Химе́ра

«Счастье — это не радостная жизнь

в придуманном кем-то беззаботном мире,

счастье — это реальный мир.»

Приятный шелест струй водопада, эта упоительная музыка природы, слушая её, хочется расслабиться и вздремнуть. Но ему спать не хочется. Молодой мужчина сидит на металлической площадке, обхватив голову руками.

«Что было ? Что же было ? Нужно вспомнить, — бормочет он. — Как моё имя, я действительно Анатолик ? Нет, не думаю...»

Мужчина ложится, закрывает глаза.

«Так, так. Мне нужно расслабиться. Сейчас, сейчас...»

Я иду по городу, озираюсь. Не понимаю, где нахожусь. Тревога... Бегу от чего-то. Улица загромождена брошенными автомобилями. Какая-то промзона. У одного из зданий на фасаде внешняя многомаршевая металлическая лестница, ведущая к двери на верхнем этаже. Поднимаюсь по ней, чтобы сверху взглянуть, что происходит. Вдалеке слышатся двигатели приближающихся автомобилей.

Это два военных грузовика, у первого спереди ковш, который расталкивает машины по сторонам. Они остановились возле лестницы, на которой я. Остановились, потому что на их пути стои́т мусоровоз, его ковшом было не осилить. Из грузовиков выходят солдаты, занимают круговую оборону, двое направились к мусоровозу, должно быть, чтобы попытаться его завести и отогнать в сторону. Это именно солдаты, среди них нет офицеров. Такое впечатление, что это просто какие-то юнцы, которых одели в военную форму и выдали автоматы.

Я уже на верху лестницы, мне не хочется общаться с этими людьми. Дверь оказалась заперта. Один из солдат видит меня, наводит автомат и велит спуститься. Я отказываюсь, сажусь возле двери и прижимаюсь к ней спиной. Солдат стреляет, попадает в стену, повторяет своё требование. Ещё двое солдат начинают прицеливаться.

Вдруг за автомобилями у противоположного дома появилось какое-то движение.

— Они здесь ! — кричит ближайший к тому месту солдат.

Началась стрельба, обо мне тут же забыли. Стрельба... Дальше, что дальше ? Не помню...

Помню... Зима. Снега мало, он сухой, и ветер постоянно метает его своими вихрями из стороны в сторону.

На́чало смеркаться. Я бегу короткими перебежками. Думаю, как хорошо, что благодаря такой погоде, не оставляю следов.

Подхожу к зданию. Дверь не открыть, забаррикадирована изнутри. И первое от неё окно тоже, а вот второе окно только видимость запертого. Забираюсь через него в здание. Хочу закрыть его, но тут подбегает высокий мужчина.

Попросит впустить, говорит, что они уже близко.

Помогаю ему залезть. Заперли окно.

Здание похоже на больницу. Проходим по коридору в дальнюю комнату. Какие-то койки, одна из них моя. На другой, когда я уходил, спала девушка, которая, как и я, ничего происходящего до конца не понимает. Сейчас её постель пуста. А входная дверь нараспашку. Она, должно быть, вышла только-только, снега ещё не надуло. Я бегу к забаррикадированной двери, Высокий следует за мной. Распахиваю окно. Девушка там. К ней приближается какой-то страшный человек, с раззявленной пастью. Я бросаюсь к ней, выхватываю её, монстр успевает укусить меня за руку. Вырываюсь, падаю. Высокий стреляет из револьвера, попадает Страшному между глаз. Я помогаю девушке забраться в окно. Высокий подаёт мне руку. Я говорю, что мне нельзя, я инфицирован. Он говорит, чтобы я не мешкал, а то появятся другие. Втягивает меня, закрывает окно, достаёт аптечку, и просит прощение, что штопать будет без наркоза.

«Боже, какая чушь... Разве такой бред может быть правдой !?»

Молодой человек закатывает рукав. На предплечье красуется страшный, но аккуратно зашитый зарубцевавшийся шрам.

«Похоже этот бред, не бред...»

Мужчина с ужасом кладёт ладонь на лицо.

«Думай, думай, нужно вспомнить.»

Лето. Дорога. Я не один, нас пятеро, мы идём пешком. Там девочка лет семи, она-то и называет меня «дядя Толик». Мы встретили ещё троих путников, они знали, где лагерь выживших, и как туда добраться.

Очередная правдоподобная чушь, но только обошлось без шрамов.

Лагерь был ловушкой, мы убегали, потом провал в памяти, и я очнулся здесь. Я и тот мужчина, помню его, он подавал мне вещи, когда мы куда-то карабкались.

Молодой человек переводит взгляд на сидящего неподалёку мужчину. Вид у того тоже потерянный.

«Нужно вспомнить, что-то другое... Когда же всё началось? И что было до этого? Нужно начать с са́мого начала, как моё имя?»

Вдруг улыбка растеклась по его лицу.

Он неожиданно и сразу вспомнил всё; родителей, детство, школу, первую девушку, будь она не ладна, институт, работу. И имя, своё редкое, спасибо родителям, имя — Северьян.

«Так, — улыбка вновь уходит с лица, — а что же между той жизнью и этой? Думай, думай, вспоминай... Лес.»

Они шли по лесу, Николай, любитель собирать грибы, и его друг Северьян, всегда готовый составить компанию в этом умиротворяющем мероприятии. Товарищи всегда о чём-то беспрестанно беседовали. После небольшого молчания при осмотре берёзовой рощи, Север спросил:

— А что ты думаешь о мире, в котором мы живём?

— Мир прекрасен.

— Он не кажется тебе искусственным?

— В каком смысле?

— Ну, вот нам со школьной скамьи рассказывали, скажем, об Австралии, и что там живут кенгуру. А ты вот видел этих кенгуру, или может быть трогал? Может быть вовсе и нет никаких кенгуру, как и само́й Австралии.

— Куда-то тебя понесло, — удивился Коля.

— Нет, я серьёзно. Мы же дальше нашего города да этого леса в действительности ничего не видели. Что если больше ничего и нету. Ни Австралии, ни Африки. Нас учили, что есть планета Марс, и что на нём нет жизни, почему я должен верить, что её нет, если он есть. И почему я должен верить, что он есть, я же его не видел никогда.

— Что ж получается, что нет того, что ты не видел. И что же тогда есть?

— А ничего и нет.

— Зачем тогда нам рассказывают о кенгуру и Марсе, и об остальном прочем?

— Не знаю, может, чтобы нам не было одиноко и уныло.

— А кто же так заботится о нашем неунынии? — улыбнулся Николай.

— Ну, этого я тоже не знаю, — улыбнулся Северьян.

«А вечером я лёг спать, и всё, очнулся уже в этой жизни.»

Север поднялся и подошёл к своему спутнику, тот взглянул на него и сказал:

— Говорят, что если человек предсказал, что-либо, и это сбылось, то человеку очень приятна его дальновидность. Даже если сбылось нечто дурное, человек всё равно рад.

— Это ты к чему?

— Ты напоминаешь такого человека. Весёлый блеск в глазах и раздосадованная ухмылка. Не хочешь чайку выпить?

Спутник достал из рюкзака термос, и разлил чай в крышки-кружки.

Северьян, сделав пару глотков, ответил:

— Да, я однажды предположил кое-что.

— И какие выводы ты сделал для себя на сегодняшний день?

— Выводы!?

— Я тебе помогу. Выводы очень просты, нужно ценить, то что имеешь, а не тянуться к неизведанному, тем более, если его всё-равно нет. Мир, в котором ты жил прежде ведь был размереннее и безопаснее. Тебе бы хотелось вернуться в него?

Северьян был в недоумении, собеседник словно видел его насквозь. Почувствовав слабость, Север опустился на землю.

— Я не понимаю, — сказал он, — ты как будто всё знаешь обо мне?

Мужчина доброжелательно кивнул.

— И что теперь? — испуганно спросил Север.

— А теперь ты засыпаешь. — Собеседник постучал пальцами по термосу, — И всегда помни, если тебе кажется, что твоя жизнь не идеальна, и даже если она таковой и является, всё равно цени её, ведь всё может быть гораздо хуже.

Северьян повалился на бок и уснул.

Север проснулся, открыл глаза, и не поверил им. Он был у себя дома, и лежал на своей кровати. Встал, прошёл по квартире, всё на своих местах, всё, как и раньше. Подошёл к окну, по дороге двигались автомобили, по тротуарам прогуливались люди. Северьян вгляделся, на газоне соседская девушка выгуливала взрослого пса, прежде это был щенок.

Мысли роились в голове. Север решил убедиться, что это не сон, хотел ущипнуть себя правой рукой за левую. Но взгляд упал на шрам, ощущение тревоги возросло.

Календари компьютера, мобильного телефона и настенный говорили, что Северьян отсутствовал дома почти три года. Но при этом и мобильник не был разряжен, и настенный календарь был текущего года. Так же из него следовало, что нынешний день был воскресеньем.

Север провёл весь день в постели. Периодически плакал, не веря тому, что он вновь дома. Уснул рано.

На следующее утро его разбудил будильник, оповестивший, что пора собираться на работу. Северьян проснувшись, почувствовал сильный голод. Он прошёл на кухню. И в холодильнике, и на полках были обычные продукты, которые Северьян ел всегда, и они не были просроченными.

Плотно позавтракав, Север пошёл на работу.

Свежий утренний ветер нежно обдувал его лицо. Ветер был и в том страшном мире, который Север неожиданно для себя покинул. Но там, любое дуновение несло в себе напряжение и запах неизвестной угрозы. А здесь и сейчас воздух был сладок, он нёс в себе ароматы цветов и звуки птичьих пений.

Улицы были не многолюдны, прохожие были улыбчивы и жизнерадостны. Во дворах смеясь, играли дети. Светило солнце, было ни холодно и ни жарко, по небу медленно ползли редкие пушистые облака. Ощущение счастья наполняло Северьяна, оно втекало в него как в пустой сосуд.

На работу Север пришёл с опозданием. Его опоздание удивило коллег, а Север был шокирован тем, что они не заметили его трёхгодичного отсутствия. На его вопросы, сослуживцы отвечали округлением глаз, призадумыванием и пожатием плеч, но они были уверены, что всё это время он исправно ходил на работу, и был примерным трудягой, хотя ничего конкретного сказать не могли, сколько не старались.

Так же ситуация обстояла и с родственниками, и со знакомыми, и с друзьями, для них всё было как всегда, они не помнили об отсутствии Северьяна.

Постепенно радость возвращения в здоровую жизнь сменилась внутренним напряжением, осознание того, что окружающий мир нереален, разгрызало его изнутри. Север замкнулся в себе, всё свободное время он проводил, бродя по городу, в основном глядел перед собой, себе под ноги.

Однажды он забрёл в сквер. Жизнь там кипела, но всеобщее веселье и детский смех не смогли отвлечь Северьяна от хмурых мыслей. Неожиданно внимание Севера сконцентрировалось на неком несоответствии.

День был солнечным, и Север оказался в тени облака, а рядом с ним ребёнок играл с собакой, и они тоже находились в тени, но при этом полноценно освещались солнцем. Север огляделся, и поразился, тень воспринимал только он, окружающие люди гуляли под безоблачным небом.

Он поднял голову, над сквером висел крупный многогранный полупрозрачный сфероподобный объект. Прежде Север видел, что сквер равномерно окружён шестью невысокими зданиями, сейчас же это были небоскрёбы, от каждого из которых к сфере подходило по два троса, на которых и висел этот загадочный объект.

Северьян подумал, что это, наверное, какой-то зомбирующий транслятор, и должно быть их много, в городе немало подобных скверов.

Неожиданно всё дрогнуло, в мгновение ока солнечный день сменился звёздной ночью, прохожие исчезли, и в сквере стало пустынно, только Северьян и крупная полная голубоватая луна, выглядывающая из-за края сферы. В ночи всё обрело чёрный оттенок, но один из небоскрёбов был светел, и как бы манил к себе.

Север подошёл к зданию и поднялся по одному лестничному пролёту широкого крыльца. Оказавшись на площадке, Северьян приблизился к человеку в белой одежде, который ожидал его.

— Здравствуй, Север, — спокойным голосом произнёс незнакомец. — Всё не можешь успокоиться и вернуться к нормальной жизни.

— Разве ж это нормальная жизнь. Это ложь и химера для несведущих, — ответил Север.

— Нет, химера, это то, к чему тебя тянет. Думаешь, вне города лучше ?

— Я думаю, вне города правда. И я нуждаюсь в той правде, я жажду реальности, какой бы она не была.

— Правда, не правда, ложь, вымысел. Человека всегда наполняют вопросы, а он желает ответов. К чему эти мучения? Остановись. В твоём родном городе есть всё, чтобы стать счастливым. Женись, рожай и рости детей. Со своим знанием, ты прекрасно понимаешь, что здесь не будет ни войны, ни экономического упадка. Мы этого никогда не допустим.

Незнакомец дружелюбно улыбнулся.

— А кто эти Мы ? — задал вопрос Север.

— Полагаешь, мои ответы сделают твою жизнь лучше ?

— Людей делает несчастными жажда ответов на вопросы, которые они не могут сформулировать. А я точно знаю, чего хочу. Я хочу понять, что тут происходит?

— Хорошо, — незнакомец кивнул. — Сейчас 749 год после Крушения Мира, когда были собраны выжившие, и их потомству Искусственный Интеллект подарил этот город. Основной задачей ИИ является сохранение человечества в целом и каждого индивида в частности.

— А то, что я три года находился, пёс знает где, это попытка сохранить меня?

— Конечно. Примерно один из 374 человек в какой-то момент начинает осознавать фальшь этого города. Мы не можем его ликвидировать, для нас важна жизнь каждого. Мы не можем упрятать его в сумасшедший дом, это совершенно негуманно, ведь фактически он прав. Но чтобы он не сеял паники, и чтобы его не потерять, мы создаём для него враждебный мир, и у него есть возможность понять, что здесь хорошо и лучше быть и не может.

— А если такой человек всё же не хочет принять вашей правды?

— Он может покинуть город. В праве на это мы ему не отказываем, — незнакомец улыбнулся и развёл руками.

На следующее утро Север оделся в походную одежду, собрал рюкзак с предметами первой необходимости, оседлал велосипед и вооружась картой района, выдвинулся прочь из города. К вечеру он въехал в него с другой стороны.

Через неделю Северьян знал, что все доро́ги, выходящие из города, каким-то непонятным образом замыкаются друг на друге, и возвращаются обратно.

Был вечер, Север сидел хмурый над картой, планировал покинуть город прямиком напролом через лес, и выбирал место, где это сделать лучше. Как вдруг размышление о лесе вернуло его в годы юности. В самый первый раз, когда друг Николай взял его с собой за грибами, их вёл Колин дедушка. В лесу они обнаружили деревянный мост, ведущий через узкую, но быструю речушку, и дед Лука просто наотрез отказался по нему переходить.

На следующий день Север отправился в лес по местам своего первого похода за грибами. К полудню он обнаружил узкую, но быструю, и не указанную на карте речушку. Пройдя вдоль неё, Север обнаружил деревянный мост. К большому удивлению Севера, на мосту стоял всё тот же незнакомец в белой одежде.

— Надеюсь, Вы здесь не для того, чтобы препятствовать моему праву на выход? — поинтересовался Северьян.

— Конечно, нет, — ответил тот, — для нас важна жизнь каждого.

— Тогда для чего Вы тут, пожелать доброго пути?

— В принципе, да.

Незнакомец протянул Северу походную сумку, и добавил:

— Понимаю, ты и сам собрал необходимые вещи, но поверь, это тоже пригодится.

— Благодарю.

— И последнее, Север, эта речка твой Рубикон, пересечёшь её, и пути назад не будет.

— Нет, я не остановлюсь, я готов, что бы там ни было.

— Тогда, удачи тебе!

Север направился на другой берег, но остановился на середине моста:

— Можно последний вопрос?

— Конечно.

— А кто ты сам, ты робот?

— В общем, да. Андроид второго поколения.

Северьян перешёл через мост, оглянулся, робот по-дружески махал ему рукой в след.

Север шёл всё прямо и прямо. Через час лес закончился, и открылась песчаная долина с многочисленными оазисами.

Но воображение поражало небо. Оно состояло из каких-то тягучих облаков, и было ощущение, что они в поле действия обратной гравитации. Под воздействием солнечного тепла, местами медленно образовывались гигантские облачные пузыри, направленные к низу. Доходя до предела раздутия, они лопались, их ошмётки падали обратно вверх к небу. Образовывающиеся дыры постепенно затягивались. И было видно, что пробивающиеся через эти дыры солнечные лучи палят нещадно.

Находится вне раскрывшегося неба, под защитой облаков было достаточно комфортно, приятная прохлада, лёгкий ветер. Сложность составляла в постоянной необходимости наблюдать за небом и его облачными пузырями, которые лопнув, могли лишить комфортной среды.

Север добрался до оазиса, который показался ему наиболее крупным и подходящим для укрытия. Оазис состоял из мелкой травы, многообразных плодово-ягодных кустарников и гигантских деревьев с длинными голыми стволами и кронами у самых вершин. Здесь Север встретил двух своих братьев по бегству, это был юноша Валерий и девушка Юлия. Они радушно приняли своего гостя.

— Давно вы тут обитаете? — спросил Север.

— Уже второй год, — ответила Юля.

— Другие люди, кроме меня у вас бывали?

— Конечно, — ответил Валерий, — но они почти сразу уходили. Кто-то отправлялся на запад, чтобы попасть в Париж. Кто-то шёл на восток, к Байкалу. Кто-то уходил на юг, чтобы найти Стамбул.

— А вы сами, почему никуда не пошли?

— А мы нашли друг друга, и пока нам и тут нравится, — засмеялась Юля.

— Школьные учебники не рассказывали о таком климате, о таком небе, так может и ни Парижа, ни Байкала не существует, — произнёс Север.

— Наши учебники и о таких млекопитающих умалчивали, — сказал Валера, указав пальцем вверх.

Северьян вгляделся, с дерева на землю пикировало животное, походившее на норку или горностая, но кроме двух пар лапок оно имело и пару крыльев. Животное плавно приземлилось, сложило крылья на спине, и юркнуло в нору под мощными корнями дерева. Север сидел с изумлённо распахнутыми глазами.

— Мы называем этих животных дракончиками, — улыбнулась Юля.

Север закрыл глаза, глубоко всей грудью вдохнул и широко улыбнулся. Он находился в нестабильном мире, где небо может раскрыться и солнце обжечь, в мире, где кроме дракончиков обитают и невообразимые крупные хищники, в мире, где нет уверенности, что завтра он будет сыт, в мире, полном неизвестностей, но в мире настоящем. И мысль, что он в настоящем, что он свободен от навязанных кем-то стабильных, но ложных ценностей, делала Северьяна невероятно счастливым.