Чёрная сфера

Сумеречные ночи на арктическом севере – далеко не редкость. В некоторых местах они могут длиться почти половину года. Солнце не уходит полностью за горизонт, и пред ночное спокойствие надолго остаётся в небе. Кто-то называет это навигационными сумерками, кто-то астрономическими. Зависит от того, на сколько градусов село солнце.

Север – это сонная земля. Все в этих краях происходит медленно, словно жизнь здесь находится в состоянии анабиоза, вечного криостаза.

Жизнь людей на заснеженной земле протекает так же медленно, размеренно. Одни морозы сменяются другими, трава остаётся мягко-желтой, лето приходит совсем ненадолго, а вместе с ним желанный тёплый воздух. Оттепель проходит – и это самый скоротечный период. Затем, все снова повторяется. Белая мгла покрывает пространство, воздух становится разряженным, жизнь снова переходит в состояние едва слышимого шёпота. Так было с начала времён, и так будет до самого конца.

Но, сейчас август – недолгая летняя пора в Диксоне. Всего три месяца прошло с тех пор, как человек впервые вышел в открытый космос. Люди уверенным шагом вступили в новую эру. Мировой энтузиазм покрывал планету, а вместе с ним и вера в светлое будущее всего человечества. В такие моменты каждый чувствует себя братом другому, приходит осознание, что все мы связаны невидимой нитью. Пусть даже живём в разных уголках планеты и никогда не виделись. Открытие неизведанного всегда должно объединять.

Августовской сумеречной ночью Диксон спал. Небольшой городок на самом севере Советского Союза имел порт, выходящий в северный Ледовитый океан, в Карское море. Три с половиной тысячи человек были в ожидании прибытия судна с американским журналистом, который будет писать статью о Диксоне, о быту маленького городка в России, ведь в штате Иллинойс существует город-побратим с таким же названием! Это бесценный опыт обмена культурой двух держав. Специально для этого из Москвы прислали майора и корреспондента из «Советской России», которые должны составить американцу компанию. Они разместились в райцентре, по совместительству – в единственном милицейском пункте.

Роман Бегичев сидел на травянистом берегу небольшого озера, держа удочку в руках. Его приятель Виталий раскинулся рядом и потягивал папиросы, подаренные ему отцом на окончание местной школы с отличием. Парни были молоды, в головах крутились только смутные мысли о предстоящем будущем, Москва, Ленинград, Гагарин, космос, девушки и семья. Все это перемешивалось и с крахом разбивалось об неизвестность. Какое будущее ждёт человека из глубинки, с крайнего севера, где время измеряется не секундами или минутами, а вечной мерзлотой и суровыми ветрами?

Но сегодня была необычайно спокойная, светлая ночь, ясное небо. Кажется, даже мелкая рыба в озере замерла и не собиралась попадаться на крючок.

- Ты горд, что мы первые в космосе? – спросил Роман приятеля.

- Кто мы? Советские люди? – выпуская клуб дыма, удивился Виталий, - это заслуга всей родины, я считаю. Да, мне приятно, что мой соотечественник первым увидел то, что до него приходилось видеть только в телескопы.

Роман недоумевающе покачал головой и внимательно уставился в звёздное небо.

- В столице или другом большом городе не видно столько звёзд. Там очень много света от фонарей и прожекторов, поэтому небо светлое. Не так, как тут у нас, хоть сейчас и неполная ночь.

Виталий сплюнул табак и посмотрел на удочку.

- Куда думаешь идти дальше? Отец говорит, чтобы я шел на завод, желанием не горю, но нужно, - сказал он.

- Я пойду в летное училище, хочу быть летчиком-испытателем. Как товарищ Гагарин! А там и в космос.

- Ну ты даёшь! Думаешь, остальные не хотят? Да каждый второй мечтает быть таким же! Лучше бы со мной на завод пошел, получим медали за ударный труд, нас будут уважать!

И хотя Виталий был прав в том, что космонавтом теперь мечтал стать каждый от ребенка до старика, всё-таки его слова ни капли не убедили Романа. Все это звучало так, будто обычный человек не имеет права быть исследователем. Будто вся его жизнь должна состоять из мазута, копоти, пота на лице и неумолимого серпа с молотом, которые висят над каждым советским гражданином словно крест.

Роман в глубине души надеялся, что все мы – не одни во вселенной. Что суровый холод и жёлтая трава – не начало и не конец жизни. Что партийные лозунги – не Библия, и нет абсолютных постулатов, по которым предстоит жить. Что дом – где-то там далеко, в пустоте, за пределами видимого горизонта.

- Рыба не клюёт, я отойду, нужно облегчиться, - Виталий встал, отряхнулся от прилипшей травы и заковылял вверх по склону, за которым находились небольшие кусты, оставив Романа наедине со своими размышлениями.

Рыба совсем не хотела на крючок, даже мелкая рыбёшка ни разу не попалась за последние пару часов. Лёгкий ветер пробежался по траве и заставил Бегичева вжаться в одежду. Было тоскливо и обидно оттого, что улов никак не удавался: единственное небольшое озеро, находившееся за двадцать километров от Диксона – и никакой пользы. Целесообразнее было бы попытаться ловить удачу за хвост на берегу Диксона, в Карском море. Но тёплыми ночами в Диксоне можно было кого-нибудь встретить, совсем не хотелось участвовать в бесполезных разговорах.

Виталий во многом не разделял взглядов Романа на жизнь. Но всегда стоял за него каменной стеной и никогда не высмеивал его перед другими. Он был честным, хорошо воспитанным юношей, для которого моральные устои находились на первом месте. За это Роман уважал его, на Виталия всегда можно было положиться.

По озеру проскользнула рябь. На этот раз ветер сильнее обдал неудачливого рыбака. Воздух стал напряжённым, и мгновенно наступила глухая тишина. Заложило уши. Бегичев сглотнул, чтобы избавиться от этого ощущения, но тщетно. Затем он заметил быстро рассеивающиеся блики на воде, которые собирались воедино и снова растворялись. Низкий гул пробрал землю. Роман оглянулся: Виталий до сих пор не показался из-за холма. В воздухе чувствовалось непонятное напряжение, казалось, пространство должно вот-вот схлопнуться с оглушающим шумом и разлететься на тысячи осколков. Металлический рокот донесся со всех сторон одновременно. Земля будто пульсировала. Рябь на воде теперь приобрела четкую геометрическую форму, и десятки мелких квадратов мельтешили на поверхности. Блики стали настолько сильные, что полностью осветили лицо Романа бледно-голубым светом. Он медленно поднял голову и оцепенел, в ногах ощутилась титаническая слабость: над маленьким крохотным человечком навис огромный черный шар, размером в половину озера. От него исходили мелкие брызги синего света, которые внезапно превращались в гладкие петли, окольцовывали сферу и пропадали. Левая рука Романа слетела с удочки и прижалась к земле совершенно неконтролируемо. Он хотел закричать, позвать на помощь, но все, что он слышал – это низкий гул, который будто всасывал в себя весь звук в округе. И чем ниже опускалась чёрная сфера – тем сильнее прижималась левая рука к земле, а часы на металлическом ремешке начинали нагреваться. Роман не мог сдвинуться с места – на запястье будто положили пудовые гири. Шар приблизился ещё на несколько метров и теперь полностью закрывал небо над головой Романа. Озёрная вода отступила от берега, немного осушив его.

Внезапно, чувство тревоги сменилось абсолютным спокойствием, переливы света умиротворяли, а глубинный гул внушал непонятное чувство ностальгии. Через секунду наступила абсолютная тишина. В голове у Романа прозвучал голос, тембр которого не поддавался описанию. Такое ощущение, что тысяча голосов слилась воедино, одновременно находясь на всех возможных октавах: «Здравствуй, хочешь с нами туда, где ты ещё никогда не был? Туда, что не может представить твоё воображение? Хочешь ли ты знать, что такое мироздание, что такое истина и что скрывает во мраке извечная вселенная? Какие миры существуют за пределами твоей среды?»

Роман был словно опьянён голосом. Ещё несколько мгновений он всматривался в чёрную сферу. Затем он оглянулся ещё раз на склон.

«Если ты согласишься, то никогда больше не сможешь вернуться на свою планету. Для всех твоих близких ты просто исчезнешь навсегда, такова суть той помощи нам, о которой мы тебя попросим».

- О чем же вы меня попросите? – спросил Бегичев, говоря почти шепотом.

Наступило молчание. И вдруг Роман отчётливо понял, что ему совершенно неважно, что понадобится тем, чей голос звучал в голове. Всё внезапно стало совершенно ясным, очевидным, будто вещи, которые он когда-либо видел и слышал, о чем мечтал или думал – все это мгновенно превратилось в само собой разумеющееся, в простое утверждение, не имеющее в себе даже малой толики сомнения и неизвестности.

- Я согласен, - сказал он, оставив мысли о семье где-то глубоко, на уровне размытых детских воспоминаний.

Виталий почувствовал, как земля начала вибрировать под ногами. Он вышел из кустов и направился к склону, за которым его ждал Бегичев. Вокруг была мертвая тишина. Даже ветер совсем исчез. Впереди показался бледный синий свет. Ещё пара шагов вперёд и Виталий увидел, как огромный черный шар, висел над берегом, прямо над Романом. Свет от него на мгновение стал настолько ярким, что приходилось жмуриться, чтобы не ослепнуть. Виталия охватил первобытный страх, хотелось просто сбежать, оставив Бегичева на берегу. Но ужас заставлял смотреть на яркий свет и на тень, отбрасываемую его товарищем. Затем воздух пронзил оглушительный хлопок, и небо озарила яркая вспышка. Виталий упал назад, широко раскрыв глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то, но абсолютная темнота окутала пространство. Можно было подумать, будто глаза ослепли. Прошло несколько секунд, но по-прежнему ничего не было видно. Виталий пополз на коленках вниз по склону, ориентируясь на ощупь. Он соскользнул, кубарем покатился вниз и ударился о мягкий берег. Тишины уже не было. Ветер скользил коже, шелестел травой. Виталий криком звал Романа, но ответом был только плеск озёрной воды, которая теперь билась об берег из-за волнений, вызванных чёрной сферой. Постепенно зрение вернулось. Вокруг никого не было, часы Бегичева лежали на берегу, вдавленные в траву. Над ними клубился дым. Удочка со спущенным поплавком находились рядом. Никаких следов Романа не было. Виталий окинул испуганным взглядом звездный свод и бросился к велосипедам, на которых они приехали пару часов назад. Их рамы оказались вдавлены в землю, они дымились. Около минуты понадобилось, чтобы вытащить один из них. Роман помчался в Диксон за помощью.

В десять часов утра на портовых подмостках стучали сотни сапог: приплыл журналист из Америки. Вот он спускается с судна с американскими матросами. Через неделю за ним вернутся, и уже через неделю люди в Америке будут читать статью о маленьком брате из Союза. В толпе на берегу впереди всех стояли два человека. Один из них в длинном плаще, под которым была видна военная форма. Он был на голову выше всех остальных. Другой поменьше с невинной улыбкой, в руках он держал «ФЭД». Люди толпились и зевали, в воскресный день все отдыхали и ждали приезда человека из другого мира, мира бетона и стали, которая уходила в самое небо, образовывая правильные геометрические формы. Человека из мира свободы, частной собственности, капитализма и законных прав. Брэдли Тревор, журналист из штатов, шел широкими шагами навстречу толпе, неся в одной руке крепкий чемодан, а другой придерживал шляпу, чтобы та не слетела от поднявшегося ветра.

- А вот и наш американчик! – воскликнул секретарь обкома, прибывший только что на место встречи.

В толпе появились люди в милицейской форме. Брэдли в сопровождении пары американских матросов приблизился к высокому майору в плаще, протянул ему руку и хотел заговорить, но тучный секретарь немного потеснил майора и быстро вцепился в ладонь американца. В воздухе послышались быстрые щелки «ФЭДа».

- Рады приветствовать вас в Союзе Советских Социалистических Республик, ура, товарищи! – воскликнул секретарь, - ВЕЛКАМ ТУ ГРЕАТ МАЗЕР РАША! – почти с варварским акцентом добавил он.

На заднем плане небольшая толпа начала выкрикивать «ура» и кидать шапки в воздух. Брэдли оглянулся и испуганно улыбнулся секретарю. Следующим руку ему пожал майор Краснов, затем коллега из «Советской России».

- Вы знаете, я ведь не привык к такому вниманию, - растерянно почти по-русски сказал Тревор.

- Ничего, мы очень гостеприимны, - стальным голосом отшутился Краснов.

Пока журналист из Америки шел через толпу русских, в сопровождении официальных властей, «ФЭД» не умолкал. Обменивались сердобольными вопросами о политике, об отношении демократов к коммунистической партии, о самом Кеннеди, о Хрущёве, о погоде. Журналиста решили отвести в райцентр, чтобы можно было хорошенько пообщаться «за парой русских рюмок». А завтра нужно было работать, фотографировать граждан Диксона, брать у них интервью. Брэдли хотел познакомиться с обычными людьми, которые каждый день делают свою работу: с рыбаками, работниками заводов и с юными школьниками. Он хотел посетить местную школу, завод и ещё что-нибудь, что он пока не придумал. «Они сами мне всё покажут» - пришел к выводу он.

Ближе к обеду в райцентре было шумно. Вместо сонного времени в здании царило оживление. Курили советские и американские сигареты, смеялись, фотографировались, говорили о космической программе, но в основном темы касались политики.

- Я все хочу попробовать борщ, в моей редакции в Иллинойсе мне советовали, - сказал Брэдли.

- Мы тебя и селедочкой под шубой угостим и кисель дадим отведать! – всё не унимался секретарь, - завтра зайдём в столовую, тебе понравится!

Краснов был доволен. Пресловутый секретарь летал перед американцем словно личный слуга, а корреспондент постоянно улыбался и щёлкал затвором. Даже американские матросы, которые были сначала замкнутыми, раскраснелись и улыбались теперь во все свои белые зубы. Майор думал, что всё идёт гладко, что американец вернётся и напишет хорошую статью о том, что даже в суровых северных краях в Советском Союзе жизнь хороша. Такова была цель командования. В ставке были люди, которые трезво мыслили и не хотели обострений между США и СССР. Даже такая маленькая информационная крупица могла увеличить риск обострений, а это совсем не было нужно.

Внезапно дверь в комнату с шумом распахнулась и в нее вбежал Виталий.

- Товарищи, милиция! Моего друга похитили!

Все замолчали и уставились на Виталия.

Краснов резко соскочил со стула и за секунду приблизился.

- Да не бойся, скорее всего, он просто загулял с ребятами, иди, отдохни, - тихим железным тоном сказал майор.

- Да как загулял, товарищ командир? Его похитили с неба, я сам все видел! Прилетел…

Виталий не успел договорить: его схватил за плечо дежурный и поволок к выходу.

- Кто так врывается к начальству, нахал? Это где так видано? Сейчас найдем твоих родителей!

- Отставить! – прогремел Краснов, и дежурный встал по стойке смирно, - попей чаю, лейтенант.

Дежурный отдал честь, обернулся вокруг плеча и спустился вниз по ступенькам.

- Тебя как зовут, малец?

- Виталий. Я вам клянусь, товарищ майор, я не вру!

В комнате до сих пор было тихо и теперь все слушали неожиданный диалог.

Краснов прищурился и положил свою тяжёлую руку на плечо юноши и сказал ему на ухо:

- Говоришь с неба? Кто это был?

- Я не знаю, какой-то черный шар, спустился с неба, затем ослепил меня, а когда я очухался, то моего товарища Ромы уже не было, они забрали его!

В отличии от Сергея Краснова, Роман чуть ли не кричал. Ужас в его глазах дал понять майору, что тот не врет.

В разговор вмешался Тревор:

- Это неплохая возможность показать нашим гражданам в США, как работает советская милиция! Давайте сделаем это, и озаглавим: «Доблестная советская милиция обезвреживает опасных преступников в Диксоне»! – Брэдли провел рукой в воздухе, словно выдавливая заголовок.

Секретарь расплылся в улыбке, а советский корреспондент стоял, раскрыв рот.

Краснов не доверял никому, кто здесь присутствовал и чувствовал, что Виталий не врёт. За годы службы при комитете безопасности он много раз видел, как разведка изобретает новые методы обезвреживания людей. Но чтобы такое – это уж слишком. Хотя он слабо верил в свою теорию, все же слова журналиста показались ему разумными. Поймать какого-нибудь бродягу, доказать, что это он похитил пацана – и все, медаль уже в кармане. А репортёры помогут ему в этом.

- Да у нас с роду никого не похищали в Диксоне! Такая чушь, - начал секретарь, который не желал, чтобы руководство нагрянуло в Красноярский край с проверкой.

- Как у вас говорится по-русски? Раз на раз не приходится! – твердо ответил американец.

- Да, сделаем это, показывай дорогу, - сказал майор.

Через два часа все были на месте. Поисковая группа из двух человек с собакой, Виталий, Краснов, Тревор, корреспондент с «ФЭДом», секретарь, пара рядовых и шофер грузовика.

- Ну ты даёшь! Столько на велосипеде проехал, малец! Никак метишь в олимпийские чемпионы? – удивился секретарь.

Ему никто ничего не ответил. Виталий показал, как всё произошло, показал на часы и на велосипед, рассказал, на каком расстоянии все случилось. И чем дольше рассказывал молодой парень об происшествии, тем больше Краснов и окружающие понимали, что тут было действительно что-то необъяснимое. Собака не смогла взять след ни от часов Романа, ни от его искорёженного велосипеда. Тревором и его русским коллегой были сделаны подробные фотографии. Краснов решил, что этим должен заниматься специальный отдел КГБ, и что это дело нужно строго засекретить. Вечером он позвонит в Москву и составит подробный письменный рапорт. А после окончания работы комиссии, он придумает версию для американца и «Советской России». В лучшем случае придется сделать только это.

Краснов отвёл от подальше секретаря.

- Плёнку, которую отсняли эти двое – изъять и упаковать до приезда особой комиссии, никому ни слова. Репортёров держите под присмотром, особенно американца. Я ему сильно не доверяю. Не хватало нам того, что он напишет о «русских военных которые испытывают секретные технологии на местных жителях». Вы меня поняли? Идёт холодная война, и нам не хочется, чтобы обстановка накалялась.

Секретарь молча кивнул и подозрительно посмотрел в сторону Виталия.

- А пацан? Что делать с ним?

- Пусть идет домой, я пришлю к нему докторов из Москвы, сделаем нужные справки. Остальное вас не должно касаться. Брэдли должен пробыть у нас до составления официальной версии.

- Но ведь в штатах будут недовольны тем, что мы удерживаем их репортёра!

- Посмотрим, - прошептал Сергей, глядя на вдавленные в траву часы.

Вот и всё. Вот наш дом. Гигантский голубой шар, покрытый белой пеленой облаков. Здесь жили или живут все, кто когда-либо был рождён. Все великие полководцы, врачи, философы, драматурги, учёные, врачи, художники, убийцы и тираны. Это место приютило всех. Мы сделали его своим домом или невольно стали его жителями. Все великие события случались здесь, все великие войны прошли тут, все значимые открытия. Все, что связано со всеми из нас – происходило именно здесь. И сейчас, Земля, дом человечества, постепенно удалялась все дальше и дальше в окне иллюминатора.

Роман наблюдал за планетой, не отрывая глаз, пока она не превратилась в едва различимую звездочку в великой черной пустоте. Хотя пустота не была пустой. Перед глазами проплывали туманности и созвездия, пролетали астероиды и кометы, космос пестрил миллионами красок. Кто бы мог подумать, что такое холодное, агрессивное пространство может быть настолько красивым. Воистину, великой красотой может быть только недосягаемая.

На борту «сферы», как прозвал ее Бегичев, было много людей. Все они, как и он, попали сюда случайно. Все с разных стран, разных континентов. Но все теперь говорили на одном языке. Это получалось само собой. Словно этот язык Роман знал всегда, с самого рождения. Все казалось новым и невероятным, но в то же время воспринималось спокойно.

Пришельцы называли себя народом Птоленей, их родной дом был расположен в созвездии, которое не видно с Земли. У них не было родной планеты – она погибла в результате увеличения материнской звёзды. К сожалению, технологии, которыми они могли спасти свою колыбель, были открыты намного позднее. Суть этих технологий сводилась к тому, что масса звёзды контролировалась специальным искусственным спутником, постепенно выкачивающим солнечное вещество из недр. Оно перерабатывалось в очень мощное топливо. Сами они выглядели, как высокие гуманоиды с развитым телосложением. Их кожа была алебастрового цвета, а глаза были глубоко посажены в череп, по форме напоминающий человеческий, но более вытянутый и массивный. Однако, они не обладали волосяным покровом на теле или голове. Вместо этого через их кожу пробивались костяные наросты, которые люди могли интерпретировать, как волосы. Наросты были разного цвета: от чёрного и коричневого, до белого или бежевого. Глаза тоже отличались по цвету. У них не было радужки глаза или белка, их глаза светились как изумруд или лазурит – ещё одно отличие между представителями Птоленей. Природа разнообразна в своём творчестве, но женщин-гуманоидов всегда легко отличить от мужчин, благодаря меньшим пропорциям тела или строению скелета. А ещё они считали время своим богом, но у них не было никаких обрядов, атрибутики или учений. Они просто знали, что время – самая непостижимая мощная и точная вещь.

Целью прилёта Птоленей на Землю – было возрождение человеческой расы. Спустя некоторое время Роман узнал, что люди существовали ещё за долго до появления Птоленей. Человечество родилось совершенно в неизвестном месте, где-то на краю вселенной в маленькой системе с тремя солнцами, которой уже давно нет. Хроники Птоленей утверждают, что в человеческом обществе произошел раскол: технологии позволили создать коллективный разум, который позволил бы развиваться человеческой расе в стократ быстрее. Но не все хотели такой жизни. В хрониках было сказано, что люди в большинстве своем всегда были непокорными, алчными и жадными. Но единственная отличительная черта, которая всегда удивляла представителей других видов – склонность к самоуничтожению.

Коллективный разум оказался лишь пустой метафорой. На деле миллиарды человек подчинялись сотням других людей, элите общества. Идея была в общем развитии, которая пророчила небывалый рассвет человеческой империи. Но всё оказалось кошмаром – коллективный разум был коллективным рабством, где у одного процента общества был контроль над всеми остальными. Те, кто с самого начала отказывался подчиняться и слиться с машиной мысли, подверглись преследованиям и убийствам. Небольшой группе противостояния удалось отправить сотни одноместных капсул с выращенными людскими клонами в открытый космос перед неизбежным порабощением. Пунктом назначения капсул была формирующаяся планета в маленькой системе Млечного пути. Она имела большие шансы быть в зоне обитаемости. Спустя долгие сотни тысяч лет, капсулы прибыли на Землю. Клоны людей ничего не умели, ничего не знали и ничего не помнили. Это были взрослые особи людей, естественно опирающиеся на инстинкт. Но их разум быстро развивался, и через десятки тысяч лет они вытеснили неандертальцев со всех территорий, постепенно истребляя их и отвоевывая ресурсы. Таких людей земная история зовёт кроманьонцами. Неандерталец оказался вымирающим видом.

Пока на Земле кроманьонец создавал новый немыслимый поворот истории, далеко-далеко в бесконечном пространстве их предки почти вымерли. От них осталась лишь маленькая группка, перебравшаяся на одну из лун в соседней системе. В Птоленейских хрониках господствовала теория о том, что в результате диверсии коллективный разум быстро деградировал, и Машина мысли потерпела крах, затем вовсе была уничтожена. Люди, теряющие связь со своим ментором – постепенно умирали. Жертв было настолько много, что человеческий вид оказался на грани вымирания. Бежавшая из родной системы группа – состояла из выживших менторов. Такова краткая хроника.

На вопрос о том, для чего Птоленей собирают данные землян – они дружно отвечали: «У всех должен быть второй шанс». Всё было предельно понятно. В космическом пространстве формировалось содружество из межгалактических союзов, содержащих разумные виды с разных планет, которые технологически готовы были представить свою расу в содружестве. Так как Птоленей занимались изучением человеческого вида, то в далёком будущем именно им предстояло первыми открыто вступить в контакт со всеми жителями земли. Это был союз в долгосрочной перспективе. Союз с потомками когда-то исчезнувших Древних людей.

Годы шли. Роман и другие обитатели «сферы» были там и видели то, что не мог представить ни один человек на Земле. В течение всего времени пребывания на борту сферы, Роман часто задавался вопросом: стоило ли покидать дом навсегда в обмен на всё это? В обмен на то, что известно всем за пределами Земли? Он часто успокаивал себя мыслью о своём вкладе в будущее всего человечества. Что изучение его мозга, его воспоминаний, его кругозора и психики – действительно поможет Птоленей в будущем подружиться с землянами.

Трудно осознавать, что пока на родной планете происходит абсолютная бессмыслица в виде войн, разделений на классы, на высших и низших людей – во вселенной формируется межгалактический союз. Звучит так, будто люди – это свиньи, брошенные в загон.

Очень часто Бегичева посещала мысль о том, что человек – это вид, у которого обязательно должен быть пастух. Взять хотя бы историю о коллективном разуме, вспомнить о том, что на Земле есть вожди и есть президенты, что мировые события случаются не сами собой, а по воле одного человека, за которым идут миллионы. Миллионы, готовые умирать и сражаться. Человек без пастыря умирает.

Так прошло сорок лет. Роману было уже под семьдесят. Если бы его сейчас отправили на Землю, то он бы перевернул тамошний мир с ног на голову и за десять лет преобразил всё вокруг, рассказав о том, как решить конкретные технологические проблемы. На «сфере» нельзя было иметь детей. Таковы были правила. Роман не был одинок, у него была женщина и она была стара, как и он. Он часто называл её Хизаль, хотя её имя было Хейзел. Родом Хизаль из Кейптауна в ЮАР. Красивая метиска с большими зелёными глазами.

Они часто оба тосковали по дому, но ничего не могли с этим поделать. Временами им казалось, будто они узники космической тюрьмы, попавшие сюда из-за кабального договора, подписанного в неведении. Они не были в солнечной системе с моментам прилета сферы.

Однажды Роман сказал Хейзел, что у него есть подарок для неё на День рождения. Он сказал, что договорился с лидером экипажа Птоленей, и им покажут землю. Когда час представления наступил, они собрались на мостике и надели специальные линзы, чтобы издалека взглянуть на голубой шар ибо приближаться ближе было нельзя. Планета показалась перед глазами, но что-то было не так. Водная часть выглядела серой, а суша будто полностью покрылась песками, лишь морозные полюсы остались неизменны.

И тут Романа осенило: почти пятьдесят лет сфера путешествовала по вселенной, направляясь от одной системы в другую с околосветовой скоростью. Чем быстрее движется объект – тем медленнее течёт для него время.

- Сколько времени прошло? – спросил он.

- Три тысячи лет.

Хизаль давно смирилась к тому, что она так и не попрощается со своими родными. Всех, кого знали они оба – уже давно поглотила история. Но более непонятным для них был тот факт, что они могли упустить из виду такое простое правило.

- Но что стало с Землёй, - спросила она?

- Ядерная катастрофа, - звучал голос в голове, - после того, как Роман улетел, между державами вспыхнул новый конфликт из-за Тревора Брэдли, которого удерживали в Диксоне. Оставшаяся часть людей живёт в Индокитае и Сибири.

- Брэдли? Это тот самый репортёр из Штатов?! – недоумённо воскликнул Бегичев.

Ответом было молчание. Роман упал на колени. Всё это казалось ему слишком глупым и нереальным, что на самом деле он просто заснул на берегу озера с удочкой.

- Это просто идиотизм! Как вы могли допустить такое? – прокричала Хейзел.

Роман тяжело дышал. Ему казалось, будто его старое сердце сейчас лопнет. Это всё слишком глупо, по-детски наиграно, слишком примитивно и неправильно.

- Я не могу жить с мыслью о том, что из-за меня погибли люди.

- Они погибли не из-за тебя, а по своей человеческой природе, - снова раздался голос в голове.

- Знаете что, чем дальше идет прогресс – тем меньше мораль ставится выше всего. Называйте это, как хотите, естественным отбором или чем-то ещё, но вы заставили меня тогда сделать этот выбор. Ведь я тогда перестал бояться, правда, я хотел убежать от вас – часы не давали, прилипли к земле от вашего чёртового обратного магнита! Затем вы запустили пси-атаку! Страх сменился упоением. Теперь я понимаю. Вы с самого начала это всё задумали: уничтожить человечество, выбрав козла отпущения! И это на День рождения моей женщины, ублюдки!

В голове у Хизаль прозвучал голос.

- Потеря разума совершенно не нужна на борту. Он очень ценный представитель вида.

- Что ж, вы сами в этом виноваты. Я предупреждала вас, что он сойдёт с ума, если узнает об этом, но вы решили рискнуть.

- Человеческая мораль не поддаётся объяснению, тогда мы не будем больше его насильно удерживать здесь. Хейзел, здесь ваши пути расходятся.

- Здесь расходятся все наши пути, верните меня тоже.

Роман сидел на полу и пялился на Хейзел. Он не знал, что сказать. Ему казалось, что он умер.

- Мы возвращаем вас на ваши отправные точки. Вы не будете ничего помнить, ни до и ни после того, как вы оказались здесь. Ваш возраст будет таким же, как сейчас. Закройте глаза, вы отправляетесь домой.

К Хизаль и Роману медленно подошли два Птоленей и надели по браслету.

- Я найду тебя, как мы окажемся дома, Рома, - сказала Хейзел.

Роман потерялся в пространстве. Всё было ложью. Ложь. Ложь. Ложь.

Вспышка.

Неделя в Диксоне прошла как нельзя лучше. Брэдли наконец-таки отведал борщ, он ему очень понравился, а вот кисель не очень. Селёдку под шубой он не успел попробовать, и оставил её до следующей командировки в Россию. Он долго учил русский студенческие годы и был крайне доволен собой, речь давалась ему легко. Он решил, что обязательно вернётся в Диксон. Кроме того, материал о жизни и быту советских граждан на севере оказался разбавлен потрясающими событиями.

На следующий день после прибытия Тревора домой, вышел свежий выпуск новой газеты «Вашингтон пост», в котором была крупная статья об культурном обмене двух держав. В статье было много фотографий со сносками. Вот Краснов предлагает Брэдли кисель, а вот местный школьник стоит в отцовской кепке – она слишком большая для его головы и неуклюже свисает козырьком на нос. На следующих других фотографиях были изображены небольшие улочки Диксона, рабочие, агитационные плакаты и заводские станки. На одной из фотографий можно было заметить даже секретаря обкома, выглядывающего из-за плеча Краснова.

В этом же выпуске была опубликована ещё одна, уже небольшая статья за авторством Брэдли. В ней было сказано, что во время пребывания американского корреспондента в Диксоне произошел очень странный случай. На берегу одного из местных озер, от удара молнии молодой парень потерял память и мгновенно постарел до пожилого возраста.

Примечательно, что в тех краях раньше никогда не было видно молний. Учёные обязательно проявят к этому интерес.