Владимир Чернявский

Новая жизнь

Новая жизнь
Работа № 336

Профессор Чэнь сидел в своём кресле. Вокруг него собрались в день его рождения самые близкие люди; ему исполнилось девяносто. Рядом с ним сидела маленькая, неприметная женщина – его ровесница. Её звали Ли Лу. Она повернулась к нему и сказала: «Поднимем бокалы за здоровье этого человека, уникального в своём роде! Он единственный современный исследователь древней цивилизации Чжоу; он словно показал нам диковинный, но всеми забытый сад, с которого он снял завесу времени! Он единственный, кто владеет языком той исчезнувшей цивилизации! Живи он во времена Лао-цзы, ему тут же была бы присвоена высшая научная степень – цзиньши!»

Все собравшиеся за столом улыбнулись, оценив комплимент этой редкой в их доме гостьи. Но тут Ли Лу добавила неожиданно: «Конечно, не совсем правильно говорить об этом сейчас…но, Сяо Мин, я любила тебя с двадцати лет и люблю до сих пор. Теперь твои дети уже сами давно родители…Я знаю, вы очень удивитесь, но мы с вашим отцом, дедом и прадедом встречались шестьдесят лет тайно от вас и от его жены! Я лишь изредка появлялась в вашем доме, и вы и предположить не могли…Теперь Тянься умерла, и я ни в коем случае не радуюсь; просто, будь она жива, я бы так и не решилась, Сяо Мин, рассказать твоим детям и внукам об этом. Я любила тебя, и ты это знал…А ты – ты всё ещё любишь меня?»

На глазах профессора блеснули слёзы. Очень боясь признаться в этом при родных детях и внуках, которые были уверены, что он всю жизнь был предан только их маме и бабушке, он неохотно ответил: «Люблю». Ли спросила: «Скажи, а вернись мы теперь в молодые годы, ты изменил бы что-то? Или оставил бы всё как было?»

Чэнь задумался. «Прожив жизнь, люди на склоне лет часто говорят, что прожили бы её иначе – более благоразумно, – рассуждал он, – но они говорят так, потому что всё уже позади, у них нет былого азарта, желания рисковать; теперь, когда вся жизнь позади, они понимают, что выбор самого заманчивого пути не всегда приводит к счастью, и лучше было бы идти по жизни всем известной, скучной, но проторенной дорогой, чтобы не остаться в старости у разбитого корыта. Жизненный опыт даёт человеку рассудительность, и лишь с годами он становится способен в чём-то изменить, а то и беспощадно переломить себя, чтобы приспособиться к этой жизни, ведь, чтобы чего-то в ней достичь, нужно соответствовать стандартам и быть таким, каким быть правильно; это самый короткий путь. Но если дать человеку второй шанс, а именно возвратить его в молодость и сделать таким же дерзким, вдохновенным мечтателем, каким он был тогда, человек вновь почувствует: впереди – жизнь, почти что бесконечная (ведь это так, когда тебе двадцать), и поэтому можно позволить себе рискнуть – быть самим собой, даже если ты натура «неправильная»; ведь даже если тебя не примут другие люди и твои смелые мечты пойдут прахом, ещё не поздно начать писать новую страницу жизни. Великий поэт Цао Чжи скитался всю жизнь, потому что брат-император ненавидел его за талант и отправлял в ссылки. Вы думаете, вернись он на склоне лет в юные годы, зная, какая горькая судьба ждёт его, если он раскроет себя в полной мере, он бы отказался от заложенного в нём потенциала? Нет! Он читал бы свои стихи другим, надеясь на их понимание, но нет вероятности, что среди них не нашёлся бы такой же завистливый человек, как его брат, и не сделал бы ему зла. В нём пробудилось бы юное чувство того, что ему ещё предстоит сотворить много прекрасного, и он наслаждался бы каждым мигом, ведь впереди такая длинная жизнь…он думал бы о судьбе своих стихов, но не о том, как он умрёт – в богатстве или в бедности. Именно такое отношение к жизни свойственно юности. Жизнь дана нам один раз, и мы проживаем её первую треть в согласии с нашим внутренним «я». В юности мы ещё не можем изменить себя, потому что ещё не совершали ошибок и не сталкивались с отторжением другими чего-то, свойственного нам. Но, повзрослев, человек начинает «работать над собой», чтобы притереться к стандартам этой жизни; но кому-то приходится зарабатывать усилиями ум, который не дан от рождения, а кому-то – наоборот: упрощать, ломать себя. Но в начале нашего пути мы именно такие, какими родились; у нас ещё мало негативного опыта, который бы заставил нас ломать свою натуру. В этом и есть прелесть, неповторимость юности. Ведь если бы Цао Чжи заранее знал бы свою горькую судьбу и думал о ней, мы не узнали бы ни «Стихов за семь шагов», ни поэмы о фее реки Ло. Он выполнил своё предназначение. А что касается меня…то я жил чувством долга. Тянься, ваша мама и бабушка, любила меня. Вы были маленькими, и я не мог разбить всё в один миг, хотя мучил и себя, и Ли. Я не стал бы счастливее, если бы ушёл к той, которую любил; меня мучила бы совесть. Кто-то другой был бы счастлив. Но я – это я. – Профессор Чэнь глубоко вздохнул. – Раньше я тоже не мог поверить, что, если человеку с жизненным опытом дать шанс начать жизнь заново, вернуться в юность, он может повторить всё так же, как было, даже зная, что это не лучший путь. Но, когда мне было тридцать, я навсегда запомнил, что это так. Можно сказать, я прочитал весьма поучительную историю никому не известного автора. Тогда я занимался переводами дошедших до нас книг высокоразвитой чжоуской цивилизации, которая исчезла восемь тысяч лет назад из-за потопа и была предшественницей современного Китая. После того потопа выжили несколько человек. Дело, которым я занимался, было передано мне дедом; после него никто не изучал чжоуский язык как «умерший». Я учился по его манускриптам – они хранились у нас дома. Меня ценили как единственного специалиста своего времени в этой области. Так вот, однажды ко мне приехала…группа океанологов. Они сказали, что нашли интересную науке вещь на дне Восточно-Китайского моря. Это был ларец из слоновой кости, довольно дорогой. Но что удивительно, рядом с ним был найден ключ – его за тысячи лет не унесло волнами. Они открыли ларец – и увидели внутри что-то вроде записной книжки. На первой странице был изображён портрет молодого мужчины. Его лицо было прекрасно. Глаза были тёмно-синего цвета и мечтательно смотрели куда-то в сторону очень грустно. Казалось, он был безответно влюблён. Портрет мог принадлежать только руке художника. Дальше начинался текст. Почерк был лёгким и изящным, но по-особенному красивым; он принадлежал человеку творческому, но явно скромному. Записи велись по-чжоуски, и меня попросили перевести их».

Профессор Чэнь принёс из своей комнаты очень старый блокнот и начал читать вслух.

«Это не книга. Это просто дневник. Он не предназначен для чтения. Я начала его в тот день, когда встретила человека главного в моей жизни и совершенно особенного. Я пишу это потому, что у него в жизни другой смысл и он может навсегда покинуть меня, а я хочу сохранить память о нём навсегда.

27 мая 9825 года.

Это день, когда мы встретились. Я с детства мечтаю быть художником. Но для того, чтобы поступить в Академию без экзаменов, нужны немалые средства, которых у моей семьи просто нет. Мама с папой всё внушают мне, что у меня талант. Я люблю рисовать людей, передавать их душу, состояние. Сегодня мне заявили, что, видите ли, это не главное. Зачем я только пошла поступать, знала же – завалю этот конкурс! Мне конкретно объяснили, что единственный стиль высокого искусства – живопись гохуа, то есть изображение природы: всех этих гор, рек, деревьев с никому не нужными иероглифическими надписями – изречениями древних философов. По-моему, нет ничего интереснее внутреннего мира человека! Но на экзамене мне втолковали, что я невежа, непочтительно отношусь к классической школе и художником называться не могу. «Приходите через год, может, поумнеете». Тьфу! Значит, им просто не понравился мой рисунок, а они-то понимают в искусстве. Я просто бездарность. Надо получать какую-то достойную, практичную профессию, пока не поздно. Но какую? Я ни о чём другом и думать не могу!

Решила зайти в кафе с открытой верандой; не хотелось идти домой расстраивать родителей. Я пила чай и думала: как скажу им о своём провале? И вдруг краем глаза я увидела молодого человека лет двадцати пяти с голубыми глазами. Он был невысокого роста, вообще ничем не примечательный. Но когда я посмотрела в его бездонные глаза, из которых катились слёзы, я полюбила его. Может, я излишне чувствительна, но равнодушной к чужой боли быть не могу. Я подошла к нему и тихо сказала: «Не расстраивайтесь. Надо жить дальше. Сегодня такой чудесный день! Для меня он тоже неудачный – я не поступила, куда хотела. Поступлю в следующий раз».

Я поняла, что сказала страшную глупость: у человека, наверное, горе, а я с этими дурацкими экзаменами. Боясь нарваться на грубость, я осторожно спросила: «Что с Вами случилось?»

– Она бросила меня, – был ответ. – Я больше ей не нужен. Понимаете, мне нужно с кем-то поделиться. Вы не выпьете со мной чаю? Как Вас зовут?

– Я Лю, – ответила я, садясь рядом, – а как зовут Вас?

– Яо. Как она поступила несправедливо! В этой жизни нет справедливости! Знаешь, Лю, – сказал он так, как будто мы знакомы всю жизнь, – я люблю её с шестого класса. Я тогда пришел в новую школу. Когда я в первый раз вошёл в класс, мне стало плохо, потому что сразу увидел её. Она поразила меня своей неземной красотой. Этого не передать словами. Потом мне пришлось придумать, что в тот день я пришёл в школу с температурой и от этого потерял сознание. Она была красива, и вокруг неё собиралось большое количество старшеклассников уже в двенадцать лет. Они воспринимали её как красивую вещь, как дорогой аксессуар: каждому хотелось появиться вместе с ней в компании школьных друзей, в гостях у ровесников или на танцах. Многие из них хотели видеть её своей девушкой и развязно предлагали ей это. Уже тогда она довольно резко давала им отпор, и её считали острой на язык и язвительной. А она была очень глубокой личностью: уже тогда знала, что будет заниматься медициной. Ей нужен был друг, который понимает её внутренний мир и готов её выслушать. Этим человеком стал я. Я знал, что на большее рассчитывать не могу – я во всех отношениях посредственность. Но надежда у меня оставалась. Когда я узнал, в какой институт она поступает, я интенсивно начал готовиться к поступлению туда же, хотя знал: мне это не по зубам. Мне было вообще всё равно, чем заниматься в дальнейшем. Просто нужен был повод, чтобы постоянно находиться рядом с ней. Я знал: в противном случае после школы она забудет меня и наши пути разойдутся, потому что я её не стою, и она совсем не так привязана ко мне, как я к ней. Её будут окружать люди, которые соответствуют ей по уму и по интересам, среди них она найдёт друзей, а может, и свою любовь, а меня через полгода и не вспомнит. Я очень боялся этого, потому что знал, что не много для неё значу. Я стал готовиться к поступлению. Я забыл, что такое спать по ночам, с моими посредственными способностями. И что же? Каким-то чудом мне это удалось! Учился я, конечно, для вида. Когда она рассказывала что-то о медицине, я слушал её, открыв рот, но, не понимая ничего. Она мечтала изобрести эликсир молодости и постоянно говорила со мной о своей мечте. Отношения между нами были как между кумиром и фанатом. Она не воспринимала меня всерьёз. Я решил, что после окончания института в этом году я всё же решусь сделать ей предложение. Но сомневался, что достоин согласия. И правильно. – Яо низко склонил голову. – Вчера Динчжер сказала мне, что познакомилась с каким-то «мужчиной своей мечты» и что через неделю она выходит за него замуж. Пригласила меня на свадьбу. И сказала, что придётся бросить науку, потому что у него очень серьёзные денежные трудности, и работать в обычной больнице и ещё в нескольких местах одновременно. В науке сейчас больших денег не заработаешь. Она сказала, что ему срочно нужны огромные деньги и работать в четырёх местах – единственный выход, но распространяться об этом не захотела. Я решил, что не хочу прожить жизнь бесцельно; Динчжер пришлось отказаться от своей мечты, но я должен постараться воплотить её в жизнь. Это звучит безумно, но я обязан изобрести этот эликсир молодости, назвать его её именем. И я сделаю это. Пусть её мечта осуществится.

Яо зарыдал в голос. Я успокоила его, как могла. Он заинтересовался моим творчеством, и я сделала набросок его портрета. Ему понравилось. Он поверил в меня, и я в себя – тоже.

7 августа 9830 года.

Я целый день пролежала полуживая – полумёртвая. Никак не могла поверить, что вчера Яо погиб. Зачем мы только отправились в это путешествие на корабле?! Яо столько для меня сделал! Меня несправедливо срезали на экзамене в Академии, но родители Яо, увидев мою живопись, настояли на том, что сами оплатят мою учёбу там, и я стану учиться платно. Сначала я, конечно, хотела отказаться, но в итоге всё-таки согласилась. И это оказалось не напрасно – через пять лет, когда я закончила Академию, прошла моя первая персональная выставка. Всем понравились мои картины. И на многих из них было изображено лицо Яо. Это моё любимое занятие.

Этим путешествием на корабле мы с Яо отметили мой первый успех. Он продолжал свои разработки эликсира молодости, и в научном мире его поднимали на смех. Сама не зная почему, я верила в то, что эликсир будет создан. Наверное, потому, что Яо стал моим единственным настоящим другом, с которым я делилась даже самыми сокровенными чувствами. Мне казалось, что для него нет ничего невозможного.

Наш теплоход затонул – в живых осталась лишь одна я. Еле живую меня довезли до дома. Мысль о том, что Яо не стало, заставляла меня думать о самоубийстве. Было семь часов вечера. В дверь позвонили. На пороге стояла молодая женщина в чёрном с пятилетней дочкой. Женщина была прекрасна: чёрные как вороново крыло волосы, чёрные бездонные глаза. Само совершенство. Но лицо её было измученным.

– Здравствуйте, Лю, – сказала она. Я не удивилась – в нашем маленьком городе все друг друга знали. Только я не могла вспомнить её.

– Я очень сочувствую Вам, – продолжала женщина. – Яо был очень хорошим человеком. Я его старая знакомая.

Женщина пыталась сдерживать свои эмоции: она будто стыдилась их. Но внутренняя буря прорывалась наружу. Она посмотрела на часы.

«Извините, меня ждёт муж, – холодно сказала она, – до свидания».

Вдруг в дверь моего дома снова позвонили. Это был Яо! Я закричала от радости и обняла его, не веря своим глазам. Женщина в шоке вскочила и убежала на кухню, закрыв за собой дверь. Она была вне себя. Яо взял меня за руку и сказал: «Ты можешь не верить мне, но со мной случилось невероятное. Я попал в подводный мир; видел морского владыку. Он сказал мне, что я смогу изобрести эликсир молодости. Вот только это противоречит законам жизни. Во-первых, вечного существования быть не может: одно поколение должно сменять другое. Во-вторых, эликсир будет очень дорогим, и если более обеспеченные люди смогут приобрести эликсир, начать новую жизнь, а менее обеспеченные – нет, то это будет несправедливо. Морской владыка сказал, что снадобье будет действовать лишь в том случае, если женщина, мечту которой я воплощаю в жизнь, то есть Динчжер, полюбит меня так же сильно, как я её. Это будет своего рода компенсация за несправедливость существования такого снадобья, которое будет доступно только богатым людям. – Яо перешёл на шёпот. – Но она не должна узнать о нашем разговоре. Я не хочу, чтобы она была со мной против своей воли».

Я была в истерике и могла поверить во что угодно; главное для меня было то, что Яо остался жив. Женщина вышла из кухни. Это была она – та самая Динчжер, о которой он рассказывал так много. Её лицо просветлело так, как этого не бывает у простых смертных.

– Я так счастлива, что ты жив, – сказала она.

– Как семья? – спросил Яо.

– Всё хорошо, – ответила Динчжер.

Пятилетняя дочь Динчжер посмотрела на Яо с подозрением и спросила: «А как это Вы воскресли из мёртвых? Такого же не бывает!»

– Я не умирал, – ответил Яо, – а попал в другой мир, к морскому царю. Я видел русалок, нимф…У морского царя был на пальце большой рубиновый перстень.

– Ну ты и сказочник, – улыбнулась Динчжер.

– Дорогой перстень? Даже дороже, чем бусы, которые мне папа покупал? – спросил пятилетний ребёнок.

Было видно, что девочка избалована и привыкла всегда получать желаемое. Вскоре Динчжер с дочкой ушли.

Через несколько дней Динчжер с мужем уехали из нашего города в столицу. Произошло это как-то внезапно.

25 апреля 9847 года.

Сегодня Яо вышел на работу в выходной день: привезли какую-то очень тяжёлую пациентку с сердечным приступом. Я теперь известная художница, Яо – руководит медицинским центром, а живём мы в столице. Я пришла его навестить и случайно заглянула в приоткрытую дверь. На кровати лежала старая женщина лет восьмидесяти. Её лицо было покрыто сетью морщин, а волосы были совершенно седы.

– Вы позвонили моей дочери? – спросила она слабым голосом.

– Позвонили, – ответил Яо, – но она не приедет к Вам.

– Почему же?

– Потому что ей всё равно.

– Яо, это ты! Ты не узнал меня? – спросила она, вглядываясь в его лицо. – Да, это трудно. Такой я теперь стала. Я – Динчжер. Жизнь меня изменила.

Яо молчал.

– Я говорила тебе тогда, что счастлива, но обманывала тебя. Всё было не так. Он сразил меня наповал внешней яркостью, эпатажем…Только потом я поняла, что он за человек: одержимый деньгами и азартными играми. За картами просиживал целый день; проигрывал всё, что я приносила в семью. Он вёл себя, как сумасшедший. Его мечтой было выиграть огромную сумму денег и уехать в другую страну. Как ни странно, ему невероятно повезло, и мечта сбылась! Сколько раз я жертвовала всем, вытаскивая его из долгов! Умирала на трёх работах, спала по четыре часа в сутки. Весь дом был на мне.

– Но почему ты не рассталась с ним?

– Я вышла за него лишь потому, что узнала о своей беременности. Мне казалось, что ребёнок должен расти в полноценной семье. На тот момент мы были знакомы только несколько месяцев. Меня стало настораживать то, что мой любимый мужчина нигде не работает и куда-то уходит по вечерам – как он меня уверял, в клуб потанцевать. Мне это казалось подозрительным – настолько, что однажды я выследила его. Я шла за ним по ночным дорогам, и в конце пути вместе с ним оказалась в казино. Я устроила жуткий скандал. Он признался, что он игроман со стажем. Выяснилось, что он часто менял место работы, потому что из каждой новой организации его увольняли, узнав о его страсти, которая занимала все его мысли и мешала работе. Он страшно хитрый. Стал давить мне на жалость. Врал, что любит меня и ради семьи, ради дочери обязательно покончит со своей страстью, но сейчас у него будто бы есть огромные долги, которые нужно отдать как можно скорее – а иначе его будто бы убьют. Мы поженились. Родилась Цюйли. Я верила ему и стремилась заработать как можно больше денег, не жалея себя. Это продолжалось несколько лет. Только потом я поняла, что он водил меня за нос; никаких долгов у него не было, а все деньги он спускал на очередную игру. Я уже не любила его – чувства давно угасли. Пыталась ему помочь ради дочери, чтобы сохранить для неё семью и отца. Дочь была к нему очень привязана. Если бы не Цюйли, я бросила бы его, даже не думая о мнимой угрозе для его жизни. Терпела ради ребёнка. А тут – такой обман! Оказалось, что он даже не пытался бросить играть. Более того, так называемые долги оказались отличным способом выманивать у меня деньги! Я была в ярости. Сказала, что ухожу от него и забираю Цюйли. Ей тогда было четыре года. Но забрать дочь не получилось. У неё началась такая истерика, что пришлось вызвать скорую. Она не мыслила своей жизни без отца. Потом выяснилось, что их объединяла не только любовь отца и дочери: муж пристрастил её – четырёхлетнюю девочку! – к азартным играм, и она уже не могла обходиться без них. Он передал ей эту страсть по наследству. Я была категорически против, но ничего не могла сделать. Я понимала, что влияние отца и общение с ним для неё пагубно, и пробовала забрать её и уйти ещё несколько раз. Но каждый раз расставание с отцом приводило её в ужас, она начинала кричать и плакать, и я уступала. Я не хотела подвергать её стрессу, не хотела делать её несчастной. А счастьем для неё был отец, хоть я и понимала, что если он будет главным в жизни Цюйли, то ничего хорошего из неё не вырастет. Муж пользовался этим. Он хорошо знал меня и понимал, что я люблю Цюйли больше жизни и никогда не сделаю её несчастной, а значит, всё останется по-прежнему: я буду продолжать жить с ним и работать на износ, чтобы заработать на его жизнь и весьма недешёвые удовольствия. Время шло. Муж и повзрослевшая дочь жили на очень широкую ногу. Цюйли покупала наряды за бешеные деньги, вместе с отцом спускала деньги в казино. Эта их «красивая жизнь» была возможна только благодаря мне. Я, как и раньше, работала как ломовая лошадь, забывая спать. Они воспринимали это как должное. Я старела на глазах. Ты спросишь, Яо, почему я не ушла, не положила конец этому ужасу? Я понимала, что прошлого, увы, не вернёшь, и моя дочь выросла такой же эгоцентричной и склонной к удовольствиям, как её отец. Только такая жизнь могла приносить ей счастье. Она относилась ко мне потребительски, но я по-прежнему её любила и не могла вдруг лишить её этого счастья. Это ненормально; это была зависимость. За много лет я привыкла жить так. Как я могла убивать себя годами просто по привычке, пусть даже ради счастья дочери – законченной эгоистки!

Когда Цюйли исполнилось шестнадцать, муж уехал от нас: неожиданно выиграл ту самую астрономическую сумму. Теперь он живёт за границей не хуже любого миллиардера. Он заявил, что уходит, потому что я состарилась раньше времени. У дочери была жуткая психологическая травма: она не ожидала, что отец бросит и её. Ни я, ни дочь для него ничего не значили. Но и Цюйли переживала лишь из-за того, что отец не захотел разделить своё богатство с ней. Такую дочь мы вырастили. Она с трудом пришла в себя. Я волновалась за неё, и из-за этого у меня случился первый сердечный приступ. А второй – совсем недавно, когда я случайно узнала, чем занимается моя дочь. Она связалась с компанией финансовых авантюристов, влюбилась в её лидера…но главное не это. Весь город сошёл с ума: все говорят о каких-то хрустальных фигурах «из подводного мира», изображающих подводных духов. Они стоят огромных денег, хотя в них нет ничего особенного. Каждый богач стремится скупить наибольшее количество. За эти фигуры они готовы растерзать друг друга. Говорят, фигуры добывают люди из этой самой компании авантюристов. Они объявили, что этих фигур будто бы ограниченное число, но никто не знает, сколько именно; тому, кто соберёт, то есть купит, наибольшее количество этих фигур, обещан рубиновый перстень владыки подводного мира, который якобы сделает своего хозяина всемогущим и всевластным, способным управлять стихией. Я узнала, что этот грандиозный обман – идея моей дочери. Люди безумны: чтобы получить власть и деньги, они готовы поверить даже в нелепую сказку для детей. Они уже требуют от Цюйли перстень в очень грубой форме. Каждый, кто за немалые деньги приобретал у моей дочери фигуры, требует отдать перстень именно ему, угрожая Цюйли. Я боюсь за Цюйли, но в то же время и ненавижу её: она выросла человеком, для которого существуют только деньги и красивая жизнь. Я виновата в этом сама, потому что позволила мужу негативно влиять на неё в детстве. Отчасти и поэтому она стала такой. И сейчас она рискует своей жизнью ради денег.

Ты помнишь, тогда я очень неожиданно уехала из города. Муж увёз меня силой, когда узнал о встрече с другом юности, то есть с тобой. Он стал ревновать. Но ты для меня гораздо больше, чем друг. Только недавно я поняла это. Зачем я жила в этом кошмаре? Страдания изменили меня до неузнаваемости; как жаль, что ничего не вернёшь…

– Можно попробовать, – сказал Яо неуверенно, – об этом пока никто не знает, но я изобрёл эликсир молодости. Биологически я могу вернуть тебя в двадцать лет. Это очень тяжёлые процедуры. Придётся долго восстанавливаться. Но это безопасно лишь в случае, если человек абсолютно здоров. Для тебя это огромный риск; тем более это первый опыт – неизвестно, чем всё закончится.

– Шутка неудачна, – горько усмехнулась Динчжер, – наше время витать в облаках давно прошло.

– Ты не веришь! Я осуществил твою мечту, ты же сама этого хотела! Но я не готов рисковать твоей жизнью.

Динчжер засомневалась в том, что Яо говорит ей неправду.

1 июня 9847 года.

Мы с Динчжер приехали в дом Яо на море. Яо боится рисковать, но она согласна. Говорит, что хочет начать новую жизнь. Вновь заняться наукой и выйти замуж за Яо. Они ведут себя, как школьники. Прыгают с отвесных скал прямо в море. Танцуют. Поют песни. Я рада за них; безусловно, Яо достоин счастья.

7 июля 9848 года.

Всё внезапно изменилось; я не понимаю эту женщину, не понимаю, как можно быть такой неблагодарной. Эксперимент удался, и Яо сделал её юной и прекрасной, а также вернул ей потерянное здоровье. Он смог совершить для неё чудо, потому что любит её. За год она полностью восстановилась после тяжёлых процедур. Она собиралась выйти замуж за Яо, но неожиданно передумала.

Мы сидели втроём на балконе дома Яо и дышали морским воздухом. Мы молчали. Первой молчание прервала Динчжер.

– Спасибо тебе за всё, Яо. Но я возвращаюсь в прежнюю семью. К дочери.

– К дочери, которая тебя презирает? – возмутился Яо. – Ты опять соврала мне, будто любишь меня? Что хорошего ты видела от этих эгоистов?

– Вчера пришло письмо от Цюйли, – сказала Динчжер.

– Потрясающе! Первый раз за полтора года! – не удержалась я.

– Да, она написала мне письмо. Она в очень тяжёлом положении. К сожалению, моя дочь очень испорченная девушка. Уже в шестнадцать лет она зависела от азартных игр, как и её отец. Она не может жить без роскоши и дорогих удовольствий. Именно поэтому сразу после того, как её отец выиграл миллиард и бросил нас, она связалась с компанией авантюристов и придумала этот план с «волшебным перстнем», чтобы обманом заработать лёгкие деньги. Как я уже говорила, после перенесённого стресса у меня случился сердечный приступ. После этого я окончательно превратилась в глубоко больную и старую женщину, несмотря на свои сорок лет. Ты сам помнишь, как я выглядела. Так вот, даже моя дочь при её крайнем эгоцентризме поняла, что я больше не в силах заработать на все её прихоти, как это было все годы. Ей пришлось искать другой источник денег – и она ввязалась в эту крайне опасную финансовую авантюру. А теперь, через несколько лет, обман раскрылся! Все её клиенты поняли, что она обманным путём вытянула из них деньги за хрустальные фигуры, но никакого перстня всевластия и могущества на самом деле нет. Ей пришлось вернуть обратно нечестно присвоенные деньги, причём немалые. И не одному человеку, а целому ряду богачей. Теперь у неё не осталось средств для той жизни, к которой она привыкла. А иначе, то есть скромно, она жить не умеет. Она не может без казино, без ресторанов. Это как болезнь. Работать она никогда не пойдёт. Она пишет мне, что не знает, как жить дальше, что сходит с ума, и просит о помощи. Но это ещё не самое страшное. Некоторые богачи не смогли простить ей обмана: она пообещала каждому из них возможность стать властелином мира, а оказалось, что это неправда! Как же! Такое не прощают. Человек десять хотят её убить – отомстить за обман. Ей угрожает серьёзная опасность. Она вынуждена скрываться у приятелей – то у одних, то у других. Она пишет, что нет ей покоя ни днём, ни ночью. Я хочу ей помочь, и потому приняла нелёгкое решение.

Я люблю тебя, Яо. Но люблю и Цюйли; поэтому я должна найти её отца. Постарайся меня понять. Я понравилась ему двадцать два года назад своей красотой, которую потом из-за страшной жизни утратила. Ты вернул мне её, и если рядом с ним буду я – такая же красотка, как когда-то, мой муж не сможет себе в этом отказать. Я буду жить с ним, но с одним условием: за это он должен будет дать Цюйли то счастье, которое ей нужно. Пусть оно и расходится с моим пониманием счастья. Дать ей всю ту роскошь, богатство, без которых она не может. Кроме того, переезд к отцу за границу – единственный способ спастись от убийц, которые охотятся за ней. Она простит отцу предательство, ведь он теперь при деньгах, а за них она, к сожалению, полюбит кого угодно. Если он хочет, чтобы я, молодая и красивая, принадлежала ему, пусть перевозит нас с Цюйли в свои роскошные хоромы.

– Одумайся! Ведь ты хочешь продать себя!!! – ужаснулся Яо. – И потом, как же твои планы вернуться в науку? Ты же так хотела…

– Яо, опомнись! Прожитых лет не вычеркнешь. Прошло столько лет, и я теперь другая. Биологический возраст ты мне изменил, а реалии жизни те же. Когда ты вернул мне молодость и здоровье, ты, наверное, думал, что сделал это для моей новой счастливой жизни – с тобой, Яо. Ведь ты любил меня всю жизнь. Я поступила с тобой нечестно. Прости. И прощай.

– Всё нормально, – ответил Яо спокойно. – Считай, что это мой тебе подарок. Распоряжайся им по своему усмотрению.

Она предполагала, что расстаётся с Яо навсегда.

13 сентября 9849 года.

Смеркалось. Динчжер подошла к холодной и неподвижной дочери, чтобы посмотреть на неё в последний раз. Грудь девушки была прострелена. Рядом стоял Яо.

– Вот видишь, мы с тобой снова встретились. Может, чтобы больше никогда не расставаться? – сказала Динчжер по-философски. – Цюйли застрелил какой-то общественный деятель из-за этого рубинового перстня. Они нашли её и за границей. Ну, зачем она всё это придумала?! – Динчжер заплакала навзрыд.

– Ты знаешь, это всё правда, – заметил Яо. – Когда корабль затонул, я правда, попал под воду и видел этот перстень. Но перстень – лишь символ владычества. Он не даёт никаких возможностей. Ценны те хрустальные фигуры, изображающие духов природы. С их помощью можно управлять стихией. Но людям не дано этого знать; знают лишь жители подводного мира. Тогда все утонули, лишь я вернулся обратно. Владыка сказал мне: «Твоя миссия ещё не выполнена».

– Тебе это покажется странным, – сказала Динчжер, – но, хотя мне безумно больно, я не хотела бы вернуть Цюйли. Я столько страдала, посвятив ей всю жизнь, а она меня ни во что не ставила. Я не ценила твою любовь. Жизнь даёт нам ещё один шанс, Яо. Давай воспользуемся им.

– Что ж, тогда придётся провести второй опыт с эликсиром молодости – на себе, – усмехнулся Яо. – Ведь я должен соответствовать тебе хотя бы в чём-то. Ты не обращала на меня внимания даже в юности. Я всегда чувствовал, что не достоин тебя. Вдруг ты снова отвернёшься от меня?

Динчжер и Яо обнялись. Я осознала: теперь они никогда не расстанутся. Но особой радости не испытала. Столько лет я была посредником между ними, лгала себе, что понимаю его чувства к Динчжер; казалось бы, теперь я должна радоваться за Яо как за друга. Но этого не происходило.

Навстречу нам с опозданием в два часа шёл отец погибшей Цюйли. Он не подошёл попрощаться с дочерью; он был в игривом настроении, что шокировало. Подойдя к жене, он сказал: «Любимая, поехали в ресторан! Потанцуем, повеселимся!»

– Я заключила с тобой сделку только ради дочери. Теперь она погибла, и наше с вами соглашение, господин, больше не в силе. – Динчжер сделала паузу. – Я не могу сказать тебе слов, которых ты заслуживаешь: в приличном обществе их говорить не принято. Завтра мы разводимся. Не желаю тебя видеть, убирайся! – крикнула она так, что воздух задрожал.

А я поймала себя на страшной мысли: не хочу больше жить! Я всегда буду занимать в сердце Яо весьма незначительное место. Он мне не друг; довольно самообмана. Главная в его жизни – она. А я люблю Яо. Я, к сожалению, ДВАДЦАТЬ ДВА ГОДА ЛЮБИЛА ЯО И САМА НЕ ПОНИМАЛА ЭТОЙ СТРАШНОЙ ПРАВДЫ!!!

6 октября 9849 года.

Я проснулась и увидела за окном…море. Ещё вчера его здесь не было. Волны становятся всё выше и выше; в воде плавают предметы, обломки домов, расположенных за километры отсюда. Суетятся люди; они в ужасе бегут из домов к пристани и садятся в корабли. Сажают всех – без билетов. Никто не хотел верить, что это произойдёт. Но теперь я поверила, что подводный мир существует; есть высший разум, который контролирует жизнь на Земле. Человек стал жестоким настолько, что утратил всё человеческое; каждый из амбициозных эгоистов хотел получить этот рубиновый перстень, доказывал, что у него наибольшее количество хрустальных фигур, спрашивал, сколько ещё их нужно купить, чтобы перстень бессмертного богатства и всевластия достался именно ему. Только потом они поняли, что этот перстень – обман; охотясь на Цюйли, они убили её, уже когда она отошла от своей успешной, но крайне рискованной авантюры. Теперь человечество наказано; всем нам остались считаные часы, пока нас не снесут двадцатиметровые волны. И это правильно: всему должен быть предел. Для большинства людей это горе: они в отчаянии…Естественно, потому что девяносто процентов из нас относительно счастливы – настолько, что хотят жить дальше. Чего о себе сказать не могу. Вчера я узнала, что Яо вот-вот попробует на себе своё гениальное изобретение, и…они с Динчжер оба будут юными и прекрасными, и у них впереди будет жизнь порядочно длиннее, чем у меня, хотя я на восемь лет моложе. И тогда для него наступит полная идиллия, и я стану ему не нужна. Как боялась я, что этот момент наступит! Ему станут не нужны мои поддержка и участие, и откровенные разговоры по душам о несчастной любви. Я думала о том, что уеду далеко-далеко, туда, где он меня не сможет найти. Потому что не смогу больше быть «сторонним наблюдателем», который для Яо не значит ничего. Смысл моей жизни сразу потерялся. Но уезжать, мне, к сожалению, не пришлось: сегодня я потеряла Яо навсегда. Он погиб от этого эликсира молодости, хотя был совершенно здоров! Это совершенно невероятно и несправедливо. Лучше бы во время первого опыта погибла Динчжер…да она должна была, ведь в её состоянии это был страшный риск! Почему же она до сих пор жива?! Если бы не она, он не изобрёл бы этого проклятого эликсира. Если бы не она, он бы не попробовал его на себе и был бы жив. Всё из-за этой женщины, которая, к слову, ни разу ради Яо и палец о палец не ударила, в отличие от меня. Он был единственным смыслом в моей жизни, и она отобрала у меня этот смысл!

Я нарисовала море; мечта многих художников теперь была у всех перед глазами, но это не радовало никого. Для кого эта картина? Теперь можно точно утверждать, что на неё, увы, не взглянет ни одна пара глаз. Поэтому только для себя, чтобы успокоиться перед самым загадочным приключением в нашей жизни, которого все мы так боимся.

Я отправилась туда, где работал Яо. Медицинский центр был расположен в ста метрах от моего дома, поэтому добралась я туда моментально, несмотря на разгневанную стихию. Кабинет Яо был открыт; войдя туда, я оказалась в воде по колено. Комнату повернуло на сто восемьдесят градусов, и у меня закружилась голова. В кабинете было небольшое личное помещение Яо, которое предназначалось для отдыха. Я никогда не заходила туда, но знала: там находится сейф, в котором стоит литровый сосуд эликсира молодости. Именно он стал причиной гибели Яо! Я вошла в комнату; не видя ничего, кроме сейфа, я подошла к нему. Стала вводить код из восьми цифр: одиннадцать – десять – девять тысяч семьсот девяносто девять. Я прекрасно знала, что значат эти цифры: это ЕЁ дата рождения, чего Яо не считал нужным скрывать. Я открыла сосуд и вылила его содержимое в поток воды под моими ногами. Оглянувшись, я поняла, что стою в фотогалерее: коридор был украшен огромными фотографиями Динчжер – в рамах и за стеклом. В основном все они относились к школьному периоду. На первом снимке была изображена совсем юная Динчжер на фоне осеннего ботанического сада, в котором ещё не отцвели цветы; она была в школьной форме – в тёмной юбке и жилетке. Наверху была подпись: «Моя любимая девушка в свой четырнадцатый день рождения». Фотоснимки были разные; но мне особенно бросился в глаза предпоследний – с выпускного бала. Восемнадцатилетняя Динчжер стоит посреди зала в роскошном бархатном платье и держит шикарный букет роз, который не помещается в её руках. А на последнем, самом свежем, снимке Динчжер стояла в лёгкой тунике на фоне морского заката и мечтательно улыбалась. Это было уже после того, как Яо совершил для неё чудо. Но что удивляло – на всех фотографиях она была одна, без Яо, а ведь он так мечтал хотя бы на снимке увидеть себя рядом с ней!

Вдруг моё сердце подпрыгнуло от возмущения. Мы с Яо дружили более двадцати лет – по-настоящему. Мы много раз подставляли друг другу плечо в трудных ситуациях: не только он поддерживал меня, но и я не раз помогала ему. Почему же Яо не повесил НИ ОДНОЙ моей фотографии? Ведь я-то этого заслуживаю никак не меньше!

Ярость овладела мной: я схватила молоток, который служил для того, чтобы разбить окно при пожаре или другой чрезвычайной ситуации и выбраться со второго этажа, так как окна здесь не открывались. Не помня себя, я изо всех сил ударила по первой застеклённой фотографии. Стекло разбилось; я вытащила снимок, изуродовала его и бросила в прибывающую воду. Так я поступила со всеми фотографиями. Затем я помчалась к столу Яо; там лежали ворохом бумаги с какими-то записями. Шестое чувство безошибочно подсказало мне, что это описание получения эликсира, погубившего Яо. Я рвала бумагу в клочья и кидала её в воду, наслаждаясь этим. Вдруг послышались чьи-то шаги. Я замерла.

–Ты что остановилась? Ведь всё делаешь правильно, – произнёс знакомый женский голос. Я оглянулась; передо мной стояла Динчжер с трясущимися руками. Она плакала. Я удивилась: выходит, Яо она где-то в глубине души всё-таки любила.

– Я заслуживаю такое отношение, – продолжала она, – ведь ты вдумайся: ты положила всю жизнь на алтарь одного человека, но не получила взамен ровным счётом ничего. Я же жила долгие годы с потребителями, которые цинично использовали меня, и закрывала глаза на того, кто был готов ради меня на всё. – Динчжер горестно склонила голову. – Что же получается? Мы не замечаем тех, кто способен ради нас на самопожертвование, но любим тех, кто считает, что мы не стоим и их мизинца. Глупцы! Безумцы! Мы поздно спохватываемся, ведь никогда не знаем, где найдём, а где – потеряем. Я заслужила самое страшное наказание, Лю. Можешь уничтожить меня вместе с этими бумагами.

– Не стоит, – сказала я жёстко, – жизнь и так уравняла нас: мы закончим свой земной путь одинаково. И ты, и я утонем в огромных волнах. И это меня даже радует!

Эта фраза означала, что у меня закончился запас сочувствия, что исчерпана моя способность входить в чужую шкуру и быть для всех «сестрой милосердия». Именно эту функцию я и выполняла в отношениях с Яо долгие годы, забывая о себе и становясь в душе его частью, разделяя его мечту о счастье с Динчжер. Но больше не могу. Мне не захотелось успокаивать её, несмотря на ситуацию; захотелось просто высказать то, что накопилось. Что ж, разговор состоялся. Я рассчитала, что у меня остаётся около часа, и вернулась домой, чтобы писать сейчас эти строки. Всё-таки нужно закончить эту историю. Хотя мы все скоро погибнем, и вспоминать Яо мне, к счастью, не придётся; это было бы для меня мучением. Я положу свой дневник в ларец и закрою его на ключ: он будет у меня в руках до тех пор, пока я не перестану мыслить – как самое дорогое. Подступает огромная волна; прыгну в неё сразу, не дожидаясь, пока от дома не останется и следа. Прощай, горькая жизнь! Здравствуй, неизвестность! Но лучше бы это было небытие, вечный сон. Даже на том свете не хочу ни о чём вспоминать. И не хочу больше ничего чувствовать».

– Вот такой ужасный выбор, – сняв очки, подытожил профессор Чэнь, – сделала Динчжер, причём зная, на что идёт, и уже пройдя через весь этот ужас. Она приняла такое решение из-за безграничной любви к дочери. К этому можно отнестись по-разному. Но нельзя отрицать, что Динчжер была человеком с развитым чувством долга и очень сильным характером, а это даётся нам свыше. Ничто не может победить нашу натуру, иногда – даже здравый смысл. Вы знаете, когда я мысленно возвращаюсь к этой истории, всегда думаю о том, что автора дневника неспроста звали Лю. Вспомните Лю из «Принцессы Турандот»: как была она, служанка, верна мечте своего господина о женитьбе на холодно каменной, безразличной к нему Турандот! В конце сказки Лю умерла: она знала, что свадьбе быть, а выдержать её она не сможет из-за любви, которую она сама не осознавала, потому что она – раба, а он – её хозяин. Поразительное совпадение! Через столько лет после истории, описанной в этом дневнике, была написана сказка о такой же Лю. Да, в жизни бывает всё. – Профессор Чэнь задумался. – Вы знаете, что сказали мне океанологи, когда перевёл я этот текст? Высказали предположение о том, что дельфины и есть жители того самого подводного мира. В их глазах есть мудрость, знание чего-то, что нам недоступно, и доброта. С тех пор, когда я смотрю на них, мне всегда кажется, что передо мною и есть тот самый морской царь, который помнит те давние события и знает, насколько неправильна наша жизнь, и знает также, что всегда она такою была.

0
00:45
853
19:40
Рассказ-повествование. Древняя история, почти что легенда, о нелёгком выборе, таинственном долголетии и высших силах, о которых почти ничего не известно. Кроме истории, больше ничего нет. И на фантастику тянет только в качестве притчи.
Написано вполне ровно, хорошая история, с неким даже фант.допущением: времяисчисление предыдущей цивилизации – больше девяти тысяч лет; подводный владыка. К сожалению, это всё, что можно сказать.
Читалось сложновато в тех местах, где монолог идёт сплошным текстом в течение одной-двух страниц подряд.
20:19
Сложно читать глыбы сплошного текста. Абзацы бы не помешали. И диалоги во всем мире выделяют. История стара как мир. Сначала идет лекция из прописных истин на тему :«Как бы я прожил жизнь если бы имелся второй шанс». В тексте это показано без революционных идей. Дальше житейская история. Чужестранная. Любовь-морковь. Подводный царь, здрасьте! Яо подлец. Героиня — жертва. И ничего с тех пор не поменялось. Даже обидно.
11:27
Довольно интересно, что автор стилизует рассказ под классическую китайскую литературу, а внутрь рассказа вставляет конфуцианскую притчу, замаскированную под дневник.
21:56
Профессор Чэнь сидел в своём кресле. Вокруг него собрались в день его собрались рождения самые близкие люди; ему исполнилось девяносто. Рядом с ним сидела маленькая, неприметная женщина – его ровесница.
много лишних слов, перегруженные фразы
скучно
Загрузка...
Светлана Ледовская

Достойные внимания