Записки юного волшебника

Седмица

В моей жизни все пошло кувырком! Поэтому я решил, что мне просто необходимо вести пометки о себе и о происходящем вокруг меня, дабы окончательно не запутаться.

Даже странно, что я не записывал ничего раньше, когда жил еще в своей деревеньке, что на Клеверных холмах. Ведь и там со мной происходило много чего интересного, а иногда и опасного.

Кто же теперь скажет, почему я не вел записи раньше? А хотя, драконьи зубы, почему это вообще должно меня волновать? Главное ведь что? Главное то, что записи в итоге я вести буду. И начну с сегодняшнего дня. А почему бы и нет? В конце то концов, на кой я тогда грамоте учился? Не просто же это так? Вот и я про то.

Да и про Клеверные холмы я чуток наврал. Но погодите меня винить, разве кто-нибудь хотя бы на мгновение поверил, что в моей деревеньке со мной происходило что-то интересное и уж тем более опасное?

Нет, если для кого-то интересным времяпровождением является прополка брюквы, копание брюквы, поливание брюквы, готовка брюквы, то извиняюсь, но я не из ваших рядов. Для меня все это бесконечное мельтешение в огороде всегда было чем-то ужасно скучным. А ведь самое страшное в этом то, что я терпеть не могу этот овощ.

О вкусах не спорят. Для кого-то брюква намного лучше карамельных леденцов. Но оставим этих безумцев с их заблуждением. Ведь что может быть лучше карамельных леденцов? Вот и я не знаю, но в одном уверен. Это точно не брюква.

Чем знамениты Клеверные холмы? А вот так сразу и не скажешь. Обычная деревенька. Избушки, огородики, речка, которую всегда приходилось переходить вброд. Нет, мост через речку был. Но был он чуть ли ни на целую версту от нашей деревни, и переть до него было ужасно неудобно. Лучше уж в грязную воду залезть, честно слово…

Что же это я пишу? О Клеверных холмах можно рассказать как-нибудь потом. А можно и не рассказывать. Кому они сдались вообще?

Заглавник.

Да уж. Надо было остаться в деревне и копать брюкву. Уж лучше копать брюкву, чем протирать бесчисленные колбочки, скляночки, баночки, тарелочки. Вот представьте, что вас к себе в ученики берет сгорбленный старичок в смешном колпаке, в синей мантии и с длиннющей седой бородой чуть ли не до пояса. И зовут этого старичка Чудодей.

Вот и я ждал, что буду чудодеять. А на кой еще, драконьи зубы, идти в ученики к такому старичку?

Сколько же здесь этих самых стеклянных штучек! И зачем, спрашивается, ему столько? Вот казалось бы, много ли этого добра нужно для чудодеяния. Разве много? Вот и я том. А здесь целые шкафы. Один для скляночек, другой для баночек, третий для колбочек.

Так ведь еще и все это стеклянное добро просто-напросто пустое. Да, пустое. Знали бы вы мое разочарование по этому поводу. Каждому младенцу известно, что волшебник с пустыми баночками, такой себе волшебник.

Триседмик.

Я не делал записи целый день. И на это были причины.

Знаете, не особо удобно, стоя в углу и уткнувшись носом в стену, которая воняет плесенью, что-то писать. Хотя в таком положении неудобно делать все что угодно. Наверняка в воздухе висит вопрос, а что же я собственно забыл в углу?

Я отвечу.

Как оказалось баночки, скляночки и колбочки Чудодея все-таки имели волшебное свойство. Они просто замечательно разбивались. Честное слово, моей вины в этом нет. Вот ни на грош. В самом-то деле как Чудодею вообще в голову пришла идея поставить эти самые баночки, скляночки и колбочки так высоко. Должен заметить, что шкаф был в два раза больше меня, а лесенка, что мне вручил Чудодей, не больно-то помогала. Поэтому все-таки настал момент, когда я с охапкой стеклянного добра в руках был поставлен перед тяжелым выбором. Либо попытаться спасти стеклянные штучки Чудодея, спешно поставив хоть малую их часть на полки, либо бросить все эти колбочки на пол и быстрей сгруппировать свое тело, дабы падать было менее больно. Я не бросил и не сгруппировался. Упал вместе с ними. Причем очень больно.

Остаток баночек и колбочек, наверное, лопнул от того, как на меня кричал Чудодей. Орал он знатно.

И вот я целый день стоял в углу. Просто так. Из-за каких-то жалких баночек. Признаюсь, меня не покидает мысль, что волшебник из Чудодея плохой. Хороший плюнул бы на это стеклянное барахло. «Бей, ученик, – сказал бы хороший волшебник. – Мне не жалко.

Четверица

Вот стоя в углу, я думал, что хуже наказания быть не может. Что ж я ошибался. Причем ошибался знатно.

Чудодей, назвав меня остолопом, велел мне подмести пол во всех комнатах, избавиться от паутины, протереть всю мебель.

Я был готов к таким поручениям, когда в первый раз увидел его избушку. В самом-то деле она казалась миниатюрной, игрушечной. Я тогда, помню, боялся, что не смогу пролезть в дверь. Настолько она была маленькой.

Но внутри!

Внутри все было иначе.

Снаружи дом Чудодея выглядел так, словно какой-нибудь тролль потерял свой игрушечный домик (правда, не знаю, зачем троллям игрушечные дома, они ведь живут в пещерах). Внутри же дом преображался и преображался знатно. Не всякий дворец имеет столько комнат, сколько есть в домике Чудодея.

Их здесь, по меньшей мере, сотня, а, может быть, и две сотни. А теперь подумайте, сколько времени мне надо потратить, чтобы подмести пол во всех комнатах? А вы не забыли, что мне еще было велено разобраться с паутиной и пылью? Да к тому времени, когда я закончу уборку, у меня у самого борода вырастет больше чем у Чудодея.

И опять-таки о хороших волшебниках. Зачем, спрашивается, хорошему волшебнику ученик-уборщик? Он же может просто взять, изобрести какой-нибудь эликсир, и комнаты чистые. Ни тебе грязного пола, ни тебе паутины, ни пыли, ни уставшего ученика. Убираться я и дома мог, в конце-то концов. Я к Чудодею не затем в ученики напросился, драконьи зубы. Зачем я, из Клеверных холмов бежал, а?

Пяток

Наконец, я с радостью могу записать и хорошие новости.

Первым делом, хочется сообщить, что Чудодей вдруг решил сменить гнев на милость и разрешил мне закончить уборку позже. Как он сказал, времени у меня будет достаточно. Да, он не стал убирать комнаты за меня (чего я, признаюсь, ждал). Но все же у меня появился отдых, а после целого дня однообразного подметания полов он мне необходим как никогда прежде.

Что мне точно нравится у Чудодея, так это еда. Вот уж действительно волшебство. После каждого завтрака, обеда и ужина я ругаю себя за то, что называл его плохим волшебником. Тут тебе и жареное, и вареное, и соленья, и копченья, трудно назвать то, чего здесь нет. И главное, здесь есть карамельные леденцы, и нет брюквы.

Может, я и не зря стал учеником Чудодея.

Председмица

Нет, все-таки зря.

Сегодня я узнал, что вся еда – это не плод волшебства старика. Нет, все это он покупает у старого торговца, который приезжает к нему каждую председмицу.

Но дело даже не в этом. Дело в том, что Чудодей вдруг сильно полюбил вареную брюкву. Да, этот треклятый овощ никак не хочет от меня отвязаться. А я, наивный, думал, что сбегу от него. Ага, как бы ни так. И мне вот, например, интересно с чего вдруг Чудодей решил полюбить его. Неужели в этом мире я один кто относится к ней с презрением?

Что я могу сказать в итоге. Я ученик волшебника почти шесть дней. И что с того? За все это время я не сделал ровным счетом ничего волшебного, не считая, разумеется, грандиозной уборки. Сколько еще это продлится, я не знаю, но что-то мне подсказывает, что Чудодею нужен был не ученик, а уборщик.

Тем не менее, не сказать, что мне здесь плохо. Уборка угнетает. Магии меня Чудодей не учит. Но мне его дом нравится. Какой деревенский парнишка не мечтает побродить по тёмным коридорам с факелами, доспехами, гобеленами и прочей мишурой? Хотя с моей стороны не правильно говорить за всех. Наверняка есть люди, которые боятся таких коридоров. И в этом нет ничего постыдного. Я вот, к примеру, боюсь пауков. Пауков и брюкву.

Наконец, случилось то, что я жду уже шесть дней. Чуть меньше часа назад Чудодей сказал, что со следующей недели он мной займется. Не знаю о чем он, но надеюсь, алхимик научит меня заклинанию, обращающему людей в жабу. Есть в Клеверных Холмах один мерзкий мальчишка, и после моего обучения я надеюсь на нашу с ним встречу.

Седмица

Сегодня со мной произошло невероятное событие. Я своими глазами видел говорящего ворона. Да-да! Настоящего говорящего ворона.

Дело было так. Я снова был вынужден взяться за метлу. Чудодей словно забыл про то, что сам разрешил мне повременить с уборкой. И вот я в этот солнечный и тёплый день вынужден был бродить по тем самым коридорам с рыцарями и гобеленами (о которых я уже рассказывал). И не просто бродить, а усиленно махать метлой.

Да, у старика точно семь пятоков на седмице!

Стоит ли говорить, что на свежем воздухе я не был с тех пор, как вошёл в этот дом. Думаю, это понятно и так. Скучал ли я по тем денькам, когда жил в Клеверных холмах? Конечно, скучал. Не по самой деревеньке, само собой. Скучал по матушке, по батюшке, по своим братьям, а их у меня между прочим трое. По играм с крестьянскими ребятишками. Какие мы с ними хороводы устраивали вокруг огородных страшил... А как прекрасно было кататься на свиньях. Это просто непередаваемое ощущение. Помнится, мы устраивали настоящие состязания. Иногда выигрывали мои братья, иногда победа была почти у меня в руках.

Но что-то я отвлекся. Так вот о чем я. Подметая, я сам не заметил, как заблудился. Да, комнат ведь, как я уже говорил, было огромное множество. Поэтому не надо меня корить. Между прочим, в лесу я ориентировался лучше всех моих братьев вместе взятых. Правда, им тогда было по четыре года (они тройняшки), но какое это имеет значение.

Блуждая, я забрел в одну из комнат. Здесь все было вверх тормашками, в прочем, как и в других комнатах. Но одна вещь привлекла моё внимание. На столе (пыльном, очень пыльном столе) стояла железная клетка, в которой на деревянной жердочке сидел нахохлившийся ворон.

Завидев меня, ворон подмигнул мне, чихнул (много ли вы видели чихающих воронов) и поздоровался со мной на чистом человеческом. Ох, как я перепугался. Бежал оттуда стремглав. Сейчас думаю, что зря я так струхнул.

Надо было остаться там и разобраться со всем обстоятельно. В конце концов, говорящий ворон мне мог и причудиться.

Чудодею пока ничего говорить не буду, мало ли что.

Заглавник.

Помню, когда я был маленьким, ещё меньше чем сейчас, мама часто рассказывала мне сказку на ночь, чтобы я скорее засыпал. Это были чудесные моменты моего детства. Так вот сказок мне мама рассказала много, но я не помню ни одну сказку, где волшебник вдруг решил взять и начать храпеть

Оказывается такое возможно, и Чудодей это видимо решил доказать. Старик храпит с такой силой, что я удивляюсь, как крыша дома до сих пор не взлетела. Я сплю в соседней комнате, и, сейчас не вру, во время храпа волшебника с потолка сыплется штукатурка, рыцарские доспехи в коридоре звенят, и это не шутка.

Я, наверное, долго это не вынесу. Терплю уже неделю, но, думаю, настал тот момент, когда время сказать старику хватит. Завтра займусь этой проблемой и надо найти ту комнату с говорящим вороном!

А вдруг мне тогда не причудилось, и он действительно со мной поздоровался. Или я сбрендил из-за недосыпания. Где-то слышал, что лишённый нормального сна человек начинает сходить с ума. Сейчас лежу на кровати, в окно светят звезды и луна, а я слушаю душераздирающий храп Чудодея.

И почему старик не храпел в первую же ночь? Странно и непонятно. Возможно, не хотел пугать меня. Боялся, что сбегу в первый же день.

Меня снова засыпало штукатуркой. С этим нужно что-то делать и чем скорее, тем лучше. Иначе и правда придётся бежать отсюда, ведь ещё несколько ночей под такую свистопляску и я точно свихнусь.

Вторица

Вы не поверите, но комнату с говорящим вороном я все-таки нашёл. Это было не просто, ох, как не просто. Побейте меня гоблины, если я хоть чуть-чуть искажаю правду

Мне пришлось пройти целый лабиринт коридоров, но ищущий находит, как говорит мой батюшка, поэтому вскоре я снова стоял перед пыльным столом и смотрел на железную клетку, в которой на жердочке сидел чёрный ворон.

Завидев меня, ворон, как и в момент нашего знакомства, снова мне подмигнул и снова со мной поздоровался. На этот раз я не испугался, как в прошлый раз, хотя коленки немного дрожали, чего уж скрывать. Но я справился, и вот через несколько мгновений клетка с вороном уже стояла на моём столе у моей кровати

Между прочим, он оказался замечательным парнем, если так можно сказать о птице. Я поначалу стеснялся немного, но меня можно понять. Не каждый день знакомишься с говорящим вороном. К слову, имя у него было самое обыденное. Он велел звать его Ворон. С фантазией у его родителей действительно было туго. Хотя помнится в Клеверных холмах жила целая семья, где всех мужчин звали Крис, а всех женщин Розари. Вы только представьте как это накладно. Представили? То-то же.

Именно он подсказал мне решение проблемы с храпящим Чудодеем. Он посоветовал зайти в библиотеку волшебника и разыскать там какую-нибудь подходящую книгу с подходящим заклинанием против храпа.

Надо как-нибудь попробовать, правда, втайне от Чудодея, само собой. Вряд ли он это одобрит.

Пяток

То, что происходило со мной за эти два дня можно описать фразой: «А в Клеверных холмах было лучше». Да, я сам не верю, что говорю это. Но, драконьи зубы, я не могу передать, насколько эти два дня были ужасными.

Вы не поверите, но я все эти дни был... жабой. Да, тем самым слизким зелёным созданием. Как так вышло? Это история долгая и неприятная, чего скрывать.

Все начиналось вполне себе обычно.

Ну, почти.

Я, помнится, уже писал здесь, что получил от Ворона подсказку, как избавить старика от такой напасти как храп. А, между прочим, хочу напомнить, что напасть эта страшная. Помню, мой дед храпел. Как он храпел! С большой буквы, что называется, храпел. Чудодей, честно сказать, ему и в подметки не годится. Черепица с крыши слетала от его храпа. Но, по правде сказать, сам-то я храп деда не слышал. Я-то, почитай, родился уже после того как он на небо отправился.

Так вот, как видите, борьба с храпом – это дело обыденное в нашей семье. Поэтому я, вооружившись светильником, отправился прямиком по совету Ворона в чудодейскую библиотеку. Местечко, сразу скажу мрачноватое. Мрачноватое, как говорится, с большой буквы, и грязное, как хлев. Вот не вру, хлев, а не библиотека. Самый настоящий хлев. Только книжки пыльные вместо свиней.

Хотя в таком–то бардаке даже свиньи бы жить постеснялись. Особенно наши. У нас они вообще чистюли были. Как сейчас помню, мы на них катаемся с братьями. Все грязные, липкие, воняем, будто мы подошвы леших, а хрюшки наши чистые такие. Смотрят на нас брезгливо и хрюкают.

Так вот. Книжку заклинаний я нашел довольно быстро. Огромная, чуть ли не с меня ростом. Старинная, наверное, старше Чудодея, а ведь старику, по меньшей мере, лет триста. Ну, если судить по его радикулиту, на который он постоянно жалуется.

Книгу я читал долго. Сколько там было заклинаний и всякого рода волшебств! Тут тебе и создание вечного мороженого, и нескончаемый лимонад, и дождь из сладостей. Я требую себе памятник, ведь я сдержался и не начудодеял ни мороженного, ни лимонада, ни даже жалкого леденца.

Нет, я с трудом взвалил громадную книгу себе на плечи, закашлялся от едкой пыли и направился, шатаясь от тяжести, прямиком в комнату Чудодея.

Первую половину следующего дня я опять провел в углу, уткнувшись носом в холодную стену. Ну, вот кто мог знать, что заклинания перепутать – это такое плевое дело. Я собирался сделать храп Чудодея чуточку тише, а получилось совсем не то. Я случайно (честное слово, случайно) окатил его холодной водой.

Разве я виноват, что заклинание «Уменьшение громкости храпа» было совсем рядом с «Ледяным душем». Вот я и снова в углу. За то на следующий день Чудодей принялся наконец-то за мое обучение. К слову, о том, как я превратился в жабу. Догадались как?

Мерзкое, скажу я вам, ощущение испытываешь, будучи превращенным в жабу. А жабой я был довольно таки долго. Целых два дня! Когда твое тело покрыто зелеными маленькими пузырьками, когда твоя кожа слизкая и противная, когда ты не можешь пройти мимо жалкой мухи и не бросить на нее голодный взгляд. Тогда и только тогда ты понимаешь, что сбежать из дома, из Клеверных холмов, было самой большой твоей ошибкой. Чудодей расколдовал меня только сегодня, когда, наконец, поймал в сачок для ловли бабочек.

До сих пор мой язык помнит вкус того мерзкого паучка.

Председмица

Кто не мечтал в своей жизни хоть раз уподобиться птице? Расправить крылья, вдохнуть свободу, прыгнуть с карниза крыши и взлететь. Я мечтал, как и прочие, и больше об этом не мечтаю. А ведь я завидовал птицам!

Раньше, признаюсь, я мастерил из старых матушкиных платьев себе тряпичные крылья и затем с разбегу с обрыва бросался в холодное озеро, в надежде однажды, воспарить над водой. У меня никогда не получалось, не получилось и сегодня.

Прыгать с самой верхушки огромной ветряной мельницы пусть даже с волшебным (по словам Чудодея) зонтиком в руках я сразу признал плохой идеей. Зато старику она понравилась. Очень даже. Он сказал, что по-другому летать научиться нельзя.

Летать я хотел, поэтому прыгнул. Что я могу сказать? Что тряпичные крылья, что волшебный зонтик – падать все равно больно. А ведь что странно! Сам-то Чудодей спустился по лесенке. Хоть и у него был волшебный зонтик.

Спина болит.

И ноги.

И голова.

Все тело болит!

Седмица

Сегодня Ворон рассказал мне свою историю.

Как оказалось, он тоже когда-то был таким же, как я. Маленьким и немного чумазым мальчиком, с вихром рыжих волос и веснушками на носу (солнышко любит). И первым, самым первым учеником Чудодея.

Он, как и я, сбежал из дома, забыв про родных, прельстился возможным волшебным могуществом и всякого рода магическими плюшками. И ему здесь все нравилось. Избушка Чудодея – маленькая внутри и громадная снаружи. Пустынные коридоры, большая библиотека с книгами, картинки в которых были живыми. Роскошные блюда на завтрак, обед и ужин. Чудодей был молод и чудил на славу, не скупился, как говорится, на фокусы.

Ворон был прилежным учеником, не оболтусом вроде меня. Он исполнял все поручения Чудодея. Жадно впитывал в себя каждое слово старика, каждый его жест, каждое движение.

Он был прилежным учеником и вскоре достиг больших высот в чудодействе. Тут тебе и лимонад, и мороженое и леденцы. Все было отлично, пока Чудодей не состарился. Его фокусы становились с каждым днем все менее интересными, обед стал менее вкусным, а уроки сделались менее увлекательными.

Замок пришел в запустение. Пыль, паутина, копоть на стенах. Здание дряхлело вместе с волшебником, и вот настал день, когда случилось непоправимое. Старик чихнул, и в один миг юноша (понятное дело, что Ворон за это время вырос) преобразился. Он уменьшился, его руки вытянулись и покрылись черным оперением, лицо изменилось. Все эти метаморфозы продолжались до тех пор, пока юноша не превратился в большую черную птицу.

- Кар! – это все, что смог сказать юноша-ворон, и было это восклицание наполнено обидой и непониманием.

Шло время. Сколько Чудодей не чудодеял, но вернуть Ворону прежний облик он не мог. Волшебник целыми днями сидел в библиотеке. Непрестанно в стеклянных колбочках кипели цветные жидкости. Но у Чудодея так ничего и не получилось.

В конце концов, Ворон оказался заперт в клетке и спрятан в одной из многочисленных комнат, дабы не напоминать старику об его страшной ошибке.

Жутко как-то!

Ворона я выпустил само собой. Понятно, что больше он в это место ни крылом.

Пяток

Уроки начались, и вы не поверите, но я стал делать успехи.

Начнем с того, что у меня получилось. Я полетел! Да, полетел, представьте себе! И это, пожалуй, лучшее, что я когда-либо испытывал в своей жизни. Это непередаваемое ощущение.

Сначала ты падаешь вниз, тебе кажется, что столкновение с землей неизбежно. Но вдруг ты замираешь в воздухе, смотришь сверху на маленького Чудодея, радостно хлопающего в ладони, и начинаешь стремительно набирать высоту. Силуэт волшебника медленно превращается в маленькую, почти незримую отсюда точку, а ты все поднимаешься вверх над серым строем высоких осин, над облаками, над изумленными от твоей наглости птицами.

Там, в небе, было хорошо, хоть и холодно. И в боку немного колело, но это, наверное, от новых ощущений. Еще нос чесался, но это понятно отчего. От зонтика, тысяча леших, очень уж он был пыльный. Вот ни на грош не вру.

Летать было хорошо, а вот падать не очень, а все-таки пришлось. Не прошло и пяти минут, как зонтик начал кряхтеть и кашлять, словно испугавшись чего-то, а зачем он начал медленно опускаться.

Я уж было обрадовался. Хоть не шлепнусь, как в прошлый раз, драконьи зубы. И, будто услышав мои мысли, зонтик свернулся, а я камнем полетел вниз. Благо упал на стог сена.

Все равно было больно, но что такое боль в сравнении с прекрасным чувством полета. Правда, боюсь, новых падений мое хрупкое тельце не выдержит.

Председмица

Сегодня мы варили волшебный эликсир, способный превратить любое твердое тело (если на это тело капнуть немножко этого самого эликсира, само собой) в золото, как сказал Чудодей.

Это идея, в принципе, показалась мне довольно заманчивой. Как сейчас помню, денег мне, когда я жил в Клеверных холмах всегда не хватало. Да и откуда им взяться, когда твой батюшка – фермер, а матушка – кухарка у господ Долины. А без денег, как известно, леденцов не купить.

А ведь леденцы – это не предел того, чего я желал в своей жизни. Помню к нам в деревню приехал торговец. Толстый, как пивная кружка, и пахло от него, леший пойми чем. Но товаров у него было, пруд пруди и залив заливай. Честно слово, леденцы, вареные колбасы, горячие пудинги и игрушки. Сколько же у него было игрушек. Признаюсь, никогда столько не встречал за свою жизнь. А жил я много, мне, почитай, одиннадцать лет через месяц исполняется. Как говорила моя бабушка, кто в Цветень родился, тому в жизни повезет, а я никогда не замечал, чтобы моя бабушка кому-нибудь говорила неправду.

Но чего-то я отвлекся. Больше всего у этого торговца мне приглянулся кораблик. Маленький, из дерева, с двумя аккуратными мачтами и красными шелковыми паруса. У него даже штурвал был! И его можно было крутить! Как раз начал таять снег, и я уже представлял, как шлепаю своими башмаки по лужам, а за мной вслед по быстрым волнам несется этот красавец. Я даже имя ему придумал! «Блистательный», чем не имя для корабля? Жаль только этот красавец, этот морской покоритель и гроза пиратских шхун стоил целых двадцать грошей.

По лужам я бегал, вот только вслед за мной несся не «Блистательный», а фермер Джон, в саду которого я поживился яблоками.

И вот теперь я старательно мешал ложкой желтую, вязкую субстанцию в котелке и надеялся, что в конце моего обучения Чудодей подойдет ко мне и скажет: «Держи, Маус, волшебный эликсир. Ты заслужил».

А разве я не заслужил быть богатым? Роджер, господский сынок, значит, заслужил, а я нет? А ведь Роджер тот еще зануда, слюнтяй и лгун.

Субстанция между тем становилась все темней и начала недовольно, словно была живой, и я ей не нравился, булькать. Огромные желтые пузыри появлялись и лопались, появлялись и лопались, и снова по кругу. Сам котелок покраснел, а ложка, которой я мешал эликсир, стала невероятно тяжелой.

В конце концов, субстанция, словно усмехнувшись, булькнула в последний раз, и меня окатило холодной и вязкой жидкостью.

Седмица

Одежду постирал. Лицо от позолоты отмыл. Но волосы все еще желтые.

Заглавник

Снова летали. На этот раз с Чудодеем.

Было весело. И на этот раз я не упал. Разве, что один раз зацепился за ветку, но все закончилось хорошо. Посадка была мягкой, проще говоря.

Вторица

Волосы все еще желтые, а желтый цвет никогда мне не нравился, леший лес.

Триседмик

Чудодей обещал научить меня заклинанию «Повелитель веников». Представьте, как я обрадовался. Я в этой жизни, чтобы вы знали, не люблю несколько вещей. Брюкву всех видов приготовления, пауков всех размеров и цветов и уборку.

А что вы можете назвать отвратительней уборки? Когда ты, ругая весь свет почем зря, держишь в руках тяжелую метлу и ходишь по комнате, то сразу понимаешь всю пользу подобного заклинания. А комната-негодяйка, обычно такая маленькая и уютная, вдруг становится огромной, словно королевский зал.

И вот я держал в руках заветный клочок пергамента с выведенными на нем золотыми чернилами рунами. Я глубоко вздохнул, представил, как пыльная и грязная комната преображается сама по себе, прочел заклинание и щелкнул пальцами.

Веник вздрогнул, затем очень-очень быстро подлетел ко мне, и через мгновения я получаю сильный и увесистый удар чуть ниже спины. Раз, еще один удар. Я со всех ног бросился бежать, а обезумевший веник следовал за мной по пятам. Я бегу по лестнице, веник мчится за мной. Я бегу по коридорам, веник за мной. И удары, удары, удары. И все ниже спины.

Знаете, лучше убраться самому, честно слово!

Пяток

Волосы приняли прежний рыжий цвет. Хоть что-то хорошее.

Цветень

Вторица

Ох, как давно я ничего не записывал. Очень давно. Пора это исправлять, хотя сегодняшняя запись будет, скорее всего, короткой. Спешу вас обрадовать, мой курс ученика почти завершен. Да, прошел всего месяц. Видать, зря батюшка называл меня бестолковым.

Вот вышел из меня толк, как говориться скоро буду чудодеять по-настоящему. И это спустя месяц! Всего месяц прошел, драконьи зубы, а ученический курс пройден. Я студент чудодеяния.

Все-таки не зря я сбежал из Клеверных холмов и родительского дома. Да, я скучаю по родителям, по братьям, чего греха таить. Но вы только представьте. Пройдут года, и вот я приеду в свою родную деревню. С густой рыжей бородой, в цветной мантии, поверх которой будет накинут плащ из дорогой материи. В правой руке я буду держать золотой магический посох, в левой длинный меч.

Уже представляю лица моих деревенских приятелей. Кем они будут? Наверняка половина из них станет свинопасами, а вторая половина фермерами. Уверен, Дженни, соседка, будет рвать на себе волосы. А не надо было отвергать мои подарки, стала бы женой волшебника.

А господа... Уверен, они выйдут посмотреть на меня. А я уж сам буду решать, что делать с их сыном, Роджером. Во что его превратить в крысу или лягушку, надо будет хорошенько это продумать.

А там и до места у королевского трона близко. С моими способностями это плевое дело, драконьи зубы.

Послезавтра очень важный день и его нельзя пропустить. Волшебник сказал, что посвящение ученика в студенты возможно лишь раз в году. Вот как!

Председмица

Мама заболела…

Пишу и плачу. Сейчас ко мне прилетел Ворон. Он вернулся и принес в лапках кусочек пергамента. А в нем...

Опять поставил кляксу.

А там написано ровным отцовским почерком: «Мама заболела. Тяжело. Приезжай». Всего пять слов, а как все перевернулось внутри меня.

Помню, я строил на берегу моря (отец возил меня три года назад в город, что за рекой) песочные замки с башенками, крепостными стенами, воротами и окошечками, а потом он рушился из-за хулиганистых волн. Вот и все мои мечты и надежды, все чаяния и желания рухнули в одночасье, как тот песочный замок. Рухнули со всеми башенками и окошечками. Бесповоротно превратились в горстку мокрого песка.

А ведь я плохой сын. Как я мог жить целый месяц с пустыми надеждами о волшебстве, о заклинаниях, нисколько не заботясь, а что там, в Клеверных Холмах, с моей семьей. Они любили меня. Все они. Батюшка, матушка, братья. А я их что не любил, получается?

Но ведь я хочу быть волшебником. Хочу, чтобы при каждом движении моего пальца совершалось что-то невероятное. Чтобы из рукавов моей мантии беспрерывным потоком текли золотые монеты, чтобы карамельные леденцы падали с неба сами по себе, и чтобы в мире больше не было противной брюквы.

Я подходил к Чудодею в надежде, что он отпустит меня на несколько дней. Старик пришел в ярость. Он тряс своей седой бородой, своей тросточкой и кричал о том, что посвящение из ученика в студенты возможно лишь раз в году.

Он вопил, что я потеряю все свои приобретенные навыки, если не пройду посвящение. На все мои мольбы, Чудодей сурово отвечал отказом. А когда я напомнил ему о больной матушке, он закричал пуще прежнего, что для волшебника не должно существовать прошлого. Настоящий волшебник, как он сказал, живет настоящим и не помнит даже имени своих близких и старых друзей. «Только магия. Нет времени на глупости» - закончил он.

Затем Чудодей начал меня уговаривать. Старик знал все мои желания. Он достал из кармана мантии тот самый кораблик «Блестящий» и, улыбаясь, следил за моим зачарованным взглядом. Он сулил мне славу, известность, невероятное могущество. В конце концов, он сказал: «Делай выбор. Волшебники бессмертны, а твоя родня все одно рано или поздно умрет. На всех эликсиров жизни не хватит. Жду тебя завтра рано утром здесь. На этом самом месте. Обряд посвящения должен состояться. Помни, что ты теряешь, и не променяй могущество и славу на жалкое времяпровождение с семьей. Сделай правильный выбор».

Седмица

Я сделал.

Представьте такую картину, рыжеволосый мальчик одиннадцати лет с черным вороном на плече и мятыми листами бумаги в руках идет по проселочной дороге и пугливо озирается на грозные ряды елей вокруг него. Так вот этим мальчиком был я ровно десять минут назад.

Сейчас я сижу на покрытом мягким клевером холме и смотрю на свою деревеньку, делая при этом записи, само собой.

Иногда чем-то приходиться жертвовать. Каждый вставал в своей жизни перед выбором. В этом деле главное не ошибиться. И мне кажется, я не ошибся. Пусть я не стану великим чародеем, не проживу тысячу лет, не буду уметь летать и вызывать дожди в засуху.

Но, мне кажется, я буду иметь что-то лучше. Со мной рядом будут те, кто меня любит и всегда придет мне на помощь, а я отвечу им тем же, ведь и я их люблю. А это, на мой взгляд, куда важнее всех этих ваших чудодеяний.

Ведь это и есть настоящее волшебство.