Владимир Чернявский

Рожальная машина

Рожальная машина
Работа №356

Не сразу узнал, когда снова её увидел. Лидия сильно изменилась со времён своего последнего появления в офисе – работала ответственным секретарём в нашей компании. Знакомство с ней не было долгим. До Лидии обязанности секретаря выполняла пожилая Мария; пока не нашла свою дорогу на Запад. Теперь в приёмной Директора место занимает Оксана. Она, похоже, как и Мария, останется у нас до конца, но я этого не увижу. Всё-таки две с половиной декады разницы. Ровно столько же я занимаю должность Третьего управляющего.

Пять лет назад, когда истекла моя первая рабочая треть, я подал на рассмотрение в Службу Учёта заявку на репликацию своего генома invivo. Директор подписал мне положительную характеристику. Всяческого ему за это сопутствия. Документы были собраны и в полном порядке, передо мной вставало только прохождение биолого-медицинской комиссии. Назначили через месяц, я заранее подал прошение о временном откреплении с должности.

Общая физиология и функционирование организма оказались в полном рабочем соответствии. Затем – проверка нервной системы и считывание генома. С последним выяснилась небольшая проблема. Что-то не так пошло там, потребовались дополнительные процедуры. Это было совсем не сложно, однако протянулось во времени. Но главное – пермит был получен. Мне выдали номер по списку, далеко не из первых, конечно.

Моя очередь наступала только через пятнадцать кварталов. Приглашение явиться в репродуктивный центр прислали заранее, снова нужно было получить открепление. Директор не возражал и не стал препятствовать. Сам он уже имел одного репродукта и в скором времени надеялся на выдачу повторного пермита. Немногим выпадает такое. Я мысленно желал Директору благополучного разрешения, когда держал направление на детский комбинат.

Комплекс приземистых блоков из необлицованного серого кирпича широко раскинулся по загородному пространству. Внутри нужно было передвигаться пешком. После дезинфицирующей камеры мне выдали халат и отправили на распределение. Служащий за стеклом попросил мои документы, сверил по базе. Потом выдал пропуск в седьмой блок.

В комнате ожидания, куда меня пропустил охранник, уже сидели двое посетителей. Они сидели в креслах один за другим лицом от меня, так что мне было видно только волосы на их затылках – плотные чёрные и светло-русые, редеющие к макушке. В ряду было ещё одно свободное кресло, как раз перед светло-русым затылком. Перед нами в стене была закрытая дверь. Она была белая и широкая, а над ней горел красный шар. Дважды цвет шара менялся на зелёный, тогда чёрный, а потом светло-русый затылки вставали и уходили за дверь. Обратно ни один из них не появился.

Я оставался один в комнате, когда цвет шара в третий раз обратился зелёным. За дверью оказалось мало света, поэтому пришлось остановиться, чтобы привыкнуть, но кто-то с двух сторон подхватил меня под руки, и я поплыл, будто не касаясь ногами пола. Моё лицо почти уткнулось в плотную занавесь, но служанки раздвинули её передо мной и втолкнули в новое пространство, где был сильный запах лаванды и слабое освещение – несколько диодных свечей на полу. По центру комнаты можно было увидеть огромное ложе, но не сразу я разглядел на ложе её: опрокинутая на спину, на нём возлежала Матка.

Мне говорил Директор и другие, кто имел опыт, что женская особь претерпевает метаморфозу, но представлять не значит увидеть. Тело существа передо мной расползлось от обычного человеческого во все стороны и, кажется, продолжало своё движение прямо на моих глазах. Свободное пространство комнаты жалось от него по углам. Кожная оболочка должна была уже лопнуть, не выдержав натяжения, но оставалась целой, видимо, оттого что росла и грубела вместе с телом, удерживая его напор. Пропорции существа также были очевидно несообразны обычным женским. Конечности были укорочены вдвое, будто огромное туловище въело их в себя, нуждаясь в дополнительной пище. Сверху надо всем выпирал пузырь живота, венчавшийся пупковой грыжей. Казалось, пузырь подрагивает и дышит всей своей почти поверхностью, которую полумрак делал почти идеально гладкой. Только с одной стороны, от пупка к нижним конечностям, но не доходя до них, имелся разрез. Края его были оплавлены – чтобы не зарастал. Должно быть, именно этим путём принимали выводок, вызревавший конвейерно внутри пузыря. Ниже разреза блестели соком складки семяприёмника; оттуда всё начинается. Ещё ниже, там, где складки срастались, чернело пятно клоаки. Она была закупорена транзитной пробкой.

В целом реальность вполне соответствовала рассказам о ней, но, тем не менее, это была реальность, которую нельзя было ожидать. Она явилась без предисловий, и я оказался к ней не готов. К этому нельзя было заранее подготовиться.

Наверное, я застыл на какое-то время, позабыв не только о цели своего визита сюда, но о том, что где-то снаружи существует нормальный мир. Я и матка передо мной – никого больше. Поэтому я испуганно вскрикнул, когда служанки снова вдруг подхватили меня и начали разоблачать. Матка меня услышала. Пузырь дрогнул и поплыл право, открывая взгляду массивное колыхание молочных желез. Движение не заканчивалось на этом, и вслед за железами появилось лицо: круглое и на азиатский манер опухшее. Лицо трудно дышало через рот и, кажется, ничего не видело сквозь опухшие веки, но потом вдруг, будто по запаху, точно угадало и открыло глаза в моём направлении – тогда я узнал его. Её глаза остались такими же, как я видел их несколько лет назад в приёмной Директора – это Лидия лежала передо мной.

Она только обвела меня взглядом и снова скрылась за молочными железами, за пузырём. Похоже, я остался для неё всего лишь посторонней фигурой в её шатре, очередным посетителем. На меня снова были обращены только три отверстия внизу её живота.

Когда первое сильное впечатление отпустило меня, я обнаружил, что уже раздет служанками, и они подталкивают меня к кровати. Они делали это настойчиво, наверное, потому что я был не очень податлив. Хотелось уйти оттуда, но после отказа получить повторное разрешение – это невозможное дело.

К неожиданному облегчению, всё закончилось очень быстро. Служанки проводили меня из по неширокому тряпичному рукаву, вход в который был прикрыт ширмой и оставался невидимым в полумраке шатра. Мы вышли в светлую комнату, где на скамье уже была сложена моя одежда. Дверь в комнате была только одна – наружу. К выходу с территории Комбината вели указатели.

Проблемы выбора передо мной не стояло: я отправился в питейный подвал, там провёл остаток дня и весь вечер. Утром – после таблетки – был на работе. Начиналось моё привычное, с чем я легко мог справиться. Работа всегда приносит успокоение, не позволяет думать о постороннем. Человек не должен располагать свободным временем в количестве большем, чем требуют принятие пищи, сон и потребность в естественных отправлениях. Если вы имеете больше, появляются мысли и вопросы, которые не нужны никому. И вам они нужны меньше всего. Представьте, что у вас зачесался желудок, – отвратительное, должно быть, ощущение. Представьте, что это ощущение не проходит. Лекарственная терапия или хирургическое вмешательство – такие варианты.

С мыслями такое же неудобство: от них не избавиться, о них можно только забыть на время. Мне помогали аптечные препараты, но с ними я становился не очень хорошим работником. Без лекарств мысли заново селились во мне, работа снова переставала быть главной. Что-то случилось со мной. Я подходил к этому с разных сторон, однако два образа никак не хотели соединиться в моём сознании. Связи не возникало. Другая матка, если бы только это была другая матка, всё осталось бы на своих местах. Но Лидия отклоняла меня.

Директор назначил присутствие, когда отметил мою статистику. Возможно, я надеялся на подсказку к выходу, рассказывая ему обо всём. Директор не проявил интереса, списал с работы на неделю. Впрочем, это и был выход: меня направили на репарацию, и она пошла мне на пользу. Скоро я был восстановлен в должности, но полный статус мне вернули не сразу. Возвращение на свою орбиту радовало меня, – что может быть лучше предсказуемого движения?!

Несколько месяцев я провёл в привычных делах и окружении, но в одно утро Директор снова вызвал меня к себе и вручил повестку. Она была с Комбината, в ней сообщалось о появлении моего репродукта. Мой странный опыт снова напоминал о себе. В повестке указывалось желательная дата и время моего визита, если моим желанием будет навестить репродукта лично.

Любопытство пересилило боязливое нежелание, и вечером я подтвердил согласие. Директор выдал мне открепительный.

На территории Комбината не наблюдалось никаких изменений, когда я снова вошёл туда. В этот раз, однако, нужно было держать направление к тепличному корпусу. Он распластался на огромной площади и плохо был отличим от окружающего ландшафта – его зеркальная поверхность продолжала серый пейзаж. Впрочем, указатели помогали не заблудиться, а входная панель корпуса была отмечена мигающим диодом.

Внутри меня встретила сотрудница в старомодной форме, проверила список, кивнула идти за собой. Их были там сотни, возможно, тысячи маленьких репродуктов. Их поместили в расставленные аккуратными рядами одиночные боксы. Я видел их сквозь прозрачные стенки, каждый имел свой номер. Сотрудница привела меня к боксу с номером 1053 – мой репродукт.

Он спал. Он был маленький, пожалуй, не больше кота, только без шерсти. Он был абсолютно голый. Сотрудница что-то говорила мне, сверяясь с записями в журнале, но я не понимал её слов. Потом она сказала, что репродукта можно взять на руки. Она открыла стеклянную крышку бокса и достала оттуда маленькое голое тело. Репродукт проснулся, но голоса не подал. Сотрудница показала его мне, и я уже протянул руки, чтобы взять его, но репродукт повернулся ко мне и посмотрел на меня. Мы встретились, и тогда я узнал его. Это снова была она – Лидия, но теперь не одна…

Я ушёл, не стал его брать. Что-то снова возникало во мне, пока указатели провожали меня обратно. Что-то чужое и неудобное. Но теперь я знал, как с этим бороться.

+2
23:50
1069
15:51
Автор, почему такое название? rofl По-моему, оно вам все карты спутало. У вас тут не соответствие названия и текста. ИМХО, понятное дело. «Рожальная машина»! Рожальная! crazy Если представить конкурс «Угадай самый идиотский текст по названию», то я бы сразу вашему опусу присудила бы первое место. И была бы не права) Я понимаю, у Михаила Афанасьевича тоже были свои «Роковые яйца», но ему можно, а вам пока — нет.
Чего я к названию прицепилась? Да потому, что это не какое-нибудь безтелесное «Оно», это — ёхарный бабай, Рожальная машина! То есть сразу пробивает на «ха-ха» и «а так можно было?». Просто Рожальная машина (тьфу ты) — это «Дом 2» в исполнении Бивиса и Батхета. Адский Ад devil
То есть приготовилась я к большой порции треша подроскового, причем явно в мужском исполнении. И выяснилось, что помимо треша тут масса всего интересного. Рассказываю по порядку.
1. Язык. Местами было неплохо. Обманчиво-занудненько. Покромсать бы, сократить. С другой стороны, подобный стиль повествования даёт достаточное представление о характере Гг. Серенько и по-насекомому. Вот это вот хорошо)
Всяческого ему за это сопутствия.
Директор назначил присутствие, когда отметил мою статистику.

Но судя по опечаткам, текст вычитывался так себе)
2. Сюжет. Сплошная «Жизнь насекомых». Существование — перманентный поиск еды (поход на работу) / продолжение рода как главный экшн жизни / смерть где-то на условном Западе)))) По мне, так этого мало для рассказа. Нельзя отделаться кульминацией в виде подготовки к соитию с маткой. Кому мне тут сопереживать? Гг? Он бесцветен и безинициативен, как Анатолий Ефремович до встречи с Самохваловым. Все остальные — статисты. Лидия рта не раскрыла. Директор серым облаком проплыл по заднику сцены.
3. Мораль. Отсутствует. Либо затерялась в складках жирной гусеницы Лидии. Такое впечатление, что все это было написано ради описания могучего женского колыхающегося студня. Оно было по-противному хорошо и объёмно. Я когда читала, у меня всплывали образы венер каменного века:

То есть «как» Автор умеет, а «что» еще ищет. Как и почти все мы. Успехов! Плюсую авансом.
09:02
Хороший рассказ, можно было смело делать длиннее.
16:22
канцеляризмы
Всяческого ему за это сопутствия. это как?
Общая физиология и функционирование организма оказались в полном рабочем соответствии. а это как?
пермит был получен что такое пермит?
уже сидели двое посетителей. Они сидели тавтология
несколько диодных свечей на полу что за изобретение — диодные свечи?
Тело существа передо мной расползлось от обычного человеческого во все стороны т.е. было человеческое тело и было еще какое-то существо?
Она была закупорена транзитной пробкой а это как? оксюморон?
м-да…
3-
17:35
Мне понравилась атмосферная монотонность и заунывность, словно весь рассказ гусеница Лидия не переставала шевелить жвалами и думать о Родине. Обманчивое занудство текста, сравнимое с назойливым жужжанием гнуса, считаю намеренным и отлично воплощенным приемом автора. таким образом он передал «насекомотипический» характер ГГ. Любопытный короткий рассказ, бессмысленность которого возведена в роль главной идеи. Ну, так все это поняла я)
12:33
Как нужно говорить, чтобы сойти за умного? Мало и странно.
Вот первое, что пришло мне в голову по прочтении рассказа. И действительно прием — распространенный. В расчете на то, что читатель за автора сам все додумает и объяснит. И действительно, читая комментарии к рассказу, вижу, что читатели вовсю стаханят за автора. Тут уже впору публиковать рассказ с комментариями читателей. Потому что без них он совсем никакой. И во второй тур автору выходить вместе с Марой и Марией.
Мое мнение — работу автора должен выполнять автор. Именно он должен объяснить, показать, рассказать. Почему Лидия тебя «отклоняла»? Как ты собираешься «с этим бороться»? И если на то пошло — где фантастика-то? Ну толстая прооперированная тетка лежит и рожает детей. Попасть к ней можно с разрешения директора. Где фантдоп? Вот в этих бессмысленных словосочетаниях типа «Третий Управляющий?
Ставлю жирный, как Лидия, минус.
Загрузка...
Светлана Ледовская №2

Достойные внимания