Последняя трансляция Брюга

- Макс, ты пойдешь? - фамильярно обратилась молоденькая секретарша к шефу. 

Но такое обращение не слишком шокировало Макса. Он был не намного старше двадцатидвухлетней помощницы. К тому же Кейт была не только секретаршей, но и агентом и продюсером. Сняв прикрепленный к уху ретранслятор, писатель улыбнулся.

- Конечно пойду, - кивнул он, пряча прибор в сейф, позади письменного стола. - В этом году организаторы пригласили множество ретранслянтов со всего мира. Решили выйти на международный уровень. Все новостные блоги будут завалены постами об этом событии.

- У тебя трансляция послезавтра, - напомнила секретарша. – И пока готовы только черновые наброски образа главного героя. Сюжета нет. Я даже завязку еще не видела.

- Не дави. Мне надо развеяться, еженедельные трансляции нуара угнетающе действуют на психику. Я безвылазно сижу в кабинете, разглядываю для вдохновения картины, намалеванные пациентами психиатрических клиник. Мне уже снятся эти психопаты, расчленяющие беспомощных сексуальных красоток.

- А кто бы стал читать трансляции, если они не были так реалистичны? Между прочим, - слегка обиженно огрызнулась секретарша, - хоть бы раз поинтересовался, чего мне стоит добывать эти картины.

- Кейт, малышка, - Макс смягчил свой слегка высокомерный тон. - Разумеется, я тебя ценю. Это, вообще, обсуждению не подлежит. Но пойми, ретрансляция рассказов требует сильного психоэмоционального напряжения. Безвылазно сидеть взаперти, в ожидании вдохновения - плохая идея. Надо иногда отвлекаться, расслабляться, позволять кое-что лишнее. Ведь ты же не хочешь, чтобы я, подобно героям своих трансляций, спятил, затащил симпатичную красотку в кабинет, содрал с нее кожу, а потом рисовал картины с такой натуры?

Кейт рассмеялась:

- Ты слишком любишь большие гонорары, чтобы стать банальным, сумасшедшим психопатом. Ведь за убийства столько не заплатят.

- Ты видишь меня насквозь, - улыбнулся Макс. - Ладно, фрак уже доставили?

Кейт прижала указательный палец к теменной кости за левым ухом, активируя доступ в информаторий. Голубые глаза слегка помутнели, словно она впала в транс.

- Да, - наконец, ответила девушка. - Фрак внизу, в отделе доставок, надо спуститься, забрать. Но вместе с ним привезли еще и платье. Это зачем?

- Платье для тебя, естественно, - ответил Макс. - Неужели ты думала, что всемирно известный ретраслянт Макс Брюг появится на конференции писателей без своей музы?

Девушка довольно покраснела. Однако, в глазах ее мелькнул испуг, который Макс сразу же понял. Наверняка Кейт подумала, что ужасно выглядит после десятичасового рабочего дня, полного беготни и переговоров. Писатель сдержал снисходительную усмешку, в конце концов, каким бы трудоголиком не была секретарша, она оставалась, прежде всего, женщиной. Пусть даже и не в его вкусе. У Кейт была слишком большая грудь, крутые бедра и тонкая талия, а Макс предпочитал девушек более субтильных. Поначалу, Кейт, конечно же, старалась обратить на себя внимание, что сильно мешало их совместной работе, но постепенно отношения устоялись и стали стабильными, лишившись сексуального подтекста.

- Кстати, проверь, еще должен прибыть курьер с макияж-маской, - сообщил Макс.

- Ты заказал экспресс-макияж? - её изумлению не было границ. - Какой?

- Самый дорогой, от Кристин Крисс.

- О, я тебя обожаю! - Кейт бросилась на шею Максу и попыталась запечатлеть на его губах поцелуй.

Макс мужественно вынес проявление женской благодарности и отправил секретаршу за заказанными вещами, а сам направился в душевую.

Бросив фрак на диван, секретарша разорвала упаковку платья. Оно было из настоящего шелка, о чем гордо свидетельствовала скромная этикетка у вóрота.

- Стоит, наверняка, целое состояние, - прошептала Кейт, с трепетом расстегивая молнию. Закрыв глаза, она шагнула в шелковый круг, позволив материи одним чувственным прикосновением обхватить плечи и грудь.

Смотрясь в зеркало, Кейт вдруг вспомнила о новых рисунках.

- Макс, - окликнула она шефа, приоткрыв дверь душевой. - А что если ты сделаешь несколько цветных трансляций? Мне кажется, это было бы неплохо.

- В цвете? Нуар в цвете? Ты с ума сошла? - писатель даже рассмеялся. - И как ты себе это представляешь?

- Вчера я просматривала личное дело пациента из клиники «Даллас», и взгляд зацепился за несколько рисунков. Честно сказать я поразилась его таланту, - принялась пояснять Кейт, торопливо размазывая маску-герметик по лбу и щекам, продолжая рассказывать. – Этот псих рисовал пастелью, но некоторые детали выделял ярчайшими анилиновыми красителями. Представь, на полу лежит девушка в луже крови. Один глаз открыт и в зрачке видно отражение убийцы. Ну, так вот, этот убийца вырисован цветными красками. Или еще одна картина. Мертвая девушка привязана скотчем к стулу. Все черно-белое, за исключением блика на ногте ярко-алого цвета.

Маска затвердела и Кейт стянула ее с лица, словно липкую ленту. Глянув в зеркало, довольно улыбнулась: безупречная кожа, слегка тронутая нежным румянцем; густые ресницы; губы пигментированы в тон платью. Что ни говори, а косметические маски, изобретенные пять лет назад, просто перевернули всю косметическую промышленность.

- Рисунки покажешь? - поинтересовался Макс, заглянув в душевую.

Кейт кивнула.

***

Зал, где проходил торжественный съезд писателей ретранслянтов, был переполнен: писатели, агенты, продюсеры, блогеры и простые читатели - все эти люди слонялись по залу в поисках интересностей. Для простоты общения, на входе раздавали цветные бейджики. Писателям - красные, блогерам - синие, продюсерам - оранжевые, а простым читателям - белые. С трудом протиснувшись сквозь толпу у входа, Макс осмотрелся.

Каждому писателю полагался отдельный стенд с рекламными флаерами и небольшими презентационными ретрансляторами. Поэтому весь зал был уставлен витринами, на которых были разложены отпечатанные на бумаге лучшие кадры произведений. Рядом с фото, на тонких стальных струнах, висели одноразовые ретранслянты с рекламными отрывками. Понравившиеся произведения можно было приобрести тут же, в киоске.

Два десятка начинающих писателей маялись у своих стендов, поджидая пронырливых блогеров. Обычных читателей они встречали вежливым кивком. Понимали, что гораздо важнее заполучить в качестве заинтересованного читателя обзорщика, которого читают десятки тысяч фолловеров. Блогеры, в свою очередь, не спешили, выбирая дичь покрупнее, жадно осматривали толпы уже маститых знаменитостей, осаждающих шведский стол.

- Макс! - Кейт ткнула писателя локтем в бок. - Ты только посмотри, сам Дель Гуардо здесь. Тебе обязательно надо будет дать ему интервью. У него двести тысяч подписчиков. Не забывай, что последний месяц не принес тебе новых фолловеров. Боже... Лиз Хаттерсон тоже здесь.

- Кто?

- Хаттерсон та, которая продюсировала Мелиссу Райт. Я должна с ней поговорить.

Кейт устремилась вперед, но Макс успел ухватить ее за руку.

- Не спеши, не стоит показывать заинтересованность. Для начала, поглядим, кто из них сам подойдет.

Макс пошел по залу, стараясь обратить на себя внимание продюсеров и блогеров. Давно канули в лету обычные книги, распечатанные на бумаге и аудиокниги на электронных носителях. Теперь все читают ретранс-литературу - видеообразы, созданные силой человеческой фантазии. Вместе с обычными книгами исчезли и газеты, и телевидение. Теперь новости узнают из блогов. Профессия журналиста, как и обычного писателя, была позабыта так же, как тушь для глаз, компьютеры и двигатели внутреннего сгорания. Теперь в чести блогеры, которых знают по никам и аватаркам. И которые, кстати, не спешат подходить к Максу.

Писатель совсем уже было пал духом, но вдруг заметил толстяка с синим бейджиком на вороте футболки, заинтересованно посматривающего в его сторону. Макс замедлил шаг, приосанился и постарался придать лицу независимое выражение. Пусть не думают, что ему так важно внимание. Блогер же, напротив, расцвел в улыбке и, отставив тарелку, заваленную жареными креветками, двинулся в сторону писателя.

Он улыбнулся обладателю синего бейджика, когда тот поравнялся с писателем, ожидая, что блогер примется восхищаться его творчеством и задавать вопросы, однако, этот наглец вдруг перевел взгляд дальше и прошел мимо. Огорошенный этим недоразумением, Макс обернулся и увидел, что блогер остановился рядом с какой-то девушкой.

- Это еще кто? - прошипел недовольный писатель.

- Это же Габриэлла Лиз!

- Кто?

- Кто? Ты не знаешь ее? - Кейт и в самом деле была удивлена. - Как можно не знать Габриэлу Лиз? Эта женщина известный фантаст. Ее рассказы порвали рейтинги, опередив ретранс-сиквелы «Звездного пути» и «Ходячих»!

- С чего бы мне ее знать? - раздражение Макса росло. - Читать сказки про волшебные палочки и гномиков-инопланетян я бросил в третьем классе.

На первый взгляд Габриэле было лет двадцать пять, но, присмотревшись, можно было понять, что ей около сорока. Лиз была невысокого роста. Не слишком женственна – худощавая, неряшливо одетая, с всколоченными рыжими патлами и папиросой, прилипшей к нижней губе.

Габриэлла повернула голову и Макса передернуло, словно от удара током. Она была абсолютно без макияжа. Такая серая, почти неосязаемо-прозрачная красота, которая бывает только у рыжих от природы. И глаза… огромные, угольно-серые, сверкающие, словнобриллианты. Поняв, что не может отвести глаз, Макс разозлился еще больше. Словно почувствовав его мысли, Лиз вдруг обернулась. Встретившись взглядом с Максом, она улыбнулась. Кивнув головой, что-то быстро проговорила блогеру и направилась к ним.

- Бог мой! - запищала шепотом Кейт. - К тебе идет сама Габриэль Лиз! Говорят, что Лиз неравнодушна к парням, моложе ее. Да, конечно, мезальянсы уже не в моде, но все же, постарайся извлечь из беседы как можно больше пользы.

Макс хотел было огрызнуться, поскольку предложение секретарши его взбесило, но Кейт испарилась, едва только писательница приблизилась.

- Макс Брюг, если не ошибаюсь? - спросила Лиз.

Макс кивнул, не спеша отвечать на приветствие, но женщину не так легко было сбить с толку.

- Читала ваши рассказы. Однообразно, но довольно мило, - сделала она колкий комплимент и представилась. - Меня зовут Габриэла Лиз.

- Не читал ваши рассказы, но на вид вы тоже довольно миленькая, - грубо ответил Макс, замечая, что к ним постепенно подтягиваются любопытные.

- А почему не читали? Не любите фантастику, или не в силах ее понять? - женщина, в противовес Максу была абсолютно спокойна и, казалось, даже получала удовольствие от этой пикировки.

- Я уже давно вырос из того возраста, когда нравятся сказки, - все так же грубо ответил писатель.

Если честно, он не понимал, почему женщина вот так сразу взялась троллить. Как правило, на конференциях писатели максимально корректны друг к другу. Это создает выгодный социальный имидж. Но, похоже, Габриэла решила устроить себе скандальную рекламу. Это необычно, однако, надо постараться извлечь пользу даже из такой, не слишком выгодной ситуации.

- Мои "сказки", как вы их называете, развивают фантазию. Они учат людей находить выход из безвыходных ситуаций и никогда не сдаваться. А чему могут научить ваши детальные описания расчленений и какую фантазию они могут развить? К тому же, все это обросло штампами и расхожими выражениями настолько, - добавила она, картинно приподняв бровь, - что уже давно никому не интересно.

«Похоже Лиз из общества "Борцы с насилием". Понятно теперь, чего она так взъелась. Станет доставать ханжескими нравоучениями», - Макс нервничал из-за того, что женщина, которая ему понравилась, ведет себя агрессивно и вынуждает отвечать большей агрессией.

- Никому не интересно, да неужели? Число моих читателей за последний год выросло вдвое, - парировал он, стараясь увести разговор в область статистики и трезвых аргументов.

- А у меня число подписчиков увеличивается вдвое с выходом каждого нового рассказа. Все потому, что я никогда не повторяюсь, а вот вы… Мне кажется, что я смогу рассказать сюжет вашего нового рассказа заранее, - высокомерно ответила она.

- А вы слишком самоуверенны.

- Неужели? - Габриэла резко сменив тон, предложила: - Не желаете поучаствовать в соревновании? Я получаю рисунок, на основе которого вы создаете рассказ и, одновременно с вами начинаю трансляцию. Посмотрим, насколько вы предсказуемы.

***

Просыпаться было невыносимо тяжело. Поначалу Макс честно пытался открыть глаза, едва только услышал мелодию звонка, но жуткая головная боль помешала это сделать. Тогда он попытался вслепую нашарить источник раздражающего шума и скинул мобильник с прикроватной тумбочки на пол. Звук упавшего телефона и вылетевшей батарейки показался писателю просто невыносимым. Чертов закон «О личном пространстве» - разделившим голосовое общение с информаторием. Без телефона жизнь была бы намного проще.

- А-а, зачем я вчера так надрался? - простонал писатель, пытаясь удушить себя подушкой, чтобы избавится от мучений.

- Вот и я тебя весь вечер об этом спрашивала, - заявила секретарша из-под одеяла.

- Кейт?! - изумление Макса было так велико, что он едва не скатился с кровати. - Ты как тут оказалась? Мы?

Мужчина откинул одеяло, с ужасом ожидая увидеть обнаженные женские прелести секретарши. Но, к великому облегчению, Кейт была в платье. Да и сам Макс во фраке, застегнутом на все пуговицы. Он так облегченно выдохнул, что девушка обиделась.

- Это вместо спасибо. Между прочим, я отговорила тебя ехать на ипподром.

- Зачем?

- Кричал, что хочешь купить скаковую лошадь.

Макс недоуменно посмотрел на секретаршу:

- Ты шутишь? Ладно, оставим это. Спасибо за то, что не дала сделать глупость.

- Ну, кое-какую глупость ты все же успел совершить. Надеюсь, ты помнишь, что согласился вчера соревноваться с Габриэлой Лиз? - Кейт вопросительно взглянула на шефа.

Макс вяло пожал плечами:

- Ну, что-то такое припоминается. А что за соревнование?

- Лиз обвинила тебя в том, что твои рассказы стали настолько однообразны, что она сможет предсказать сюжет и поведение главного героя во время одновременной трансляции.

У Макса глаза выкатились на лоб.

- Что?! И я согласился?

- Поначалу нет. Ты заявил, что не желаешь участвовать в рекламных трюках престарелой авантюристки. Лиз рассмеялась и предложила выпить. Я, пыталась тебя остановить, но... короче, через полчаса вы разглядывали те самые картины с цветными деталями. Ты кричал, что они великолепны и достойны быть воплощенными в реальности. В общем, блогеры были в восторге. Я вот прямо сейчас представляю заголовки постов: «Макс Брюг - от образов к жизни», или «Писатель-ретраслянт герой своих рассказов». По твоей просьбе вы оба получили сутки на обдумывание и сегодня в полночь рассказы должны выйти в эфир.

Через полчаса, собравшись и позавтракав, Макс с секретаршей поехал в офис.

- Меня не беспокоить, - заявил писатель, входя в кабинет. - Кофе каждые полчаса. На обед принесешь бургер и апельсиновый сок. Все.

С этими словами он захлопнул дверь и заперся изнутри. Кейт активировала офисный информаторий и принялась просматривать ленту новостей. Домашние страницы блогеров пестрели подробностями спора с Лиз. И, как ожидалось, особое внимание в постах уделялось словам Макса о том, что тот готов реализовать картинки в реальности.

Сайт Макса Брюга едва справлялся с наплывом любопытствующих. За сегодняшнее утро у него прибавилось более пяти тысяч новых читателей.

Тем временем Макс, закрыв жалюзи, уселся в любимое кресло и сплел пальцы рук. Довольная улыбка тронула губы. То, что надо - полная тишина. Никаких звуков не доносилось из-за окна и двери. Можно спокойно думать.

Он вытащил из ящика письменного стола два листа бумаги и надел ретраслянт.

С детализацией сцены не заморачивался – взял из готовых туториалов. Переулок № 457 в восьмом квартале. Теперь самое сложное - жертва. Надо установить ее связь с маньяком. Между жертвой и убийцей всегда существует тонкая, почти невидимая связь. Связь, возникающая с рождения и не прекращающаяся после смерти. Убийца зависим от жертвы не меньше, что жертва от убийцы.

Макс взял лист с рисунком и всмотрелся в лицо девушки: круглое симпатичное личико с пухлыми губками, миндалевидными глазами, небольшим носиком. Она так похожа на ту, которую давно пытается забыть.

- Бывают же совпадения, - пробормотал писатель. – Но не будем отвлекаться. Габриэла наверняка уже успела выстроить первую сцену. Что же с тобой случилось? - пробормотал Макс, переведя взгляд на второй рисунок, где девушка сидела, привязанная к стулу. - Так… он тебя поймал, привязал. Но жертве как-то удалось выбраться, раз ее убили только на улице. Как?

В голову писателя вдруг пришла неожиданная мысль. Девушка настолько невинна, что ни у кого бы не поднялась рука ее убить.

- Может быть тебе удалось разжалобить палача? - пробормотал Макс и принялся работать в двойном сознании палач-жертва. – Он ее отпустил… но понял, что не может без нее и тогда… Страх. Мольбы о пощаде. Облегчение. Вот ты вышла за порог, уже почти поверив в избавление. И вдруг толчок в спину. Рука зажимает рот, не давая дышать. Ты чувствуешь, как нечто холодное скользит по шее. Страшно. Теперь жарко. Ты еще не понимаешь, что это жар крови, вытекающей из раны. Ты начинаешь биться в его руках, а он сдерживает, прижимаясь всем телом. Танец смерти… Он разворачивает тебя, чтобы взглянуть в глаза, чтобы остаться последним кадром в умирающем сознании. Ты хочешь закричать, позвать на помощь. Ведь ты на улице, в трех шагах от камеры наблюдения. Почти свободна. Но ты можешь только хрипеть. Из разрезанного горла хлещет кровь, убийца радостно улыбается…

В голове замелькали до того реалистичные кадры убийства незнакомки, что Макс не выдержал и сдернул ретраслянт. Несколько минут он пытался успокоиться. Схватив со стола кружку, Макс сделал большой глоток, чтобы унять дрожь.

- Черт, Кейт, я же сказал, горячий кофе каждый полчаса! - рявкнул писатель, распахивая дверь в приемную.

Но к удивлению писателя, секретарши не было на месте. Макс выглянул в коридор - никого.

- Куда она делась? - пробормотал он. - Ладно, черт с ней. Надо поехать туда, на место преступления. Хочу почувствовать запахи, воздух, настроение этого квартала.

С этими словами писатель схватил куртку и направился к выходу.

Макс и не подозревал, что за несколько минут до этого, Кейт позвонили со скрытого номера.

- Кейтлин Геневей? – произнес знакомый голос.

Сморщив нос, секретарша попыталась припомнить, где она его слышала:

- Мы знакомы?

- Опосредованно. Вы видели меня вчера с вашим шефом. Я Габриэла Лиз.

Лицо секретарши удивленно вытянулось. Мельком глянув, хорошо ли прикрыта дверь в кабинет, девушка спросила:

- Хотите поговорить с мистером Брюгом?

- Хочу встретиться и переговорить с вами.

«Хочет предложить сделку», - решила секретарша.

- Хорошо, - ответила она Габриэле. - Где и когда?

- Сейчас. Давайте встретимся в отеле «Манки Пайз».

- Я буду минут через двадцать.

Поймав такси, Кейт уселась на заднее сиденье и приказала водителю:

- Отель «Манки Пайз».

На всякий случай отключила телефон. Если Макс даже и заметит ее отсутствие, то не сможет отследить местонахождение.

Лиз ожидала в ресторане отеля. Официант сразу проводил девушку в отдельную кабинку. Войдя в отгороженное от общего зала помещение, Кейт удивленно расширила глаза. Сегодняшняя Габриэла разительно отличалась от вчерашней. Длинные каштановые волосы были скручены в узел на затылке. Ярко накрашенные губы, пушистые ресницы. Шею обвивала нитка крупного жемчуга. Образ довершали сексуальный костюм, сшитый, по всей видимости, во Франции и туфли на высокой шпильке.

«Когда она успела только наращивание волос сделать? Ведь это же не парик, - удивилась Кейт, разглядывая шикарную даму. - И макияж… да такая маска стоит две моих зарплаты!»

- Не хочу, чтобы меня узнали, - пояснила Габриэла.

Кейт кивнула, пытаясь на глаз прикинуть общую стоимость такой маскировки. Габриэла же кивнула официанту и попросила подать обед.

- Я на диете, - заявила она. - Надеюсь, вы не против овощного рагу?

- Нет, конечно, - покривив душой, ответила Кейт. – Так, что вы хотите?

- Я хочу ввести ваш блог подкатегорией в свою рубрику нуара, - прямо заявила Габриэла. – С вас честная отработка трансляций, с меня сюжеты и конспекты сцен.

Кейт удивленно приподняла бровь. Вот это да! Эта писательница не устает удивлять.

- И?

- Я заплачу, немало.

- С чего вы взяли, что я буду сотрудничать? - Кейт вдруг догадалась. - Или вы нарыли какой-то компромат?

- Разумеется нарыла, - спокойно ответила Габриэлла. – У вас куча мелких грешков в подростковом возрасте, несколько непогашенных кредитов, неудачная влюбленность в шефа, которую вы умело маскируете секретарским рвением. Еще? У меня…

- Достаточно! - воскликнула Кейт, перебивая писательницу. - Мне абсолютно плевать на то, что вы знаете и что вы еще раскопали. Против Макса я не стану играть, ни при каких обстоятельствах. Я сама расскажу ему обо всем. И о вашей жалкой попытке шантажа.

- Жалкой? - Габриэла нисколько не испугалась этой угрозы. – А о происхождении последних картин с цветным нуаром тоже расскажете? Ведь это же не творчество сумасшедшего. Вы отлично понимаете, что карьера Макса подходит к концу. Расхожие фразы, набившие оскомину, все чаще мелькают в его рассказах. Да, конечно, это классический нуар. И законы жанра, так сказать, диктуют правила. Но… читать из рассказа в рассказ одни и те же описания роскошных блондинок, или про сумрачное небо над головой быстро надоедает даже маньякам. Думаю, вы нарочно принесли картины с этой девушкой, надеясь на что-то новое. Только ничего нового не будет. Будут все те же вялые описания садистских удовольствий от растекшейся крови, невинность жертвы, влажные пальцы. Это уже давно никому не интересно.

- Наверное, поэтому у Макса за вчерашний день прибавилось пять тысяч подписчиков? Послушайте, вы, охотница за лайками, если боитесь соревнования, так и скажите.

- Боюсь? - Габриэла криво улыбнулась. - Я только хотела дать вам с шефом возможность подзаработать и красиво уйти на покой.

- Мистер Брюг сам в состоянии позаботиться о красивом уходе!

Разгневанная блондинка вскочила из-за стола и пошла к выходу. Выскочив на улицу, Кейт включила телефон. Десять неотвеченных вызовов от Макса! Нервничая, девушка нажала кнопку вызова.

- Макс! Я возвращаюсь в офис, нам надо серьезно поговорить, - выпалила она, едва шеф ответил на звонок.

- Я сейчас на пути в восьмой квартал, - ответил Брюг. - Если это срочно, можешь подъехать.

- Да, это срочно! - выпалила секретарша, ловя такси. - Я скоро буду.

Оставшись одна, Габриэла улыбнулась.

«Расскажешь, конечно же, ты все расскажешь о себе своему шефу. Ты же представительница женского пола, а, значит, генетически запрограммирована вывалить в самый неподходящий момент «всю правду». Вывалить и забить голову своего шефа кучей проблем. Девушки… - подумала она, снова принимаясь за постылую вареную цветную капусту. - Какие же они глупые. Их так легко вывести из себя и наблюдать за реакцией. Неужели она не поняла, что мне абсолютно плевать на слияние? В любом разговоре гораздо важнее то, что не было сказано. Кейт ни одним словом не обмолвилась о том, что влюбленность в шефа - ложь. А если добавить тот факт, что она посещала психиатра по поводу агрессии, возникшей в результате безответной влюбленности… Интересный факт, но не это главное. Главное то, что жаловаться Максу она не посмеет, а вот испортить настроение шефу попробует. Это мне на руку. Все внимание Брюга будет поглощено моей персоной, так что рассказу он вряд ли уделит достаточного внимания».

Покончив с обедом, Габриэла поехала в офис. Запершись в кабинете, села за рабочий стол, надела ретраслянт и попыталась представить место действия будущего рассказа. Выбрав подходящий серый фон, женщина стала набрасывать очертания первой сцены.

«Макс - классик, значит, не станет отступать от стандартов. А стандарты нуара требуют, чтобы действие происходило в старых кварталах. Низенькие двадцатиэтажки, узкие проулки между ними, стены без единого окна. Улочки, похожие одну на другую: дома с серыми стенами; через квартал супермаркет, аптека; через каждые три квартала школа, - все абсолютно безликое, будто бы штамповка», - Габриэла включила поиск туториалов и вскоре подобрала подходящий квартал - восьмой. - Так, теперь дальше. На первой картине девушка сидит, привязанная к стулу. Помещение, похожее на склад. Может быть склад магазина, хотя стул офисный. Пусть будет заброшенная библиотека. Девушку пытают на складе, но на следующей картинке видно, что убита она в переулке. Это значит, что она либо сбежала, либо ее выпустили. Скорее выпустили. Слишком уж она малохольная, не смогла бы сама освободиться. Значит преступник ее пожалел, отпустил, а потом… потом догнал и убил. Вот и весь план рассказа. Все мрачно, плоско и безо всякой надежды на лучшее».

Стянув ретраслянт, Габриэлла почувствовала приступ скуки, одолевавший ее в последнее время практически постоянно. Она думала, что игра с Максом развлечет хотя бы ненадолго, но…

«А почему бы параллельно с Максом не написать собственный рассказ, используя то, что удалось узнать об этом писателе? Читателей будет куча: мои подписчики, и плюс те, что читают нуар» - подумалось вдруг ей.

***

- Наконец-то успокоилась, - прошептал я, стараясь двигаться как можно тише.

Не хотелось, чтобы она догадалась о присутствии постороннего в комнате и снова забилась в истерике.

Против воли рука скользнула в карман и я вытащил оттуда смятую газетную вырезку пятилетней давности. От частого разглядывания фото, отпечатанное на бумаге, почти стерлось. Но все еще можно было разглядеть между обтертых складок желтоватой газетной бумаги, чудом сохранившиеся фрагменты белокурых локонов и широко распахнутые глаза. Конечно, можно было купить открытку с ее изображением в киоске. Но на этих пластиковых карточках красота была неживая, отретушированная, глянцевая.

Лайла Брейн - ее фото сопровождало меня все эти годы. Засыпая, я проводил влажными пальцами по газетной бумаге. Просыпался и первым делом расправлял вырезку, бережно перекладывая ее из-под подушки в учебник. Я не расставался с книгой и по школе пополз слух о том, что в ней отступные, которые заплатил отец при разводе. Как-то Ганс, самый сильный ученик в школе, отобрал у меня книгу и достал вырезку. Ничего не поняв, он повертел в руках клочок бумаги, смял и кинув на пол принялся листать страницы дальше в поисках денег. Во мне словно пружину сорвало. Я плохо помнил, что случилось после. Пришел в себя только когда преподаватель по физкультуре оттащил меня от окровавленного Ганса. У него были разбиты губы, поврежден глаз и недоставало переднего резца. Но, зато у меня в руке был тот самый кусок газеты с ее фото.

В школу я больше не ходил, психиатр признал меня конченным социопатом. Последующие три года я провел в психушке. Книги, старенькое радио, транслировавшее джаз и Лайла, а точнее кусочек улыбки, сохранившийся на вырезке. Я мечтал о ней все эти годы.

Мечтал до тех пор, пока жизнь не свела нас. По протекции ухажера матери я устроился в фирму, сдававшую напрокат лимузины. Год возил всяких бизнесменов и их любовниц. Чего только не навидался. Бывало, откатаешь восемь часов кряду жирного борова с одной встречи на другую, а на этих встречах чего только не происходит. Но я молчал – ни словом никому не обмолвился. В общем, за хорошее поведение мне поручили постоянного клиента - Лайлу. Простой шофер встретился с кинозвездой. Да, она на роскошном заднем сиденье, а я впереди, за баранкой, отделенный полупрозрачным стеклом. Но мы были вместе. Я знал, когда она встает, где завтракает, где обедает. С кем у нее свидание.

Ее «любовные» похождения доводили меня до сумасшествия. Сидя за баранкой у очередного мотеля, я представлял себе, как Лайла разговаривает с очередным папиком, как смеется его шуткам, как подставляет руку для новенького бриллиантового браслета, как тихо взвизгивает от радости и позволяет себя целовать. И не думает обо мне. Это бесило больше всего. Мы вместе каждый день, а она даже не помнит моего лица! И тогда я решил ее убить. Убить, чтобы остаться последним, кого она увидит.

Я взглянул на Лайлу, чувствуя, как выворачивается диафрагма. Девушка сидела, привязанная к стулу, с завязанными глазами и заткнутым ртом. Белое платье на фоне серых стен. С уголка раскрытого рта капнула слюна, прямо на платье, испортив нежный шелк. Девушка дернулась и завыла, тоскливо и безнадежно. Сердце мое дрогнуло. Такое невинное и ангельское личико.

Пусть она продавалась. Я продавал труд, она тело - каждый торгует тем, на что есть спрос. Осторожно, стараясь не шуметь, приблизился к Лайле. Но она почувствовала тепло моего тела и снова задергалась, мыча что-то невнятное. Пытаясь успокоить несчастную, провел ладонью по ее волосам и девушка замерла, испуганно сжавшись в комок.

И тут, я увидел себя. Говорят, чтобы увидеть себя нет нужды смотреться в зеркало, достаточно взглянуть на другого человека. Я увидел себя в отражении отполированного до зеркального блеска ногтя. Себя - маленького человека в шоферской униформе, с отросшими черными волосами, которые завивались на затылке кольцами, слюнявым ртом и вечно хлюпающим носом. Жалкое ничтожество. Настолько жалкое, что оно даже не имеет права решать, кому стоит жить, а кому нет.

И тогда я решил отпустить ее. Сделав шаг назад, в последний раз окинул взглядом место действия. Все вышло так идеально: старый офисный стул с облезшей краской на спинке; цементный пол; оштукатуренные стены, покрытые белой масляной краской, которая давно посерела и отваливалась пластами; и она - единственное светлое пятно в моей жизни. Белое платье. Красный лак на ногтях. Толстый слой красной помады, размазавшейся по подбородку. Тусклое освещение делало выстроенную сцену, похожей на неумелый эскиз начинающего художника. Словно он в несколько штрихов грубо набросал эскиз пастельными мелками, а после размазал его пальцами. Лайла вдруг запрокинула голову и то, что я безнадежно испортил своей бездарностью, вдруг стало идеальным. Тени под подбородком, словно нанесены карандашной штриховкой. Бриллиантовые серьги, отбрасывают трепещущие блики. Шелк платья, повлажневший на ее груди. Темная полоска ткани, скрывающая глаза и кляп, заставляющий уродливо разинуть рот.

Я обошел девушку, привязанную к стулу, вытащил нож и разрезал веревки, стягивающие руки. Потом, то же самое проделал с ногами.

- Уходи, - сказал я. - Встань и иди прямо вперед. Через шесть шагов дверь. Выйдешь, закрой ее и тогда сможешь снять повязку с глаз.

Не веря услышанному, девушка поднялась, но осталась стоять на месте, не решаясь сделать первый шаг. Тогда я толкнул ее в спину и повторил:

- Уходи!

И она пошла. Пошла, выставив вперед руки, нащупывая пол кончиком остроносой туфельки. Пошла, даже не сделав попытки обернуться.

Вот она уже у двери. Нашаривает ручку. Открывает.

Дверь захлопнулась.

Я остался один. Жалкое ничтожество, которое ни на что не способно.

- Да, ты ни на что не способен. Ты - никто, - пробормотал я. - Завтра ты явишься на работу и снова станешь возить ее на кинопробы и свидания. Ты будешь сидеть в машине и сжимать кулаки, представляя, как другие имеют твою мечту. Те, что способны на поступок. Нет, этого не будет!

Я бросился к выходу. Открыв дверь, зажмурился, потому что глаза резанул яркий свет уличного фонаря. Она уже сняла с глаз повязку. Услышав шум, девушка обернулась и в первый раз в жизни взглянула на меня.

- Майк? - спросила Лайла и я задохнулся от счастья.

Она меня узнала! Она даже знала, как меня зовут! В два прыжка я преодолел расстояние до нее и всадил нож по самую рукоять в белый шелк.

А потом мы танцевали...

***

Габриэла стянула с ушной мочки ретранслятор и устало откинулась в кресле. Трансляция нуара далась нелегко.

- Воды, - глухо произнесла писательница и только теперь услышала аплодисменты и увидела людей, собравшихся в студии. Взгляд выхватил из толпы Макса Брюга, единственного, кто не хлопал. Писатель был бледен, словно белый шелк платья героини рассказа.

Он понял, что проиграл соревнование, еще тогда, когда Лиз с легкостью предсказала сюжет. Если бы у него было время, чтобы поработать над сюжетом. Если бы Лиз не отвлекла идиотской историей о шантаже. Он бы… Смог? Смог бы превзойти Лиз, которая играючи уничтожила его многолетние труды. Нет. Сегодняшний день стал началом конца карьеры.

- Поздравляю с выигрышем, - глухо проговорил он, собираясь уходить.

Но незаметно покинуть помещение не удалось. В комнату, где собрались практически все маститые блогеры, продюсеры и прочие знаменитости, вошли полицейские.

- Максимилиан Брюг? - спросил лейтенант, обратившись к писателю.

- Да.

- Вы арестованы по подозрению в убийстве. Вы имеете право хранить молчание. Все, что Вы скажете, может быть использовано против Вас.

Дальнейшие события происходили, словно во сне. Полицейские повели Макса вниз по лестнице, с двух сторон поддерживая за локти. Он попытался расспросить, что за убийство и кто был убит, но конвоиры молчали. Внизу у подъезда полицейская машина. Макс сто раз видел в криминальных блогах, как копы усаживают в машину задержанных, прикрывая им макушку ладонью, но когда широкая рука сопровождающего надавила на голову, писатель дернулся, почувствовав себя униженным.

Поездка по городу на заднем сиденье за тонированными стеклами. Потом какая-то комната с огромным зеркалом во всю стену, его ненадолго оставили одного. То ли, чтобы дать возможность собраться с мыслями, то ли, чтобы понаблюдать за поведением. Его оставили всего минут на десять-пятнадцать, и все это время Макс то и дело щипал себя за запястье, надеясь, что это галлюцинация от слишком долгого использования ретраслянта. Было больно, но не до такой степени, чтобы понять, действительно все происходит в реале, или нет.

- Это не может быть правдой. Не может, - шептал Макс, сжимая кожу пальцами и выворачивая ее против часовой стрелки. - У меня неосознанная трансляция на фоне неудачного пари. А может быть, я даже не вышел из сети после окончания трансляции рассказа. Если это реальность, откуда Габриэла узнала о моих школьных годах? Откуда знает про газетную вырезку? Я же про нее вообще никому не рассказывал. Надо выйти из трансляции, пока не поехала крыша. Но как?

В камеру для допроса вошел детектив. Не слишком молодой, лет тридцати пяти, следователь выглядел как типичный персонаж его рассказов. Широкие плечи, квадратное лицо с волевым подбородком. Серые, с прищуром глаза, пронизывающие преступника насквозь.

- Макс Брюг? - уточнил мужчина в хорошем костюме и представился. - Детектив Стрейч. Я расследую убийство бывшей актрисы Лилит Гардо. Да, десять лет назад еще были актрисы. А теперь, писатели берут 3D изображения моделей и вставляют их в свои образы.

- Лилит? - Макс даже привстал от изумления. - Она еще жива?

- Уже нет. Лилит была убита за два часа до вашей трансляции, - детектив выложил на стол несколько фотографий.

Макс, едва взглянув, закрыл глаза.

- Как постарела, - проговорил он, не желая видеть знакомое до боли лицо, покрытое сетью мелких морщинок.

- Вам это не понравилось? Вас шокировало то, что актриса не прибегала к услугам пластиков и визажистов? - тут же поинтересовался Стрейч. - Поэтому вы решили избавиться от нее?

- Что за чушь?! - воскликнул Макс. - Я бы никогда и пальцем ее не тронул. Как ее убили? Ножом? Я вижу кровь на фото.

- Обратили внимание на расположение тела? - продолжил допрашивать детектив, не отвечая на вопросы. - Сцена выстроена так, как в вашем рассказе. Труп находится в переулке, в трех шагах от камеры наблюдения. Женщина лежит на спине, голова повернута в сторону проезжей части. Глаза открыты. Левая рука неестественно вывернута, правая подогнута под тело. Ноги жертвы слегка согнуты в коленях.

Следователь вытащил фото трансляции Макса и стал выкладывать их рядом с изображениями Лилит. Писатель поежился. Стало не по себе от того, насколько совпали все детали. Даже платье было уложено так, как в его рассказе.

- Подождите, подождите. Во-первых, рассказ писался по картине. Ее видело еще как минимум четыре человека. Художник, врач, моя секретарша и Габриэла.

- Ваша секретарша утверждает, что картины вы принесли сами.

- Что? – Макс не поверил своим ушам. – Как сам? Думаете, я совсем спятил, чтобы нарисовать Лилит, а потом вести трансляцию про ее убийство?

Думаю да, тем более у нас имеется куда более существенная улика.

- Улика? - Максу стало вдруг смешно, до того нереальной показалась сцена допроса.

Все в камере было слишком. Слишком яркий свет, к тому же, неверно выставленный. Слишком большое зеркало на стене, до самого потолка - ненужный расход дорогих текстур. Слишком чистый пол - даже начинающий ретраслянт знает, что стерильных помещений не бывает. Слишком жесткий стул, надо бы помягче, сидеть неудобно. Да тут даже запахов никаких не чувствуется. И этот детектив переигрывает со своей неприязнью. Кем этот Стрейч его считает? Маньяком? Шизофреником, пишущим на потеху всяких извращенцев солененькие сказочки?

Это не его трансляция! Он не мог допустить таких ошибок. Тогда, что это?

Надо очнуться, надо снять ретраслянт. Рука против воли потянулась к уху. Но ретраслянта не было. Макс почувствовал леденящий холодок в желудке.

- Вы знаете, что полиция имеет доступ к базам данных геолокаций телефонов? Так вот, в момент убийства вы находились в восьмом квартале.

- Подождите, да, я там был. Но я был…

Макс вдруг замолчал. Детектив внимательно разглядывал подозреваемого и терпеливо ждал. Конечно, можно было бы и надавить. Хряснуть кулаком по столу, схватить эту сволочь за шкирку, но в таком случае Стрейч рисковал своей карьерой. Писатель - как-никак знаменитость, и стоит его прижать посильнее, такая вонь начнется!

- Мне нужен адвокат, - заявил, наконец, Брюг, еще раз проводя пальцами за ухом.

***

Следователь медленно обводил пальцем фото на демонстрационной доске: Габриэла Лиз, Макс Брюг, Кейтлин Геневей - кто из них? Неделя уже потрачена на расследование. И с каждым днем шансов на раскрытие все меньше.

Слабо пискнул мобильник, придавленный служебными файлами с дискетами дел. Детектив раздраженно сдвинул их в сторону и взял трубку.

- Да?

- Мистер Стрейч? Это Габриэла Лиз. Надо встретиться.

- Хорошо, приезжайте в участок.

- У меня к вам есть предложение, - заявила Габриэла, войдя в кабинет.

- Какое? - Стрейч не удивился. Преступники нынче становятся все более изобретательными. Всему виной информаторий, где есть все. Существуют даже сайты, на которых вам дадут советы в режиме онлайн, во время совершения преступления.

- Если вы дадите некоторую свободу действий во время очной ставки, обещаю вычислить, убийцу.

Стрейч ухмыльнулся:

- А если убийца вы? Очень удобный случай свалить все на другого подозреваемого.

- Прибавка к зарплате и расширенный пакет социальных услуг при повышении в должности. Вам должно быть очень обидно, что простенькое, казалось бы, убийство зашло в тупик?

Стрейч нахмурился: «Откуда она вообще знает о его проблемах?»

Словно прочитав его мысли, Габриэла ответила:

- Догадаться было несложно. Вам уже за тридцать. На вас дорогой костюм. Хороший одеколон. Значит - честолюбивы. Значит, не удовлетворены должностью и хотите повышения. Вам поручено дело, в котором замешана бывшая кинозвезда и два знаменитых писателя - великолепный шанс, чтобы подняться по служебной лестнице. Но я вижу глаза у вас красные, и вчерашняя щетина на подбородке. Не ладится работа? Давайте так: я помогу вам, а вы мне.

- Каким образом я могу помочь вам?

- Эксклюзивное право на публикацию. Я заключила пари на то, что смогу написать рассказ в любом жанре. Фантастика, стимпанк, фентези, киберпанк, нуар, стихи, на очереди - детектив. Хочу собрать в подписчиках любителей всех жанров.

- Бред какой-то.

- Может быть. Я помогу расследовать преступление, а вы предоставите мне право публикации. Идет?

В другое время Стрейч выставил бы завравшуюся дамочку за дверь. Но… она была права. Надвигалось очередное повышение налогов и квартплаты. Счета из магазинов и за коммунальные росли с угрожающей быстротой. Ему чертовски нужно было повышение.

- Хорошо, - кивнул он.

- Отлично. Я хочу осмотреть квартиру, где проживала жертва.

Квартира Лилит представляла собой склад старых вещей. Платья столетней давности. Книги на полках. Настоящий камин, верхняя полка которого уставлена фарфоровыми девушками. Туалетный столик завален косметикой: тени, консиллеры, бронзаторы, духи, румяна. Габриэла взяла с туалетного столика золотой тюбик помады и сняла колпачок.

- Ланком, такие уже лет пятьдесят не выпускают, - пробормотала она, поморщившись от прогорклого запаха. - Сентиментальная старушка. Это хорошо.

- Мы тут все обыскали, - предупредил Габриэлу детектив, не понимая, чего она тут хочет найти. - Проверили телефон, информаторий - по нулям.

- Лилит даже не пользовалась косметическими масками, а вы проверяли ее информаторий? - хмыкнула писательница, и тот почувствовал себя полным идиотом. - Вы хотя бы обратили внимание на то, что на письменном столе стопка писчей бумаги?

- Информация на бумажных носителях? - удивлению Стрейча не было границ. - На бумажных носителях хранить информацию опасно и глупо. Во-первых, вы не можете ее запоролить, а во-вторых, информацию легко потерять без возможности восстановления.

- Да, пароль на бумажный документ не поставить. Но его можно спрятать… - с этими словами Габриэла принялась обыскивать квартиру. - Она должна была вести его. Обязательно должна была. Тщеславная, сентиментальная старуха … Ага!

Торжествуя, Лиз содрала со дна кровати небольшую тетрадь, приклеенную туда скотчем.

- Вот оно! Ее дневник.

Торопливо пролистав последние страницы, Габриэла сказала:

- Вы должны провести очную ставку. Кейт, Лилит и Макс. Три точки, соединенные любовной линией. Это треугольник и далеко не равносторонний.

Стрейч нажал пальцем за ухом и, войдя в информаторий, приказал вызвать секретаршу для беседы.

Она пришла очень скоро, Габриэла едва успела проинструктировать детектива о том, как и что надо говорить. На допрос Кейт оделась очень скромно: белая кофта, серая юбка, туфли на низком каблуке. Бледное лицо с темными кругами под глазами – ни дать ни взять скорбящая и растерянная секретарша.

- Присаживайтесь, - кивнул Стрейч. - Я пригласил вас для совместной беседы, чтобы мы вместе могли выяснить все обстоятельства дела. Надеюсь на ваше сотрудничество.

В это время ввели Брюга. За писателем тенью следовал адвокат, который так доводил детектива в последнее время.

- Итак, - начал Стрейч. - Следствием было установлено, что мистер Брюг находился в момент совершения преступления в восьмом районе.

- Я поехал туда, чтобы проникнуться атмосферой места действия, - в десятый раз повторил писатель.

- Как долго вы там находились, может быть, кого-то видели?

- Никого не видел, - отрицательно покачал головой Макс. - И не делал ничего. Прошел в переулок, осмотрелся. Попробовал прикинуть, как он выглядит ночью.

- Очевидно, вы так прониклись, атмосферой, что встретив случайно там актрису, не удержались и…

-- Я никого не убивал! - рявкнул Макс. - Я осмотрелся, потом мне позвонила секретарша и сообщила, что есть важная информация. Я назвал место, где нахожусь и стал ждать, но Кейт перепутала номера улиц и заблудилась.

- Это не я перепутала, - защебетала секретарша. - Это шофер. Да еще утверждал, что я сама назвала такой адрес, нахал. В общем, я позвонила Максу, мистеру Брюгу, и он приказал ехать в офис. Когда я вернулась, мистер Брюг был уже в своем кабинете.

- Значит, мистер Брюг не имеет алиби, - констатировал детектив.

- Я никогда бы и пальцем не тронул Лилит! - простонал Макс, не обращая внимания на предупредительные тычки адвоката в спину. - Вы хоть понимаете, что такое любовь? Я люблю ее до сих пор. Да! Пусть она стала старой, сморщенной каргой, у которой выпали все зубы и вылезли волосы на макушке. Но это не имеет значение. Она в моем сердце, и этого никак уже не исправить.

Кейт широко раскрыла глаза.

- Не исправить? - прошептала она. - Лилит? Да ей же семьдесят лет! Да она вообще умерла! Ты… ты извращенец!

Писательница наклонилась вперед, нависнув над столом, и с издевкой поинтересовалась у секретарши:

- Что? Очень обидно было?

- В смысле? - не поняла та.

- Очень обидно, наверное, было осознавать, что: ни твой ум, ни услужливость, ни преданность, ни силиконовая грудь - не привлекают его. Каково это, понять, что шеф, любитель антиквариата?

Щеки секретарши заалели. Детектив молчал, боясь спугнуть настроение момента. Если эта писательница продолжит в том же духе, наверняка можно будет узнать что-то интересное.

- Какие образные выражения, - прошипела Кейт. - Наверное, Лилит еще можно отнести к антиквариату, но вы… в лучшем случае старый хлам с помойки.

- Наверняка, ты очень долго ждала, - не обратив внимания на оскорбление, продолжила Габриэла. - Ты вела все дела и помогала в написании рассказов. Старалась стать незаменимой. Ждала. Ждала и потихоньку сходила с ума.

- Да, не вы одна, - перехватил инициативу писательницы детектив. - Ваш шеф, также страдал маниакальной зависимостью. Он даже некоторое время находился в клинике. Несколько лет Максимилиану Брюгу удавалось скрывать свою страсть. Он пытался отвлечься, сублимировал, даже стал писателем, воплощая подавленные желания в зрительных образах. Он настолько был увлечен работой, что не обращал внимание ни на что. Даже на вас. Обидно, да? И тогда вы решили отомстить. Вы принесли ему картинки, на которых он увидел то, что так долго пытался забыть. Вы толкнули Макса на преступление.

- Неправда!

Габриэла снова взяла допрос в свои руки:

- Один из врачей рассказал вам про бывшего пациента, внешне очень похожего на знаменитого писателя. Рассказал о его параноидальной влюбленности в актрису и вспышках агрессии. И тогда вы решили действовать. Вы нашли Лилит. Нашли и пригласили актрису исполнить роль в ретро-фильме. Вы заманили ее в переулок, дали выпить какой-то наркотик, после которого она не могла двинуться с места. А потом… что было потом? Представляю себе эту сцену… - Габриэла прикрыла глаза и, словно транслируя, принялась рассказывать, как обстояло дело: - Вы протыкаете ее ножом, потом укладываете, расправляете платье, красите ей ногти. Неужели вам не было противно, возиться со старухой?

- Ненавижу! - заорала блондинка и лицо ее обезобразилось гримасой ярости. - Как же я ненавижу эту старуху!

- Ненавидите настолько, что решили убить? - вмешался Стрейч.

Кейт рассмеялась:

- Вы нашли убийцу не найдя ни одной улики. А без улик… Я не подумаю признаваться.

- Вы хорошо прибрались у Лилит, уничтожив все пото-жировые, ДНК-метки и отпечатки пальцев, но вас подвела молодость, - детектив выложил на стол небольшую тетрадь в твердом переплете. - Дневник Лилит. В нем актриса описала самое знаменательное событие в своей жизни - новую роль, которую предложила ей мисс Кейтлин Геневей.

- Вы оказались слишком молодой, - наставительно произнесла Габриэла. - Вам и в голову не могло прийти, что актриса запишет на бумагу все подробности вашего разговора.

***

- Благодарю за помощь следствию, миссис Лиз. Секретарша за решеткой, писатель в психушке – справедливость восторжествовала. - Стрейч отправил Габриэле запороленную папку. - Вот, как и обещал, ваше право эксклюзивного освещения дела.

- Спасибо, старший детектив, - улыбнулась Лиз и переслала файл в личное облачное хранилище.

- Кстати, я прочел несколько ваших рассказов – потрясающе. Буду с нетерпением ждать трансляции этого дела. А что потом? - поинтересовался новый поклонник ее творчества.

- Потом? - женщина ненадолго задумалась, кокетливо улыбнулась и ответила: - Потом, наверное, на очереди любовный роман.