Сломай ногу, спаси собаку, сдохни сам

Автор:
Анна Минаева
Сломай ногу, спаси собаку, сдохни сам
Работа № 331
  • Опубликовано на Дзен

– Память заполнена выше нормы. Вы пропустили дату коллапции. Несколько раз. У нас только один выход, – грубый механический голос выносил вердикт созданию, лежащему перед ним на узкой платформе.

Тихо попискивали приборы, ровным белым светом горели потолочные пластины. А я не хотел слышать слова, складывающиеся в понятную речь.

– Последний бекап был создан настолько давно, что система его восприняла, как устаревший файл. Считаю, что смогу подобрать чистый, для этой модели. Но это займет больше времени.

Бок приятеля приподнимался, симулируя дыхание. Дисплей, на котором обычно отображались пиксельные глаза, сейчас был полностью черным. Даже куцый хвост из белого сплава грустно повис, будто бы слова роботехника повлияли на эмоциональную шкалу.

Баг – робопёс, верный друг, поддерживающий меня на протяжении нескольких коллапций. Считают, что роботы заводят "животных" по инерции, повторяя поведение людей, но не стремясь вливать в них ценные дефицитные эмоции. Но так вышло, что Баг стал моей эмоцией: экспериментальная модель, доставшаяся мне еще щенком. Робот, способный расти и обучаться. Он был свидетелем становления, выбора профессии и поиска хобби — трех самых важных этапов на пути робота поколения-XXIII. Профессор Липдок говорил, что это называется дружбой. И я не видел причин не верить единственному человеку, которого мне довелось повидать. Человеком, создавшим меня.

Баг являлся представителем уже устаревшей версии роботов, что походили на настоящих животных. С одной лишь разницей – длительность цикла функционирования колоссально увеличилась.

В последние полгода Баг частенько подвисал: не сразу выполнял команды, а если выполнял, то неверно. Да и все больше проводил времени на панели заряда. Я и подумать не мог, что это последствия переполнения чипа памяти. Теперь воспоминания невозможно сжать или перенести на чистый чип. Об этом мне сообщил специалист уже через мгновение.

– Я заменю память, – открывая одну из панелей в стене, проговорил роботехник. – Вам придется обучить вашего питомца всему заново. Это может занять слишком много времени, логичнее приобрести новую модель.

– Нет. Меняйте чип. Я найду время, – я зацепился за возможность сохранить другу жизнь, как не каждый разваливающийся робот цепляется за возможность посетить мастера по металлу.

Линзы специалиста блеснули сочувствием.

Странно, мне казалось, что работники в этой сфере ставят шкалу эмоций на минимум, дабы не сжечь чип незапрограммированными ощущениями.

Мне оставалось только дождаться пока процедура будет выполнена, а после забрать своего питомца и выйти на улицу. На парковке меня ждала капсула, приветственно мигнула фарами, едва я к ней приблизился.

Положив Бага на сидение, я умостился рядом. Панель управления замигала тысячью огоньков. Бросив еще один взгляд на пса, почувствовал, как эмоциональная шкала поднимается к критической отметке. Именно это называют болью? Если люди испытывают нечто подобное, немудрено, что многих из них поместили в криогенные капсулы. И серьезный экологический кризис тут совершенно ни при чем. А ведь есть роботы, запрограммированные на более чувствительные эмоциональные шкалы – художники, писатели, музыканты… Каково им?

И что делать мне?

Если я не способен вернуть Багу память, смогу ли заново привязать к себе? И чего мне это будет стоить?

От бессилия и собственных чувств, я резко опустил руки-манипуляторы на панель и погасил окуляры. Капсула плавно оторвалась от земли и, готовая к старту, повисла в воздухе. Протяжный писк вырвал из погружения в собственную программу.

На дисплее высветилось:

«Пункт назначения сектор NN-3. Подтвердите выбранный маршрут».

Я увеличил спутниковую фотографию. Человеческое жилище устарелого типа: одноэтажное строение с деревянными стенами, небольшие стеклянные окна и солнечные батареи на покатой крыше. В это место мы со студентами отправлялись на экскурсию для изучения среды обитания человека с целью последующего улучшения уровня комфорта.

Точно! Моя утилита обязывала сохранять все данные о локациях, где я когда-либо бывал. Не долго вычисляя, я подтвердил место назначения. Капсула вновь плавно дернулась, настраиваясь на маршрут.

За полупрозрачной стенкой проплывал город. Царапающие небо строения, блестящие от чистоты дороги и круглые летающие приборы, измеряющие уровень загрязнения воздуха – все это не вызывало прежнего радостного возбуждения. Тихо жужжащий процессор Бага беспокоил – хотя роботехник сказал, что перезагрузка неизбежна.

«Заряд личной батареи ниже двадцати процентов» – перед окулярами вспыхнуло оповещение. Оно и стало спасением от лишнего анализа. Нажав на пункт заряда и поймав соединение с капсулой, я откинулся на спинку сидения и погасил окуляры. На внутреннем экране запрыгали цифры, сплетающиеся в стройные ряды и столбцы. Я погрузился в темную нейросеть, давая процессору охладиться, а батареям подзарядиться…

«Уровень заряда составляет сто процентов», – с готовностью известил механический голос.

А на дисплее вспыхнуло сообщение о том, что капсула прибыла в место назначения. С тихим шорохом открылась дверь, Баг недовольно заворочался на сидении, издавая глухие механические звуки. Я выбрался из капсулы первым, ступил на землю, поросшую травой, и замер, осматриваясь.

Ничего не изменилось с моего последнего визита сюда: вечнозеленые деревья, возвышающиеся над ними серые горы и скрытый в кустах невысокий деревянный дом с покосившейся от времени крышей. Чинить ее было строго запрещено, ведь это бы нарушило первозданный естественный вид, в котором здание оставили люди.

Тут, вдалеке от города, я надеялся на то, что мы с Багом сможем восстановить связь, наполнить его память новыми воспоминаниями и просто побыть вместе.

Внутри нетронутыми было несколько комнат, одну из них переоборудовали около десяти лет назад в станцию подзарядки. Именно туда направился я первым делом. Нужно было проверить генераторы и состояние приборов. Не хотелось возвращаться к капсуле за подзарядкой. Но исключать этот вариант раньше времени не стоило.

Осмотр показал, что часть приборов покрылась пылью, но с собой был баллончик со сжатым воздухом. Уборка заняла от силы несколько минут.

Все утро мы провели вместе с Багом. Я заново обучал его командам: «сидеть», «лежать», «голос», следом перешли к более сложным – наподобие поиска предмета. Дрессировке Баг поддавался охотно, чувствовалось влияние почти пустого чипа, готового обрабатывать информацию. Но каждый раз, когда у пса что-то не получалось, моя шкала эмоций опускалась к критической точке, отдаваясь где-то внутри глухим скрежетом.

Стены давили, потому отдав Багу команду «следовать», я направился на улицу.

– Баг, бегом, – я вновь отдал команду, и пес, смешно перебирая короткими лапами, направился вперед по узкой тропинке, ведущей вглубь хвойного леса.

Я, выставив на внутренней панели управлении скорость выше, двинулся за ним. Мышцы из эластичных полимеров налились электрическими импульсами.

Мы не успели и ста метров пробежать, как датчик засек движение сбоку. Пару сотых секунды, и микрофон уловил глухое падение, а следом и сдержанный всхлип. Я остановился и свернул с проторенной тропы вглубь леса. Сделал пару шагов, как столкнулся с препятствием.

Замер, ощущая, как задергалась шкала эмоций. Вверх-вниз-и снова к критической отметке.

Человеческий ребенок! Мальчик!.. Но что он тут забыл?!

Увидев меня, он испуганно вжался в ствол дерева, по-видимому, пытаясь мимикрировать под окружающую среду. Опухшая нога с выпирающей костью безвольно заволочилась следом. Закрытый перелом?

– Что ты тут делаешь? – спросил я, подходя поближе. Надо помочь ему зафиксировать конечность, а после доставить в пункт криогенной заморозки.

– Я… – неловко пробормотал мальчик сдавленным голосом. Было заметно, что ему хотелось разрыдаться, но не позволял страх. И я его пугал – это тоже видно.

– Я не причиню тебе вреда, – произнес тихо, делая еще шаг вперед. – Ты повредил ногу?

Он молчал, испуганные глаза налились слезами. Подбежал Баг и, весело виляя хвостом, направился к мальчику.

– Баг! Назад! – окликнул пса, порываясь схватить его за стальной ошейник, но тот увернулся.

Радостно виляя хвостом, он оббегал замершего от испуга мальчика. Радостно лаял и пытался забраться человеку на руки.

– Он не обидит тебя, – добавил я. – Позволь мне тебе помочь. Как тебя зовут?

– Макс, – внезапно произнес он. Едва слышно, но твердо.

– Макс, – кивнул я. – Имя настоящего мужчины! И ведь мужчины не должны расстраиваться из-за неудачных падений и просто обязаны с достоинством принимать помощь, если нуждаются в ней. Верно?

– Верно, – с сомнением протянул Макс.

– У тебя есть родители? Давай я провожу тебя к ним? – осторожно поинтересовался я.

– Нет! – вновь испуганный возглас, но затем чуть тише мальчик добавил: – Не надо.

– Но у меня нет никаких медикаментов для того, чтобы тебе помочь. А они смогут перевязать твою ногу, дать обезболивающего, – я старался говорить спокойно и уверенно. – Я обещаю, что не причиню ни тебе, ни твоим близким никакого вреда. Ты ведь знаешь, что роботы не могут обманывать людей?

– Но… – протянул Макс, пытаясь приподняться. Нога вновь неловко заволоклась по земле, и мальчик всхлипнул от боли.

– Забирайся, – я с готовностью присел перед ним, выставив вперед манипуляторы. Носящийся вокруг Баг едва ли не зарычал на меня – псу почему-то не понравилось, что я подошел к Максу так близко. Подавив влияние шкалы эмоций, я еще раз кивнул на свои конечности. – Я донесу тебя, куда нужно. А там уже решишь.

С сомнением он посмотрел на свою ногу, бросил взгляд на меня, и снова на ногу. Собрался с мыслями – на его лице отражалась глубокие размышления, он никак не мог решиться – и все же позволил мне взять его на руки.

– Пока прямо, – прошептал он прямо мне на ухо со встроенным микрофоном.

Мы шли около получаса. Я пытался рассказывать мальчику забавные истории, и пару раз даже удалось добиться его тихих смешков. Под конец пути он почти расслабился и перестал испуганно озираться на каждый шорох. Я задумался: а что, если родители мальчика тоже испугаются при виде меня? Как им объяснить, что я пришел с миром? Стоит ли спрашивать о том, почему они бежали от криогенной заморозки?

Впереди виднелся черный лаз, вход в пещеру. По правую сторону от него высился огромный серый булыжник, порода отливала металлическим блеском.

– Туда, – Макс бросил на меня неуверенный взгляд, но у него не было другого выхода. Сам по камням он взобраться не мог при всем желании.

Баг залился механическим лаем, словно пытался приободрить напуганного и растерянного ребенка.

Посчитать только! Человек! Тут!

– Ты ведь точно не причинишь нам вреда?

– Если бы я хотел причинить вред, то сделал бы это еще в лесу, – проговорил я, посчитав, что это прозвучало довольно убедительно.

Хотя я на самом деле не находил в своей программе подсказок о том, каким именно тоном нужно разговаривать с людьми. Почему-то с профессором Липдоком подобные запросы у меня не возникали. А теперь…

– Налево, – почти сразу же проговори Макс, стоило мне ступить под каменный свод. – Потом направо. А потом ты поймешь.

Пойму? Не знаю. Вряд ли я пойму, что в такой глуши забыл человеческий ребенок, да еще и с семьей. Надо доставить его людям, убедиться в том, что с Максом все будет хорошо, а потом доложить о своей находке.

Парень оказался прав. Рассеивая фонарями, встроенными в линзы, кромешную тьму, я вышел в нужный каменный коридор. Теперь дорогу освещали небольшие, но довольно мощные светильники, вбитые в ровные каменные стены. Они отливали таким же металлическим блеском, как и булыжник у входа. Явно какой-то особый материал. Надо бы взять образец. Не удивлюсь, если именно он блокировал наши поисковые сигналы биологических форм жизни.

Дорога, освещенная жидким желтым светом, вела нас вглубь пещеры. Макс время от времени дергался в моих руках. Видимо, беспокоила нога.

А потом свет стал ярче, микрофоны уловили голоса впереди. Люди. Я нашел семью Макса.

– Туда, – подтвердил парень. – Нам туда. Мы почти пришли.

Туннель расширился, превратился огромную светлую пещеру. Вдоль стен тянулись металлические столы, в центре горел большой костер. На проржавевших столешницах лежали целые и нарезанные фрукты и овощи, разделанное мясо.

– Макс?! – одна из женщин в сером залатанном платье отделилась от остальных. – Это правда ты?

– Мама! – мальчишка в моих руках дернулся.

– Кто это? Это он сделал это с тобой? – в руках женщины появился огромный тесак. – Отпусти его, монстр!

– Нет, мама! Он спас меня! – Макс постучал по моему плечевому креплению. – Опусти меня, пожалуйста.

Я смотрел на посеревшие от нехватки солнечного света лица женщин, отмечал насколько небольшие и скукоженные плоды они превращали в блюда для себя и своих детей. Аккуратно поставив Макса на здоровую ногу, поддержал его, не позволив упасть.

– Что с тобой случилось? – его мать уже стояла рядом, с опаской косилась на меня и не выпускала из рук нож.

– Я упал с дерева. Этот робот меня нашел и привел сюда.

– Слава богу, – воскликнула она, уже обнимая Макса. – Надо показать тебя доктору.

Не обращая внимания на мое присутствие, эта хрупкая с виду женщина, подхватила ребенка на руки и поспешила в противоположную от меня сторону. Баг сорвался с места, с тихим лаем кинулся за мальчишкой.

Я видел только, как расступились женщины, пропуская робопса. Никто не посмел встать на его пути. Но мне не так повезло.

– Роботы отсюда выходят только по частям, – холодно проговорила одна из женщин. – Если не хочешь превратиться в них прямо сейчас, не делай резких движений и медленно следуй за нами. Ты спас Макса, возможно, мы придумаем способ, как быстро тебя обезвредить.

– Почему вы все не в криогенных камерах? – перебил я ее. – Это ведь место для людей. Вам нельзя так просто находиться в мире. Это небезопасно.

– Тупая машина, – сплюнула невысокая коренастая женщина. – Заткнись и иди за мной. Оповестите главу.

Я направился вслед не из-за страха, ведь шкала эмоций даже не пошатнулась. А скорее из-за интереса. Научного и простого.

Впереди шла та самая женщина, которая обещала разобрать меня на запчасти, позади плелись остальные. Словно боялись, что я решу сбежать.

Узкий коридор вывел нас из одной большой пещеры в другую. Тут светились огромные лампы под сводами, толпились люди, шептались. Переговаривались.

Завидев меня, кто-то закричал. Разобрать даже с моими чувствительными микрофонами оказалось трудно, ведь его слова потонули в громком шуме, который звуковой волной ударился от стены и покатился обратно.

Они спорили друг с другом, пытались перекричать. К мужским голосам примешивались женские. А потом...

– Здравствуй, мой дорогой друг, – позади раздался знакомый голос. Мгновенно сопоставив его с имеющейся базой в памяти, я почувствовал, как шкала эмоций скакнула вверх и тут же упала к самой нижней границе.

– Профессор Липдок? – заранее зная ответ, я обернулся.

Точно. Средний человеческий рост, тонкие седые волосы, спадающие к плечам, внимательные голубые глаза, спрятанные за прямоугольными очками с микро-детекторами… Он выглядел почти так же, как в нашу прошлую встречу. Только кожа посерела, а под глазами залегли глубокие синяки. Почему?.. Почему он не отправился на криозаморозку?!

– Верно, мой дорогой друг, – кивнул профессор Липдок. – Удивлен тебя тут увидеть, но, безусловно, рад.

Едва Липдок вышел в просторную каменную рекреацию, все остальные замолчали. Значит, он пользуется у людей почетом и уважением? Значит, к нему прислушиваются?

– Но что вы? Как?.. – логические цепочки в процессоре рушились, алгоритм никак не находил ни одного возможного ответа.

– Нам нечего бояться, – теперь профессор обратился к людям, высоко подняв руки. – У робота этого поколения сильно развита эмпатия, он умеет не только испытывать эмоции, но и сочувствовать. Я сам создавал эту модель! Он не принесет нам проблем.

– Но…

– Как…

– Что?..

Со всех сторон раздавались вопросы, которые мне никак не удавалось обработать и осознать. Словно все функции были неожиданно выведены из строя.

– Смотрю, ты ошарашен, – уже тише произнес Липдок. – Когда-то мне очень хотелось создать совершенного робота… С эмоциями, максимально близкими к человеческим, с чувствами, ощущениями…

– Когда-то? – голос вышел хриплым, словно динамики засорились пылью.

– Пойдем со мной, я тебе все покажу, – Липдок улыбнулся краешком губ. Остальным сказал: – Под мою ответственность!

Никто не стал спорить. Странно, несколькими минутами ранее они были готовы меня разобрать на детали. Впрочем, необъяснимым мне сейчас казалось все, начиная с вопроса о том, зачем все эти люди собрались тут и заканчивая Липдоком.

Профессор уверенно пошел в сторону одной из развилок, я двинулся следом.

– Сейчас мы были в общей зале, – пояснил он. – Обычно там проходят собрания и праздники, это самая большая пещера в горе.

– Почему вы собрались именно тут? – я, наконец, перезапустил процессы в головном отсеке и более четко осознавал все, что происходило вокруг.

– Эти горные породы содержат определенный металл, не пропускающий ни спутниковые сигналы, ни радиоволны. Твои технические собратья попросту не смогут нас найти.

– Но зачем вы прячетесь от них? – этот вопрос, пожалуй, интересовал меня больше всего. – Разве роботы хоть раз причинили вред человеку?

– Роботы научились думать, мой дорогой друг. Более того, осознавать себя, как что-то целостное и способное на что-либо. Тогда люди посчитали новшество совершенным созданием, способным дать фору людям и в научных открытиях, и в социальной жизни. Роботы-няньки, роботы-психологи, даже роботы-политики – все эти открытия и привели людей к вымиранию.

– Вымиранию? – переспросил я. Речь Липдока казалась мне несвязной. Как роботы вообще могли как-то помешать в человеческой жизни, ведь раньше их задача состояла в максимальном ее упрощении. А сейчас – в подготовке земли для Нового человечества.

– Мы не учли несколько параметров, – едва ли не с досадой произнес Липдок. – Если машина научится думать и обрабатывать информацию лучше человека, она может начать делать выводы. И в нашем случае выводы были не на пользу людям, ибо роботы посчитали, что именно мы негативно влияем на окружающую среду, а значит, и на самих себя… понимаешь?

– Роботы защищают людей, – эхом пробормотал я, в параллель выстраивая логическую цепочку. – То есть люди не хотят переждать экологический кризис?

– Какой экологический кризис? – усмехнулся Липдок. – Экологический кризис закончился еще лет десять назад, а вот что делать с социальным… Роботы никогда не смогут решить эту проблему, какими бы совершенными они ни были. На это способны лишь люди. Но не те, кому уготована участь всю свою жизнь провести в криокамерах. Понимаешь?

Теперь я и правда начал осознавать. Не до конца, скорее доверившись шкале эмоций, болтающейся то вверх, то вниз, на грани критических отметок. Впервые я задумался о том, что людей вокруг в последние годы становилось все меньше, а вопрос о крио-разморозке даже не поднимался, несмотря на то, что показатели экологических значений и правда были в норме. Раньше я даже не обрабатывал информацию по данному вопросу, но тут, в пещере, все процессы словно перезагрузились, и я впервые почувствовал себя… всего лишь роботом. Не профессором, преподающим другим машинам, не хозяином робопса, не членом робото-социума, а просто… машиной, способной считать алгоритмы и ощущать импульсы, считаемые эмоциями.

– Мы пришли, – заметил Липдок, кивая на застекленную дверь в новую пещеру. – Ты его спас? Макс… слишком неугомонный мальчишка. Но ты можешь убедиться в том, что с ним все хорошо.

Я глянул за стеклянную дверь. На широкой кушетке, покрытой серой тряпкой, сидел Макс, осторожно придерживающий ногу перед собой. Его мать хлопотала, то забрызгивая конечность спреями, то накладывая эластичный бинт из специальных полимеров. Рядом с мальчиком сидел Баг и радостно вилял хвостом. Кажется, привязка каким-то несознательным способом осуществилась именно на Макса, не на меня. Это заставляло шкалу спускаться ниже, посылая в головную коробку импульсы грусти.

– Теперь пойдем дальше.

Ответвление от основного коридора вело, если у меня не сбоил внутренний компас, на север. Освещение тут было скудным, но тем, кто пользовался этими путями, оно, скорее всего, было и не нужно.

– У нас очень много молодежи, – с гордостью в голосе проговорил профессор. – Но, к сожалению, мы не можем позволить им проводить много времени на свежем воздухе. Это, несомненно, плохо сказывается на растущих организмах. Единственное, что мы способны им предоставить, так это спорт. Ты слышал что-нибудь о такой игре, как футбол? Она была очень популярна несколько столетий назад.

– Сейчас у меня нет доступа к сети, – через мгновение, отозвался я.

– Тогда я лучше покажу, – со смехом в голосе отозвался Липдок.

Пещера, в которую мы вошли, оказалась залита белым искусственным светом. Каменная площадка оказалась выровнена, по краям в пол были вбиты по две железные трубы. А на самом поле находились мальчишки и девчонки разного роста и возраста. Они смеялись, кричали, пинали ногами нечто круглое и кожаное, набитое чем-то мягким.

– Цель игры забить мяч, ту круглую штуку, в ворота противника, – тихо вел меня в курс дела профессор. – Смотри, они играют как настоящие профи.

Я не знал, по каким критериям отбираются профи, потому просто смотрел на то, как с пользой для организма и эмоционального состояния дети проводят свободное время. И почему-то моя эмоциональная шкала возрастала при этом, не дергаясь вниз.

Внезапно один из пареньков с силой запулил мяч в стену, как я посчитал, чтобы не позволить игроку другой команды до него коснуться. Словно в замедленном фиксировании, я наблюдал за тем, как от стены откалывается кусок камня и летит вниз, на одного из детей. Я дернулся, несмотря на то, что понял – не успею. Огромная глыба летела на беловолосую, ничего не понимающую девочку. И меня опередили – еще один мальчишка. Он с силой ее оттолкнул, споткнулся и начал падать. Камень упал на его ногу, по пещере резким эхом прокатилась волна вздохов, а следом и крик мальчика.

Я не мог пошевелить ни одним манипулятором, казалось, что весь мой техно-организм сбоит. Человек пожертвовал собой ради другого? Как это возможно?!

– В медблок, быстро! – в ситуацию вмешался Липдок, уже стаскивающий с мальчика валун. Нога была неестественно вывернута, но вскользь просканировав ее состояние, я убедился – сломана всего в паре мест. Это легко заживет, особенно на теле ребенка.

***

Увиденное в человеческой общине поставило меня в технический ступор. Липдок отпустил меня, выразив уверенность в том, что я не совершу ошибку. А Баг, мой верный пес, отказался возвращаться в привычный мир. Он остался там, с мальчиком Максом, выбрал его хозяином. Стал ему за этот короткий промежуток времени другом и помощником.

А я… Я изменился. Не технически, нет. Во мне все так же работали механизмы, производились вычисления, посылались электрические импульсы. Изменилось что-то другое. Кажется, это называют восприятием.

Я не мог больше смотреть на мир так, как видел его до встречи с мальчиком Максом и людьми, что изо всех сил старались выжить.

И теперь, направляясь в город, к привычному существованию, я осознавал, что никогда не смогу к ней вернуться. Впереди меня будет ждать одиночество без Бага и лживость Системы.

А еще коллапции. Во время которых мои воспоминания и знания будут передаваться дальше по сети. И рано или поздно кто-то обнаружит в них упоминание о человеческой общине, на которую я наткнулся совершенно случайно.

До города оставалось не больше километра, когда я принял взвешенное и обдуманное решение. Это был только мой выбор, выбор робота поколения – XXIII. И есть только один путь, чтобы не допустить неблагоприятного выхода из алгоритма.

Капсула мягко скользила по дорогам, миновала высокие здания, несла меня вперед. Впереди уже виднелся центр крионики – белоснежное, сверкающее стеклом и металлом, здание. Именно возле него я припарковался и, откинувшись на сидение, вывел на дисплей капсулы личное меню.

«Ваша батарея заряжена на девяносто восемь процентов», – приятным женским голосом отозвалась программа.

«Спасибо. Перейти в режим управления».

«Вы уверены? Это может сбить настройки».

«Да».

«Режим управления активирован».

«Функции памяти».

«Вы уверены? Доступ к памяти позволителен только для совершения коллапции».

«Да».

«Форматировать».

«Вы уве…»

«Форматировать!»

«Форматирование памяти запущено. Это действие невозможно будет отменить».

«10...9...8...»

Вот и подошел к концу мой период жизнедеятельности.

«7...6...5...»

Надеюсь, что Баг позаботится о Максе и его семье.

«4...3...2...»

Вы были правы, профессор Липдок, самое главное для робота, это защита человека.

«1… Форматирование памяти успешно завершено».

В дорожной капсуле перед центром крионики сидел робот и смотрел прямо перед собой. Его нашли через полчаса. Чип памяти оказался пуст, процессор поврежден, а эмоциональная шкала заглючила на верхнем пределе.

Что бы тут ни произошло, но в момент случившегося робот испытывал радость.

+5
00:34
1311
00:49
все слишком просто для ГГ. предсказуемо.
11:15
Рассказ явно писал программист, сисадмин, либо какой-то другой работник IT сферы. В связи с чем тяжело читается. Присутствует юморок и легкие шероховатости в стилистике. Лично мне не зашло. Автору удачи в конкурсе.
19:58
ИМХО было немногим сложнее, чем у Айзека Азимова) А в плане сюжета, так и проще)
12:27
+1
Рассказ имеет право жить.
Не фаворит, это точно, но право на жизнь имеет.
Из минусов нужно отметить слишком много специальных терминов. Нодо продумать замену их человеческими словами.
Сюжет простой, финал предсказуем.
Есть только один вопрос — на какой программе робот?
Винда? Ли́нукс? Или ДОС? Ну не Мак же он в конце концов?)?)))))
16:01
+1
Итак, три закона роботехники.
1. Исполнен.
2. Нет.Человек дает лишь ознакомительные и рекомендательные вводные. Робот анализирует и делает выводы сам.
3. И да, и нет. Выбор делает робот на основании уникальных качеств, которыми его наделил человек.
Почему робот-щенок выбрал хозяином человека? С пустым чипом, заполненным лишь элементарщиной. На том основании, что дело происходило в местах обитания человека? Вопрос. Мальчик не сделал ничего, чтобы стать хозяином.
Футбол. Снова сломанная нога. Фу.
Холодный текст. Понятно, что транслируется через электронику робота, но тогда нужно основательно почистить чипы от человеческих словечек и терминов.
В общем, автор поставил и наступил на грабли прямо в названии. А интригу помариновать не удосужился.
Средний балл.
16:10
Из большой любви к трем законам)
Три закона робототехники не панацея) сам Азимов построил сюжеты про роботов утренней зари на нарушении этих законов.
Это не к рассказу и не к вашему комментарию. Просто люблю роботов))
16:18
Так в тексте, по моему сугубому мнению, все три закона присутствуют-таки. Просто критериев для оценки я, к сожалению, нашел мало. Потому и обратился к классику.
11:50
Когда робот вообще (вот именно ВООБЩЕ) ничем не отличается от человека в эмоциональном плане, то это уже не робот. А просто человек. Единственно, что с новомодным приложением, которое измеряет уровень эмоций.
Отдельно удивляет то, насколько в рассказе про робота отсутствует логика в принципе. И в действиях робота, и в действиях людей. Секретное поселение, но мальчик из него почему-то шляется, где хочет. Профессор рискует всеми, но отпускает робота будучи уверен, что тот поступит правильно (какое-то опасное самодурство). Робот потрясен, что человек спас человека (в его базе данных вообще никаких сведений о людях нет?).
людей вокруг в последние годы становилось все меньше

их партиями что ли замораживали? а они, как овечки, ждали своего часа отправиться в криокамеры?
В общем, что я жду в рассказе про роботов — безупречную логику и рациональность. Пусть в конце она будет нарушена, но в начале и середине точно должна быть.
21:41
Обожаю роботов и все что с ними связано.
Немного не согласен с соответствием названием рассказа и сюжетом.
Сломай ногу — Есть.
Спаси собаку — не увидел. То есть вроде ей не угрожает опасность.
Сдохни сам — нуууу 50/50. Как бы робот в принципе не живой и умереть не может. Он может сломаться. Хотя конечно, если считать форматирование памяти смертью личности, то тогда да. Причем Сдохни сам приобретает более глубокий смысл, ведь робот действительно сам запустил процесс очистки.

Рассказ простой, но в этом его прелесть. Короткий — тоже плюс. Про роботов — ++++++.
22:02
Начну, пожалуй, с конца. Финал рассказа не удивил. То есть на моменте, когда робот встретил мальчика, уже было понятно, чем история приблизительно может закончиться. Минус ли это? Сомневаюсь. Как говорится, все уже написано до нас. И любая идея упирается в подачу.
Повествование от лица робота мне понравилось. И даже наличие терминов и специальных словечек не смущало. Скорее, служило дополнительным напоминанием, что смотрим мы на происходящее глазами не человека — робота. Имя пса вызвало улыбку. Вроде мелочь, а хорошо)
По итогу скажу, что рассказ крепенький, цельный. Читать было приятно. Автору спасибо и дальнейших успехов!
20:23
Но так вышло, что Баг стал моей эмоцией это как понять?
ЧеловекомА, создавшимЕГО меня.
цепляется за возможность посетить мастера по металлу. мастер по металлу — слесарь?
устарелого типа устаревшего
крепкий рассказ, хотя и ничего нового
4
sue
00:52
Хороший рассказ. Хотя предугадывался сюжетный поворот, что люди куда-то делись. Робот и его собачка были слишком милыми.
Загрузка...
Alisabet Argent

Достойные внимания