, как кот на сметану.

– Слушай, Олег, тебе, что заняться нечем? Или ты нарываешься на неприятности? Могу устроить. Веришь?

– Не сомневаюсь. Ладно, расслабься. Не хотите, как хотите. – Шаповалов встал и уже собирался уйти, как вдруг наклонился к моему уху и прошипел, – слабак и трус!

– Пошли, выйдем. Узнаешь, кто слабак, урод, – не выдержал я.

– Ну, пошли…

– Ребята, не надо, – Дина ухватилась за рукав моей кофты и, дёрнув, усадила на место. – Артём, пожалуйста! Не иди у него на поводу, прошу тебя! Ему же в кайф тебя задеть. Он только этого и добивается.

– Не переживай, милая, твой Ромео не пострадает, – Олег оскалился в улыбке, и, подмигнув девушке, добавил, – слишком сильно.

– Спокойно, – остановил я Дину на полуслове, обнял её и присел рядом, – не волнуйся. Мы поговорим и всё. Я скоро. А потом мы пойдём в клуб. Или погуляем по набережной…

– Люблю тебя безмерно! – Дина потянулась за поцелуем, обвивая руками мои плечи.

– Аналогично, – ответил я и, освобождаясь из объятий, чмокнул её в носик.

Это было неким нашим кодом, на слово «люблю», говорить: «аналогично». Когда-то видели в каком-то фильме и эта фишка нам очень приглянулась.

– Намиловались? – поспешил поинтересоваться Олег, поджидая меня у выхода. – Ты не думай, я не собираюсь драться с тобой, Минаев. Да и сам не хочу, чтобы ты меня преобразил.

– Тогда, чего тебе?

– Поговорить. Оставь Дину. Ну, что ты ей можешь дать? Увезёшь в свой Уссурийск? И что?

– Новосибирск… – уточнил я.

– Со мной она мир увидит. У неё будет всё, что она только пожелает. Отец благодаря своим связям уже мне место пробил в солидной клинике в Германии…

– Олег, ты не понимаешь, и, уверен, никогда не поймёшь…

В ходе разговора мы не заметили, как дошли до конца узкого коридора замка. На тупиковой стене висел гобелен с пропечатанным флагом, какого-то рыцарского ордена.

– Вот знаешь, Артёмка, если бы мы жили в средние века, я вызвал бы тебя на поединок, – заявил Олег, рассматривая флаг. – Впрочем, нет. Рыцарь не может вызвать на турнир простолюдина, ведь в Новосибирске рыцари, как известно, не водились.

– В Москве их тоже не было, к твоему сведению, – заметил я в ответ.

– Зато они проживали в Германии…

– Да, только в 1242 году на льду Чудского озера немецкие рыцари были разбиты русскими простолюдинами. Помнишь такой момент в истории, рыцарь? – усмехнулся я.

– Но ты же не Невский, – констатировал Шаповалов, поджав губы и закатив глаза.

– Послушай, Дина теперь со мной. У тебя был шанс, но ты его упустил.

Олег скрестил руки на груди и опёрся плечом о стену, на которой висел здоровый гобелен. Всё произошло в считанные секунды. Оказалось, что полотно прикрывало солидную дыру в стене и, облокотившись об неё, парень только и успел взмахнуть руками, в надежде за что-нибудь уцепиться, да вскрикнуть. Я рефлекторно схватил его метавшиеся во все стороны руки, стараясь затащить бедолагу обратно в коридор. Но было уже поздно. Олег нырнул в дыру, увлекая меня за собой. От сильного рывка я не смог удержаться на ногах. Шаповалов с такой силой вцепился в меня, да и в весовой категории я уступал ему килограммов десять, что через мгновение мы уже вместе летели вниз. Тьма была густой и обволакивающей, поэтому мы совершенно ничего не видели, даже друг друга. Страх заставил сцепить наши руки ещё сильнее. Сколько продолжалось падение, трудно сказать. В этой дыре словно время перестало существовать, настоящее перемешалось с прошлым и будущем, да и вообще всё утратило былую значимость. Одна мысль агонией била в висок: «Неужели всё? Это конец». Чем дольше мы летели, тем понятнее становилось, что удар при приземлении станет для нас фатальным.

Слепящая вспышка и я, кажется, потерял сознание. Очнулся от дикого крика Олега. Щурясь от яркого солнечного света, я осторожно открыл глаза. Рядом, зажмурившись, лежал Шаповалов, рьяно махал руками и ногами, и неистово кричал. Я толкнул его в бок, отчего Олег разом угомонился. Вокруг нас стояли какие-то странные люди. Их потрёпанная грязная одежда, перепачканные лица и спутанные волосы напоминали бомжей. В руках некоторые из них держали вилы и палки. Грозно сдвинув брови, они с нескрываемой неприязнью таращились на нас, как на идиотов, а в глазах читалась агрессивность вперемешку с удивлением. Через минуту я понял, что лежу в какой-то мягкой, вязкой жиже. Как выяснилось потом, мы валялись в грязевой луже.

– Мы живы? – вскакивая на ноги, радостно выкрикнул Олег охрипшим от ора голосом. – Вот, ёшки-матрёшки, мой костюм! Я выгляжу, как свинья. – Затем внимательнее рассмотрел злобно настроенных бомжей. И поняв, что они ещё больше перепачканы, словно до того момента, лужа принадлежала им, Олег учтиво добавил, – пардон, нам чужого не нужно, а вам?

– Тебя только твой костюм волнует? – иронично спросил я, кивком указывая на толпу хмуро поглядывающих на нас бомжей. – Кажется, нас сейчас будут бить…

– Попробуем договориться, – осторожно озираясь, прошептал Олег. – Эй, ребята, давайте решим всё полюбовно. Чего вы хотите? Денег?

Бомжи в полном молчании и оцепенении смотрели на нас: то ли совершенно не понимая, что мы говорим, то ли выжидая удачный момент для нападения.

– Глухонемые что ли? – предположил Шаповалов.

– Господа хорошие, где здесь замок с театрализованными представлениями? Ну, рыцарские турниры там ещё проходят, – выдавил я, обнаружив, что поблизости только поле, дорога и деревенька обветшалая из нескольких покосившихся домишек.

Бомжи озадаченно переглянулись между собой и снова уставились на нас.

– Идёмте, люди добрые, отсели недалече, вон деревня наша, – неожиданно произнёс один из стоящих напротив, человек с густой бородой лет сорока, учтиво кланяясь в пояс. Другие последовали его примеру и тоже стали отвешивать поклоны.

– Может сектанты, какие или староверы, – едва слышно отозвался Олег, поняв, что местность вокруг после так называемого нашего приземления изменились до неузнаваемости.

– Нет, здесь что-то совсем другое, – ответил я, напрягаясь от возникших догадок.

Нас сопроводили до деревни. Она напоминала декорации из какого-то исторического фильма про старославянскую Русь. Это было небольшое поселение, около полутора десятка рубленых избушек с соломенными крышами. Некоторые домики покосились и вросли фундаментом в землю, а другие были совсем новые, добротные. Посередине вместе с курами, гусями и поросятами бегала деревенская детвора. На них красовались расшитые белые рубахи, залатанные штаны из домотканого полотна, а на ногах лапти. При виде чужаков дети с визгом разбежались, увлекая за собой домашних животных. Из ближайших домов гурьбой высыпали местные жители в старинной крестьянской одежде и с нескрываемым любопытством разглядывали нас. Молодые женщины перешептывались между собой, застенчиво отворачивались, опасаясь столкнуться с нами взглядами. Всё это время мы шли молча, стараясь понять происходящее и с интересом оглядывали окрестности. Совсем рядом с деревней мы заметили узкую речку с низкими берегами, а за ней сосновый лес.

– Наверное, киношку снимают, – вдруг с надеждой предположил Олег, – только играют излишне натурально, и это меня пугает. Посмотри, в окнах бычьи пузыри, – прошептал он прямо мне в ухо. – Тебя это не настораживает?

– Орда совсем покоя не даёт, – будто прочитав наши мысли, посетовал всё тот же человек с бородой, – всё окаянные отняли. Вам бы, добрые молодцы, в Новгород надо, к князю нашему. Вижу вы, парни ладные. Он вас в дружину определит. Там хотя бы сыты будете.

Мы с Олегом снова переглянулись.

– Какая нафик орда? Новгород? Князь? – без единого звука, шевеля одними губами, спросил меня Шаповалов, на что я пожал плечами.

– Какой нынче год, отец? – поинтересовался я, предположив, что при падении сильно приложился головой и вероятнее всего сейчас пребываю в состоянии комы или сна, и всё это некий мираж, выдаваемый моим больным подсознанием за действительность.

– Так, сороковой. – Снова этот взгляд, наверное, и впрямь нас считают немного того…

– Сороковой... чего? – Олег остановился и уставился на мужика.

– 1240 от рождества Христова, – терпеливо ответил тот. И тут же мгновенно переключился на полную розовощёкую женщину в старинном русском сарафане и затейливом головном уборе. Она стояла подбоченясь рядом с бревенчатым колодцем. – Прасковья, а истопи-ка ты нам мовницу. И рубахи приготовь! Не пристало доброму люду вид непотребный иметь.

– Да уж натоплена давно, девки там с Тихоном моются. Тьфу, не напасешься на тебя рубах то, – в сердцах произнесла женщина. Продолжая ворчать, она послушно отправилась в сторону реки, где уже над срубом бани вился лёгкий дымок. Из дверей показался голый мужичок, а следом за ним выскочили шесть или семь совершенно нагих молоденьких девиц, которые со смехом и визгом бросились в реку, оглашая её своим весёлым криком и шумным плеском.

– Тихон, подкинь там дровишек-то! Макарушка с пашни воротился! – крикнула ему Прасковья.

Я нервно попытался сглотнуть слюну, но во рту, как назло, пересохло, а к горлу подступил ком. Олег и вовсе побледнел. В эту минуту я подумал, либо он снова сейчас начнёт истерически орать, либо рухнет без чувств, поэтому поспешил немного его отвлечь и приободрить. – Не дрейфь, вот сейчас попаримся по-нашему, по-русски, и всё встанет на свои места. Ты, барчук, хоть раз в бане парился? Считай, что тебе выпал джек-пот.

– У моих родственников в деревне точь-в-точь такая же у пруда стоит, – заглядывая внутрь чёрной от копоти "мовни", уже увереннее произнёс Олег.

– Ну, конечно, ты же у нас германский рыцарь, моешься раз в месяц. Реже? А за грязь не переживай, засохнет и сама отвалится, – усмехнулся я, скидывая перепачканную одежду на дубовую лавку. – Не тупи, погнали.

– Я бы предпочёл без Тихона…

– Он банщик. Не капризничай, рыцарь. Тихон тебе сейчас покажет кузькину мать.

Тихон действительно нас так отпарил и отмыл, что все тревожные мысли и страхи полностью улетучились, голова прояснилась и мы, наконец, смогли здраво оценивать ситуацию. Однако мысль о том, что мы оказались в прошлом, и это не сон, а что ни на есть самая настоящая реальность, никак не давала покоя. Выяснять, что или кто стал тому причиной или виной смысла не было. Самое важное сейчас было найти путь обратно, но как это сделать нам было неизвестно. Поэтому мы приняли решение двигаться по течению, возможно, коридор времени по которому мы здесь очутились, сам нас выведет отсюда. Пока сохла наша выстиранная одежда, нас нарядили в длинные полотняные рубахи и пригласили отобедать, чем Бог послал. Стол был накрыт в саду около избы. На удивление он был довольно разнообразен. Здесь были и солёные грибочки, свежие огурцы, вареные яйца, пирожки в виде зверушек и птиц, пареная репа, пшеничная каша с овощами, маринованная свёкла, глиняный кувшин с холодным квасом, жареная и копчёная рыба, а от щей пахло таким ароматом, что у нас разыгрался дикий аппетит. За стол пригласили только нас, но мне показалось, что вся деревня с любопытством наблюдает за нашей трапезой. Сам не зная почему, я велел Шаповалову вместе со мной повернуться на восток, перекреститься и прошептать любую известную ему молитву. Он не знал ни одной, просто сбивчиво повторил за мной слова "Отче наш...", после чего мы чинно сели трапезничать. Тихон уже в длинном зипуне и в лаптях на босу ногу, до этого внимательно за нами наблюдавший, вдруг одобрительно закряхтел, перекрестился и начал раздувать огромный самовар. Постепенно любопытные разошлись по своим делам, и с нами остался один только Тихон.

– Тихон, ты вот так целыми днями веники паришь? – спросил Олег, засовывая в рот приличный кусок свежеиспеченного хлеба.

– Нет, токма по субботам, да по особым случаям. А так, всё больше бортничаю в лесу. Мне уж стало нелегко медок-то по дуплам собирать, отроков в помощники беру, – ответил, словно жалуясь, Тихон.

– А почему вы пасеку возле деревни не заведёте? Вон у вас сколько цветочных лугов вокруг, – продолжил разговор Шаповалов.

– Ну, как без коров-то, коров в лесу пасём на луговине, от ордынцев прячем, – благодушно ответил нам мужичок.

Про пчелиную пасеку Тихон ничего не знал, поэтому для нас с Олегом было особым удовольствием рассказать ему об устройстве улей, тем более они мало чем отличались от природных жилищ пчёл. Тихон был несказанно рад и всё время крестился и благодарил нас, что надоумили на такое нужное и полезное дело.

– Скажи, Тихон, нас в деревне за нехристей приняли? – поинтересовался я.

– Да, бабы заладили демоны, да демоны, всех только перепужали, – с досадой махнув рукой, произнёс Тихон, – вона в кармане чё нашли то, – он положил на стол два сотовых телефона, два кошелька с деньгами и лазерную указку, которую я приобрел в сувенирной лавке замка в подарок племяннику.

Я беспомощно посмотрел на Шаповалова и с трудом стал подбирать слова, чтобы объяснить назначение этих предметов. Наговорив всякую чушь, Олег, в конце концов, пояснил, что это не что иное, как чёрные зеркала, которые нам продали заморские купцы. Они отводят порчу от добрых странников в пути. Поверил в этот бред или нет хитрый мужичок, я не знаю, но узнав, что наш путь предстоит в Новгород, предложил надеть крестьянскую одежду, а свою взять с собой. Мы так и сделали. Убедившись, что сотовыездесь не берут, за ненадобностью положили их вместе с кошельками в котомки с одеждой, а указку, я сам не знаю почему, засунул за пазуху. Тихон, беспокойно наблюдавший за нашими действиями, посоветовал идти к Великому Новгороду наиболее коротким и безопасным путём – вдоль местной речки вёрст пять до реки Невы, там попроситься на купеческую ладью и добраться до впадения в неё реки Ижоры, а оттуда на перекладных и до Новгорода рукой подать. Поблагодарив Тихона и хозяев дома за еду и приют, мы отправились в дорогу. Берег реки, по которому мы шли, не представлял никаких трудностей для передвижения. Низко растущая трава, песок, боле менее ровная поверхность делала наш путь лёгкой прогулкой после сытного обеда. И уже примерно через час была пройдена большая часть пути. По дороге нам никто не встретился, и мы спокойно шли, наслаждаясь теплом летнего дня.

– Посмотри, прервал мои размышления Олег, – наша речка впадает в большую реку. Это, наверное, и есть Нева.

– Скорее всего. А вон там, видишь, корабль пришвартован, а на берегу люди толпятся.

– Сам ты корабль, это ладья, – поправил меня Олег. – Мне кажется, они отношения выясняют, смотри, кулаками машут.

– Пойдем быстрее, узнаем, в чём там дело. Может, помощь нужна.

Мы бегом спустились с пригорка и вместе с толпой зевак стали наблюдать за разборками XIII века.

– Уйди по своей воле, а то не сдержусь я, аспид, – свирепо кричал разъярённый крупный мужчина с густой чёрной бородой, на щупленького человечка, который под его натиском весь сжался и дрожал.

– Батюшка, Гаврила Алексич, не гневайтесь, – рядом стоящий человек пытался успокоить бородача, знатного рода, судя по его одежде из добротной ткани, отделанной золотой нитью, и дорогой шапке с соболиным мехом. – Я ужо за другим лекарем гонца направил. Поговаривают человек надёжный.

– Надёжный? – сурово сдвинув брови, Гаврила Алексич перевёл взгляд на него. – А раз он таков надёжный, что ж ты сразу за ним не послал, дурья твоя башка? Захар, землю жрать заставлю, если этот надёжный не поможет Анастасии Ярославне.

– Что случилось? – спросил я тихонько у старушки, которая стояла ближе всех.

– Да боярыня разродиться не могут, – ответила она, вытирая платком рот.

– У вас здесь повитухи нет что ли?

– Так была, но десятого дня преставилась, – с сожалением проговорила старушка, качая головой.

– А этот что же? – Олег кивнул в сторону худощавого лекаря, который уже находился в предобморочном состоянии от дикого крика и реальных угроз Алексича.

– Да, видать, не лекарь он никакой, так прохвост плутоватый, – пояснила старушка, махнув в его сторону рукой.

Узнав о сложившейся ситуации, не сговариваясь друг с другом, мы с Олегом решительно направились к рассвирепевшему Гавриле Алексичу.

– Добро твоему дому, почтенный, – выдавил я, стараясьподбирать слова, наиболее соответствовавшие эпохе, в которой мы по воле судьбы оказались, – Вы сказали, что лекарей ждёте? Вот мы перед вами, немедля ведите нас к боярыне, каждая минута дорога!

– Добре, – уже спокойнее произнёс боярин и обратился к Захару. – Эти что ли надёжные?

Захар, дрожа всем телом, окинул нас взглядом, разумея, что если сейчас, ответит Гавриле: «нет» – обратит на себя всю агрессию этого могучего человека, который и правда покалечить может; ну, а если ответит: «да» – то лишь всего отсрочит время наказания. Оттого так и стоял Захар не в силах ни солгать, ни сказать правду.

– Мы надёжные, – прервал молчание Олег. – Можно сказать, уже дипломированные хирурги.

– Вы, чьих будете, люди добрые? – И тут же осведомился у Захара, который растерянно стоял позади, – откуда они? Больно молоды для надёжных-то… и изъясняются, как-то странно... и одеты, как смерды...

– Ты по годам о надёжности не суди, Гаврила Алексич, – усмехнулся Олег, – ты по делам суди. А одежду нашу украли, пока мы в реке купались. Вот добрые люди нас приодели из того, что у них было.

Боярин окинул нас пристальным взглядом и, одёрнув кафтан, кивком головы велел следовать за собой.

– А с этим что делать? – крикнул вслед коренастый молодой человек державший, уже свисающего безвольной тряпкой, лекаря.

– Скорми его собакам, – в сердцах ответил боярин и, покосившись на несчастного, злобно усмехнулся и тихо проговорил. – Не лекарь, а чучело болотное.

На что Захар открыл рот, пытаясь что-то ответить, но силы оставили его, во рту пересохло и он стал оседать на землю.

– Пшёл вон, – оглядываясь на него, выпалил Алексич, сплюнув себе под ноги. – Мирон, выкинь его отсюда, чтобы я его даже в окрестностях не видел. Дурак на дураке, и рождает земля русская таких иродов… Тьфу…

Но пройдя вперед несколько шагов, вдруг передумал.

– Мирон, тащи его в дом, посмотрим, чем дело кончится, пусть следит за своими надёжными.

Терем боярина был добротный, выложен из белого камня, с резными ставнями и широкой бревенчатой лестницей. Внутри дома стены расписаны разноцветными красками в виде витиеватых причудливых узоров растений и сидящих на ветвях птиц. Гаврила Алексич подвёл нас к дубовой двери и, распахнув ее, ещё раз внимательно окинул нас взглядом. После чего что-то для себя решив, пригласил жестом руки зайти. В центре комнаты стояла большая кровать, на которой лежала молодая боярыня лет двадцати пяти. Белая рубаха на ней насквозь промокла от пота. На лице испарина. Глаза закрыты, пересохшие губы и кожа были бледны, тёмные немного вьющиеся волосы прилипли ко лбу, вискам и распластались по подушкам. Женщина едва дышала и почти не подавала признаков жизни. Подойдя к постели, я внимательно осмотрел роженицу и понял, что положение критическое и надо немедленно делать кесарево сечение. За время учёбы в университете я оперировал только в качестве ассистента и то только один раз. Но зато посетил полный курс подобных операций в экстремальных ситуациях. Поэтому, несмотря на некоторое замешательство Олега, я приказал немедленно переодеть роженицу в чистую рубаху, принести чистые простыни, горячую воду, огонь, самый острый нож, иглу и шёлковые нитки. Боярская челядь забегала по дому, и через несколько минут всё было исполнено.

– Ты что обезумел в таких условиях операцию делать, антисанитария полная, я уж не говорю про анестезию... – шипел, словно змей Олег.

– Хватит попусту болтать. Или помогай, или не мешай, – я оттолкнул Шаповалова в сторону и скомандовал в полный голос, – всем выйти отсюда. Покинуть помещение, живо! Олег, приди в себя! Пошевели мозгами, ты же хорошо разбираешься в травах, подумай, какой ей дать отвар, чтобы она заснула хотя бы на полчаса. Давай, соображай, времени нет!

– Захар, а ну показывай, какие у тебя настойки есть. И скажи, что ты уже давал боярыне.

Захар немного пришел в себя и дрожащими руками стал показывать свои глиняные кувшинчики и перечислять, что в них находится. Олег по запаху проверил их состав. Убедившись в полном соответствии содержимого, он смешал в нужной пропорции несколько из них. Затем пропитал льняную салфетку этим раствором и положил её на лицо боярыни.

– Это поможет, она быстро заснёт и, скорее всего, не будет чувствовать острую боль. Жар тоже спадёт, – с каким-то облегчением произнёс Олег.

– Ну вот, можешь ведь, когда захочешь.

Пока женщина засыпала, мы тщательно вымыли руки. Прокалили на огне иглу и нож. Шёлковую нитку я велел прокипятить. Всё это время Гаврила Алексич с молчаливым напряжением следил за нами и пожелал остаться с женой. Всю операцию он держал свою Анастасию Ярославну за руку, слёзы катились по его щетинистым щекам, скрываясь в густой бороде. Казалось такой сильный, грозный человек не способен на нежность и уж тем более на слёзы.

– Олег, прими ребёнка, – попросил я, извлекая маленькое создание из тела матери. – Готов?

– Да.

– Гаврила Алексич, у вас сын! Поздравляю!

Но боярин не мог проронить даже слова, просто сидел, обливаясь слезами, закрыв ладонями лицо. Он что-то говорил себе под нос, скорее всего, молился. Я сочувствовал ему, понимая, что даже самый суровый по натуре человек, грозный и злой для всего мира, для любящих и родных людей – готов пойти на всё, чтобы спасти, помочь и не потерять. Мы с Олегом проделали все необходимые процедуры и подробнейшим образом объяснили Захару, как ухаживать дальше за боярыней. Заставили его при нас приготовить мазь на меду для быстрого заживления шва. А боярин обещал нам изолировать жену с младенцем от посторонних глаз в течение шести недель. Радости и счастью Гаврила Алексича не было предела, когда Анастасия Ярославна с большим трудом приоткрыла глаза и едва заметно улыбнулась. Мы с Олегом были тоже счастливы. Операция прошла удачно и для матери, и для ребёнка.

– Просите у меня теперь, что ваша душа желает. Всё исполню! – Заявил боярин великодушно, – и, заметив наши перепачканные кровью рубахи, приказал немедленно принести самую дорогую одежду. Мы не успели глазом моргнуть, как уже стояли в красных кафтанах, шитых золотом, красных штанах и сапогах яловых, а на голову нам надели шапки с соболиною опушкой. На плечи красные плащи накинули.

– Уже ночь скоро, а нам надо ещё как-то до Ижоры добраться, – со вздохом промолвил я.

– До Ижоры? – удивился боярин. – Так неужто к ижорским стражам направляетесь?

– Мы хотим в дружину новгородского князя попроситься, – пояснил Олег.

– Байдану каждому, пятьдесят златников им отсчитай, и коней из конюшни дай, да самых лучших! – Приказал Гаврила Алексич Мирону. – За сына готов любую прихоть вашу исполнить, просите что хотите!

– Нам бы на Ижору попасть, – сказал Олег. – Не позволите ли вы воспользоваться вашим судном, чтобы по Неве, добраться до…

Я толкнул его в бок, поскольку, считал это уже наглостью, но к моему удивлению боярин с радостью согласился, впрочем, казалось, что любой наш каприз или просьбу Гаврила Алексич исполнит и глазом не моргнёт. Но он наотрез отказался отпускать нас без семейной вечери. Мы решили не спорить и вместе со всеми домочадцами гостеприимного хозяина уселись за праздничный ужин по случаю рождения наследника. Такого обилия блюд я никогда в жизни не видел. Я даже не мог представить, что наши предки умели так великолепно готовить. Чего здесь только не было. На столы сначала поставили разную заливную рыбу, икру – красную, чёрную и еще каких-то мне неизвестных рыб, затем внесли на больших блюдах жареных поросят с яблоками, многочисленные блюда с утками, курами в чесночном соусе, перепелами и тетеревами в сливках. Я перепробовал всё, даже от варёных раков и ухи с лососем не отказался. А сколько там было пирогов и разной выпечки! Запивали мы это обилие разносолов малиновым морсом, квасом и медовухой. Ужин продолжался долго, а блюда всё подносили и подносили. В конце концов, далеко за полночь разомлевший хозяин пожелал проведать жену. Мы с Олегом тоже решили проверить состояние Анастасии Ярославны. Оказалось, что боярыня чувствует себя прекрасно, жара не было, мазь благоприятно действовала на заживление шва. Она собиралась кормить ребенка, поэтому мы не стали ей мешать и вышли. Перед дальней дорогой нас уложили спать на мягких постелях.

Уже светало, когда мы, наконец, распрощавшись с хозяином по русскому обычаю трёхкратным поцелуем, отправились в сопровождении Мирона к месту стоянки корабля. Вслед за нами на судно погрузили коней, провиант и два кованых сундука. Подняв парус, ладья направилась в сторону Ижоры. В сундуках обнаружили свои котомки с одеждой, телефонами и кожаные мешочки с золотыми монетами. На дне каждого сундука лежала кольчуга, стальной меч и кованый щит. Меня уже не удивляла щедрость Гаврилы Алексича, так как я понимал, нами всеми управляет судьба. Словно, повинуясь приказу свыше, мы с Шаповаловым надели на себя кольчуги, взяли мечи и щиты. Потом долго стояли на носу и сквозь лёгкую дымку тумана пытались разглядеть берег.

– Послушай, а не получится чего-нибудь дурного от того, что мы почти вероломно вмешиваемся в прошлое? – неожиданно спросил Олег.

– А от того что прошлое вмешалось в наше с тобой настоящее? Это как? – усмехнулся я. – Так что теперь пусть даже и рта раскрыть не смеет, это самое прошлое. К тому же мы не просто так оказались именно в это время, именно в этом месте…

Часа через три наш корабль, замедлив ход, встал вблизи правого берега.

– Смотри… там, кажется, кто-то стрелку забил… – Олег слегка подрагивающей рукой указывал на два войска, стоявших друг напротив друга и готовящихся к атаке.

Мы просто не верили своим глазам. На стыке двух рек сходились два внушительных по численности полчища. В своей памяти, я быстро пролистал страницы истории. Что за сражение должно было быть на Неве в 1240 году, что за князь вёл эти полки в бой? Неужели сам Александр Невский?

– Так это же крестоносцы с нашими в драку лезут, – заметив на белых плащах черные кресты, прокомментировал я. Приобняв Олега за плечи, продолжил с громким пафосом, –Ну что, брат, постоим за землю русскую? Вели грести к берегу, да поможем сроднику своему, князю Александру.

На берегу, недалеко от нас, мы заметили верхом на коне странного человека в кольчуге, который завидев нас, стал отвешивать поклоны и креститься. А потом, пришпорив коня, помчался с юношеской прытью к полководцу, что восседал на белом коне в центре русского войска и что-то поспешно ему сообщил.

– Так ты думаешь, что это... Нет, не может быть, – простонал Олег, следуя за мной на берег.

Этот моложавый юнец, в сизых доспехах, с трудом походил на великого полководца из тех книг истории, которые я читал. Двадцать лет от роду, молодой худощавый мальчишка в блестящей на солнце броне, вёл за собой целую армию, видавших не одно сражение, матёрых воинов. Перед битвой князь долго молился и сказал своей дружине такие слова, которые услышали и мы, находясь поодаль: «Не в силе Бог, а в правде. Иные – с оружием, иные – на конях, а мы Имя Господа Бога нашего призовем!».

Мне тогда по-настоящему стало страшно. Олег с широко раскрытыми глазами таращился то на одних, то на других сходившихся в бою воинов. Бог ты мой, что тогда мне только не приходило в голову. Мы в самом эпицентре сражения. Да бесспорно, это та самая Невская битва. И она должна была окончиться в пользу наших, как мне вспоминалось из уроков истории.

– Супер лето, супер отдых, – вопил Олег, пригибаясь, каждый раз перед тем, как над его головой сверкал оголённый меч врагов земли русской.

– Вроде… как мне помнится… это ты нас втащил сюда… – прерывисто, уклоняясь от ударов, ответил я.

– Смотри, сейчас эти плебеи, уподобят того малолетку, – выкрикнул Шаповалов, указывая в сторону, где четверо рыцарей склонились над уже почти поверженным новгородским князем.

– Сашка, держись, – закричал я, и во весь дух бросился с поднятым мечом спасать князя всея Руси. Переполненный эмоциями я продолжал уже кричать Олегу, – брат мой, да не посрамим земли русской!

Вспомнив о лазерной указке, я как настоящий джедай, врубил её на полную мощь и стал целиться зеленым лучом в глаза шведов и их лошадей. Отчего взбесившиеся животные начали скидывать всадников на землю и затаптывать их копытами. У Олега сразу же выбили меч. Однако он не отставал, что есть сил, крушил подвернувшейся дубиной крестоносцев и орал мне во всё горло:

– Минаев, ты идиот, такую опасную вещь малолетке дарить. Это же настоящее оружие!

– Успокойся, я уже передумал. Мне она самому нужна!

Отходив последних двоих хорошенько дубиной, Олег помог князю справиться с остальными двумя, мы облегчённо выдохнули. Благодаря нашему активному вмешательству вокруг князя образовалось безопасное пространство. Шаповалов на радостях протянул руку Александру. Тот внимательно уставился на нас и кивком головы поблагодарил за помощь.

– По чести благодарствую, – произнёс князь.

– Будь ласка, – ответил Олег, широко улыбаясь.

– Ты чего несёшь? – Осёк его я и, подняв вверх сомкнутую в кулак руку, добавил. – Великий князь… no pasarán!

Отчего молодой Александр ещё больше напрягся и озадаченно уставился на нас.

– Они не пройдут, – переводя сам себя, пояснил я, повторив жест рукой, на что у князя, кажется, уже стало «срывать крышу», но он выдавил из себя нечто подобное улыбке и одобрительно кивнул.

– Александр Невский! Вам наше почтение, респект и уважуха, – выдал Олег, вконец загоняя князя в ступор.

– Моё имя Александр, но не Невский, – ответил князь, одновременно отражая удары врагов.

– Вам это к лицу, – ухмыльнулся Олег. – Александр Невский, звучит! Имя, которое сразу определит, кто одержал победу в этой схватке!

– Ещё рано говорить о победе…

– Поверьте, великий князь, эта победа ваша, – развеял сомнения Шаповалов.

– Вы кто такие будете? – осведомился Невский, опять, оказавшись рядом с нами.

– Мы… – я просто не мог в тот момент подобрать подходящего слова, чувства восторга переполняли.

– Мы… это… мы, как его там… витязи? – неожиданно выдал Олег.

– Витязи! – одобрил я.

– Старейшина Ижорской земли Пелугсий, сказывал мне про вас. Он узрел в вас наших спасителей. Святых братьев: Бориса и Глеба, посланных нам Богом на помощь ратную. Доблесть и честь при вас! Вы спасли мне жизнь, витязи! Благодарствую! Но враг ещё не повержен. Вперёд! – Выкрикнул князь и умчался с высоко поднятым мечом в гущу чужеземного войска.

– Отчаянный, – выдал Олег, провожая взглядом князя, – понятно, почему он стал великим.

Последнее что я помню, как, потеряв на мгновение бдительность, Олег не успел увернуться от удара. Одновременно лезвия двух мечей пронзили его в области живота и груди. Кровь хлынула ручьём. И уже не дыша, Шаповалов рухнул на землю, закатив глаза к небу. Я не мог пошевелиться, слёзы сожаления застилали лицо. Олег уже не казался мне прежним врагом. Я почувствовал удар в область грудины. Сердце замерло, и я упал рядом с бездыханным телом Олега, теряя сознание.

Очнулся уже в больнице, рядом дежурила медсестра. На соседней койке лежал Шаповалов под искусственной вентиляцией лёгких, с перевязанным животом, грудью и манжетой на шее. А у меня ныло в области груди. Но как!

– Где я? С Шаповаловым всё в порядке? Невский выжил? – пробубнил я.

Медсестра только улыбнулась и тактично ответила, проверяя капельницы:

– С Олегом всё будет в порядке, а Невский передавал вам привет!

Через пару недель нас выписали из больницы. И мы с Олегом смотрели друг на друга уже как-то совсем иначе, никак на заклятых соперников. В его взгляде читалось то ли понимание, то ли сочувствие, то ли что-то ещё, что я так и не мог до конца уловить. Но и рассказать ему о том, что мне привиделось в момент моей отключки при падении со второго этажа замка, я тоже не мог. Впрочем, если это было вовсе не бредом больного воображения, он чувствовал то же, что и я – нам суждено было изменить судьбу юного Александра. Неспроста мы оказались именно в том месте, у того гобелена, упали в ту дыру и спасли Невского от смерти. Что если великий князь был спасён именно гостями из будущего, нами, для того чтобы одержать победу в Ледовом побоище. Недаром он погиб, при таинственных обстоятельствах спустя годы, возвращаясь от ордынского хана, что если смерть настигла его, предоставив отсрочку тогда, на Неве? Или это всего лишь мои видения, навеянные моим больным воображением?

Удивительным было то, что спустя некоторое время, уже в Москве, перекладывая одежду, я обнаружил в кармане ветровки золотую монету 1240 года. В ювелирной мастерской я сделал к ней маленькое ушко и повесил на цепочке на шею. Осенью, встретившись с Шаповаловым в медицинской академии я заметил у него точно такую же.

С тех пор прошло десять лет. Про случившееся тем летом мы так никому и не рассказали. Да, нам бы и не поверили. Сейчас с Олегом мы хорошие друзья, дружим семьями. Наши сыновья ходят в один класс, так как родились, по опять-таки странному совпадению в один день – 15 июля.

Что такое история, если мы не делаем её сами?